Хатка Бобра
Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. КНИГА 1. Наложница генерала, приносящего мир, часть 2
ГЛАВА 36. Это мой колодец! Тебя сюда не звали!
Магические бамбуковые свитки были также полезны для изгнания злобных призраков.
С призраками были реальные проблемы.
Покойный Цянь-гунцзы днем отсыпался в колодце, а по ночам стучал в окно и насылал кошмары на Бай Юй. Не то чтобы он мог причинить конкретный вред, но, как сказала Юй Ваньсин, было очень неприятно.
Бай Юй позвала управителя У, взяла у него красной краски, которую использовали для печатей, и желтого шелка.
– 雷神 Лэй Шэнь, Бог Грома, защити нас, убей всех призраков, отрежь им головы и порази их молнией. Так приказал Лао-цзы!*[103]
– 太上老君 Господин Верховный учитель Лао-цзы, прикажи прогнать призраков и развей зло.
– 雷霆號令 Порази вас громом, таков приказ!
"Серьезный научный работник, до чего я докатилась. Это все царство Чу на меня влияет… Давай, Лао-цзы, не подведи, – бормотала Бай Юй, перерисовывая талисманы из свитка. – А вы, Маркс и Энгельс, основатели марксистского материализма, отвернитесь пока…"
– Хммм…Симпатичная девочка, – подумал дух Лао-цзы, поглаживая бороду. – Я бы не отказался, чтобы меня такая… призвала.
– Да и мы бы не отказались, – подумали Маркс и Энгельс, поглаживая бороды.
Бай Юй скопировала дюжину талисманов и, когда призрак начал стучать в окно, налепила один на раму, прямо над столом. Она чувствовала себя немного глупо.
Цянь-гунцзы сначала растерялся, он не ожидал такой наглости. Но через несколько секунд он начал добить еще сильнее – в противоположной половине окна.
Бай Юй сдвинула брови и ляпнула на окно еще один талисман!
В ответ раздался удар в дверь, так что доски затрещали!
Кажется, Цянь-гунцзы врезал по двери ногой.
Видя, что ее талисманы работают, Бай Юй очень обрадовалась.
Она подбежала к двери, приделала талисман в самую середину и закричала:
– У тебя совесть есть?! Цзы-ши*[104] давно, людям завтра на работу вставать!
Через пять секунд раздался стук из левой стены. Он был полон торжества и злобного издевательства.
– Ах ты, сволочь!
Бай Юй со скоростью света облепила всю комнату желтыми листочками!
(Ли Лэ, прислушивается:) – Хозяйка, он, вроде, на крышу залез!
Бай Юй встала на кровати, дотянулась до потолочной балки и прилепила талисман. Потом она перескочила на сундук, гордо выпрямилась во весь свой не очень большой рост и провозгласила:
– Я не зря называюсь жрицей из старинного семейства Бай!
Ей на голову упала дранка с крыши.
Бай Юй успела порадоваться, что в их убогом домике крыша не была сделана из черепицы.
– Тресь! – в нее полетела еще одна дранка.
Бай Юй в ярости уставилась на дырку в крыше.
Сквозь нее было видно темное небо.
Ночной дождик капал на лицо Бай Юй.
– Шшшух, – раздвинулась створка двери и в домик заглянул Цуо Су.
– Топ-топ-топ-топ, трясь-трясь, топ-топ-топ, – мокрый Уи-уи забежал в комнату, отряхнулся и побежал под кровать.
– Вы эту крышу чинили? – замогильным голосом спросил Цуо Су.
Потом он оглядел комнату, облепленную квадратиками шелка с красивыми надписями, тихо присвистнул и сказал, чтобы только Бай Юй слышала:
– Сестренка, у тебя тут что, уголок знакомств в Народном парке?..*[105] Если тебе так одиноко, сказала бы братику…
– Шлеп! – вошедшая в азарт Бай Юй плюнула на оборотную сторону талисмана и ляпнула его на лоб Цуо Су:
– Повинуйся мне, таков приказ!
Цуо Су вдруг рассердился. Он сдернул с себя лоскуток и бросил на пол.
– Размечталась, – сказал он и захлопнул дверь.
Призрак на крыше обрадовался и запустил в Бай Юй еще одной дранкой.
С тех пор Бай Юй рисовала талисманы и клеила их внутри и снаружи домика, а покойный Цянь-гунцзы в отместку дырявил крышу и раскидывал обрезки досок в соседних комнатах. Бай Юй сначала была в восторге от своих волшебных способностей, но потом война с призраком начала ей надоедать.
Покои Бай Юй находились в длинном доме, разделенном деревянными перегородками. Во всех комнатах пол был земляной, только у нее был настил из досок. Когда настырное привидение залезло под пол и начало барабанить снизу, терпение у нее кончилось.
– Тук-тук-тук, – ночью из-под кровати.
– Что?! Что?! Что?! Что тебе надо?!
Бай Юй, недовольно моргая спросонок, свесила ноги с кровати и натянула на себя одеяло. Ночью уже опускались холода, и ей не хотелось вылезать из постели.
– Тук-тук-тук!
Бай Юй нахмурилась, встала, замоталась в одеяло и открыла дверь на улицу.
Моросил дождик. Облака таяли в ночном небе. Луна безмолвно появлялась и исчезала между ними, ее свет преломлялся сквозь капли, образуя лунную радугу замогильных пепельно-синих и фиолетовых оттенков со светящейся каймой.
– Ты где? – тихо спросила Бай Юй, чтобы не разбудить Ли Лэ.
Виляя хвостом, прибежал Уи-Уи.
Кроме его шумного радостного дыхания, никаких звуков не было вокруг.
Бай Юй вышла из домика.
Никого.
Она постояла немного, но ничего не произошло.
– Цянь-гунцзы! – позвала она.
Тишина.
Бай Юй поправила на себе одеяло и, решительно нахмурившись, направилась в свой старый двор.
Пора было разобраться с этим нахалом!
Большой утун уходил верхушкой в небо.
Дождь перестал, луна вышла из-за облаков. Ветви утуна стали черными на ее фоне, как будто вырезанными из черной бумаги. Их тени шевелились на камнях колодца.
Бай Юй подошла поближе и остановилась в нерешительности.
– Цянь-гунцзы!
Она посмотрела на колодец.
Она посмотрела на утун.
Она оглянулась.
Когда она снова посмотрела на колодец, рядом с ним стоял незнакомый молодой человек среднего роста в приличном светлом пао. Луна освещала его фигуру и немного просвечивала сквозь нее.
Бай Юй чуть в обморок не упала!
Она никак не ожидала, что на самом деле встретится с покойным молодым хозяином Цянем!
Она очень пожалела, что вышла ночью из комнаты!
– Цянь-гунцзы? – спросила Бай Юй, напрасно стараясь, чтобы голос не дрожал.
Молодой человек что-то сказал, его губы шевелились, но с них не слетал ни единый звук. Видимо, из мира инь звуки не доходили.
Мозги у Бай Юй от страха работали не очень хорошо, поэтому она только смогла снова спросить:
– Цянь-гунцзы?
Молодой человек развел руками в безнадежном жесте. Похоже было, он ее тоже не слышит.
– Зачем ты хочешь, чтобы я утопилась в колодце? – спросила Бай Юй.
– Я! – она показала на себя.
– Туда! – она показала на колодец и сделала жест сложенными ладошками, как будто ныряет рыбкой.
– Да? – она кивнула головой с вопросительным видом.
У Цяня-гунцзы отвалилась челюсть, как будто ничего более идиотского ему наблюдать еще не приходилось.
– Нет! Не надо! – замахал он руками.
– Ты утонешь! – он закатил глаза и высунул язык изо рта, типа он мертвый.
– Дура! – он выразительно постучал себя по голове.
Бай Юй была в замешательстве.
На всякий случай она еще раз сделала "рыбку" в сторону колодца и вопросительно поглядела на собеседника.
Цянь-гунцзы подался назад и растопырил руки, изобразив смысл "Мой колодец! Тебя сюда не звали!"
Тогда какого черта я здесь делаю?!
– Во цхао! – громко сказала Бай Юй.
Что она сказала, было вполне понятно по выражению ее лица, жестов даже не требовалось.
Призрак возмущенно подскочил на месте, сжал кулаки и презрительно задрал свой длинный нос!
Что, никогда не видел, как интеллигентная женщина ругается матом?!
А кто три месяца долбил мне в стены?!
Зачем ты это делал?!
Молодой хозяин Цянь смерил ее взглядом, а потом вдруг отвернул в сторону лицо, как будто ему было противно смотреть на Бай Юй, и надменно помахал на нее рукой, имея в виду "Уходи!"
Что?!
Бай Юй нахмурилась и сделала пару шагов к покойному гунцзы.
Гунцзы с неприязнью отлетел от нее.
Бай Юй – за ним.
Призрак закатил глаза и поплыл к выходу из двора. На ходу он, не оборачиваясь, поманил Бай Юй за собой.
Куда ты меня ведешь?
Ладно, пойдем…
Цянь-гунцзы с надменным видом, слегка просвечивая насквозь, проплыл через поместье в дальний двор, где были покои Бай Юй. У ее двери он остановился и показал "Иди туда!"
Ты что, издеваешься?!
Бай Юй так разозлилась, что топнула ногой и потрясла перед собой сердитыми кулачками!
Одеяло свалилось с нее на землю.
Привидение содрогнулось, отвернулось от Бай Юй и больше не хотело на нее смотреть.
Теперь что?!
Что тебе не нравится?!
Бай Юй поежилась, подобрала с земли одеяло и снова замоталась в него.
Цянь-гунцзы нехотя повернулся к ней, но все равно глаза его были уставлены в пол..
Бай Юй, кажется, догадалась.
– Тебе не нравится, что я в ночной рубашке?!
Она немножко спустила одеяло с плеч.
Призрак отвернулся.
Она накинула одеяло на плечи.
Призрак повернулся.
– Кто бы говорил, – сказала обиженная Бай Юй. – У тебя у самого трусы просвечивают.
Даже если бы покойный Цянь ее услышал, он все равно не знал, что такое трусы, так что он стоял с недовольным лицом и сохранял гордый вид поборника китайской морали.
– Ладно, – вздохнула Бай Юй. – Я сейчас.
Она зашла в комнату и тихо, чтобы не разбудить Ли Лэ, достала плотное пао из серого бархата, которое Юй Ваньсин недавно сшила для нее. Пао было с прямым краем, простое и удобное, его было легко надевать. Одевшись, Бай Юй вышла на улицу.
– Так нормально? – спросила она.
Цянь-гунцзы сморщился и пожал плечами, как бы говоря "Так себе, но ладно, сойдет."
Неизвестно, какой характер имел Цянь-гунцзы при жизни, но такого привередливого и нахального привидения было еще поискать, подумала Бай Юй!
Он снова поманил ее за собой и привел к стене, ограничивающей усадьбу.
Долетев до стены, покойный Цянь преспокойно уехал в нее и исчез из вида.
???
Где-то выпь кричит на болоте…
Серое облачко набежало на луну.
Бай Юй, как дура, стояла ночью между ящиками со строительным хламом.
Молодой хозяин Цянь высунулся из каменной кладки и с неудовольствием посмотрел на нее.
– Ты идешь? – он мотнул головой.
– Я же не умею ходить сквозь стены! – Бай Юй развела руками.
Цянь-гунцзы повернул голову и посмотрел вверх, на трехметровую высоту ограды.
Он закатил глаза и демонстративно ударился прозрачным лбом об стену.
– И нам нельзя выходить из усадьбы! – Бай Юй сделала несколько отрицательных взмахов ладонями.
Похоронный взгляд Цянь-гунцзы сказал ей "Ты такая бесполезная. Зря с тобой связался."
Он повесил голову и в расстройстве чувств поплыл из холодного двора.
Луна скрылась.
Мелкий дождик зашелестел по листьям кустов.
Он начал поливать поникшую фигуру Цянь-гунцзы.
Капли проходили насквозь и падали на землю.
Одинокий призрак печально маячил в пелене дождя.
Прибежал Уи-уи и начал на него сердито лаять.
Он не любил призраков.
Цянь-гунцзы грустно подобрал камень и запустил им в собаку.
Потом он снова поник и растворился среди ночных теней.
Бай Юй побежала за ним, но молодой хозяин Цянь больше не хотел с ней разговаривать.
Бай Юй подбежала к колодцу под утуном и крикнула в него:
– Цянь-гунцзы! Цянь-гунцзы!
Только эхо было ей ответом.
Только дождик шелестел.
Больше призрак не беспокоил Бай Юй.
Бай Юй с тех пор не могла отделаться от мысли, что в истории про похотливого и трусливого Цяня-гунцзы, рассказанной У Маогэнь, больше вранья, чем правды. Он совсем не производил впечатления распутного молодого хозяина, скорее – чопорного сухаря, свысока относящегося к женскому полу. Он же мог прекрасно пройти к ней в комнату сквозь стену, но вместо этого упорно стучал в окно! Было видно, что молодой Цянь даже мертвый соблюдал приличия и считал недопустимым проникнуть в комнату к чужой женщине.
Бай Юй очень хотела узнать, что же на самом деле произошло в поместье больше тридцати лет назад и почему неупокоенная душа Цянь-гунцзы обитает в колодце, а не вернулась домой на небеса.
Однако, призрак Цянь исчез и больше не появлялся.
Очень скоро другие горести и заботы вытеснили эту историю из головы Бай Юй.
Когда в поместье узнали о смерти Сян Ляна, Бай Юй столько плакала, что заболела.
Силы совсем покинули ее, она кашляла и чувствовала, что в ее теле нарастает жар, сопровождающий внутреннее воспаление.
––
*[103] 老子 Лао-цзы (Старый Учитель, Мудрый Старец) (5-4 в. до н.э.) – философ, основоположник даосизма
*[104] 子时 цзы-ши – время с 23 до 1 часа ночи
*[105] 上海人民公园相亲角 ("Уголок знакомств в Народном парке Шанхая") – стена с объявлениями "ищу жену/ мужа" (обычно – для дочери, или сына, или внука)
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
Маленький театр вне сюжета:
(Лао-цзы, Маркс и Энгельс:) – Пошли в облака играть!.. Конфуций, ты идешь?
(Конфуций, безрадостно:) – Отстаньте, зануды.
– Я вижу облако. Это раз.
– Я вижу облако. Это два.
– Я вижу облако. Это три.
– Я вижу облкао. Это четыре.
– Я вижу… твою мать! Почему у нас правила такие тупые?
– Мы пробовали другие, ничего не получилось.
– Почему?
– Я не помню. Это было лет триста назад.
– Давайте считать не все облака, а только те, которые похожи на слонов!
– Точно!
– Отлично!
…
…
– Ладно. Давайте те, которые похожи на крокодилов.
…
…
– Суки. Теперь они все похожи на слонов.
– Вспомнил. Поэтому триста лет назад и не получилось.
– Я вижу облако. Это раз.
– (со вздохом) Я вижу облако. Это два.
– Я вижу облако. Это три…
ГЛАВА 37. Благочестивые наложницы семьи Сян умерли, но с места не сошли
Мир Древнего Китая был очень красив. В нем был прозрачный воздух, чистая вода в ручьях, леса и зеленые луга.
Высокий бамбук отражался в неспешной воде.
На коричных деревьях цветы распускались в горах.
Волны мыли песок под ясной луной.
Жуки-светляки сновали в проеме резного окна,*[106]
И слышно было, как в роще кто-то перебирает струны циня.
Нигде в 21 веке не увидишь такой красоты.
Древний Китай открывался перед Бай Юй, как нескончаемый прекрасный свиток, нарисованный божественным художником.
Но, твою мать, как же в нем было холодно!
В комнатах по утрам пар шел изо рта!
Люди жались к жаровням и одевались потеплее. И при этом все считали, что так и надо – зимой и должно быть холодно, тем более что здесь в Чу, на юге Китая, она длилась недолго, всего три месяца, и перемежалась слякотью и оттепелями.
Господа старались реже выходить из покоев. Слуги толкались у печей на кухне, болтали и смеялись. Солдаты, оставленные сторожить усадьбу, пили водку.
Страдала только Бай Юй, которая привыкла к центральному отоплению и теплой ванне. К тому же, она сильно простудилась.
Через неделю после того, как семья узнала о гибели Сян Ляна, Ми-фужэнь приготовилась совершить жертвоприношение. Наложницам не положено было заходить в храм предков и участвовать в обрядах, но Ми-фужэнь заставила Бай Юй и Юй Ваньсин стоять пять часов под редким холодным дождем, грозившим превратиться в снег, в пеньковых траурных одеждах без подкладки.
Между белым небом и черной землей из котлов поднимались тяжелые жирные клубы пара и медленно расползались в сером ноябрьском воздухе. На подносах, вывалив языки, лежали головы быка и свиньи и глядели на всех равнодушными глазами. Мертвая душа плакала, потеряв дорогу домой в вечную обитель.
Они молча наблюдали, как Ми-фужэнь достает из котлов вареное мясо, а потом хриплым голосом кричит, как ворона:
– Сколько листьев в джунглях,
Столько людей на земле…
Кто-то должен умереть!
Мир полон горя.
Жизнь кончается смертью.
Кто-то должен умереть!
В лесу темно и душно,
Мир переполнен людьми…
Кто-то должен умереть!*[107]
Ми-фужэнь бросила в котел печень и другие внутренности петуха, зарезанного Фэн Цзы и-ши, чтобы покойный дух мог их съесть. Тогда дух петуха присоединится к нему в мире инь и будет показывать дорогу к воротам загробного царства.
Бай Юй смотрела на ритуал пустыми глазами. Горе поглотило ее. Холод в это время проникал в нее все глубже. Она забыла обо всем, а когда очнулась, обнаружила, что ее бьет дрожь, и зубы стучат друг об друга.
Она посмотрела на Юй Ваньсин и испугалась.
Ваньсин-цзецзе стояла, прямая и стройная, как молодой кипарис, прекрасная даже в уродливом платье из пеньки. Лицо ее было спокойно, а глаза – пристойно опущены, но губы были мертвенно-синие. Белый и безжизненный, ее чистый профиль был как будто изваян из мрамора, без единой кровинки. На фоне свинцового пейзажа Юй Ваньсин уже сама казалась существом из царства мертвых.
Юй Ваньсин немного повернула голову и искоса посмотрела на подругу. Ее взгляд был тяжелый и твердый, как могильный камень. Сквозь обычную мягкость и безмятежность любимой наложницы генерала Сяна в тот момент проступила ее внутренняя сила, которая не давала ей поступиться достоинством и пожаловаться на холод.
Между тем, Ми-фужэнь куда-то незаметно подевалась.
Темнело, дождь полил сильнее, и ночь была, как холодная вода.
Бай Юй с Юй Ваньсин стояли одни, а лужи на земле тихо покрывались первым тонким льдом.
Ми-фужэнь забыла про них?
Или не забыла?
Посмотрев еще раз на застывшую старшую наложницу, Бай Юй очнулась.
Или фужэнь намеренно убивает соперниц, которых она ненавидит и боится?!
С точки зрения обрядов, это было идеальное преступление. Все женщины были, как положено, в траурных одеждах из пеньки, но молодые наложницы стояли неподвижно под снегом и дождем, а фужэнь непрерывно двигалась возле теплых котлов. Никто не посмеет заподозрить злой умысел. А то, что погода повернула на зиму, это воля неба, винить тут некого.
Мир полон горя, что поделаешь.
Простудились во время жертвоприношения и умерли, но с места не сошли – люди долго будут с уважением вспоминать благочестивых наложниц семьи Сян.
Ми-фужэнь раскрошила в курильницах пахучие травы и села на подушку между жаровнями. После долгого пребывания на улице, ее разморило в тепле.
Когда Бай Юй без стука вошла в спальный покой, Ми-фужэнь мирно спала, привалившись к стене, уронив на пол гадальные бамбуковые палочки. Служанки не посмели заступить дорогу молодой госпоже, они только нерешительно переглядывались.
– А? – сказала Ми-фужэнь, вздрогнув.
Когда она увидела Бай Юй, она затряслась и начала отползать подальше. Младшая наложница была холодная и бледная, как смерть.
– Ты кто?! – закричала Ми-фужэнь, не зная, привидение пришло к ней или человек.
– Я Бай Юй, – ответила Бай Юй, но онемевшие от холода губы только беззвучно пошевелились.
Ми-фужэнь поняла, что спрашивать бесполезно, потому что с того света звук не доходит.
– Уйди. Уйди, – забормотала старшая женщина, вжимаясь в угол.
Больше всего на свете она боялась призраков. На втором месте была Бай Юй.
Призрак мертвой Бай Юй – как мы вообще дожили до такого кошмара?!
Бай Юй не могла говорить, поэтому она отрицательно помотала головой.
Это была бессознательная физиологическая реакция.
Она так замерзла!
А в комнате было так тепло!
Она совсем не хотела уходить!
В комнате у фужэнь горели три пузатые медные печки, наполненные древесным углем. У нее даже была теплая лежанка, которая нагревалась теплым дымом от специальной печи в соседней комнате.
– Не уйдешь?! – с ужасом прошептала Ми-фужэнь. – Но тебе тут нельзя, тебе надо возвращаться домой…
Бай Юй утвердительно кивнула.
Она была согласна, что входить к Ми-фужэнь без приглашения нехорошо, и она очень хотела пойти к себе в домик и залезть под одеяло.
Ми-фужэнь имела в виду, что, раз уж Бай Юй умерла, ей не место на земле, а пора уже отлететь на небеса.
– Я всегда любила тебя, как родную сестру, – захныкала фужэнь, у которой ум за разум зашел от страха. – Я тебя наставляла… заботилась… Зачем ты пришла? Что ты теперь хочешь?
Она попыталась соорудить на своем злобном лице подхалимскую улыбку.
Бай Юй для пробы пошевелила губами. "Ваньсин-цзецзе и я очень замерзли," – хотела сказать она.
– Вансинь… – медленно проговорила Бай Юй, не очень еще владея речевым аппаратом.
– Ты хочешь Вансинь?! Забирай!
Сумасшедшая женщина радостно закивала, не веря в свое счастье, что так легко отделалась от злобного призрака.
– Договорились, – сказала Бай Юй.
Она тоже плохо соображала, потому что мозги у нее не совсем оттаяли. Она была довольна, что фужэнь отпустила ее домой и разрешила забрать Ваньсин-цзецзе.
Утром грудь Бай Юй разрывалась от боли. Надоедливый кашель, который мучил ее не один день, усилился. Она знала симптомы переохлаждения и внутреннего воспаления, потому что ей приходилось подолгу бывать в горах выше снеговой линии. В усадьбе Сянов не было недостатка в лекарствах – имбирь, корица, мед, малина, эвкалипт для ингаляций, жаропонижающие травы. Бай Юй из 21 века вылечила бы свой бронхит за пару дней, но из ее теперешнего тела, ослабленном горем и холодом, болезнь не хотела уходить.
Ей становилось то лучше, то снова хуже.
Юй Ваньсин преданно ухаживала за подругой. Закаленному деревенскому организму старшей наложницы хватило трех дней, чтобы справиться с простудой, остался только насморк.
– Ваньсин-цзецзе, тебе самой еще надо лежать в постели, – говорила Бай Юй.
– Дет, дет, я здодова, – отвечала Юй Ваньсин.
Бай Юй могла бы поправиться, если бы в домике не было так холодно. Тонкие дощатые стены и крыша, крытая деревянной дранкой, совсем не держали тепло. Хворост, который Цуо Су приносил каждый день, быстро сгорал в жаровнях. Позже Бай Юй узнала, что Юй Ваньсин отдавала ей половину своей доли. И все равно хвороста не хватало. Древесный уголь наложницы вообще не получали – Ми-фужэнь забирала все себе.
Она лежала и думала о Ми-фужэнь, которая чуть не заморозила ее и Юй Ваньсин насмерть.
Она думала про то, как чокнутая фужэнь сидит в своей красной комнате среди печек и курильниц, как в крематории, и прячется от призраков.
Она вспоминала, как фужэнь запаниковала, когда Бай Юй шевелила губами, но слов не было слышно.
Бай Юй широко открыла глаза, потом нахмурилась и пробормотала "Хм…"
Она завозилась под одеялами.
В следующую секунду она решительно вылезла из-под одеяла и начала одеваться.
– Ты куда?
– Вы куда?
– Хозяйка, вы куда? – закричали Юй Ваньсин, У Маогэнь и Ли Лэ.
– Я знаю, чем болеет Ми-фужэнь, – сказала Бай Юй и без лишних разговоров открыла дверь на улицу.
Выйти ей не удалось.
На пороге стоял управитель У.
––
*[106] строки из разных стихотворений Ван Вэя (эпоха Тан, 8 в.)
*[107] "Песня об истечении жизни" – часть обряда шаманизма, практикуемого до сих пор в народе мяо, населяющем часть территории древнего царства Чу. Содержит объяснение необходимости смерти, исходя из утверждения:
Если листья не опадают, в джунглях становится темно,
Если люди не умирают, мир не сможет их всех вместить.
––
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
