Григорий Андреевич Неделько
Объекты в зеркалах
В голове мэра будто бы зазвучали голоса. Наверное, принадлежавшие убитым и раненым, но какие-то чуднЫе и неприятные, с хрипом, с придыханием. Это вполне понятно, учитывая, чтО творится в городе. Но подобные переживания ни один мэр попросту не может себе позволить.
Он с усилием отмахнулся от навязчивых криков и нашёптываний, и, кажется, те стихли.
«Всё это следует остановить, причём немедленно!»
Но сперва он должен заручиться поддержкой конкретного человека. Принимать такие решения самовольно – себе дороже, хоть речь и о судьбе города. Или того больше…
Мэр набрал номер, но ему почти не пришлось ничего говорить.
– ДобрО, – бросил по телефону президент и прервал связь.
Мэр кивнул – неясно зачем, поскольку никто его не видел, – и отдал наконец распоряжение.
Ночь распростёрла над землёй тёмные крылья.
Тяжёлый молоток с запёкшимися следами крови лежал в полицейском участке среди прочих вещдоков. Орудие убийства разлетелось на части после точного попадания бомбы в здание…
…Бомбы, напалм, спецназ… И – в самом центре города. Но либо так, либо «чума» распространится дальше, и кто знает, что она может с собой принести. Нельзя, ни в коем случае нельзя допустить этого!..
В ушах сотен людей ещё долго будут звучать предсмертные вопли умирающих: мирных граждан, бойцов спецгрупп, «чертей»…
Ещё долго будут плясать перед глазами огни и отсветы, и мечущиеся в панике фигуры.
И долго чудом спасшиеся очевидцы будут видеть незримый полёт пуль и вздрагивать от громогласных выстрелов.
И кровь на тротуарах, дорогах, автомобилях, домах придёт в их сны.
Равно как и бьющиеся в агонии человеческие тела со стекленеющими глазами.
Равно как и «черти»…
…Мэру и президенту пришлось очень постараться, надавить на все доступные рычаги, чтобы по возможности замять это дело. И, конечно, остаться на посту. Последнее президенту удалось, мэру – нет. Градоначальнику грозило пожизненное, но он успел сбежать за границу. На его место выбрали более достойного человека.
Тело полицейского Павла Круглова так и не нашли.
На восстановление разрушенного города и помощь пострадавшим потратили баснословную сумму из государственного бюджета.
«Чертей» со временем молва и журналисты переименовали в «бесов».
И хотя отголоски случившегося не исчезли совсем, время лечило и помогало забывать. Спустя дни, месяцы, годы всё истёрлось, стало более блёклым, нечётким, нереальным, и впервые родилось сомнение. Появилась мысль: а было ли это на самом деле? Было ли?
Никто не стал бы утверждать наверняка…
…Но вот стоит город. Не город даже, а городок. Маленький, ничем не примечательный.
А вот ещё один такой же. И ещё один. И ещё.
И незаметная деревенька. Село. Посёлок…
Сотни населённых пунктов раскинулись по всему миру. И отнюдь не только в Речном мать, с улыбкой на улице, рассказывала сыну или дочери на ночь страшную историю. Байку о том, что было когда-то давно, а может, никогда и не случалось на этой земле. Байку, которую ребёнок выпрашивал чуть ли не со слезами на глазах, поскольку любил всё страшное. Как многие дети. Любил и не понимал. И дослушав историю, дитя засыпало, забывалось благостным сном.
Однако история оставалась; оставалась, чтобы жить, путешествовать, преображаться. Перемещаться в чужие умы. И из наивной сказки обращаться подлинным кошмаром.
Старая как мир история о Ярмарке Бесов.
Где-то в отдалении, а может, совсем близко, кузнец принялся за работу.
Обращался с инструментами мастер крайне умело. По мере того как он трудился, из ничего, из куска металла на свет появлялся молоток. Пока что без рукоятки. Но очень качественный – как и изготовленные недолгое время назад гвозди. Кузнец не сомневался в собственном успехе.
То был очень качественный молоток. Очень тяжёлый.
И – теперь уже – очень реальный…
Герой из пробирки
(к сведению всяких гениев)
Как же меня достал этот персонаж! Сколько бы я ни морщил ум, ни напрягал голову, он рождаться не собирался. Ну не хотел появляться на свет, хоть ты тресни! А он ведь не простой персонаж, а – основной. То есть, главный герой.
Я ведь думал написать роман-эпопею во много томов, где всё крутится-вертится вокруг этого негодяя. Какое там! Мне бы умудриться создать пусть куцый, но рассказик. Ну да, конечно. Попробуй что-нибудь вообрази, нафантазируй, когда означенный герой настолько негодяй, что упирается и придумываться никак не желает.
Я уж всё испробовал: читал соответствующую литературу, ходил на лекции, советовался с женой и друзьями, даже напивался и пробовал различные препараты!.. В результате – сплошная головная боль и ноль – ноль! – идей.
В конце концов, мне так всё это надоело, что я решился. И построил машину по созданию персонажей.
Конечно, осуществить замысел было не столь просто, как кажется. Захотел – построил. Фигушки! С машиной тоже возникли проблемы, правда, меньшего объёма, нежели с героем, и вполне материальные.
Чтобы раздобыть денег, пришлось взять ипотеку, ну да чего не сделаешь во благо литературы, науки и собственного спокойствия. Потом я долго искал материалы. Потом – помощника. Помню, как мы ночами напролёт чертили план этого адского устройства. Стоит вспомнить, сразу вздрагиваю!
Однако вот работа закончена, по прошествии… да чёрт его знает скольких напряжённых дней и бессонных ночей. Громадина, ужасающая одним своим видом, возвышается у меня в подвале. Суть её тоже не самая безобидная: вообразите лишь, машина по придумыванию персонажей для книг! Для одного уже почти считавшего себя бездарным писателя. С ума сойти можно, не правда ли?..
Я настроил аппарат на поиск наилучшего героя для давно запланированных романов. Далее – вбил всю необходимую информацию: сеттинг, второстепенные персонажи, события, язык, автобиографию… Ещё чуть-чуть посомневался – всё же кто знает, что произойдёт, когда я нажму кнопку. Раньше-то подобной машины никто не строил и даже возводить не пытался.
Затем, решившись-таки, я в гордом одиночестве (ассистент мне теперь не требовался, поэтому я его рассчитал от греха подальше) пресловутую кнопку вдавил что есть силы.
Несколько минут волнительной тишины, нервного ожидания. Я грыз ногти, посматривая на машину и думая послать всё к чертям. Отключить опасную махину, пока не поздно. Опасную, потому что новую, неизведанную.
Только я опоздал. Машина тихо заурчала и выдала долгожданный результат. Он отобразился на дорогостоящем экране. Я приблизил лицо к монитору и опустил очки с залысины на их законное место, перед глазами. Вчитался в предложенный текст… и расхохотался. Как же всё было просто и прозрачно! Поистине прозаично. Неудивительно, что я сам до этого не додумался!..
…И вот я пишу очередной, сто двадцать восьмой, если быть точным, роман. Каждое произведение – в тысячу страниц стандартного книжного формата, набранных убористым шрифтом. Я пишу, и пишу, и пишу – и не могу остановиться! Вдохновение накатывает на меня бурными волнами, захлёстывает, уносит вдаль и ввысь… снова, и снова, и снова… И не видно тому ни конца ни края!
Что, вы спросите, справилась ли машина с поставленной задачей? Да! И ещё как!.. Итог вышел столь гениальным, что я, похоже, никогда не прекращу писать, и неважно, продолжат меня публиковать или нет. Процесс неостановим. Речь ныне идёт не о вдохновении даже и не о потребности, а о банальной невозможности – неспособности притормозить, не то что перестать.
Будь проклят, ты, идеальный герой, ведущий меня за собой через сотни эпопей! Герой, которого ни убить, ни игнорировать его автор не в состоянии!
Будь проклята проклятущая машина-махина! Я уничтожил её сразу же, как осознал, что за дьявол родился из-под моих рук. Разметал металлическую сирену в пух и прах!
И пусть горит в аду моя гениальность! Но… но…
А впрочем… короткая передышка, кажется, заканчивается. Засим я вынужден откланяться и завершить свой короткий рассказ. Выпью быстренько чаю, съем наспех приготовленный бутерброд и бегом к клавиатуре, поскольку необходимо, просто-таки жизненно важно вернуться к оставленному персонажу, чтобы продолжить однажды начатое повествование. Повествование, которое, наверное, никогда не остановится, если только я не…
Но об этом я стараюсь не задумываться.
И вдруг кошмарная мысль поражает меня: а что если и ТОГДА это не прекратится? Что если кто-нибудь ещё создаст похожую машину? Или восстановит мою? А может, попросту впечатлится произведениями вашего покорного слуги настолько, что станет учеником, и подражателем, и – следующим мастером? Как это повлияет на прочих людей?!..
О Господь-вседержитель, защити нас от фантазий!..
Да бегу уже, бегу! Ох, грехи мои тяжкие…
Разбитая копилка
Пустые улицы хранили унылое молчание. Повсюду царствовало оглушительное беззвучие. Пыль скапливалась на дорогах, домах, автомобилях.
Старый вздыбившийся и потрескавшийся асфальт напоминал поверхность метеорита. Проржавевшие, покрытые грязью авто были раскиданы по городу в абсолютной бессистемности. Их разбитые фары, стёкла и зеркала пустыми глазницами взирали на общий мёртвый хаос.
Обступившие довлеющую пустоту со всех сторон дома, как раскрывшие сотни беззубых ртов мифические чудища, щерились неясно на кого. Фонари согнулись в приступе вечного радикулита. Навесы на автобусных остановках смиренно склонили голову.
Фабрики и заводы молчали, и это молчание было тише и значительнее бессловесности немого.
Разряженные роботы застыли по стойке смирно мгновенно впавшими в летаргию искусственными солдатами.
Деревья поникли и превратились в трухлявые тела без листьев. Кустарники засохли и переломились под многочисленными порывами ветра. Трава пожухла и вылезла волосками, ранее бессмысленно испещрявшими то там, то тут индустриальную проплешину.
Город потерял всякие признаки жизни. Ни единый человек или иное существо не тревожило мёртвой бездеятельности пункта, некогда звавшегося населённым. Разрушенного, покинутого, осыпавшегося. Не подлежащего восстановлению. Погибшего и разлагающегося.
Лишь яркое солнце, точно прежде, в добрые, славные времена, просвечивало сквозь облака – посылало обжигающе-жёлтые, пронзительно-оранжевые лучи навстречу тем, кто уже никогда их не увидит. По крайней мере, не здесь, если тому вообще суждено случиться.
Однако облака были иными. И какое-то из них, пыльное облако, рождённое прежними, бездумными, густыми выхлопами, облако, созданное не природой, но человеком, когда-то поставившим себя выше природы, безжалостно заслонило солнечный диск. И на город-мертвец легла тяжкая тьма.
Так всё было – так всё и будет. До определённого момента, пока солнце не отслужит свой век. Или же те, кто создал город, не одумаются – но возможно ли такое?
Глухой, немой, слепой день переходил в слепую, немую, глухую ночь.
На въезде в город осталась стоять одинокая табличка, надпись на которой – почти нечитаема из-за уничтожительного воздействия разгневавшейся природы. На покорёженном прямоугольнике указано название того, что теперь превратилось в пыльную бездну. Но более интересен тот факт, что подобных брошенных и позабытых всеми, кроме времени, людских муравейников вокруг и всё дальше, дальше, дальше очень и очень много.
И всех их, а значит, и страны, которые они составляли, сгубило одно и то же. Одна и та же причина прошлась несломимой, неостановимой волной по суше и морю, не сохранив по себе ничего – только лишь жалкие развалины.
…На табличке у въезда в город была приписка, сделанная непонятно кем неизвестно когда с помощью красной краски, ныне выцветшей, почти исчезнувшей. Будто потёки пролившейся зазря крови, донельзя истёртые буквы могли бы сложиться в выведенные долгое время назад слова:
«Мы долго крали. Пришла пора платить».
И то было истинно так.
Люди, воровавшие у других людей идеи произведений, политические и общественные взгляды, деньги, имущество, работу, детей… что угодно, вплоть до внешности, снов и пороков, – эти люди украли совершеннейшим образом всё. Не осталось более оригинальных творений и тех, кто их создал. А если таковые всё же находились, их уничтожали, точно врагов народа. Расстреливали, травили газом, убивали смертельными инъекциями. И продолжали грабить: их, других… самих себя…
Пока идеи не кончились. А следом пришёл конец труду. После чего почили в бозе деньги.
И тогда тотальное разрушение сначала угрожающе проползло, потом, поднявшись на ноги, резво прошло, а затем и, гордо вскинув голову, ураганом пронеслось по этому городу и всем остальным. По всем странам планеты.
Им пришлось бежать, после того как многие ушли туда, откуда нет возврата. Ушли в обрамлении и под аккомпанементы одиночных убийств, восстаний, войн…
Однако карающая длань энтропии уж добралась до космодромов и помешала организованно, успешно, удачно покинуть собственнолично низведённые в ничто государства. Тем не менее, некоторым всё-таки удалось улететь с этой «негостеприимной» планеты.
Но сами государства остались. Как нечто, как обломки, как знак. Как память.
А память – это самая ценная из идей. И единственная, которая никогда не закончится. Память можно забыть… но это не значит, что она никогда не возвратится к тому, кто оставил её, – чтобы напомнить о себе.
…Планета молчала. Впрочем, сейчас, без НИХ, ей сделалось чуточку легче.
Утёнок, над которым властвует рок
С младенчества над ним довлел рок.
Видимо, кому-то однажды его отец, или мать, или кто-то иной из родни перешёл дорогу, а он вынужден был стать тем, кого из-за этого прокляли. Чью карму очернили, чью судьбу поменяли, чьи векторы перепутали.
Младенцем он серьёзно заболел, но его с трудом выходили.
Ребёнком он рос чересчур активным и потому постоянно влипал в разные неприятности: то зуб себе выбьет, то сломает ненароком чью-нибудь вещь, то из дома убежит, и ищи его до ночи.
Однако ребёнок повзрослел, и вместе с ним «повзрослели» проблемы. Чем старше он становился, тем более грозными были преграды на жизненном пути. Родители и прочие родственники, приятели, девушка как могли пытались ему помочь. Если он подрался с недругом, вступятся за него, а потом замолвят словечко. Чтобы он проявил самостоятельность и заработал на хлеб, поспособствуют поиску работы. Дадут деньги, дабы он оказался там, где нужно, и не попал туда, куда не следует.
После школы он, как и многие, отправился в армию, и это явилось для него серьёзным испытанием. После армии поступил в вуз, и то было испытанием не меньшим. Потом – работа, привычные и утомительные трудовые дни, и явно не та жизнь, которой бы он хотел. Какую он ждал.
Проклятие довлело. Рок не отпускал его.
Семью он пока не создал и старался о том не задумываться.
Тут в его быт вторглись чужие люди, назвавшиеся друзьями, и предложили алкоголь, наркотики, женщин. Он не отказался. В результате, с работы его выгнали. А следом он угодил в тюрьму…
В общем, человек он был, что называется, непутёвый. И ещё – со склонностью к творчеству.
Поэтому совершенно закономерно, что, когда он наконец сформировался, обратившись полноценной, взрослой личностью, когда стал обладателем не только новой постоянной работы, но и красавицы подруги, приятного хобби и множества сторонников и недоброжелателей, он неуловимым, дьявольским, роковым образом совершенно внезапно и абсолютно ожидаемо превратился во всемирно известную, богатейшую, уважаемую РОК-звезду. Это и было его лебединой песней.
Такие случаются в современности сказки.
Ярость звёзд, Земли надежда…
Из палатки, которую украшали звёзды и полумесяцы, вышел человек. Погружённый в отнюдь не весёлые раздумья, он направлялся домой.
Проблема этого человека состояла в том, что он – верил.
Было начало XXI века.
А 15 апреля 2235 года космический корабль «Геракл-1» отправился исследовать отдалённые уголки Галактики. Экипаж «Геракла» составляли самые лучшие и опытные представители своего дела.
В результате несчастного случая, вызванного не определённого рода аномалией, связь с астронавтами потеряли. Попытки восстановить контакт ни к чему не привели.
Было принято решение считать экипаж корабля пропавшим без вести.
Ровно через год, по окончании операции, связанной с рутинной работой космического сборщика «Гермес-5» на одном из крупных астероидов, пилот судна Хироюки Тачидзаки зарегистрировал нечёткий входящий сигнал. Тачидзаки попытался ответить на него, но потерпел неудачу.
Тем не менее, передача, ведущаяся при помощи азбуки Морзе, не смолкала. Астронавт включил запись.
Начав дешифровку, Тачидзаки с удивлением обнаружил, что слышит в обрамлении тире и точек не предупреждение или мольбу о спасении, а двоичный код. В какую именно картину складываются нули и единицы, гражданин Земли не знал. Правда, судя по тому, чтО Хироюки успел расшифровать, неизвестный контактёр передавал последовательность нот и аккордов.
Тачидзаки постарался определить источник информации, однако безуспешно. Ещё некоторое время приём продолжался, а потом неожиданно прекратился. Разумеется, о случившемся астронавт немедленно доложил начальству.
Попытки с Земли установить место происхождения сигнала тоже оказались тщетными.
Зато «письмо» из космоса удалось прочесть целиком. После тщательного анализа, к которому привлекли не только специалистов по полётам к звёздам, но и виднейших музыкантов, стало ясно, что Тачидзаки зарегистрировал некое неизвестное доселе, очень необычное музыкальное произведение. Хироюки посчастливилось в виде цифр полностью записать неузнанную партитуру, прежде чем она так внезапно пропала из радиоэфира. Восстановленный из разрозненных кусков, опус получил название «Симфония сингулярности».
Чтобы исполнить «Симфонию», в крупнейшем планетарном актовом зале «Титан» собралось более двухсот профессионалов: скрипачи, тромбонисты, клавишники, барабанщики и не только. Дирижировал оркестром сам маэстро Рылинский.
Известнейшие люди и обычные трудяги в огромном количестве пришли послушать сочинение безымянного автора родом из неустановленной точки Вселенной. Концерт записывали, транслируя в прямом эфире по телевидению, радио и Интернету.
Вот как всё было.
В зале погас свет, включились прожектора, и представление началось. И чего бы ни ждали гости, то, что они услышали, превзошло, как принято говорить, все их ожидания. В любом смысле. Дело в том, что мелодия была столь масштабна, странна и несуразна, будто вовсе не предназначалась для человеческих ушей.
Слуха пришедших в «Титан» коснулась, а точнее, обрушилась на него некая первобытная мощь, пересыпанная где-то чуднЫми, а где-то даже пугающими музыкальными решениями. Удивительное сочетание нот, отсутствие привычной мелодики как таковой, скачкообразный ритм, непредсказуемые паузы… Автор «Симфонии сингулярности», кем бы он ни был, словно бы отрицал, отбрасывал весь опыт по созданию произведений музыки, вместо него предлагая нечто одновременно нелепое, глобальное и кошмарное.
Когда фантасмагоричное творение внезапно закончилась, будто оборвавшись на полуфразе, прожектора в зале погасли, а свет вновь зажёгся. Но никто не в силах был аплодировать.
И по всей планете слушатели пребывали в ошеломлённом молчании.
В XXI веке тот же самый неизвестный человек потратил множество часов и немало денег, прежде чем ему улыбнулась удача. Утомительные поиски наконец завершились успехом.
Заплатив за ценное приобретение и бережно положив его в сумку, человек отправился на автобусную остановку.
В тот миг, когда отзвучала последняя нота «Симфонии» (наверное, по необъяснимому стечению обстоятельств), в небе над Сверхмосковией, где проходил знаменательный концерт, открылась пространственно-временная прореха.
Безусловно, учёные не сразу поняли, что прореха именно пространственно-временная. Когда же последние сомнения исчезли, был снаряжён и отправлен внутрь висящего над столицей разрыва космический корабль «Геракл-2».
И снова только лучшие вошли в состав. Работники ЦУПа отслеживали каждый шаг, каждое действие астронавтов – но это не помогло. Стоило кораблю исчезнуть за пределами внезапно возникшей прорехи, как она тотчас схлопнулась. Кажется, звездолёт повторил судьбу своего тёзки.
Тем временем…
После нескольких секунд светового и звукового хаоса, к которым оказались не готовы опытные астронавты, «Геракл-2» вывалился из второго континуумного разрыва в неизведанной части вселенной и рухнул посреди какого-то космического тела. Дыра в небе моментально затянулась, лишая возможного пути назад.
К счастью, никто из экипажа серьёзно не пострадал. Вот только не удавалось определить местонахождение, и сАмые звёзды, отображавшиеся на экранах мониторов, выглядели чужими и точно бы враждебными. Во всяком случае, никто из людей прежде не видел подобных созвездий. На связь с ЦУПом выйти не удалось… А затем, буквально пару минут спустя, системы космолёта перестали работать.
Тогда приняли решение полным составом отправиться наружу, для исследования вновь найденной территории.
Люк пришлось открывать с помощью аварийной системы. Когда с этим покончили, шесть астронавтов, облачённые в скафандры, выбрались на каменистую, мёртвую землю и огляделись. Кругом, насколько хватал глаз, простирался однообразный серый пейзаж без малейших признаков жизни и присутствия разумных существ.
Между тем, было установлено, что атмосфера чуждого небесного тела необъяснимым образом практически соответствует земной. Скафандры, впрочем, решили не снимать, поскольку сведений о возможных опасностях, таящихся вокруг, покуда у экипажа второго «Геракла» в наличии не имелось.
Вдруг один из астронавтов, пользуясь навигатором, обнаружил некую значительную по размерам, явно искусственную конструкцию. Посовещавшись, решили отправиться туда.
Шли достаточно легко, но пребывали в крайне мрачном расположении духа, что вполне понятно: перспективы по спасению и возвращению на Землю оставались более чем туманными. Наконец впереди показалась первая цель их путешествия, и едва это случилось, шестеро опытных мужей и дам разом остановились. Они опешили, не могли поверить собственным глазам. Перед ними, в нескольких сотнях метров, находился потерпевший, похоже, крушение космический корабль.
Они двинулись дальше, и когда очутились достаточно близко, изумлению их не было предела. Перед астронавтами возвышался потерянный, казалось, навсегда «Геракл-1».
Рядом с кораблём – никаких признаков людей. Внутри – когда забрались в открытый люк – тоже никого. Системы корабля не подавали признаков жизни. И только на бездействующей приборной панели своеобразным отголоском затерянного в дымке прошлого лежал забытый или оставленный кем-то листок. На листке латинскими буквами – короткая записка, бессмысленная и неведомая, к тому же неудобочитаемая, возможно, начертанная впопыхах. Определить значение написанного не удалось. Создавалось впечатление, что буквы и знаки сосуществуют на белом листе бумаги в совершенно произвольном порядке.
Долго биться над разгадкой не позволили дальнейшие события. Вновь задействованный, сканер обнаружил в относительной близости некое рукотворное сооружение. Поэтому, прихватив с собой необычайную записку, опять отправились в путь.
На сей раз, ведомые красным маркером на экранах, двигались чуть дольше. Искомое сооружение, если верить навигатору, располагалось за высокой и широкой скалой. Обогнув её, шестеро космических путешественников наткнулись на картину, которая перевернула мир в их глазах.
Посреди безжизненного каменного ландшафта возвышалась громадная одиночная постройка. Какого-то мшистого или земельного оттенка, она переливалась в свете далёких неразгаданных созвездий непередаваемыми цветами. Но это было не самое поразительное. Наиболее впечатляющее и ужасающее заключалось в том, что архитекторы, воздвигавшие строение – кем бы они ни являлись, – словно бы отринули все правила Евклидовой геометрии. Части колоссального здания находились по отношению друг к другу под такими углами, вообразить и, уж тем более, воплотить в реальность которые не под силу ни единому человеку. Инопланетный храм, а возможно, хранилище, дом или что угодно иное, одинокое, беззвучное, звало и влекло к себе ужасом тайны, неким неопределяемым чувством, которое и рождало в сердцах завороженных его видом людей.
И, зачарованные жутким, но неотвратимым зрелищем, они подошли почти вплотную. Когда это случилось, удалось в деталях разглядеть циклопические, уходящие в недосягаемую высь полукруглые ворота. На фоне здания люди выглядели жалкими, беззащитными букашками.
Слева и справа от ворот возвышались многометровые колонны, низ которых усеивали крупные знаки, не имевшие ничего общего с земной письменностью.
Повинуясь неожиданному порыву, астронавт, у которого находился листок с загадочной псевдолатинской надписью, вытащил его и, как мог, прочёл зафиксированное неряшливым почерком вслух. Заканчивалась фраза чужеродным, но отчего-то смутно знакомым человеку звукосочетанием «фхтагн».
В тот же миг, сотрясая воздух, задвигались гигантские створки. Смрад и изначальная тьма ринулись наружу, туда, где правило бал нелепое подобие солнечного света, чтобы смести его со своего пути, поглотить, уничтожить на веки вечные.
А следом явился Он. И протянул к ним бесконечные, бессчётные отростки…
Житель XXI века, имя которого не сохранила история, вышел из автобуса и направился к городской библиотеке.
Там, после недолго разговора, он передал заведующему старую-престарую книгу.
…Когда всё было кончено, Ньярлатхотеп огляделся по сторонам всей своей богомерзкой массой. На некотором отдалении Он заметил вторую потерпевшую крушение машину. К ней и направился, минуя машину первую: с ней, а равно и с её экипажем древнее божество уже успело разобраться.
Приблизившись к кораблю, Ньярлатхотеп запустил внутрь отросток. Он шарил и шарил в тщетной попытке выяснить хоть что-то о тех никчёмных созданиях, кои осмелились прийти к Нему и разбудить второй раз за прошедший, по Его представлению, совсем невеликий промежуток времени. Тёмные боги, а равно и Он, находились во Вселенной так давно и готовы были существовать ещё столь долго, что земной год казался Им лишь мигом – быстротечным, почти что мертворождённым.
Не в силах обнаружить ничего о месте обитания безрассудно наглых и бесконечно глупых визитёров, Ползучий Ужас переполнился праведным, с его точки зрения, гневом. Он разрушил летающую машинку, но это не принесло никакого облегчения.
Минуло неопределённое количество времени.
Ньярлатхотеп уже собирался вернуться обратно, в дом-храм на краю Вечности, в законную обитель и колыбель, когда прямо над Ним разверзлась дыра в континууме, дабы, судя по всему, исторгнуть из своего разверстого чрева очередных возмутителей спокойствия.
И тогда Он закричал. Не как кричит живое существо, в злобе либо страхе, но как безумно вопит создание, полностью сотканное из мрака, смерти и безысходного отчаяния других.
И земля содрогнулась под Ним, и воздух загустел вкруг Него, и небосвод над несоразмерным, титаническим, вселяющим первозданный Ужас телом окрасился в чёрные тона. Расстояние не имело для Ньярлатхотепа смысла: Он способен был и теперь уже алкал стремительно, неуловимо путешествовать сквозь космическую тьму, лишь бы отыскать тех, кто вторгался, тревожил и мешал спать, посягнув на исконное, нерушимое право!
Разгневавшийся сверх меры, владыка страха сходил с ума от ярости, и яростью Его можно было крошить звёзды…
В Мискатоникской библиотеке находилась старая-престарая книга, называющаяся «Некрономикон». В этой книге содержались древние, забытые знания и мощнейшие заклинания, в том числе для изгнания потусторонних сущностей. Фолиант простоял на полке долгие годы.
Потом, когда библиотеку снесли и построили заново, сделав более современной и технологичной, «Некрономикон» вернулся на законное место в секцию «Оккультизм». Там он продолжил пылиться, никому не нужный и не интересный.
Но время шло, и вот, возможно, впервые с начала XXI века, когда книгу со вполне определённой целью оставил человек, имя которого утратила история, «Некрономикон» мог наконец очень и очень пригодиться.
Впрочем, этот момент бытия ещё не написан…
