Григорий Андреевич Неделько
Фобии Морфея
В том бою полегли все разбойники, кроме Атамана. Его, израненного и полуживого, воины с мечами отнесли на пустырь, привязали к сосне крепкими верёвками и, плюнув напоследок, бросили. Никто не сомневался, что его ждёт ужасный конец.
Однако Атаман оказался сильнее, чем о нём думали. Почти неделю провёл он без еды и воды, а когда его наконец обнаружили и освободили, у бандита не хватало одного глаза – птицы выклевали. Атамана нашли несколько не особо удачливых воров, которым пришлось скрываться в лесу от законного возмездия, и им предстояло стать первыми в ряду десятков преступников, коих Одноглазый переманит на свою сторону богатыми посулами, красноречием, деньгами, славой и девушками – всем тем, что испокон веков интересовало отступников добра.
Атаман никогда не прикрывал отсутствующий глаз повязкой: не стыдился его, а, напротив, считал, что это его собственный знак, символ… стигмат. Люди должны видеть и помнить, что с ним сделали, – так он полагал. И многие, когда Атаман расправлялся с ними, не могли отвести будто зачарованного взгляда от кошмарного красного рубца на его жестоком лице.
И вот он решился на самый величайший «подвиг» – обесчестил и выкрал Золотую Королеву, попутно изрезав всю королевскую стражу. Атаман был хорошим тактиком и знал, как нападать и отступать, чтобы выиграть в битве максимальное число благ, а потерять, напротив, наименьшее. Слыл он – причём не зря – также прекрасным знатоком человеческих душ и потому не сомневался, что его уже ищут, причём весьма рьяно, и, если найдут, просто отрубанием головы ни он, ни кто-либо из банды не отделается.
Во главе ищущих, конечно же, стоит Рыцарь Янтарные-Очи, лучший воин Золотого Короля; на этот счёт Атаман тоже оказался прав.
День и ночь, несколько суток подряд, он развлекался со связанной путами Королевой, делая перерыв лишь на еду и другие потребности, которые невозможно перетерпеть. Вначале главарь преступников использовал кляп, но каждый раз, когда сношался с чудо-женщиной, ему мерещился её бархатный, полный жизни и любви голос. Когда он вынул кляп, Королева разразилась оглушительными криками и такой отборной бранью, что засмущались бы даже сапожники и строители. Атаман вставил кляп на место и продолжил совокупляться с дёргающейся, ненавидящей его женой Короля. Ему было плевать: всё, что его интересовало, – это её ладная, невообразимо возбуждающая фигурка. Он уж и думать забыл о любви, погрузившись в пучину, омут неостановимой похоти.
Кляп пришлось вынуть, чтобы накормить Королеву похлёбкой, которой питались все бандиты в шайке; конечно, подобная еда не могла не то что заменить дворцовых трапез – хотя бы чуть-чуть сравниться с ними. Но, безусловно, не из-за этого высокородная женщина принялась вновь осыпать Одноглазого насильника распоследними словами. Впрочем, он уже не слушал, даже почти не беспокоился, услышит ли эти вопли какой-нибудь случайный путник за пределами бандитского лагеря. Он просто получал наслаждение, и ненависть женщины только больше распаляла Атамана…
В конце концов, в один из дней – безглазый мужчина как раз придавливал к лежанке своим тяжёлым потным телом связанную хрупкую царственную даму, сжимал, отнюдь не нежно, но безумно похотливо, её голую красивую грудь и безостановочно входил и выходил из её мокрого, горящего лона, которое Золотая Королева безуспешно пыталась не ассоциировать с собой и начала люто ненавидеть и презирать, – именно тогда в палатку, презрев строжайший запрет являться, вбежал перепуганный бандит и дрожащим голосом сообщил, что войско Короля нашло их. Так и не успев кончить, Одноглазый Атаман, злой, словно демон Загробья, слез с насилуемой женщины, сунул ей в рот кляп, приказал гонцу следить за ней (но ни пальцем не трогать, в противном случае – жесточайшая смерть! Ибо достаться эти красота и страсть должны лишь ему одному!), а сам выбежал из палатки, чтобы возглавить сопротивление. Он не питал иллюзий насчёт возможной победы, только и сдаваться не намеревался – не в его это было характере и принципах, что зачастую одно и то же.
Получив сведения о численности и местонахождении воинов Короля, Атаман понял, что дела разбойников безнадёжны. Тогда он велел половине своих солдат передислоцироваться в запасной, секретный лагерь, находящийся в нескольких километрах отсюда в глубокой пещере, а самое главное, доставить туда Королеву. И, вооружившись мечом, отправился сражаться с рыцарями. Теперь ему было всё равно, достанется ли Королева и её тело кому-либо ещё помимо него: в игру вступали намного более важные силы, обстоятельства.
Расчёт Атамана был прост: даже если он погибнет в этом бою и с ним полягут все остальные, то Король решит, что с бандитами покончено раз и навсегда. Однако сбежавшие и спрятавшиеся преступники позже смогут отомстить за павших соратников и продолжить дело легендарного командира.
Вышло практически так, как он задумал.
Из-за деревьев, из-за кустов, из оврагов, из-за пригорков – казалось, отовсюду – выбегали одетые в доспехи фигуры и размахивали мечами, алебардами, секирами, кинжалами; стреляли из луков и арбалетов. Разбойники падали один за другим – праведные гнев и ярость напавших выкашивали их, как остро заточенная коса – свежую траву.
Но это не остановило до безумия смелого – а может, и правда сумасшедшего – Атамана. Он не стал кричать, не звал в атаку, не вознамерился хитростью убить как можно больше противников – у него была другая цель. Другой враг. На всех парах бежал он к совершенно определённой фигуре в латах: он не мог не узнать её – все знали. Высоко воздел меч и ударил что было сил. В последний момент тот, на кого обрушился страшный удар, успел обернуться, однако поздно. Карие глаза Рыцаря Янтарные-Очи встретились с единственным, пылающим адским огнём серым глазом Атамана, клинок меча влетел воину Короля под забрало, и тот рухнул как подкошенный, захлёбываясь собственной кровью. В следующее мгновение стрела, пущенная из арбалета твёрдой, уверенной рукой, пронзила здоровый глаз вожака бандитов, и его мёртвое тело повалилось на отдавшего в бою жизнь благородного Рыцаря…
В итоге, войско Короля победило, однако сражавшиеся не поняли, что перебили не всех бандитов.
А план жуткого отмщения, тем временем, уже зрел в головах выживших разбойников. Верховенство над ними взял Главный Помощник покойного Атамана.
Оба тела – и Рыцаря Янтарные-Очи, и врага, что сразил его, – королевские солдаты забрали с собой в Земной Град. Рыцаря ждали торжественные похороны, отпевание на Всеградском Кладбище, молебен в его честь в Божьем Монастыре, вечная слава и много, много других посмертных почестей. Одноглазому же Атаману оставалось лишь забвение.
…Но что-то подсказывало: история Рыцаря Янтарные-Очи ещё не закончена.
5. Хозяин Загробья
Хозяин Загробья, под два с половиной метра, стройный, крепкий, с фиолетовой кожей и острым грязно-оранжевым рогом на круглой голове, находился в своей резиденции в мире мёртвых, слившись в омерзительном акте с одной из прислужниц. Прислужница, красная, как лава, с кожистыми крыльями, с тремя круглыми, точно шары, глазами, каждый разного цвета, будто рвалась куда-то, и трепыхалась, и даже не стенала, а то ли кричала, то ли рычала, а может, рыдала, словно её убивают. Хозяин проделывал эту «операцию» в бессчётный раз с очередной шлюхой низкого ранга; просто надо было сбросить напряжение, просто надо поддерживать репутацию. Когда их омерзительное, неописуемое соитие достигло пика, на морде прислужницы разрослась, подобно трещине в земле, похотливая улыбка. Хозяин Загробья извергся в неё, привычно улыбнулся – картина ещё более жуткая, чем обезображенная сладострастием морда прислужницы – и отпустил удовлетворённую демоницу на все четыре стороны. Вспыхнул яркий инфернальный свет, женщина-демон исчезла, а фиолетовый, рогатый Хозяин вернулся на Костяной Трон, где и расположился, уперев кулак в подбородок.
Он правил Загробьем так долго, что сам забыл, когда и как взошёл на Трон. Уже не первый раз Хозяин приходил к выводу, что существование – любое: хоть его, хоть нет – однообразно и состоит в основном из повторений, с некоторыми вариациями. Ему бы, может, и хотелось стать кем-то другим, оставить Загробье, постранствовать по вселенной, как в мире мёртвых, так и за его пределами. Но глуп Хозяин не был, он прекрасно понимал, что передать власть некому, а кроме того, правитель родился здесь, в Загробье, родился единственным, бессменным правителем, и его судьба, привилегия – руководить сумеречным царством до скончания эпох, без надежды на отдых и смену.
За этими философскими размышлениями Хозяина и застал бес. Жалкий, маленький – меньше владыки в несколько раз, – коричневый, покрытый жёсткой шерстью, он воззрился на Хозяина подобострастно, с привычным испугом и объявил, что в их царстве появился необычный гость. Все в Загробье именовали вновь прибывших гостями, чтобы звучало солиднее.
Хозяин, в свойственной ему спокойной, превосходно таящей силу манере – так облако, пока ещё не ставшее чёрной тучей, скрывает возможную в будущем грозу, – поинтересовался, зачем сообщать ненужную информацию, если слуги отлично тренированы, вышколены и без него могут справиться с рядовой, каждодневной ситуацией. Хозяин немного лукавил, поскольку дней, как таковых, в Загробье не было и быть не могло, по вполне понятной причине: всё мирское, в том числе и время, существовало лишь во владениях живых.
Бес не обратил – весьма благоразумно – на эту оговорку внимания и сообщил, что в царство угодила душа не кого-нибудь, а Рыцаря Янтарные-Очи, лучшего защитника Золотого Короля, коий правит Яркой Страной из Изумрудного Дворца.
Хозяин заинтересованно выпрямился на Костяном Троне. Рыцарь? Янтарные-Очи? Правда? Не может быть! Неужели с ним это уже случилось? Или он, Хозяин, просто потерял счёт несуществующему времени? А впрочем, чему тут удивляться? У каждого свой срок, и он может не совпадать с нашими или чьими-то ещё ожиданиями.
Хозяин приказал доставить душу Рыцаря сюда, в тронный Зал, по-другому именующийся Мрачным.
Бес откланялся и выбежал так быстро, что, казалось, вылетел на своих не способных поддержать массу его тела крылышках, как у летучей мыши.
Возвратился он спустя буквально пару минут – если пользоваться земной мерой исчисления и если реальность Загробья не вводила в заблуждение. Рядом с бесом, по правую лапу от него, возвышался рослый статный красавец, абсолютно обнажённый; его глаза сверкали, словно два тёмных камня-янтаря, через которые пропустили ярчайший свет.
Хозяин Загробья поинтересовался у новоприбывшего, он ли тот самый Рыцарь, победитель зла и защитник обиженных, о котором давно ходят сказания по всей Яркой Стране (Хозяину, разумеется, докладывали о происходящем на не подвластных ему территориях, но связанном с его непосредственной работой).
Рыцарь Янтарные-Очи лишь степенно кивнул. Хозяин оценил этот многозначительный жест решительного мужчины, настоящего воина.
Затем правитель преисподней поинтересовался, не страшится ли его Рыцарь? Тот коротко ответил, что нет. Не пугают ли его картины адской бездны? Тот же ответ… Ну что ж, произнёс Хозяин, тогда тебе следует отправиться в обитаемые, если их можно так назвать, районы Загробья и начать новую «жизнь» здесь, помогая обустраивать мир мёртвых. А качество этой самой «жизни» будет зависеть от того, что Рыцарь сделал до того, как умер, и как именно погиб. Кстати, заинтересовался Хозяин, как мог сойти в небытие, да притом столь рано, отважный и безупречный воин вроде тебя?
И услышал ответ: Рыцарь степенно, не торопясь пересказал Хозяину всю историю, начиная с нападения Минотавра, продолжая знакомством с Девой Власы-Из-Огня и заканчивая гибелью от руки похитителя и насильника Золотой Королевы – Одноглазого Атамана.
Хозяин Загробья нахмурился, поджал губы; он размышлял некоторое время, и ведь было о чём. Наконец повелитель ада сказал, что видит в душе Рыцаря огромную, почти непобедимую силу – силу, которая требует завершить дорогу прошлого, прийти по ней в будущее, кое, благодаря этому, станет настоящим. И лишь тогда Рыцарь Янтарные-Очи сможет уйти из мира живых в Загробье: покуда же мощь Провидения не отпускает его. Рыцарь снова молча кивнул, соглашаясь.
Чтобы всё было законно – законы должны соблюдаться всюду, в том числе, и в особенности, в мирах вроде загробного, – Хозяин вызвал ведьму-горгону с магическим хрустальным кубом.
Ведьма явилась незамедлительно – голая, гибкая, сладострастная – и вместе с тем, на взгляд любого живого человека, жуткая настолько, насколько жутким вообще может быть порождение тартара. Смертоносные очи горгоны закрывали ониксового цвета непроницаемые повязки. В лапище, усеянной острыми, чёрными же когтями, ведьма держала небольшой куб из хрусталя. Поклонившись Хозяину, она подошла чуть ближе и поднесла к глазам правителя хрустальный куб.
Магический предмет заиграл яркими бликами, засветился и родил картины, увидеть которые сейчас был способен только тот, к кому он, куб, обращался – Хозяин Загробья. Кивнув, владыка бездны отпустил ведьму восвояси; она унеслась прочь, точно ураганный порыв.
Всё подтверждено, изрёк Хозяин и, махнув рукой, отпустил Рыцаря на борьбу с его прошлым, где тому предстояло либо победить и возвратиться для служения в ад, либо проиграть и обрести судьбину гораздо более худшую.
Когда Рыцарь удалился, вновь явилась горгона-ведьма. Она опустилась на стылый каменный пол, овеваемый ледяными ветрами, и подползла к покрытым густым волосом фиолетовым ногам своего господина, и стала целовать их, умоляя взять её, немедленно, потому что желание в ней разгорелось с той самой секунды, как она – в очередной раз – взглянула обожаемому Хозяину в нефритовые глаза. Владыка, немного устало, уступил её мольбам; слез с Трона и возлёг рядом с нею прямо на морозных плитах Мрачного Зала…
Между тем, Рыцарь Янтарные-Очи, облачившись в набедренную повязку, выданную одним из скелетов-слуг, взял в руки принесённый из оружейной Хозяина блистающий волшебный меч – других в Загробье попросту не существовало – и отправился через Лабиринт Сновидений, находящийся в самом центре мира мертвецов, к первому противнику из своего не разрешённого до конца прошлого. Другого пути, другой дороги у него не было: иногда мы решаем судьбу, а порой она принимает решения за нас.
Рыцарь знал, кто обитает, кто ждёт его в центре Лабиринта. И с нетерпением предвкушал встречу с этим врагом.
6. Минотавр
Минотавр ждал его в центре Лабиринта Сновидений. Ждал Рыцаря Янтарные-Очи. Нетерпеливо, с нескрываемой злобой, один, мёртвый, с острой секирой в лапах и потусторонним пламенем в глазах.
Судьба Минотавра тоже оказалась не завершена. Ему было известно, что отвоевать себе место в Загробье можно, лишь победив Рыцаря. Одолев бесповоротно, окончательно. Изрубив эфирной секирой его душу на мелкие части, заставив его испариться, исчезнуть – безысходно, без возможности вернуться назад.
Перед Минотавром на узкой каменной подставке, на уровне свирепых глаз, лежала машина реальностей. Сейчас она была настроена на Рыцаря, на то, что происходит с ним. Минотавр видел от начала и до конца все поступки воина, слышал его дыхание, чувствовал запах. Это знание сводило с ума, потому что мёртвому полубыку-получеловеку не терпелось встретиться со своим убийцей и расквитаться с ним.
Машина реальностей сверкала и передавала картины…
…Коридоры Лабиринта утопают во мраке и тумане.
Рыцарь неспешно, будто у него есть всё время Вселенной, идёт вперёд. В руках – острейший волшебный меч; из одежды – одна лишь набедренная повязка; мышцы буграми перекатываются под кожей.
Ничего более не слышно и не видно; кажется, что Лабиринт бесконечен, что он протянулся из вечности в вечность. Сколько бы ни шёл, Рыцарь словно бы не приближается к цели. Никого и ничего вокруг, и даже стены Лабиринта Сновидений скрыты густой темнотой и мокрой серостью.
Внезапно из-за угла выскакивает нечто. Что-то непонятное, несусветное, больше всего похожее на летающего лилового осьминога. Из тошнотворной овальной головы ударяет ослепительный красный луч.
Проявляя чудеса реакции, Рыцарь отражает его. Луч на миг разгоняет туманную завесу, за ней проявляется неприступная стена Лабиринта.
Вновь выстрел – и вновь меч отбивает атаку. Ярчайший красный луч прожигает в стене дыру. Ещё выстрел – Рыцарь уклоняется. Снова залп, ещё, ещё и ещё. Один из лучей опаляет бок Рыцаря, однако воин даже не вскрикивает: души таких, как он, кричать не умеют. Он даже при жизни никогда этого не делал.
Размахивая мечом, Рыцарь Янтарные-Очи неторопливо движется к твари с овальной головой и десятками щупалец. Красные лучи один за другим прорезают мрак. Тишина скапливается, концентрируется, давит. Меч отбивает атаки опять и опять. Пару раз, вскользь, «осьминогу» удаётся попасть лучом в Рыцаря, но тот даже не морщится: какой смысл морщиться, когда ты мёртв?
Подойдя достаточно близко, Рыцарь замахивается мечом и в краткий перерыв между выстрелами сносит «осьминогу» голову. Клинок вспыхивает белым огнём ярости, убийства. В свете этой вспышки взлетает к невидимому, недосягаемому потолку фонтан зелёно-чёрной мерзости, «осьминожьей» крови. Тело врага падает на ледяной до жути пол и растворяется.
Рыцарь – его неупокоенная душа – спокойно, будто ничего не случилось, идёт дальше…
Минотавр зарычал от ненависти, взмахнул секирой и вновь приник к экрану всевидящей машины.
Рыцарь движется всё вперёд и вперёд.
На пути его встречаются противники один другого страшнее, отвратительнее – и опаснее. Грифону он отсекает голову, василиска перерубает пополам, дракону протыкает грудь, птицу рух режет на куски…
Звери, чудовища, призраки… Летающие, ползающие, ходячие, бегающие, видимые, незримые… Все они пытаются остановить Рыцаря, победить его, одолеть. И каждому наступает конец, когда воин добирает до него и обрывает жизнь мифической твари взмахом меча. Жизнь ли? Даже здесь, в Лабиринте Сновидений? Очень сомнительно, ведь вокруг Лабиринта – Загробье, мир мёртвых, ад. Но опасность от этого не становится менее реальной…
Минотавр в бесконтрольном, отчаянном гневе застучал копытом, выбивая по морозному камню ритмичную, громкую дробь. Окружающая тишина усилила звук стократ. Будто кто-то остервенело ударял в огромный барабан.
Одолев всех встреченных противников, Рыцарь добирается до места, где опять никого и ничего нет. Дороги расходятся во множестве направлений. Воин понимает, что может никогда не найти Минотавра, заплутав здесь на веки вечные…
Минотавр ухмыльнулся, удовлетворённо фыркнул. Он был рад, что Рыцарь попал в столь незавидное положение, хотя и предпочёл бы сразиться с ним, один на один, и, совсем не образно выражаясь, выбить из него душу.
И тогда Рыцарь принимает решение – сколь неожиданное, столь и гениальное.
Взмахивая волшебным, предельно острым мечом, он начинает прорубать себе дорогу СКВОЗЬ СТЕНЫ, на пути к центру Лабиринта…
Минотавр заревел от бессильной злобы.
Конечно, получается не сразу, однако, потратив некоторое «время», Рыцарь приноравливается и вырезает в первой стене прямоугольную дыру. Сильнейший удар ногой, и вот камень рушится, и воитель ступает в образовавшийся проход.
Следующую стену постигает та же участь. И ещё одну. И десятки, если не сотни следом за ней…
«Время», не существующее тут, точно бы вовсе прекращает своё бытие. Вечность опускается покрывалом на Минотавра и Рыцаря, укрывает их мягкими, плотными, тяжёлыми крыльями – и лишает чувства реальности.
Рыцарь идёт, стремится вперёд; он бьётся, он сражается – со стенами, с собой, с ожидающим где-то там Минотавром…
А Минотавр лишь стоял и фыркал. Фыркал и стоял. И ждал, поудобнее перехватив тяжеленную секиру…
И вот наконец рухнула последняя разделявшая их стена, и Рыцарь Янтарные-Очи предстал перед наполненными кровавой яростью, сощуренными глазами Минотавра.
Ни слова не говоря, не пытаясь отдышаться – вечность словно лишила их обоих усталости, – Рыцарь стал приближаться к смертельному врагу.
Минотавр бешено взревел, отступил от машины реальностей, неосторожным движением повалив её на пол, и, воздев к потолку секиру, бросился на Рыцаря.
Вечность отступила – действительность опять заявила свои права на происходящее… и получила их…
Эта битва продолжалась ещё дольше, чем их первая, учитывая, где они находились и кем стали. Оружия сталкивались и расходились; высекались искры; лицо и морда кривились от натуги, усталости, гнева. Ноги постоянно переступали, не желая останавливаться ни на секунду. Два тела – одно выше и плечистее, другое поменьше, но более изящное – словно кружили в безвоздушном пространстве, будто прыгали по вакууму безумными элементарными частицами, точно телепортировались… растекались, распылялись, в один миг, моментально – и вновь конденсировались.
Бой длился и длился, и чудилось, что не будет у него победителя.
Но всё же одному из них предстояло пасть.
Минотавр и Рыцарь то отступали друг от друга, то вновь сближались. На сей раз шаг назад сделал полубык, и человек-воин воспользовался этим: нанёс удар невероятной силы, целью которого, однако же, не было поразить противника. И всё-таки Рыцарь добился своего. Минотавр отшатнулся, наступил на лежащую на полу машину реальностей, лапища монстра поехала, он покачнулся, стал заваливаться, взмахнул секирой, безуспешно пытаясь вернуть себе равновесие… Тут-то его и настиг меч врага.
Минотавр ещё в полёте изумлённо уставился на Рыцаря, не веря в то, что происходит. Грузное, многокилограммовое тело упало на машину реальностей и раздавило её. Минотавр начал развоплощаться. Машину закоротило, из неё посыпались искры… сломанная, она пыталась втянуть в себя «умирающую» душу, личность, суть Минотавра – и не могла. Тогда Рыцарь снова взмахнул волшебным мечом – и пригвоздил тело жестокого быка к машине и полу. Соединил их. Яркая вспышка, рождённая мечом. Беззвучный взрыв! Хохот преисподней!..
И Лабиринт Сновидений растворился. Сны схлынули. Минотавр исчез, отправившись туда, откуда нет возврата.
Исчез и Рыцарь. Но он не умер, нет. Он – переместился.
7. Берисиния
Некоторые называли её Берисиния, хотя это имя не имело к ней никакого отношения. Помимо прочего, она обладала великим множеством имён, для каждого живого существа своим, более подходящим, с его точки зрения; более запоминающимся, привычным. Но всамделишнего, настоящего, единственного имени у неё не было. Берисинией её звали Золотой Король с Королевой и их дети, а значит, и придворные, народ. Жила она на Сапфировой Горе, в самой вышине, на Многокилометровом Пике. Она не ела, не пила, не спала; она обходилась без людского общества, без разговоров с кем бы то ни было, пусть даже с животными, которые её бы не поняли и не смогли бы ответить, в то время как она легко проникала в суть всех и вся вокруг. Она не чувствовала необходимости ни в ком и ни в чём, зато многие стремились к ней самой, правда лишь в мыслях, поскольку невозможно взобраться человеку на иглоподобную недосягаемую вершину Пика. Она знала и чувствовала что угодно и кого угодно, и это неудивительно, ведь она родилась в начале вечности и проживала её как богиня – которой и являлась. Богиней любви, плодородия, ласк, верности, семьи, истины.
Временами ей всё же бывало очень одиноко в морозной синеве под самым куполом неба, и поэтому появление этого героя хоть немного, но скрасило её бесконечное существование. Он – Рыцарь Янтарные-Очи, победивший дух Минотавра в Лабиринте Сновидений, в сердце страны мёртвых, и вернувшийся в мир живых – оттого его бестелесная оболочка, фантом, аура, призрак, эманация и висела сейчас в считаных метрах от «Берисинии», парящей над шпилем Многокилометрового Пика. Безусловно, богиня не имела физического воплощения: она, как и любая подобная сущность, проникла везде и всюду. Однако ради контакта с нежданным гостем «Берисиния» согласилась принять наиболее любимую им форму.
Она предстала перед Рыцарем в облике его суженой – Девы Власы-Из-Огня. Вот почему сама Дева вдруг почувствовала непонятное, неясное, но будто всесильное и неотторгаемое единение с чем-то чуждым, непривычным – божественным. И вот отчего всё сложилось так, а не иначе. Две сущности, два существа – близкое к людям и неизмеримо от них далёкое – слились в одно, не просто из-за радости общения, а во имя любви и будущего.
И Рыцарь почувствовал это. И задал вопрос: почему я?
И получил ответ: на твоём месте всё равно бы кто-нибудь оказался.
Но я ведь должен был вернуться в Загробье, чтобы служить Хозяину.
А этого ли ты хочешь, спросила «Берисиния».
И он ответил: нет. Я хочу, желаю, мечтаю оказаться вновь в стране живых, в объятиях моей любимой. Через несколько месяцев она должна подарить мне ребёнка, о котором мы оба мечтали. Так записано в Скрижалях Истории, и так должно быть, иначе реальность взбунтуется и парадокс начнёт разрушать её – от начала и до конца. Этого нельзя допустить!
И богиня сказала ему, что он прав. Но добавила: ты ещё не победил всех врагов, не завершил всех дел, которые тебе остались в реальной жизни.
Неужели те места, где я побывал после смерти, нереальны, изумился Рыцарь Янтарные-Очи.
Вовсе нет, молвило божество в облике Девы, с которой было двуедино. Однако эти места необязательны, как пространства в мире живых. Как и любое пространство вообще. Только мы сами делаем что-то реальным.
Но что же мне осталось, удивился Рыцарь. И взглянул в очи, столь похожие на чудесные, полные волшбы глаза его избранницы. Я должен сделать то, что имеет отношение к любви? К её воплощению в моей жизни?
«Берисиния» покачала головой: не только это, произнесла она. Прежде чем получить награду, следует одолеть каждого врага на пути к ней.
И кто мои враги, задал вопрос Рыцарь.
И она указала тонким, изящным, бестелесным пальчиком.
Из облаков, тумана и воздуха соткалась новая фигура; обнажённая, она висела высоко в небе по другую сторону шпиля Пика. Ей недоставало одного глаза – на его месте сиял страхом и омерзительностью багровый рубец. Рыцарь сразу узнал, кто это, – и потянулся за мечом. Но меча не было.
«Берисиния» покачала головой: не так.
Здоровый глаз Атамана до того был закрыт – и вот он распахнулся, серый, злой, безумный, и уставился на Рыцаря. Ты-ы-ы!..
Атаман бросился вперёд, по воздуху, через Пик – и уткнулся в бесплотную стену; его отбросило назад.
Богиня вновь качнула головой: не так… «Берисиния» в облике девы с пламенеющими волосами хлопнула в ладоши, и оба – Рыцарь и Атаман – ощутили некие неназываемые изменения. Рыцарь, до того одетый лишь в набедренную повязку, вновь облачился в латы, а прежде обнажённый Атаман опять носил свои извечные одежды. Сверкающий меч загорелся в руке королевского воина, и точно такое же оружие засветилось в кулаке лесного разбойника. Бесплотная стена с воем, грохотом, рёвом рухнула. «Берисиния» исчезла…
И двое наконец обрушились друг на друга.
Реальность задрожала, пошла волнами, и её будто смыло, снесло, смело ураганным порывом ветра. Цунами изменений и шторм судьбы обрушились на пару непримиримых врагов!..
Пришли в себя они уже на земле.
Вокруг простёрлось огромное Всеградское Кладбище.
Рыцарь высадил ногой пока не прибитую крышку гроба, в котором его хотели похоронить, и под изумлённые и испуганные возгласы жителей Земного Града восстал из мёртвых.
Атаман, на задворках города, соткался из разрозненных частей, в каковые превратился руками жаждущих отмщения солдат Золотого Короля, и переместился, явился пред лучшим воином Яркой Страны.
Сияющие мечи по-прежнему были зажаты в руках.
И грянула битва.
Один за другим наносились удары, сверкали молнии, гремел гром, однако небо оставалось девственно чистым, ясным, безоблачным. Рыцарь наступал, напрыгивал, налетал на Атамана, а тот уворачивался; главарь разбойников орудовал мечом так быстро, что его движения напоминали винт вращающейся мясорубки. Рыцарь отражал наносимые со сверхсветовой скоростью удары и сам бил, делал выпады столь же быстро – но и его атаки отводили прочь, блокировали.
Затаив дыхание, горожане наблюдали величественную, эпическую схватку.
Атаман перестал левитировать, опустившись на землю. Рыцарь наслал на него волну магического искрящегося воздуха. Атаман отшатнулся, но опоздал; разбойник с беззвучным воплем рухнул в разверстый гроб, где должны были похоронить Рыцаря Янтарные-Очи. Тот налетел сошедшим с ума фениксом и приготовился ударить врага мерцающим «клювом»-мечом…
В этот момент всё прекратилось. Остановилось. Замерло – окончательно и без надежды продолжиться.
И зазвучал глас того, кого до сих пор не было на грешной человеческой земле, но чьё присутствие ощущалось всегда и предельно ясно.
Вещал Хозяин Загробья. Его голая статная фигура возвышалась над бойцами и их зрителями.
Тебе не победить, ярясь, кричал он, обращаясь к Рыцарю. Я вложил столько сил, знаний и умений, столько стараний и вашего проклятущего времени в Минотавра, а после – в Атамана, дабы они свергли тошнотворно мудрое, справедливое правление Золотого Короля! И потому не позволю тебе одержать победу!
Но зачем, не веря ушам своим поинтересовался Рыцарь.
Глупец, был ответ. Я владыка иного мира, страны мёртвых – Хозяин Загробья. Я питаюсь смертью, желаю и люблю только её. Она нужна мне. А ещё мне нужны слуги. И если Золотой Король падёт, я буду обеспечен смертью, страданиями и слугами на многие несуществующие для меня годы вперёд.
Ты слишком долго сидел один в мире скорби на Костяном Троне, ответствовал Рыцарь, впрочем, не могущий сделать ни единого движения – непобедимая сила Хозяина парализовала его. И в твою голову, продолжал воин, стали закрадываться ненужные мысли, идеи. Ты превысил свои права…
Да что ты знаешь, щенок, оборвал его разгневанный правитель царства усопших.
Он знает, что говорит. И я знаю, прозвучал внезапно ещё один голос, мелодичный и женственный.
И явилась «Берисиния», сверкающая огненными власами, обладательница тела, при взгляде на которое люди упали на колени: мужчины принялись истово молиться, а женщины закатили истерику.
Ты ничем не можешь ему помочь, зло бросил Хозяин. Он вне твоей власти…
Но не она, сказала богиня.
Кто?!
Дева Власы-Из-Огня.
И воплощение «Берисинии» замерцало и обрело реальность, плоть. Через неё явилась, переместившись из Поднебесного Замка, владелица этого самого Замка, беременная Дева-колдунья, избранница Рыцаря и, согласно Скрижалям Истории, его будущая жена, мать его ребёнка.
А История должна оставаться неизменной.
И она взглянула на Рыцаря. И сказала ему слова любви. И повела изящной ладонью. Всё это заняло буквально мгновение.
