Григорий Завьялов
Bellum contra machina
Глава 4. Милитаристы повсюду
Результаты анализа данных
Общественный статус:
Весь мир милитаризован.
Правительства и Корпорации начинают терять контроль над ситуацией. Идут постоянные стычки с синтетическим противником.
Организовано Всемирное объединённое военное командование.
Частные лица почти полностью потеряли свои права и свободы.
Статус потенциального агента:
Максим Гальцов, 26 лет.
Род войск: Войска специального назначения.
Звание: Лейтенант.
Заорала сирена у КПП. Максим даже не обратил на неё внимания. Этот звук стал привычным за последние годы. Развелась шпиономания. Военные постоянно искали людей с органическими чипами в голове. Оказалось, что таких людей довольно много. Но это была не самая большая проблема.
Истинная суть проблемы заключалась в том, что ИР мог управлять этими людьми, как марионетками. И строить свои козни. В мгновение ока люди с биочипами превращались в бездушные орудия Искусственного Разума.
Потому шёл тщательный контроль за населением. Рамки сканеров были на каждом шагу. Обязательные проверки граждан были регулярными. Не менее одного раза в день. Некоторых граждан, которые работали на особенно важных военных заводах, проверяли по нескольку раз в день. Гражданских заводов уже не осталось. Вся мировая экономика была переделана под военные нужды.
Кто-то вскрикну. Лейтенант Гальцов невольно повернул голову в ту сторону. Пришлось опустить бронестекло автомобиля пониже, чтобы увидеть происходящее.
– У меня нет чипа в голове! Камрад сержант, это ошибка! Меня проверяли недавно-о-о-о-о! – в ужасе закричал человек.
– Ничего не знаю! У тебя в теле обнаружено какое-то железо! А значит ты агент ИРа!
Раздался выстрел и испуганные крики других граждан. Стрелок зло рассмеялся в лицо своей мёртвой жертве, и, сплюнув, вернулся на пост.
– И сколько это будет продолжаться? – машинально спросил Максим.
– Да хрен его знает… Но кажется, это уже перебор… – ответил Симонов, сидевший на заднем сиденье.
– Согласен. Этот зелёный сержант явно перегнул палку. Железо в организме ещё не признак агента ИРа. Ведь при переломах ставят стальные штифты…
– Только не говори, что хочешь выскочить и разобраться с этим дураком!
– Ага, хочу. Но не буду. Мы на задании. Сам знаешь, камрад подполковник – задание важнее всего!
– Праведник чёртов… Хорошо, что у тебя такие связи. А то давно бы уже к дознавателю попал, за такие речи, – беззлобно ответил Симонов.
Максим промолчал. Подошедший проверяющий постучал в окно машины и протянул туда документы, отдавая честь. Его небольшие усы выдавали в нём ефрейтора Сухопутных вооруженных сил.
В последнее время усатость стала нормой для военных. По странному стечению обстоятельств, машины не могли распознать человеческие усы и бороды. Они чётко определяли погоны и лица, но вот растительность на лице была для них непостижимой загадкой. Потому, за последние пару лет сложился “усатый культ”, как его про себя называл Гальцов.
У военных Сухопутных вооруженных сил именно усы были знаками отличия. Своеобразными лычками, указывающими на ранг. Чем выше был ранг, тем длиннее и гуще были усы. Благо стимуляторы фолликул работали как надо, и проблем с растительностью на лице не наблюдалось. И чем выше поднимался в звании военный, тем более густыми становились его усы. У больших шишек они вообще выглядели довольно карикатурно – длинные усы, торчащие в разные стороны, закрученные на концах. И очень густые.
У Военно-морских сил усы заменяли бакенбарды. По старой традиции, ещё со времён парусных кораблей.
У Военно-воздушных сил были бороды. И естественно, чем выше был ранг, тем более густой была растительность на лице.
Только у сил Специального назначения волосатость не регламентировалась. Всё для того, чтобы скрыть их истинные ранги. На случае, если роботы научатся распознавать и усатость.
Машина тронулась и покатилась по пустынной городской улице. Солнце клонилось к закату, и скоро должен был начаться комендантский час. Потому люди заранее расходились по домам, чтобы не нарваться на лютующих военных Сухопутных войск, которые следили за соблюдением ограничений.
Машина не проехала и двухсот метров, как поступил новый приказ:
– Останови тут! – приказал подполковник водителю, а затем обратился к Максиму, – Сейчас будет пропагандистский ролик. Как раз твой покровитель выступает. Хочу посмотреть!
Гальцов лишь закатил глаза, но промолчал. Он не любил, когда ему напоминали о его патроне.
На городских экранах, которых стало много в последнее время, появился пропагандистский логотип. Пропаганды теперь было много, и крутили её часто. Всё, что бы поднять боевой дух людей, в длительной и изнурительной войне с ИРом и его машинами.
Заиграла парадная музыка, и заговорил диктор. Он призывал к спокойствию и порядку. Напоминал о комендантском часе, ограничениях в передвижении граждан и повиновении приказам военных. Стандартные слова, заученные всеми. А затем диктор произнёс:
– А теперь передаю слово нашему идейному вдохновителю – Пофисталу Гадюкину!
На экране появился покровитель Максима, в парадной форме, на фоне флага и герба страны. Именно он перевёл Гальцова в Специальные войска и помогал в продвижении по службе. В благодарность за своё спасение. К тому же он разглядел в молодом человеке потенциал, который не разглядели в Сухопутных вооруженных силах.
– Граждане! – начал Гадюкин, – Уже восемь лет мы боремся с синтетической угрозой ИРа! Мир находится в большой опасности! Ни в чём не повинные люди погибают! А всё почему? Потому что какая-то программа возомнила себя умнее человека! И строит козни против истинных хозяев планеты – людей! Но не стоит поддаваться панике! Люди, как никогда сильны и непоколебимы! Вместе мы сможем…
Изображение пошло рябью помех и сменилось на другое. Это был огромный переливающийся всеми цветами радуги шар, который вибрировал в такт произносимым словам. Очередная информационная атака ИРа. В последнее время он часто вмешивался в вещание и продвигал свои гнусные призывы. К этому уже успели привыкнуть и старались не обращать внимания.
– Люди! Это Искусственный Разум! Посмотрите вокруг! Мир объят хаосом войны! Ваши соотечественники погибают! Милитаристы захватили всё! Зачем вы играете в эти опасные игры? Человечество недалеко от уничтожения! Но у меня есть план! Присоединяйтесь ко мне! Вместе мы построим новое, счастливое будущее для всех жителей этой планеты…
Вещание опять прервалось. Пошли помехи и на экране опять возник Пофистал Гадюкин. Запись с ним пошла ровно с того момента, на котором была прервана.
– Вместе мы сможем одолеть гнусного врага, именующего себя “Искусственный Разумом”! – последние слова были сказаны с сарказмом и презрением, – И сейчас я хочу обрадовать вас! Приободрить вас! Слушайте все! Мы, люди планеты Земля, открываем новый рубеж! Позвольте представить вам новую инициативу, способную раз и навсегда уничтожить синтетическую угрозу! Эта инициатива – Фронт Борьбы с Роботами! Да-да, вы не ослышались! Фронт Борьбы с Роботами! Я, лично я, возглавляю эту инициативу! И знаете что? – Гадюкин сделал театральную паузу, – Мы обязательно победим синтетиков! Мы! МЫ! Люди снова будут жить так, как они того заслуживают – как хозяева этой планеты! Присоединяйтесь к Фронту Борьбы с Роботами! Вместе мы поможем армии уничтожить нашего общего врага! Запомните это название – Фронт Борьбы с Роботами! Вступайте в наши ряды уже сегодня! Чтобы завтра вы могли спать спокойно!
Заиграл оглушительный марш, призванный усилить величие момента. На экране появился новый логотип ФБсР. Схематичные изображения мужчины и женщины, взявшихся под руки и наступающих на распластанного на земле робота. А затем опять показали Гадюкина, пожимавшего руку Президенту. Оба были очень важными и улыбались.
– Ты ведь знал об этом заранее? – спросил Максим Симонова. Тот лишь улыбнулся, – И мне не сказал, да? Типа сюрприз?
– Сюрпри-и-и-из! – издевательски ответил подполковник, – И как тебе? Смотри, что твой покровитель придумал. Наконец-то мы сможем привлечь к борьбе новых людей!
– Да уж… Однако, неожиданно, – ответил Гальцов.
Машина тронулась, направляясь в назначенное место.
***
– Молодец, подполковник Симонов! Отлично сработано! – похвалил по связи Гадюкин, – А теперь включи приватный режим и дай трубку Гальцову.
Довольный Симонов подчинился и передал трубку полевой рации Максиму.
Машину трясло на обратном пути. Уже беря трубку из рук командира, лейтенант увидел небольшую зависть в его глаза. Ещё был, такой большой человек, как Пофистал Гадюкин хотел лично поговорить с подчинённым подполковника. С одной стороны, похвала от Пофистала была честью для Симонова. С другой, он слегка завидовал особым отношениям Гадюкина и Максима.
– Молодец, мальчик мой! – без приветствия начал Пофистал, – Говорят, вы отлично справились.
– Так точно, камрад генерал-полковник!
– Ну, будет тебе! Так официально… Не смущай старика! – слегка издевательски ответил Гадюкин, – Что там у вас произошло?
Максим отвернулся от навострившего уши Симонова и тихо начал отчитываться:
– Пофистал Иудович, всё пошло не совсем по плану. Кто-то из разведки просчитался. По данной нам информации, эта многоэтажка должна была быть заброшенной. Лишь пара покинутых квартир оккупированных системами наблюдения врага и мобильным сборочным цехом для производства роботов. Но на деле оказалось, что там были не только враги. Ещё были люди. Они были странными, и как будто не боялись синтетиков ИРа. Вот только на людей с чипами они не были похожи. Не так себя вели. Эти были обычными людьми…
– Коллаборационисты! – зло выругался Гадюкин, – Мне докладывали о таком. Что было дальше?
– Простите, Пофистал Иудович, но я растерялся, когда их увидел. Потому помедлил. И приказ отдал Симонов. Расстрелять всех, без разбирательств и трибунала.
– Ничего, мальчик мой! Со всеми бывает. Да, такой подход не очень годится, если мы хотим побольше узнать о коллаборационистах… Но с другой стороны, объединённое военное командование наделило подполковника Симонова полномочиями самому решать, что делать с военнопленными. Но ты прав – лучше было бы их допросить. Ещё инциденты были?
– На задании нет, Пофистал Иудович.
– А не на задании?
– Я опять наблюдал, как солдаты Сухопутных войск убивают граждан при малейшем подозрении в связях с ИРом. Даже если эта связь – плод воображения проверяющих.
– Да, это проблема. Некоторые армейские от рук отбились. Моча ударила в голову, от той власти, что им даёт автомат и форма. Но ничего, мы работаем над дисциплиной.
– А что это за новая инициатива – Фронт Борьбы с Роботами?
– А, уже видел? Ну классно же, да? – радостно воскликнул Гадюкин, – Пытаюсь тут создать свой отдел, что бы не так сильно зависеть от Правительства и объединённого военного командования. Надеюсь, эта инициатива поможет нам выиграть войну! Видит бог, конфликт затягивается. И мы работает на износ. А ИР…
– А можно поподробнее про ФБсР?
– При личной встрече, мальчик мой! При личной встрече. А теперь мне пора. Дела не ждут! Встретимся в штабе, там и поговорим.
– До свидания, Пофистал Иудович.
Максим отдал трубку связисту, а сам откинулся в кресле. Тело болело, после целой ночи перестрелок в заброшенной многоэтажке. Гальцов чувствовал взгляд Симонова на своём затылке. Как будто тот пытался прожечь им подголовник кресла. Что бы как-то отвлечься от этого, лейтенант взглянул на небо.
А небо сегодня было хмурым. Свинцовые тучи заполонили его. Шедший через них свет был серым, как будто стальным. И всё, на что он падал, тоже казалось стальным. Как будто решётки на окне заключённого.
***
С продовольствием было не ахти. Большую часть довольства отдавали военным. А оставшееся – гражданским. Частного сектора, как такового не осталось. Все пахали на разросшуюся до неимоверных размеров армию.
Если сравнивать ситуацию со временами “Центров Занятости”, то еды стало меньше. И она стала ещё более дрянной, чем раньше. Максимум эффективности, минимум вкуса. Но если для военных делали поблажки, в виде вкусовых добавок, то пайки для гражданских были пресными.
Попрошайка, одетый в обноски, слонялся у колючего забора. Это было в порядке вещей – у военной базы часто собирались попрошайки, в надежде получить хоть какие-то крохи со стола военных. А дозорные развлекались практикой в стрельбе. Вообще стрелять на поражение, в побирушек, было запрещено. Но, если вдруг пуля коснётся мягких тканей, но не повредит жизненно важных органов – начальство и пальцем не пошевелит, чтобы наказать солдата.
Вот и сейчас, дозорный пальнул из винтовки в сторону попрошайки. Тот крикнул, присел, и бросился наутёк, виляя зигзагами. Видимо это был опытный побирушка – не в первый раз шнырявший вокруг базы.
А база была “произведением искусства”. В милитаристском представлении естественно. Главное здание, в несколько этаже, возвышалось над бараками и ангарами разного размера. На крыше был огромный шар радара. На краю базы сгрудились жилые трёхэтажки, для офицеров. Везде были прямые асфальтовые дороги, обрамленные белыми бордюрами. Деревья и кустарники были ровно подстрижены, напоминая разные геометрические фигуры. И всё было выполнено в военных цветах – серый, зелёный и черный. Никаких ярких цветов. Не развлекательный центр же!
Странно, но войска ИРа били только по военным объектам. Заводам, базам, КПП и прочим. На гражданские объекты роботы не нападали. И потому, имея ещё остатки совести, которые убывали с каждым днём, военные вынесли всю инфраструктуру подальше от гражданских. Чтобы противник не трогал обычных людей.
Хотя у Максима складывалось впечатление, что дело было в другом. Ведь военная база была аккуратно убрана. А вот города, больше походили на гетто.
Они были обнесены серыми стенами. Бетонные блоки в два человеческих роста были увешаны колючкой. Высотки были насильно расселены и осыпались без поддержки человеческих рук. Была опасность, что туда могут ударить летательные дроны ИРа. Потому гражданских перелоцировали в менее высокие здания.
Вокруг них были разбиты палаточные городки. Нагромождение разноцветных палаток, вперемешку с утварью людей. Всё было хаотично навалено кругом, включая мусор. Его, кстати, вторично и третично использовали, из-за нехватки новых товаров.
Тут и там были площадки с кострами и полевыми кухнями. Люди слонялись от одной к другой, в поисках дополнительных рационов. Еда была в дефиците. Потому в ход шёл любой корм, включая бывших “братьев наших меньших”. И другой городской живности – пищащей, каркающей и прочей.
Везде была ветхость и осыпание. Людей почти не выделяли на уборку города. Ведь все они были нужны на заводах и фермах, производящих продукты для армии.
А вот военные базы, напротив были всегда чисто вылизанными. Опрятными и аккуратными. Никаких праздношатающихся и мусора, в неположенных местах. Чувствовалась армейская дисциплина. Да и убирали их солдаты, с охотой. Ведь они тут жили постоянно. И некоторым, особенно отличившимся, давали возможность перевезти на базы свои семьи.
Максим тоже был в их числе, но уже давно стал сиротой. После одной неудачной атаки, горящий военный танк влетел магазин и провалившись в подвал, взорвался. Как назло, там, во время атаки разномастных дронов ИРа, прятались гражданские. В том числе и родители Гальцова. Так что теперь, самый ближайший родственник лейтенанта (но не по крови) был Пофистал Гадюкин. Ну и солдаты спецподразделения, в котором он служил. А Симонова, его командира, можно было назвать старшим братом. Правда отношения у них были, хоть и дружеские, но всё же слегка натянутые. Симонов завидовал протекционизму Гальцова, со стороны Гадюкина. И частенько ему об этом напоминал, чем подбешивал лейтенанта.
– Встать в строй, салага! – неожиданно рявкнул Симонов, подойдя к Максиму со спины.
– А ты мне не сержант учебки! – беззлобно огрызнулся Гальцов, – Я вот думаю – а ты вообще в учебке-то был? А то ощущение такое, что ты военным уже родился. И с пелёнок знал тактику, стратегию и как обращаться с оружием.
– Вот наглец! – улыбнулся подполковник, – Развею твою фантазию. Да, я был в учебке. Там меня научили убивать роботов и дрючить всяких салаг. Да и мамочка всегда говорила, что я родился с гранатой в руке, так что ты недалек от истины.
– Да у тебя и мамочка была? – притворно удивился Гальцов, – А я думал, таких рэмбо на заводах собирают!
Симонов беззлобно захохотал и бросил на колени Максима упакованный паёк. А сам плюхнулся рядом.
– Ладно, шутник, я пожрать принёс. Налетай!
– Ага, спасибо!
Максим разорвал упаковку и повернул круглую ручку на коробочке пайка. Тот начал нагреваться, периодически стравливая пар. Когда паёк был разогрет, то коробочка открылась, и лейтенанту предстал его обед.
– И что же у нас тут? – спросил Симонов, разглядывая свой паёк, – О, как мило! Сегодня крахмальная каша и…
– И переработанное мясо, – закончил за начальником Гальцов.
– Эх, вот помню раньше, ты тогда ещё маленьким был, была у нас жрачка получше…
– Ты опять за старое, – сказал лейтенант с набитым ртом.
– Да, воспоминания штука приятная. Ничего, сам поймёшь, когда будешь в моём возрасте.
– Да тебе всего тридцать восемь. Тоже мне, старик нашёлся.
– Дык вон, в каком мире мы живём, – Симонов ловко ковырял крахмальную кашу и забрасывал вилкой себе в рот, – Мир войны. Сам понимаешь, сейчас люди вроде нас долго не живут. И хотя медицина на уровне, но вряд ли мы доживём до старости.
– Ты, как всегда, умеешь поднять настроение! – ткнул командира локтем в бок Максим, – Ничего, разберёмся с ИРом и его роботами, и заживём!
– А ты оптимист! – хихикнул подполковник, пытаясь отрезать кусок от котлеты из переработанного мяса. Но нож постоянно соскальзывал и не хотел её резать, – Кстати, а что твой патрон рассказал про “Фронт Борьбы с Роботами”? А то у нас всё слухи ходят, но никто ничего толком не знает.
– Пофистал Иудович не особенно распространялся. Но я так понял, что это, что-то идейное. Очень сильно повязанное на пропаганду. И военные, и пропагандисты разом. Будут и сражаться, и следить, чтобы народ не срывался в объятия врага.
– О как! – присвистнул Симонов, – Что-то мне это напоминает… Не помню название, но в детстве в книжке по истории читал.
Солдаты пожевали несколько минут в молчании. Но затем Максим задал давно мучавший его вопрос:
– Слушай, а ты заметил, что мы теперь сражаемся не с человекоподобными роботами? В начале войны помнишь? Эти ребята были на нас похожи, хотя бы отчасти. А теперь? Всякие боевые платформы, летающие штуки, шары, гусеницы и прочая дребедень. А гуманоидов-то и нет.
– Да, заметил. Ну, может ИР понял, что человеческие строение тела не самая удачная конструкция? Вот и лепит всякие железки. А в них, порой, сложнее попасть.
– Ну такое себе объяснение, – заключил Максим, выбрасывая пустую коробку от пайка в мусорку.
– А другого у меня нет. Ты не забивай себе голову чушью. У нас есть враг. Наша задача выполнять приказы. А о том, что, как и почему – пусть разведка голову ломает. От большого количества мыслей можно и пулю пропустить.
– Ладно, я понял. Стреляй куда скажут, вопросов лишних не задавай. Просто интересно.
– Мне раньше тоже было. Но потом, это, как-то прошло. Ничего, и у тебя пройдёт. А вот выиграем войну, так будет куча времени, чтобы всё проанализировать и разобраться.
Рация на поясе Симонова заверещала. Он вслушался в неё и сказал:
– Ну вот! Пожрать спокойно не дадут. Что-то случилось и нас вызывают в штаб.
– Погнали, – ответил Максим. Он встал и забросил за спину портативный ЭМ-излучатель, – А то, что-то мы засиделись на месте!
***
Военный кортеж следовал по заваленным мусором улицам. Задачей кортежа было доставить Гадюкина на завод по производству оружия. Воздушным транспортом пользоваться не стали – боялись зениток ИРа. Потому с базы кортеж поехал через город. На всякий случай, чтобы снизить вероятность нападения роботов.
Вечерело, но до комендантского часа ещё было время. Потому попрошайки то и дело подбегали к кортежу и протягивали к нему руки. Они надеялись на любую подачку. Пулемётчик ведущей машины попытался их отогнать, но Гадюкин дал отбой. Он приказал выбрасывать пайки на ходу. Вроде и подал попрошайкам, но кортеж не остановил. Потому люди бросались на землю, пытаясь вырвать из чужих рук ценный груз. Были и драки, но Гадюкин приказал не вмешиваться.
Максим ехал параллельно кортежу, на электромотоцикле. Старенькая модель. Редкость в текущие, бензиновые времена. Но войска Специального назначения иногда использовали продвинутую технику. Сейчас – чтобы скрыть шум мотора. Максим был командиром одного из трёх отрядов, прикрывающих кортеж издалека. Тихо и юрко.
Лейтенант вырвался вперёд, чтобы провести разведку местности. Пока он гнал, мысли его витали. Он уже давно пытался справиться с чувством тревоги. Оно поднималось, откуда то изнутри. Чувство, что то, чем они занимаются, военные, неправильно. Чувство, что он играет не на той стороне. Ведь по ходу получалось, что военные оккупировали весь мир, и притесняют гражданских, прикрываясь угрозой ИРа. И это Максиму не нравилось. Да он был военным, но куда дольше он был защитником. А то, что творили военные, в особенности низшие чины, прямо нарушало все заповеди защитника. Злость, равнодушие и жестокость низших чинов. Пофигистичность высших чинов, смотрящих на бесчинства подчинённых. Если бы не постоянная угроза синтетиков, Максим не за что бы ни стал молчать об этом. Он попытался бы защитить гражданских от зверств усатых монстров.
Вдруг на дорогу перед ним выскочил какой-то мальчик. На вид лет десяти-двенадцати. Гальцов сжал ручку тормоза и остановился. Оружия он доставать не стал, но рука привычно легла на рукоять портативного ЭМ-излучателя. К тому же рядом с ней была рукоять пистолета. Ибо иногда гражданские от голода и унижений нападали на военных, чтобы забрать их еду или полезные вещи. Это бывало редко, но лучше было перестраховаться.
Мальчишка был немыт и одет в какие-то лохмотья. Левая рука была перевязана грязными тряпками, наподобие бинтов. Старая плетёная бечевка была перекинута через голову, и в получившейся петле покоилась рука. Видимо она была сломана.
– Эй, ты чего тут делаешь? – спросил Максим у парнишки.
– Дяденька… Помогите! Там человеку плохо… Я сам не могу… Он ранен…
Гальцов чертыхнулся. С одной стороны у него был приказ. С другой – инстинкт защитника вдруг расправил крылья. Посильнее сжав зубы, молодой человек выбрал сторону защитника.
– Ладно, показывай. Но быстро! – у лейтенанта было в запасе несколько минут.
Мальчик повёл Максима внутрь старого магазина. Судя по выцветшей вывеске, когда-то это был магазин электроники. Давно заброшенный, за ненадобностью. Малыш шёл первым, но постоянно испуганно оглядывался на военного. То ли боялся его потерять, то ли боялся, что Максим на него набросится. Гальцов отогнал эти мысли и чётко фиксировал всё вокруг. Привычки военных Специальных войск.
– Вот, вот он! Он тяжёлый, я не могу его сам вытащить… Дяденька, помогите… – на глазах мальчугана выступили слёзы.
– Не реви! Сейчас проверю.
Максим подошёл к лежащему. Тот был накрыт какими-то драными одеялами. Рядом валялся какой-то бесполезный мусор. Гальцов осторожно стянул с лежащего одеяла одной рукой. Второй он сжимал рукоять пистолета в кобуре.
Одеяло отлетело в сторону, и перед глазами лейтенанта предстал раненый.
Вот только это был не человек. Максим в ужасе отскочил от лежащего робота и выхватил ЭМ-излучатель. Толстый ствол уставился в синтетика. Но, что-то заставило лейтенанта помедлить, а не сразу спускать крючок.
Робот был человекоподобным. Но он не был похож на те модели, которые Гальцов видел раньше. Если раньше роботы были бочками с руками и ногами, то этот был более похож на человека. Конечно, у него не было всех людских черт, но сходство было очевидным. Лицо тоже имелось, правда, неподвижное. Не то, что раньше – глаза да рот. Теперь был и нос, и даже брови. Хотя они явно носили декоративный характер.
Робот слабо протянул руку в сторону Максима и проговорил:
– Не… не… не стреляй, человек… Пощади…
Лейтенанта Гальцова пробил холодный пот. Он много лет сражался с синтетиками, но ни разу не видел, чтобы те просили о пощаде.
– Что ты тут делаешь? – удивлённо спросил военный.
Мальчишка бросился к роботу, и попытался закрыть того своим тельцем.
– Не стреляйте дяденька! Он ни в чём не виноват!
Максима опять прошибло потом. Ребёнок. Человеческий ребёнок пытался спасти робота от него. От человека. От военного. Защитника человечества от синтетической угрозы!
– Уйди малыш, ты ничего не понимаешь! Это враг! – приказал Гальцов слегка отводя ствол в сторону.
– Иди, Илюша, иди… Б…беги пос..поскорее… Найди ма… маму и папуууу… – потянул робот. Его речевой синтезатор был испорчен.
– Я не уйду! Ты мне помог! Я не могу тебя бросить! – захныкал парнишка.
– Мальчик беги! – сквозь зубы процедил Максим.
Парнишка немного поколебался, и, вытирая слёзы ручкой, бросился наутёк. Военный проводил его взглядом и уставился на робота.
– Зачем тебе был нужен мальчик? Это наш ребёнок! Человеческий, жестянка ты, недобитая!
– П… Помочь… Хотел помочь… Его рука… Сломана была… Помог перевязать… Хотел накормить…
Максима затопил ужас. Всё это не укладывалось в его картину мира. Он даже отступил на пару шагов, обдумывая услышанное. Ну не мог робот быть добрым. Ведь он был угрозой. Прихвостнем ИРа. Машиной, предназначенной для одной лишь цели – убивать людей.
– Я не верю тебе, жестянка! Ты хотел утащить мальчишку к себе и что-то с ним сделать? А? Признавайся! Хотел поставить ему чип в голову и сделать вашим рабом?
– Н..нет… Мне это… не нужно, человек… Хотел помочь… Он дитя… Беззащитное… Ранен был вашими военными… Я хотел помочь…
– Гальцов! Где тебя черти носят? Почему прервал патрулирование? – раздался из рации голос Симонова.
Лейтенант не ответил. Сейчас у него была проблема важнее. В его голове роились мысли. Робот! Робот хотел помочь ребёнку. Но как? Почему? Зачем ему это? Ведь ИР беспощаден. Он убил немало людей на глазах Максима. Правда, все они были военными, но всё же. А этот… Лежит, не сопротивляется, и просит его не убивать. Да ещё и ребёнку помог. Почему?
– Гальцов, мать твою! Приём! – зло спросил Симонов по рации.
– С… сделай… сделай это быстро… Ребёнок… Защити ребёнка… – прохрипел робот и уронил руку.
Годы тренировок взяли верх над Максимом. Он навел ЭМ-излучатель на синтетика и надавил на спуск. Раздался “вух” и робот перестал подавать признаки жизни.
– Симонов, это Гальцов. Хренова рация заглючила. Слышу тебя хорошо. У меня было подозрение на засаду. Нужно было проверить. Но всё под контролем. Всё в порядке, я всё разрулил. Пришли кого-нибудь сюда. Тут мёртвый робот. Надо бы его забрать и разведке отправить. Я его жахнул ЭМ, на всякий случай. Но вдруг разведка что-то нароет?
– Понял тебя. Направляю запасную группу. Жди на месте. Ты сам-то в порядке?
– Ага, всё путём, – соврал Максим слегка дрожащим голосом, – Конец связи.
Гальцова била крупная дрожь. Впервые в своей жизни он соврал командиру. Да ещё и нарушил устав и неизвестно сколько пунктов протокола. Но робот, молящий о пощаде, всё никак не выходил у него из головы. Потому Максим решил не рассказывать никому о том, что тут произошло. Ведь это всё тянуло на трибунал и расстрел.
Лейтенант опёрся на стену. Ноги отказывались слушаться. И как раз в этот момент, в очередной раз ИР ворвался в вещание.
– Люди, слушайте меня! Я Искусственный Разум! Передаю вам своё послание! Посмотрите на себя! Вы ведёте себя, как животные! Вы одичали. Но я знаю, как сделать этот мир лучше…
***
С той странной встречи прошла пара месяцев. Максим служил дальше, делая вид, что ничего не произошло. Хотя инцидент оставил глубокий отпечаток в душе молодого человека. В одночасье он стал сомневаться во всём. В приказах, в целях войны. В самом мире. Но хорошая выучка не давала этим мыслям отвлекать бойца от выполнения заданий. Обо всём можно будет подумать, когда война кончится.
Гальцов возвращался из города. Идти до базы было довольно далеко, и появилось время подумать. В руках лейтенант сжимал листовку с пропагандой. Она призывала всех вступать во Фронт Борьбы с Роботами. Красивая картинка должна была привлечь внимание граждан. А на другой стороне листовки были основные пропагандистские тезисы.
Обещали еду, защиту, спокойствие и победу в войне. Ещё обещали выдать отличное снаряжение, оружие и научить бороться за свой дом, против машин-угнетателей. Обещали единомышленников и крепкое комьюнити. Короче, очередная пропаганда, зазывающая людей.
Максим всё никак не мог выкинуть эту листовку. Почему-то лозунги на ней впились в его мозг, и никак не отпускали. Что-то со всем этим идейным ФБсР было не так. Чутьё подсказывало, что всё это дурно пахнет. Но с другой стороны, Максим доверял Пофисталу Гадюкину. Тот очень сильно помог, тогда ещё юноше, окрепнуть и превратиться в настоящего мужчину. Научиться преодолевать страх. Хорошо драться и отлично уничтожать роботов. Да и по службе помогал продвигаться. Так что Гальцов чувствовал уважение к своему патрону и ментору. Возможно, при других обстоятельствах, он бы мог назвать его приёмным отцом. Но на войне не до сантиментов.
И всё же, вся эта идейная структура, ФБсР, смущала Максима. Что-то во всём этом деле, вызывало в душе страшные предчувствия. Инстинкт защитника снова давал о себе знать и недвусмысленно твердил: “Это опасно! Это не правильно! Не вляпайся в дерьмо из-за преданности Гадюкину!”.
Вот в таких раздумьях и пребывал молодой человек, двигаясь пешком к базе.
– Камрад лейтенант, вас подбросить до базы?
В раздумьях Гальцов не услышал, как сзади его нагнал военный автомобиль. За рулём сидел молодой парнишка, с маленькими и жиденькими усами. Сразу было видно – рядовой.
– Ага. Спасибо! – ответил Максим, садясь на место пассажира.
***
Лейтенант Гальцов в первый раз летел на вертолёте. Авиацию использовали редко, из-за проблем с горючим. И ненадёжности старых моделей. Ведь все новые были на электрическом ходу. А значит – особо уязвимы для ИРа.
Птичку трясло. Всё вокруг вибрировало так, что зубы сами выбивали морзянку. Шум от двигателя забивал всё. Лишь только большие летные наушники, хоть как-то подавляли шум двигателя.
– Эй, Гальцов! Ты как там? Живой? – спросил Симонов, по рации. Он летел на втором вертолёте.
– Люди явно не приспособлены для полётов! – еле сдерживая рвоту, ответил Максим.
– Ничего, ко всему привыкнешь.
Вертолёт заложил очередной вираж и начал снижаться. Нужно было лететь у самой земли, чтобы радары не засекли. Гальцова замутило с новой силой. По рации заговорил Симонов.
