Григорий Андреевич Неделько
Объекты в зеркалах
Значит, когда был близок к экстазу во время слияния, «бог» ослабил хватку. Кира вырвалась на свободу, подняла упавшее иноземное оружие. И ей удалось достаточно быстро разобраться со вновь найденным «пистолетом», из которого она теперь палила и палила в сердце искусственно возведённого монстра. Должно быть, так…
Монохром взревел – как может реветь лишь близкая к смертельной перегрузке колоссальная, почти живая машина. Машина, наделённая разумом. Самозваный бог понял свои оплошности, ошибки. И оттого ярился ещё больше. Немудрено: ведь он – бог, владыка, правитель правителей! Как мог допустить, чтобы жалкая вша угрожала его целости, если не существованию!..
Монохром выпустил в Киру огромный, плотный заряд электричества, выбрав его из богатейших, точно сокровищница, внутренних ресурсов. Женщина прекратила стрелять, побежала в сторону, прыгнула.
Георгий затаил дыхание.
Разряд прошёл совсем рядом и развалился, ударившись о стену, родив синеватые сполохи.
Вавилин понял, что надо действовать немедленно, решительно. Нет времени объяснять: со временем она и остальные обо всём догадаются. Если, конечно, план удастся…
– Стреляй в меня! – заорал он что есть силы.
– Что?.. – Кира аж опешила.
– Стреляй! – срывая глотку, кричал Георгий. – В меня!! Когда он… схватит!!!..
Вавилин знал, что произойдёт дальше. Догадывался. Но в некоторых ситуациях это – одно и то же.
Храбрый мужчина оказался прав.
Монохром не стал тратить время на борьбу с Кирой – попросту отбросил невидимой волной. Та отлетела на несколько метров, ударилась о стену.
– Нет! – бешено заорал Георгий. – Нет!!!..
Он не знал, чего боится больше: что Кира может погибнуть или что она не выстрелит.
У самого Вавилина оставался лишь один исход. Он прекрасно это понимал, тем более что монохром успел вынуть из него бОльшую часть сути. Сейчас Георгий действовал в основном по инерции, на упорстве. Но силы иссякали…
– Стреляй! – громко сказал он. ПотОм прохрипел: – Стреляй…
Вот он уже снова висит в сердцевине монохрома, и опять потянулись и вонзились – быстро, болезненно – в ушные раковины трубки для перекачки чувств. Для слияния. Превращения в слугу, зомби… Георгий почувствовал, как из ушей течёт кровь.
Самозабвенно, с упоением, монохром заканчивал начатое. Вскоре он разберётся с этим не в меру смелым человечком, а после займётся женщиной, и тогда уж за всё, за всё с ней рассчитается…
Кира завозилась возле стены. Рука сжала малознакомое, стреляющее красно-оранжевыми сгустками оружие. Вроде бы цело. Изящные пальцы нащупали сенсор.
Монохром-гигант приготовился к финальной стадии перекачки-слияния.
Вавилин улыбнулся. Знал: она сделает это…
Боги тоже совершают ошибки. У них есть слабые места. И они – отнюдь не бессмертны…
Кира сомневалась всего лишь мгновение. В этот миг женщина отчаянно размышляла, попадёт ли в Георгия. Ведь всё надо решить немедля, одним выстрелом. Так будет лучше… с любой точки зрения.
А потом она замерла и нежно коснулась реагирующего на человеческие пальцы сенсора.
Оранжево-красный, отдающий цветом крови сгусток моментально то ли расплавил, то ли снёс ухмыляющемуся Вавилину голову.
Монохромный бог, систему которого только что смертельным образом дестабилизировали в самый опасный для него момент, момент, что мог бы стать пиком наивысшего наслаждения, этот монохромный бог зашёлся в оглушительном искусственном рёве.
Кира поднялась на ноги, держа в руке ненужное теперь оружие. Не глядя на обезглавленное тело, на исходящего смертью монстра, на вздрагивающий, точно в припадке, рушащийся потолок, женщина что было сил побежала в распахнувшуюся дверь.
Уже все двери въехали в пазы. А те, что не открылись, отворялись незамедлительно…
Коридоры, одинаковые, бесконечные коридоры замелькали перед глазами.
Стены базы-монстра ходили ходуном. От чудовища откалывались куски, то и дело грозя раздавить наглую, неизвестно что возомнившую о себе блошку.
Поворот… Ещё поворот… Ещё…
Кира отбросила спасительное оружие, которое по-прежнему сжимала в побелевших, немеющих пальцах. Это словно бы придало дополнительных сил.
Перед глазами всё плыло. Ноги без устали перебирали металлический пол. Когда-нибудь она выдохнется, когда-нибудь… Но пока – бежит. Она должна добежать: во имя человечества, во имя надежды на лучший исход, во имя тех, кто погиб, летя сюда, и кто сражался с нею бок о бок… Наконец, во имя того, кто самолично отдал жизнь, чтобы подарить её другим, – Георгия Вавилина!
Эта жертва не будет напрасной…
И хотя Кира до конца не понимала, что происходит, со временем, она отчего-то была уверена, всему найдётся ответ. Тайны откроются, решения появятся…
Впереди замаячил выход из базы-монохрома.
Ещё немного, ещё чуть-чуть…
Двадцать метров… пятнадцать… десять… пять…
Она вылетела наружу в тот самый миг, когда позади что-то с оглушительным звуком рухнуло. Сбежала по лестнице, понеслась в сторону большой скалы.
Кира уже чувствовала, что победила, предвкушала эту победу. Представляла, как выскочит из-за скалы, а там – рукой подать до корабля. Главное, отбежать на безопасное расстояние…
Но тут ноги заплелись, Кира вскрикнула и, упав, ударилась головой. Сознание покинуло её. Равно и надежда на спасение…
А где-то рядом, совсем недалеко, рушился, падал в бездну, умирал побеждённый, никому не нужный монохромный бог. Вместе с ним прерывалась связь между «сверхсекретной базой» и теми Государствами, что она построила, и зародышами богов, которых народила посредством глупых, недальновидных людей. Им не суждено пережить свою матерь, своего отца… своё божество…
Впрочем, об этом Кира знать не могла…
…Минуты утекали в неизвестность, в будущее. Обычным порядком. И – неощутимо…
– Кира…
Слово пробивалось точно сквозь вату. Сквозь толстую стену.
– Кира, ты жива?..
Слово обросло другими словами. Превратилось во фразу…
Кира открыла глаза.
Она определённо была жива. И лежала сейчас… Где же?.. Женщина сосредоточилась. Да, в кресле… в мягком удобном кресле внутри корабля, что доставил их на эту планету. В место жизни и смерти. Место судьбы…
– Я… жива, – с трудом произнесла Кира: голова раскалывалась от боли.
Откашлялась и, не без посторонней помощи, села в кресле. Увидела рядом, вокруг радостные лица. Они светились облегчением; отчасти испытала его и Кира.
– Что произошло? Почему база разрушилась? – загомонили внезапно все разом. – Где Георгий? Как ты оказалась у скалы?..
– Хотела бы я знать ответы на все вопросы… – начала чудом выжившая женщина – и осеклась: головная боль вновь набросилась голодным зверем. Одолев её на время, спросила: – Никто не появлялся из базы?
– Да кто появится?
– Там одни обломки!
– Мы не надеялись, что тебя отыщем целой.
– Боялись, сгинула под завалом…
«Да уж, выяснить, что случилось, окажется не так просто, – подумала Кира. – Но мы справимся. Справились же с остальным… А потом вернёмся домой, где бы этот дом ни находился. На любой планете, в любой из галактик. Потому что все и всегда в итоге возвращаются домой».
Кира мягко улыбнулась окружившим её людям, поблагодарила их, рассказала что знала – медленно, немного сбивчиво. Спросила, есть ли ещё выжившие? Оказалось: нет… Искали уцелевших, вытаскивали тела из-под обломков, пытались реанимировать… Бесполезно.
Острая боль пронзила сердце. И ещё больнее стало, когда перед внутренним взором возникло серьёзное лицо Георгия. Лицо, которого она больше не увидит. Лицо, которого уже не существует. Лик героя…
Напряжённым усилием воли Кира отогнала ужасное, печальное видЕние.
А чуть позже, более или менее придя в себя, начала наконец отдавать приказания, которых от неё ждали. Ведь без эфемерной надежды люди хоть сколько-нибудь, да проживут, тогда как без грамотного руководства, на любом уровне, мало кто протянет. И это заложило в человечество вовсе не тёмное и отнюдь не рукотворное, вновь созданное божество. И совсем не выдуманное, искусственно возведённое Государство…
…А где-то там, далеко-далеко, на разных планетах, в разных галактиках, в тех уголках Вселенной, которые теперь никогда ни для кого не будут домом, рушились целые Государства и умирали неродившиеся боги. Потому что и такое должно когда-нибудь происходить.
Многие люди не знали причин случившегося, а некоторым лишь предстояло их выяснить.
И хотя кое для кого творившееся представлялось концом света, апокалипсисом, в масштабах целого мира это не имело ровным счётом никакого значения. Просто ЕЩЁ РАЗ существа пожинали плоды собственных ошибок. Просто низвергался в небытие ЕЩЁ ОДИН неудавшийся, низложенный своим же создателем, отживший положенный век монохромный бог. Аннигилировал вместе с собственной свитой…
Бог умер – но для всеобщей Монохромии и это не являло собой действительно ощутимого смысла.
Не благодарите!
…Президент – должность во многом номинальная.
Его функции не распоряжаться властью,
а отвлекать от нее внимание…
…– О Боже, об этом я как-то не подумал! –
восклицает Бог. И исчезает в облачке логики…
(Дуглас Адамс, «Автостопом по галактике»)
Установив транслятор, Зэв ещё раз внимательно огляделся: не наблюдают ли за ним. Но никого вокруг, куда хватал глаз, не было. Да и вряд ли следовало ожидать гостей здесь, далеко за чертой города, в лесной глубине.
Зэв убедился, что оборудование работает как надо. Надёжно спрятанное в дупле вековечного дуба, на границе с лесом, бесшумно выполняет задачи, ради которых создано. Причём создано отнюдь не в этой реальности и в другом времени.
Зэв прошёл в ожидающий его, светящийся портал. Прореха, когда через неё вернулись в точку отбытия, моментально схлопнулась за альтаирцем, а инопланетянин перенёсся домой.
На Земле, которую только что посетил Зэв, миром правили две сверхдержавы: Российский Полушарный Союз и Соединённые Штаты Американского Полушария.
И вот президент РПС по фамилии Безбилетный в очередной раз взял фон и набрал номер своего коллеги из СШАП.
Ответили не сразу.
– Алло, Вася, – недовольно сказал по видеосвязи седовласый, лысоватый Грасс.
Они общались на мЕже – международном языке.
Грасс догадывался, о чём пойдёт речь. И не ошибся.
– Рик, – обратился к нему чернявый, плотно сбитый Безбилетный, – нам надо серьёзно поговорить.
– Опять?!
– Дело жизненно важное.
– Я прекрасно знаю, что оно ЖИЗНЕННО важное. Но болтать с тобой не хочу, – отрезал Грасс.
– Почему же? – удивился Безбилетный.
– Ты снова начнёшь свои политические интрижки. И дипломатические фразы меня очень утомляют.
– Но ты ведь во всём этом столь же хорош, как и я…
– Не льсти мне, Вася, это бессмысленно.
– Рик, если мы не договоримся, начнётся война. И не просто война, а с большой буквы.
– Думать надо было раньше, когда вы, российские, воровали нашу нефть.
– Да не трогали мы вашу нефть, Рик! Это вы, американские, тайком откачивали у нас газ, невзирая на соглашения…
– Ты думай, когда пули-то отливаешь! – взвился Грасс.
– Ах так! – в тон ему отозвался Безбилетный. – Тогда не вижу смысла продолжать беседу!
Не дав Грассу вымолвить и слова, он решительно повесил трубку.
На следующий день началась Война – та самая, с большой буквы. Настоящий ядерный апокалипсис. Он в считаные часы обезобразил и заразил планету, разрушил почти всю инфраструктуру и поставил человечество на грань вымирания. Шансов выжить и восстановить уничтоженное практически не было.
Однако…
– Техник Зэв, – сказало многорукое существо, Кринк – начальник пришельца, недавно посетившего Землю. – Ваша идея с искажением реальности с треском провалилась. Немедленно возвращайтесь обратно, установите перепрограммированный транслятор и лишите их возможности начать ядерное столкновение.
– Есть! – Зэв отсалютовал и отправился готовиться к перемещению.
Самое неприятное в изменении реальности то, что её невозможно исказить дистанционно, из альтаирского темпорального центра. Надо обязательно установить транслятор. И ставить его следует в том месте, которое требуется изменить (в этот раз речь шла о планете).
Путешествия во времени тоже не сахар: одна маленькая неточность, и угодишь не туда, куда нужно, а на сотни, если не тысячи лет вперёд или назад.
Однако на этот раз Зэв всё, кажется, рассчитал правильно.
Он вновь вышел из портала на той же самой поляне. Вокруг по-прежнему никого.
Приблизившись к дубу, заглянул в дупло – и с удивлением и разочарованием присвистнул: транслятор был на месте.
«Значит, всё-таки ошибся, – подумал Зэв. – На пару-тройку минут, но промахнулся».
Он решил вернуться назад, в комнату перемещения на планете, что находилась в системе Альтаира. Комната эта была оборудована всем необходимым для временнЫх путешествий, в том числе сверхточными настройками. Плодить порталы с помощью переносного устройства – дурной тон. К тому же опасно: а ну как кто-нибудь запрыгнет в прореху до того, как она закроется. Помимо прочего, вероятность ошибиться в настройках, когда переносишься из спецкомнаты, гораздо меньше.
«Гораздо меньше, и всё же, наверное, я ошибся», – недовольно подумал Зэв.
Тут кто-то тронул его за плечо.
Альтаирец резко обернулся и увидел… себя.
– Да-да, ты – это я. И наоборот, – не тратя времени на вступления, сказал Зэв-2.
– Чего тебе надо? – немедленно решил внести ясность Зэв-1.
– Я только что установил транслятор и спрятался в кустах, когда услышал шум. А оказалось, это ты. Предлагаю не плодить сущностей и перенастроить машину на исчезновение ядерного запаса обоих государств. Так проще и быстрее.
– Да, – согласился Зэв-1. – Сделаем по-твоему. Мне и самому не улыбается скакать туда-сюда. Тем более что комната перемещения, возможно, неисправна.
– Спасибо, буду иметь в виду, – откликнулся Зэв-2.
Они сделали, как планировали, а потом оба исчезли в порталах, вернувшись каждый в собственные время и вероятность.
…– Рик! – кричал в трубку Безбилетный. – Вашей военной гегемонии придёт конец!
– Так же как и вашему необузданному хищничеству! – парировал Грасс.
И бросил трубку.
На следующий день началась Война. Та самая. Правда, без применения ядерной мощи, которая вдруг вся куда-то подевалась, зато с использованием химического, биологического, огнестрельного и прочего оружия. А его было в избытке. Результат (менее быстрое, зато более масштабное разрушение планеты и человеческой цивилизации) не заставил себя ждать.
– Техник Зэв! Это возмутительно! – повысил голос обычно спокойный Кринк. – Сейчас же перемещайтесь обратно на Землю и любым способом остановите вооружённый конфликт. Мы не имеем права допустить, чтобы в целом разумная и успешная раса полностью сгинула в небытии. Кроме того, такое развитие событий потенциально опасно для жителей иных миров и планет.
– Есть!
Поляна встретила привычными зеленью и умиротворением. Где-то стрекотали кузнечики; заливались птицы.
Не успел Зэв подойти к дубу, где должен спрятать транслятор, как навстречу ему из кустов показались сразу две его «копии».
– Я так и знал, что с комнатой перемещения что-то не то, – проговорил Зэв-1. – Или в мои вычисления закралась досадная неточность.
– Неважно, – сказал Зэв-2. – Перенастрой транслятор и полетели отсюда.
– Точно, – подтвердил Зэв-3.
Когда перенастройка была завершена – теперь на Земле не останется ровным счётом никакого оружия, – все три зелёно-синие фигуры запрыгнули в ожидавшие их порталы и исчезли.
– …Нас не остановить! – уже не кричал – орал в фон Безбилетный. – Мы вас приструним!
– Спорим?! – задыхаясь от ярости, ответствовал Грасс.
В этой Войне не участвовали ядерные ракеты, хим. или биооружие. Не было и зенитных установок, винтовок, ножей… Зато в огромном количестве имелись палки и камни. А кроме них, фоны, визоры, мобили… Словом, всё, что подворачивалось под руку. Итог оказался очень печальным: апокалипсис продолжался намного дольше и завершился значительно хуже, чем в предыдущих вероятностях.
– Техник Зэв!!! – Игнорируя социальную дистанцию, Кринк упёр двухчастную голову в лоб подчинённого; начальник ярился и брызгал слюной. – Я отстраняю вас от задания!!!
– Есть, – безучастно ответил Зэв.
– Ладно, – сказал альтаирский техник сам себе, когда вышел от разгневанного Кринка. – Попробую в последний раз. В конце концов, жизнь человеческой расы важнее моей должности, верно?
Он немного сомневался. Но недолго.
Доступ к комнате перемещения ему ещё не успели закрыть.
Четыре двухметровых альтаирца стояли на поляне и слушали песню ветра.
– М-да, занятная ситуация… – протянул Зэв-2.
– Тяжёлая, я бы сказал, – поправил Зэв-3.
– Что же будем делать? – поинтересовался Зэв-4.
– Есть у меня идея… – начал Зэв-1.
Остальные повернулись к нему. Тогда Зэв-1 их огорошил:
– Надо прекратить попытки изменить судьбу землян.
Разумеется, идея не нашла отклика у альтер-«эго». Они немедленно всполошились:
– Нет! Это невозможно!
– Очень опасно!
– Не по инструкции!..
И что бы Зэв-1 ни говорил, собеседники не соглашались.
Но он был к такому готов.
Окончательно потеряв надежду переубедить альтернативные «я», Зэв-1 молниеносным движением выхватил из-за пояса лучестрел. Не дав удивлённым гигантам опомниться, он быстро и точно выстрелил каждому в голову…
Три инопланетных трупа лежали на зелёной земной траве. Впрочем, здесь им было не место. Поэтому «подлинный» Зэв отцепил от магнитного пояса маленькую колбу с аннигилятором и полил смертельно опасной жидкостью лежащие навзничь телА. Мёртвые пришельцы тотчас заблестели, а через секунду их и след простыл.
Зэв подошёл к вековечному дубу, направил лучестрел в дупло и нажал на гашетку. Сверкнула яркая вспышка. Астматически дохнув, артрически крякнув, взорвался транслятор. После чего Зэв полил сломанный аппарат жидким аннигилятором.
Вот! Теперь никто не вмешается в историю Земли…
Итак, прежде чем глупые люди распылят друг друга на атомы энтропами, пройдёт ещё целый день. А значит, у Зэва есть возможность вернуться сюда, когда всё хорошенько обдумает и найдёт способ не только спасти человечество, но и реабилитироваться в глазах Кринка.
Техник шагнул в портал.
И мгновенно вышел наружу.
Вот только понятия «наружу» уже не существовало. Равно как и «внутрь». И любого другого, связанного с пространством и временем. В том числе это касалось портала.
Зэв летал, барахтался, бултыхался в потоке беспространствия и безвременья, постепенно, но неотвратимо сжимающихся вокруг него, подобно необъятных размеров удавке.
Альтаирец начал пропадать. Совсем, без остатка. Хотя, надо сказать, альтаирцем Зэв отныне не был: благодаря его усилиями исчезали любые понятия во вселенной. И восстановить их, кажется, не удастся…
«Похоже, комната перемещения была-таки неисправна», – с горечью подумал растворяющийся Зэв.
В одной из бесконечного числа параллельных реальностей зазвонил фон.
Трубку не спеша подняли; нажали сенсорную кнопку ответа.
– Алло, Вася. Чего тебе?
– Ну, Рик, знаешь, это переходит всякие границы! Ваша миротворческая политика насквозь прогнила! Она неправомерна, двулична и может привести к Войне – с большой буквы!..
– И что дальше?..
Молодой инициативный альтаирец вошёл в кабинет руководителя темпоральными операциями.
– Техник Зэв! Для вас есть задание…
Фигуры в зеркалах
…Жизнь – вечное повторение. Проблема,
с которой мы не справились с первого раза,
немного видоизменившись, настигает нас вновь.
Если мы по-прежнему не понимаем, событие
возвращается до тех пор, пока мы не усвоим урок окончательно…
…Если не хочешь топтаться на месте, надо искать новые пути.
Без конца анализируя прошлое, будущее не создашь…
(Бернар Вербер, «Зеркало Кассандры»)
Оксана Серых, молодая женщина с длинными светлыми волосами, мчалась на гравилёте по запруженной воздушной трассе Сверхграда. Спидометр давно показывал четыреста километров в час, а сейчас приближался к пятистам. Вполуха слушая льющуюся из радио динамичную электронную музыку, Оксана расслабленно «крутила» сенсорный руль.
В Граде наступил вечер, значит, конец её работе – нудным, однообразным экономическим прогнозам, и можно возвращаться домой, чтобы немного расслабиться. Правда, направлялась Оксана вовсе не на шоссе Ахматовой, где жила, а на улицу Гиппиус, в гости к лучшей подруге Саше («бесполые» варианты имён стали очень популярны у женщин-мужчин).
Правильнее было бы назвать Сашу другом, поскольку несколько лет назад та приняла решение стереть старое сознание, прежнюю личность, и заменить её более подходящей, мужской. Правительство не настаивало на переделывании пола, однако авторитетно советовало: если найдёте более подходящую личность, с характеристиками, которые выигрывают по сравнению с нынешним сознанием, не сомневайтесь и записывайтесь на приём к пси-хирургу.
«От своевременной личностной модуляции зависит благоустройство и процветание Режима», – утверждали правящие верха. И учитывая, что со времён Конфликта прошли уже долгие годы, а Режим не только не чахнет, но и набирает в силе, власть имущие были правы.
Когда-то же казалось, что мир, и реальный, и абстрактный, не восстановить. Если бы не своевременное изобретение эрэмов, разрывателей материи, способных манипулировать вселенской константой в пределах планеты, то человеческая цивилизация по-прежнему лежала бы в руинах. Так бы и сгинула…
В том, что касалось социальной модели поведения, обе подруги не смели, да и не хотели ослушаться указаний сверху. У них даже мысли такой не возникало.
Впереди показалась знакомая, светящаяся многочисленными огнями в подступающей весенней темноте многоэтажка. Оксана сбросила скорость и посадила гравилёт. Машина примагнитилась к стоянке; женщина вылезла наружу, заперла авто и вошла в приветливо разъехавшиеся двери подъезда.
Хотя инструкция по-прежнему – вероятно, на всякий случай – предписывала укомплектовывать гравилёты сигнализацией, никому из владельцев летающих машин не пришло бы в голову включить у них звуковую или, тем более, физическую защиту. Проникнув везде, Режим торжествовал, и люди десятки лет назад присоединились к этому празднеству.
По пути – на улице и в здании – Оксане встретились некоторые из жильцов: женщины-женщины и женщины-мужчины. Пары и одиночки. Кто-то выводил на прогулку ребёнка, кто-то – иск-собаку, а иные, без «домашних», выходили на привычный вечерний променад. Ничего удивительного, ведь у большинства режимистов рабочий день заканчивался в одно и то же время.
Оснащённый антигравитаторами лифт доставил Оксану на двадцать восьмой этаж. Она прошла коридором к двери в квартиру Саши. Серых подождала, пока запрограмированный хозяйкой сканер, прочтя данные её идентификационного чипа, откроет дверь. Потом зашла внутрь.
– О-окси-и! – Друг-подруга радостно встретила Оксану – и бросилась обниматься.
Саша Городько была на несколько лет старше и на целую голову выше Серых. Последнее – результат хирургического вмешательства по удлинению ног. По мнению Оксаны, Саша слегка злоупотребляла омолаживающими подтяжками, операциями и кибернетизацией, которые, однако, были в почёте у многих градчан. Впрочем, всё объяснимо: Городько работала в самом современном салоне красоты и, естественно, не могла не подпасть под влияние тамошних старожилов. Зарабатывала она заметно больше Оксаны, что, однако, не сказывалось на их дружбе.
– Са-аня! – широко улыбаясь, протянула Серых.
Они расцеловались, затем прошли в гостиную.
Там работал суперсовременный визор; передавали очередную мелодраму о нелёгких отношениях женской пары. Антиграв-столик был уже накрыт: стояла бутылка вина, фужеры и закуска – сыр в немалом количестве и разнообразии.
– А на кухне роб готовит рыбу, – сказала Саша.
– Чудесно, – располагаясь на эргономичном диване и скидывая ботинки, заметила Оксана. – Я голодная, как волчица.
Тотчас сориентировавшись, роб отвлёкся от готовки, въехал в гостиную, забрал Оксанины ботинки, отвёз в коридор, а после вернулся к прерванному делу на кухне.
Саша присела рядом.
– Ну, рассказывай, как у тебя дела, что нового.
– Да всё по-старому…
Но не успела Серых договорить, как в комнате появилось нечто, заставившее её моментально замолчать. Она с настороженностью и некоторым испугом воззрилась на новоявленное существо.
Саша проследила за взглядом гостьи и рассмеялась.
– Да это Вася! Не волнуйся, она добрая. Хорошо выдрессирована. А когда плохо себя ведёт, ошейник напоминает ей о манерах разрядом электричества.
Оксана расслабленно улыбнулась.
Забредший в гостиную крокодил ещё пару секунд потоптался у входа, выразительно зевнул и снова исчез.
– Вася? – переспросила Серых.
– Василиса, – пояснила Саша. – Я ещё не установила ей мужскую личность, хотя подумываю над этим.
Оксана кивнула. Обычное дело: после Конфликта что женщины, что животные, что дети могли обзавестись матрицей любого пола. Вот только мужчин в природе не существовало – вымерли. С того кошмарного момента минуло очень много лет, и он уже не казался таким кошмарным, даже наоборот. Не случись огромного несчастья, как бы тогда вознёсся и разросся Режим – столп и оплот всеобщего благоденствия?
Режим управлялся женщинами, которых правильнее называть «люди», потому что они остались единственными выжившими в Конфликте. Женщины стали основой человечества, сутью. С ними бок о бок трудились робы – механические и кибернетические роботы. А жизнь людям скрашивали домашние – те, кого прежде называли животными и детьми. Теперь эти существа – и природного, и искусственного происхождения – оказались уравнены между собой в правах, тогда как женщины-люди имели над ними безграничную власть. Всё согласно Режиму: его творцы, работники и жители имели право купить любого домашнего, хоть кошку, хоть собаку… попугая, бурундука, акулу… Или, например, девочку-человека… Главное, чтобы вновь рождённый либо созданный домашний не нарушал людских прав, но был лишь объектом развлечения.
Что касается рождаемости новых женщин, то здесь всё давным-давно и чётко регламентировали, на законодательном уровне. Хочешь продолжить род – записывайся в клинику, где тебе введут специально приготовленную для этого сперму. В родильных клиниках осуществлялся строгий надзор за беременными и их будущим потомством. Сперма же, предназначенная для создания домашних, хранилась в общедоступных филиалах «Корпорации развлечений», стоила намного дешевле и была худшего качества.
Тем не менее, запас и того, и другого вида семени, несмотря на строгие контроль и дозировку, постепенно подходил к концу. После Конфликта, когда все мужские особи заболели неизвестной болезнью и стали поголовно умирать, когда стало ясно, к чему идёт дело, количество спермодоноров увеличилось в разы. Это не спасло мужчин, но подарило надежду более выносливым женщинам – тем, кто, по сути, всегда и был настоящим сильным полом.
Что произойдёт, когда закончатся запасы семени, правительство не объявляло. Однако не первый год курсировали слухи об исследованиях в области искусственных родов, о синтезированной сперме и людях из пробирок. Кроме того, некоторые утверждали, будто бы учёные всерьёз и долго бьются над разрешением задач, казавшихся ранее фантастическими: переселением на другую планету и путешествиями во времени.
Как бы то ни было, Режим продолжал существовать. «Чувствовал» себя прекрасно, дарил миллионам людей радость и смысл жизни. А также – надежду…
…Оксана поняла, что, задумавшись о крокодилихе Васе, пропустила мимо ушей слова Саши. Серых отхлебнула ещё дорогого, вкусного белого вина, заела сыром бри и переспросила:
– Что?
Саша громко рассмеялась.
– Говорю, когда ты уже найдёшь пару? Меня-то не расцениваешь как спутника жизни.
Оксана смутилась. Она всегда испытывала неловкость, когда подруга заговаривала об этом. Нет, Саша просто шутила насчёт их возможного союза: Городько и сама такого не хотела. Теперь, по крайней мере. При их первой встрече она намекала Оксане на любовь и секс, но та была категорически против. Тогда они подружились и, как считали обе, к лучшему. Однако Сашу очень беспокоила личная жизнь Оксаны. У Городько была уже не первая партнёрша – она по-прежнему не встретила достойную женщину-мужчину или хотя бы женщину-женщину, и нынешняя пассия слабо удовлетворяла её во всех смыслах. Серых же, расставшись с предыдущей избранницей, по-прежнему никого не могла отыскать. Или не хотела, по мнению Саши.
– Да я… Просто… – Оксана потупила взор. Вертела в пальцах полупустой бокал и подыскивала оправдание. – Всё времени нет. Да и…
– Не хочется? – догадалась Саша.
Оксана не ответила. Отпив из бокала, Серых позволила моментально «выросшему» перед ней робу подлить вина.
– Ладно, не хочешь говорить – не надо. – Саша поставила бокал на столик, встала и повертелась перед подругой. – Как тебе моя новая пластика? Только честно.
– Что улучшила теперь? – с некоторым облегчением, поскольку удалось сменить больную тему на нейтральную, поинтересовалась Оксана.
– Разве не видишь?! – возмутилась Саша. – Мою чудесную попку!
– Конечно, вижу, – не моргнув глазом соврала Оксана. – Потрясно!
Обе заливисто рассмеялись…
…Вскоре вино подошло к концу, но вездесущий роб принёс новую бутылку.
Одна мелодрама на визоре сменилась другой.
Две подруги сидели на мягком, удобном диване и болтали о разных глупостях.
Вдруг Оксана почувствовала головокружение.
«Странно, с чего бы меня повело? – подумала она. – Отличное вино под восхитительную закуску… сыр, рыба…»
Никогда раньше во время посиделок с Сашей с ней не происходило ничего похожего. Они знали меру и пили только лучший алкоголь. И даже если увлекались, Оксана первая это замечала и прекращала, пользуясь её собственными словами, «вакханалию».
Сейчас же происходило что-то непривычное и… неправильное. Голова кружилась всё сильнее и сильнее… Мир размывался, утекал в туман… в непроглядную серость… Перед глазами стало темно… Оксана склонилась над диваном.
– Что с тобой, подруга? – обеспокоенно спросила Саша.
Неясное и непонятно откуда взявшееся ощущение налетело и завладело Оксаной. Будто бы… Серых пыталась осознать происходящее… будто бы она – вовсе не она. Словно её личность истончается, расслаивается… исчезает…
Оксану вырвало. Прямо на дорогущий диван.
– Вот чёрт! – Саша инстинктивно вскочила на ноги; непонимающе поглядела на подругу. – Отравилась?
Оксана не ответила: мысленно прощалась с жизнью – настолько плохо ей было.
Поспешно подкативший роб принялся очищать диван.
Мир вертелся перед глазами Оксаны и темнел, темнел, темнел… Тошнило, хотя уже было нечем. Она точно бы проваливалась в какую-то глубочайшую нору, пропасть, бездну…
И вдруг всё прекратилось. Странные, незваные ощущения схлынули, будто и не появлялись. Остался лишь гадкий привкус во рту, непонимание и… что-то ещё. Некое новое чувство, которое покуда оставалось для Оксаны загадкой. Нечто на краю сознания, на периферии реальности…
