Кристи Голден
Вампир туманов
– Ты прав. Приношу свои извинения. – Потом, не убирая клыков, он сказал:
– Я найду тебе другую и исправлю положение.
Он кивнул и удалился. Джандер опустился на кровать, чувствуя себя совсем больным. У него еще было время заняться телом Наташи, чтобы она не восстала живым мертвецом, а потом похоронить ее. «Будь он проклят, – думал эльф, – за Страдом всегда остается последнее слово».
Позади церкви оказался сад, заросший бурьяном, не видевший ухода долгие годы. Несколько маленьких печальных цветочков, отчаянно сражаясь, гибли в борьбе с заросшими корнями сорняков. Джандер распознал тут и там переросшие розовые кусты. Неприметная тропинка вела через сад на балкон, нависавший над бездонной пропастью.
Там, в умирающем саду, Джандер похоронил Наташу, обломками плит вырыв могилу в скалистой земле. Закончив свое дело, он присел у свежей могилы. Взгляд его наткнулся на прекрасный скромный цветок, оказавшийся возле его левой ноги. Фиолетово-желтый бутон был не больше ногтя. Конечно, сорняк, но очень симпатичный. Эльф потянулся и сорвал цветок, вдохнул его сладкий легкий аромат.
Неожиданно он улыбнулся. Он мог здесь, в саду, начать возвращение хоть малой части красоты этому миру. Всему этому месту требовалось лишь немного заботы и любви. Все еще держа в пальцах цветок, Джандер встал и критическим взглядом обвел сад. Почти засохшие, увитые сорняками розовые кусты были, похоже, еще живы. Не потребуется больших усилий, чтобы вернуть сад к жизни – ночь или две, не больше.
Джандер подошел к невысокому каменному парапету, окружавшему двор, и, перегнувшись через него, посмотрел вниз. Несколькими сотнями футов ниже клубился густой туман, закрывший от эльфа дно пропасти. Однако ему была видна окруженная кольцом дыма деревня к юго-востоку от замка.
Завтра ночью он отправится в деревню попытаться что-то выудить, хоть какую-то информацию у ее запуганных жителей. Или пойдет в Валлаки – это чуть дальше. В конце концов, у него не было уверенности, что Анна жила в этой деревне.
Небо на востоке уже розовело, тьма пряталась в серых тенях. Джандера охватила меланхолия, и та короткая радость от вида все еще живого сада покинула его. Эльфу пришло время искать убежища от столь любимого им солнца.
В нескольких милях от замка рассвет встречала и дочь бургомистра. Она прижалась к стеклу лицом и смотрела на грозную тень замка Равенлофт. Анастасия вздохнула, взгляд ее упал на мощеный двор внизу. Прошло уже три месяца с того дня, как Петя, рискуя жизнью, пришел предупредить ее о вампире, три месяца, как Анастасия восстала против отца и не давала ему забыть его постыдный страх. После той ночи жизнь всех женщин в семье Картова стала гораздо легче.
«И все же, – мрачно размышляла Анастасия, невидящими глазами смотря на восставшее над Баровией солнце, – вряд ли кто-то из родных с радостью воспримет известие о том, что я беременна от цыгана».
* * *
Все попытки Джандера завоевать доверие обитателей Баровии с треском провалились. По несколько раз каждую неделю в течение долгих месяцев появлялся он в трактире с карманами, набитыми золотом, но всякий раз на него смотрели лишь с подозрением. Он выбирал место в самых темных углах зала и ничем не привлекал внимания, надеясь, что такое поведение позволит ему узнать больше, чем если бы он принялся втягивать в разговор какого-нибудь недоверчивого крестьянина.
Вампир подслушал немало разговоров, но все это было не тем, что ему нужно. Дочь Влада загадочным образом исчезла. Михаил услышал волчий вой и проснулся, а когда проснулся, то увидел на крыльце получеловека-полуволка. Ирина с другой окраины поселка родила нечто – никто в точности не знал – что; когда тельце сжигали, оно превратилось в липкую жижу и издавало ужасную вонь. Ирина сошла с ума, говорили люди, и поднимали стаканы за ее бедного мужа Игоря…
Джандер слушал и все больше уставал от этих рассказов. Неудивительно, что никто не верит ему. Он оставил горсть монет на столе и встал, заметив, как зал притих и все повернулись в его сторону. Эльф ниже опустил серый капюшон плаща и поспешил на улицу.
– Говорят, ты иногда заходишь сюда, – раздался женский голос. – Я не знала, смогу ли встретить тебя.
Джандер повернулся, поднял золотую бровь, увидев у двери молодую женщину. Черный плащ не мог скрыть полностью выступающий живот, обращенное к нему лицо было ярко освещено светом, падающим из открытой двери трактира. Под ее ногами сухо шуршали опавшие листья. На почтительном удалении терпеливо ждали двое слуг – мужчина и женщина. Джандер быстро закрыл за собой дверь, чтобы посетители не видели, как они разговаривают.
– Анастасия, так?
– Да, это я, – она заметила, как он посмотрел в сторону ее слуг. – Не обращай внимания. Это всего лишь моя служанка и лакей отца. Я хотела рассказать тебе о…, ну, – дочь бургомистра показала взглядом на свой выпирающий живот и неловко улыбнулась. – Это от Пети. Я ношу его. Я не… Он не знает.
Джандер ничего не сказал и ждал, когда она продолжит.
– Папа не так уж страшен, как обычно кажется. Твои волки это видели. Она засмеялась, улыбнулся и эльф.
– Я думала, что, может быть, можно отдать ребенка цыганам, но знаю, они его не примут. Ну и потом это всегда будет напоминать мне о Пете. Это имеет значение? Я бормочу что-то непонятное, я знаю, но…
Она запнулась, посмотрела на него очень серьезно.
– Ты много сделал для нас с Петей, больше, чем можешь знать. Этот ребенок, – она осторожно положила ладонь на свой большой живот, – это знак, символ для меня. Я расскажу ему о тебе, и мой ребенок будет тебе другом так же, как я и Петя.
Она просительно смотрела ему в глаза, ожидая ответа.
Джандер был тронут.
– Милая моя, – сказал он мягко и немного удивленно, – ты оказала мне честь, сказав об этом. Мне хочется верить, что с тобой и твоим ребенком все будет в порядке.
Анастасия облегченно улыбнулась.
– Сейчас он, – порывисто сказала она, – ворочается там как сумасшедший. Хочешь послушать?
Эльф не ответил, осторожно поднес ладонь к животу девушки. Она взяла его руку и провела по животу.
– Вот!
Эльф чуть не отшатнулся, но желание прикоснуться к этой новой маленькой жизни оказалось непреодолимым. Глаза Джандера расширились, когда он ощутил движения маленького существа. Он быстро отдернул руку, сжал ее в кулак и прижал к сердцу.
– Я должен идти, сейчас же, – торопливо сказал он, отводя глаза от Анастасии. – Извини.
Вновь накинув капюшон, он пересек площадь и зашагал вниз по дороге, ведущей к замку Равенлофт.
Анастасия смотрела ему вслед. Луна вышла из-за облаков, и ее молочный свет залил площадь. Она тихонько вздохнула, покачала головой, поразившись своему безрассудству. Петя сказал правду об эльфе – Джандер не отбрасывал тени. Инстинктивно она сомкнула руки вокруг своего неродившегося ребенка.
– Малыш, – тихо произнесла она, – ты будешь единственным в Баровии ребенком, у которого друг – вампир.
Когда Джандер отошел достаточно далеко, его тело превратилось в туман, а потом приняло облик златошерстного волка с серебряными глазами. Он бежал через холодный покой Свалических лесов, полностью отдавшись движению, наслаждаясь игрой тугих мускулов под густым мехом. Изнуряя себя физически, он пытался забыть, как хочется ему вновь стать живым существом.
Глава 11
После растревожившей его встречи с Анной сад стал утешением Джандера. Однажды ночью, спустя почти десять лет после встречи с беременной женщиной, он занимался тем, что готовил кусты роз к зимнему сну. Остальные растения уже заснули, но он чувствовал через землю, что они живут. Придет весна, и воздух снова наполнится ароматами цветов. Джандер выпрямился, отряхнул руки, взглянул на небо. Рассвет почти уже наступил.
Эльф читал книгу по реставрации мебели и оставил ее в кабинете. Когда он зашел, чтобы забрать ее, то чуть не столкнулся со Страдом, который вышел из потайной комнаты.
– Джандер! Я думал, сегодня вечером ты в деревне, – сказал Страд растерянно. В левой руке у него была большая книга, а в правой – факел. Быстро сунув книгу под правую руку, левой он потянул дверь и захлопнул ее, так что Джандер не успел бросить и взгляда внутрь.
– Я был там. Уже почти рассвет. Ты потерял счет времени.
– Похоже на то. Ну, я должен отправляться в свой гроб, пока не встало солнце, – он повернулся, поставил факел в канделябр и забормотал заклинание, запечатывающее дверь.
– В той комнате есть книги? – спросил Джандер. – Я хотел бы посмотреть, нет ли там каких-нибудь записей, которые могли бы…
Страд замер, медленно повернулся кругом.
– Ты никогда, – спокойно произнес он, – никогда больше не будешь просить меня об этом. Ты понял? Это мой замок, и что мне прятать от других, я решаю сам. У меня есть на то причины, и ты никогда не будешь интересоваться ими! – Он прижал книгу к груди. – Оставь меня!
Раньше во всех перепалках и словесных поединках Джандер не вызывал такой бешеной ярости графа, так что сейчас он отнесся к этому серьезно. Он вежливо поклонился и прошел в свои покои. Страд произнес отрывистое короткое слово, и дверь кабинета захлопнулась за эльфом.
Джандер вошел в спальню – в комнату, где умерла Наташа. После ее смерти он закрыл окна, заткнул тканью все щели в ставнях, так что теперь мог спокойно проспать здесь весь день. Он устал и хотел растянуться на новом матрасе, который принесли Страду из деревни по его просьбе. Желудок сводило от голода. Он с неохотой покинул уютную комнату и спустился в тюрьму, служившую Страду кладовой.
* * *
– Знаешь ли ты уже, Джандер Санстар, – кто я такая? – донесся дразнящий голос Анны.
Во сне Джандер притворился спящим, и когда Анна наклонилась над ним, он обнял ее и уложил на кровать рядом с собой. Она засмеялась, притворно отталкивая его, а потом крепко прижалась. Эльф покрыл поцелуями ее милое личико.
– Нет, маленькая колдунья, не знаю, – ответил он. – Непохоже, что ты жила здесь. Тут нет приютов, и в Валлаки тоже нет. В Баровии безумцев либо оставляют в семьях, либо выгоняют прочь. Или они умирают, – добавил он рассудительно, – что в этой стране для них лучше всего.
– Может быть, – сказала Анна, поглаживая ладонью грудь Джандера, – я не была в сумасшедшем доме.
Он уставился на нее, чувствуя себя последним дураком. Конечно.
– Ты жила в деревне? Была замужем? Анна, кто твоя семья? Что…
– Джандер, друг мой, ты сам себя мучаешь! – раздался сочный холодный голос, явно не принадлежавший Анне.
Джандер открыл глаза и обнаружил, что прижимает к груди большую подушку.
– И комната здесь ни при чем, если тебе будут сниться кошмары, – добавил Страд, глядя на эльфа в упор.
Второй вампир не удосужился ответить, лишь сел и потер глаза ладонью.
– Добрый вечер, Страд, – пробормотал он.
Граф подтянул к себе стул и сел.
– У меня есть подарок для друга.
Угрюмый раб внес в комнату ящик черного дерева – фут на полтора, около четырех дюймов высотой. Страд взял ящик и открыл. Глаза Джандера расширились.
Внутри ящика на бархатной ткани лежали инструменты. Пузырьки с цветными порошками были готовы к смешению. Стамески трех размеров с серебряными наконечниками ждали, когда их возьмут в руки и начнут гравировку или резьбу. Здесь были также маленькие молоточки и щипчики.
– Это должно тебе пригодиться. Пожалуйста, дай знать, если тебе потребуется что-то еще для работы, и я доставлю тебе все, что пожелаешь.
– Это отличные инструменты, Страд, – искренне сказал Джандер. – Благодарю тебя. Я начну работать ими сегодня ночью.
– У меня…, запланировано для тебя кое-что иное на этот вечер. Если, конечно, ты хочешь присоединиться ко мне.
* * *
– Узрите явление Повелителя Зари!
Мартин Пелкар, более известный последние десять лет среди раздраженных жителей Баровии как Мартин Сумасшедший, или брат Мартин, стоял на деревянном помосте, который сам и возводил, и обращался ко всем, кто мог его услышать. Высокий, худой, с густыми курчавыми волосами, бледно-голубыми глазами, объявивший себя служителем бога, которого называл Латандер Повелитель Зари, вздымал руки к нему. Он смотрел на восток, где из-за горизонта выплывало солнце.
– Каждое утро, – пробормотал булочник, Влад Растольников, только что поставивший в печь последнюю партию хлебов. Могучий мужчина изо всех сил треснул кулаком по длинному столу, вымещая на нем свое раздражение:
– И что ему не заткнуться? Нет, нужно притащиться сюда и всем надоедать. – И он продолжал что-то бормотать себе под нос, в густую черную бороду.
Пекарня расположилась в маленьком домике и печь занимала большую часть комнаты. Внутри горело всего несколько свечек – вполне хватало света от огня, ярко полыхавшего в печи. Рядом стоял длинный стол, на котором Растольников работал с тестом и булками, да голубой шкаф для противней и кастрюль.
Когда булки испекутся, подмастерье Растольникова, Коля, отнесет их на рыночную площадь.
Коля, бойкий мальчик, гордившийся важностью работы своего хозяина, выскочил из-за плеча Растольникова.
– Эти уже из печи, господин? – спросил он.
Растольников помолчал, отряхивая испачканный в муке локоть. Густые черные брови сошлись на переносице и нависли над такими же черными глазами.
– Как ты думаешь, чем я сейчас занимаюсь?
Коля сник, сделал шаг назад.
– Иди, подыши немного свежим воздухом. Жар от печи, похоже, ударил тебе в голову.
– Спасибо, хозяин, – ответил Коля, уже выбегая на площадь. Он дрожал на утреннем холоде и жалел, что не взял плаща. В пекарне стояла жара, а теперь на улице его начал бить озноб.
– Чтобы вернулся, когда испекутся эти последние булки! – рявкнул ему вслед хозяин. Коля помчался по Рыночной площади вниз, к старой церкви. Мартин по-прежнему возносил хвалы рассвету, и его одежды золотых и розовых цветов ярким пятном выделялись на фоне скучно-серого неба.
– Благодарю тебя, о Повелитель Зари, за этот прекрасный рассвет и величие твоего нового дня… – Ты почти вовремя.
Коля ойкнул, потом облегченно прикрыл глаза, когда увидел, что это всего лишь Саша Петрович, внук бургомистра, прислонившийся к заброшенному дому и ехидно улыбающийся. На нем была простая хлопковая рубашка и коричневые брюки. У ног мальчика лежал пустой мешок.
– Я уж думал, тебе не удастся сбежать от старой крысы.
– Саша, ты же знаешь, я не люблю, когда ты называешь так моего хозяина, – запальчиво произнес Коля.
– На, – он протянул второму мальчику половину свежеиспеченной булки. Мальчик протянул смуглую руку и жадно схватил хлеб, с наслаждением втянул ноздрями горячий манящий аромат и откусил большой кусок.
– Крыса печет хороший хлеб, – заявил он с набитым ртом.
– Нам надо спешить, – заторопился Коля, – Мартин уже на площади.
– Знаю, но он такой же зануда, как и мой дед. Особенно, когда нет дождя. У нас полно времени.
Они дошли до конца рыночной площади, остановились и посмотрели наверх – на церковь.
Здание было древним, деревянные балки и доски состарились и готовы были вот-вот развалиться, когда «сумасшедший Мартин» решил устроить здесь храм своего бога – Латандера. Молодой священник привел бывшую развалину во вполне приличный вид – хорошо подогнанные двери ходили на петлях без скрипа, окна, очищенные от паутины, сверкали новенькими стеклами. Проходы были чисто подметены, а новая черепица на высокой крыше делала церковь похожей издали на яркий грибок посреди темного леса. Свежесть и чистота здания производили благоприятное впечатление даже на Сашу. Старая церковь вновь обрела святость.
– Сам не верю, что позволил тебе втянуть меня в кражу в церкви, – прошептал Коля.
– А мы и не воруем, мы просто…, одалживаем.
Саша, отбросив секундное замешательство, толкнул двойные двери. Они охотно распахнулись. Оба мальчика заморгали, привыкая к царившему внутри полумраку. Перед ними оказался неширокий центральный проход, с обеих сторон которого шли скамьи. В воздухе висела пыль. Алтарь в конце прохода у стены был, однако, тщательно протерт. Саша и Коля увидели невысокую стопку розовых деревянных кружочков в центре алтаря, несколько самых простых начищенных подсвечников, в которых торчали полусгоревшие огарки. Рядом с алтарем стояла на пьедестале большая чаша. Солнечный луч отбрасывал искры на неподвижное зеркало воды.
– Ну, вот и мы, – победно усмехаясь, заявил Саша. Он побежал по проходу, и его башмаки стучали на удивление тихо.
– Ну, давай, Коля!
Второй мальчик неохотно последовал за ним. Саша протянул ему несколько маленьких бутылочек.
– Наполни-ка их святой водой, а я возьму диски.
– Саша, я знаю, у нас будут неприятности, – пробормотал Коля, опуская бутылочку в чашу, – пузырьки воздуха забулькали, выпрыгивая на поверхность.
– Коля, да ты боишься темноты!
– Нет!
– Да. Ты же сам сказал: «Ох, Саша, я боюсь идти туда, если нас ничто не будет защищать!» Вот мы и пришли сюда, чтобы у тебя была защита от ночных тварей. Так что заткнись! Ох, что же ты за трус! Коля-трус, так я теперь буду тебя звать.
Сморщившись от отвращения, Саша сгреб все розовые диски в мешок. Поразмыслив, он суну туда же и подсвечники.
– Я достану лампы и одеяла. А ты найдешь зеркало и чеснок, ладно? Коля не ответил.
– Ладно?
Коля не слушал. Он в ужасе смотрел через одну из пустых ячеек оконного переплета:
– Саша, он идет!
Как загнанный заяц, темноволосый мальчишка схватил мешок одной рукой, а другой – своего друга за воротник. Коля поначалу оцепенел, но быстро оправился, и оба воришки бросились по проходу обратно. Саша с разбега толкнул тяжелые деревянные двери, и они распахнулись наружу, ударив брата Мартина в грудь, отчего священник отлетел назад и упал на спину. Коля и Саша тоже повалились на землю, но быстро вскочили на ноги и бросились прочь.
Молодой священник долго лежал на ступенях, пытаясь отдышаться от полученного удара, потом, кряхтя, поднялся на ноги. Он открыл двери и увидел, что его алтарь пуст. Сначала Мартин пришел в ужас. Однако через мгновение на устах его появилась улыбка.
Деяния его бога никогда не были полностью ясны слегка помешанному священнику. Однако Мартин знал наверняка – если эти двое мальчишек так нуждаются в святых символах, что решили украсть их из церкви, значит, им нужна защита этих святых предметов. Мартин знал понаслышке, что скрывает ночь в Баровии.
Отбежав достаточно далеко, чтобы почувствовать себя в безопасности, Саша и Коля, обессиленные, рухнули на землю у подножия толстого дуба. Саша начал истерически смеяться, захлебываясь так, что в конце концов даже перепуганный Коля улыбнулся, а потом тоже захохотал.
– Ладно, – сказал Саша, вытирая выступившие на глазах слезы и опустив руку на живот, который заболел от смеха. – Тебе пора возвращаться к своей крысе. На закате встретимся у швейной лавки. Будет весело!
Коля не был так в этом уверен, но покорно закивал.
День пошел своим чередом. Коля опоздал в пекарню, за что получил от хозяина короткую, но ощутимую затрещину. Саша Петрович решил прогулять школу и наткнулся на свою мать, когда пытался незамеченным пробраться обратно домой. Мать сидела на ступенях лестницы у двери и дожидалась его. Лицо ее было уставшим и печальным. Она долго смотрела на него, прежде чем заговорить.
– Почему ты так себя ведешь, Александр Петрович?
Саша пожал плечами:
– Не знаю.
– Тебе не нравится учиться? Ты хочешь, чтобы тебя наказали?
– Только не летом, – он посмотрел на нее жгучими черными глазами. Анастасия поневоле засмеялась.
– Сядь рядом со мной, – сказала она. Саша охотно забрался повыше, уселся рядом, а она обняла его рукой за плечи, и сын прижался к ней.
– Саша, я рассказывала тебе о твоем отце и почему мне так важно, чтобы ты вел себя хорошо. Нам-то все равно, что ты наполовину цыган, но в деревне есть еще и тупые люди, которым это не все равно. Если ты будешь хорошо учиться, то не пропадешь здесь без меня.
Саша беспокойно заерзал. Он терпеть не мог, когда мать становилась такой серьезной. Когда мама говорила, что ей придется покинуть его, комок подкатывал у него к горлу.
– Но ты отпустишь меня к Коле? Анастасия погладила ладонью по шелковистым волосам сына, взглянула в окно.
– Ну, не знаю. Уже смеркается. Давай, собирайся быстрее.
Со скоростью просто невероятной Саша взлетел по ступенькам в свою комнату и сложил все для «ночного приключения». Теперь у него была своя комната, хотя маленькая, но все же отдельная. Там стояли кровать и шкаф для одежды и игрушек. Десятилетний Саша перерыл все свои вещи в поисках мешка. Его тетка Людмила – стройная привлекательная молодая женщина, которой недавно сравнялось двадцать лет, просунула голову в приоткрытую дверь и чуть не застала его с пригоршней розовых деревянных кружочков.
– Лучше никуда не ходи, кролик, – промолвила она, подшучивая.
– Не называй меня так!
– Уже поздно, кролик, – продолжала дразнить его Людмила. – А ночью выходят волки. Р-р-р!
Он показал язык, она пошла в комнату, которую делила с Анастасией, смеясь в голос.
Когда Саша сбежал вниз по ступенькам, он увидел, что мать стоит у открытой двери и беспокойно смотрит на небо.
Был прекрасный летний вечер. Оранжевое, еще безоблачное небо быстро становилось фиолетовым, и уже над горизонтом показалась в бледном нимбе луна. Вдалеке птицы устраивались на ночлег, и было слышно, как они перекликаются.
В любом другом месте влюбленные сидели бы сейчас на покрытых ковром трав холмах и созерцали с благоговением и надеждой этот спектакль. Настороженные жители Баровии, однако, не тратили лишних мгновений, чтобы восхититься красотой заката. Для них это были всего лишь несколько кратких минут, остающихся до прихода пугающей ночи и того, что таится во мраке.
– Пожалуй, тебе лучше не ходить к Коле сегодня, – пробормотала Анастасия.
– Мама, ты же обещала!
– Знаю, но Калиновы живут на другом конце поселка, а уже почти темно.
– Я буду спешить! – заверил Саша. – Если я побегу сейчас, будет еще уйма времени.
Анастасия колебалась, зная, как неумолимо быстро текут эти мгновения.
– Ну ладно. Возьми вот это.
Она сняла кулон, висевший у нее на шее, надела его Саше на шею. Мальчик скосил глаза на амулет, который посчитал излишней защитой.
Он никогда еще не видел никого похожего на вампира или оборотня, даже того, кто однажды спас его родителей. Саша отчаянно надеялся, что сегодня ночью с Колей они смогут встретить этого таинственного золотого эльфа-вампира. Мальчик даже не удосужился рассмотреть медальон, которым снабдила его мать. Он знал, что из себя представляет эта вещь – простой серебряный кружок с вытравленными на нем защитными знаками.
– Теперь поспеши, – подтолкнула его Анастасия, быстро поцеловав в лоб и отвесив легкий шлепок пониже спины. Саша обрадовался долгожданной свободе и вприпрыжку помчался на улицу.
Анастасия смотрела ему вслед с печальной усмешкой на уставшем лице.
– Ох, Петя, как он похож на тебя, – прошептала она.
Дочь бургомистра проговорила короткую молитву за своего благоразумного ребенка, закрывая тяжелую деревянную дверь и надежно запирая ее.
Коля ждал его на условленном месте, на его бледном лице застыл страх.
– Я боялся, ты не придешь, – приветствовал его Саша. Коля лишь молча взглянул на него, и они зашагали по тропинке, поднимавшейся вверх и ведшей через лес к каменному кругу на горе. Коля несколько раз споткнулся о корни, так что Саша наконец остановился и зажег фонарь, чтобы освещать дорогу.
Круг был тем самым местом, где родители Саши проводили украдкой минуты наслаждения. Ходили еще слухи, что это каменное крыльцо было местом доброго могучего волшебства, происходившего несколько веков назад. Саша положил по одному розовому диску из дерева у подножия каждого камня, потом разложил все остальное на большой плоской глыбе в центре. Коля зажег лампы и свечи, потом мальчики закутались в принесенные одеяла. Подобрав одеяло у горла, Коля посмотрел на тени, нависшие позади мигающих и коптящих масляных ламп. От сильного запаха, которые источали головки чеснока, висевшие на шее, у него начала болеть голова.
– Я хочу домой, Саша, – простонал Коля.
Саша бросил на него испепеляющий взгляд:
– Слушай, мы же в полной безопасности. Это место заколдованное, у нас с собой все штуки, которые только могут защитить.
Вдруг донесся резкий шорох. Коля вскрикнул и, набросив на голову одеяло, вытянул зеркало в ту сторону, откуда раздался звук.
– Идиот, – с отвращением произнес Саша. – Отразил нападение ужасно страшного кролика. Поздравляю.
И в самом деле Коля разглядел белое пятнышко кроличьего хвоста, исчезнувшее в темноте. Мальчик залился краской стыда. Саша не обратил никакого внимания на товарища, взял принесенную книгу и начал ее листать.
– Вот, – торжествующе произнес он, лег на правый бок, положив книгу перед собой, пододвинул лампу. Неподалеку заухала сова. Саша прислушался, ухмыльнулся. Потом самым низким и страшным голосом, какой только мог издать десятилетний мальчик, начал читать.
«Давным-давно в городке Валлаки жил-был мальчик по имени Павел Иванович. Он не был похож ни на одного другого мальчика. Он был наследником Солнца, и его предназначением было заставить отступить Мрак. Его отец дал ему частицу Солнца, но этот дар был похищен из колыбели Павла. Мрак далеко запрятал Солнце, но когда Павел вырос и стал взрослым мужчиной, он понял, что должен найти частицу Солнца. Чтобы сделать это, он вышел в земли Мрака.
И вот он шел один по черным лугам, где роятся Кошмары и течет река Забвения, и встретил на своем пути Первого Стража Мрака. Это был высокий бледный человек с острыми зубами и когтями.
– Стой! – сказал Носферату, которым и был страж, как то знал Павел. – Остановись, я выпью твою кровь и буду жить, а ты умрешь!
Но Павел сказал Носферату:
– Ты не в силах остановить меня, ибо я наследник Солнца, и я покажу тебе то зло, что ты несешь.
Павел поднял зеркало, и тогда Носферату увидел, сколь он ужасен, и взвыл от боли и растворился, подобно туману в лучах солнца…»
Коля поджал колени к подбородку и старался не слушать страшную сказку. Он был уверен, что не сомкнет глаз в эту ночь. Может быть, это была лишь игра его воображения, но Коля никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то за ним наблюдает.
Снаружи каменного круга граф Страд фон Зарович рассмеялся и отступил обратно в тень.
– Стоило напасть лишь для того, чтобы увидеть их лица, – сказал он Джандеру. – Они так малы, что вряд ли смогут насытить нас.
Джандер услышал браваду в этом заявлении Страда. Конечно же, граф чувствовал могучее волшебство этого места. Огромные серые камни защищали двоих глупых детей так же надежно, как каменная стена. Эльф оглянулся с тревогой на трех рабынь. Они спокойно стояли позади своего хозяина – три вампирки, бывшие, несомненно, весьма привлекательными особами при жизни, а теперь лишь холодными слугами.
Все три принадлежали к тому типу женщин, которых Страд находил привлекательными. Они были выше среднего роста, с темными, рыжевато-коричневыми волосами и темноглазые. Тела их были изящны, в отличие от тел большинства женщин Баровии – коренастых и полных. Они напоминали эльфу его Анну, так что Джандер вспоминал возлюбленную всякий раз, когда видел этих рабынь. Это было невыносимо. Страд взглянул на Джандера:
– Как ты считаешь? Джандер пожал плечами:
– Как ты и сказал, их крови будет нам мало. И, – добавил он, – я уверен, ты чувствуешь, какая у них защита. Не думаю, что из-за этих щенков стоит влезать в неприятности.
Страд внимательно посмотрел в глаза Джандера, затем повелитель Баровии склонил голову в знак согласия.
– Пойдем, – сказал он, – я знаю место, где нас ждет настоящий пир.
Он лениво вытянул руку с острыми ногтями и оставил царапину на щеке ближайшей к нему рабыни:
– Ты голодна, любовь моя?
Рабыня обнажила длинные клыки, глаза ее блеснули, и она кивнула. Джандер тоже был голоден. Проклятая жажда одолевала его подобно лихорадке, требуя утоления. Одного запаха этих детей оказалось достаточно, чтобы у него потекли слюнки. Интересно, куда это поведет их Страд. Что тут может быть поблизости?
– Пойдем и насытимся. В волков, мои красавицы, и отправимся в деревню.
Вампирки охотно обернулись гладкими коричневыми волчицами. Их хозяин, как все, что он делал, изящно превратился в чудовищно черного зверя. Джандер упал на четвереньки – теперь и он стал волком. Стая направилась вслед за Страдом, задрав хвосты и прижав уши, поспешила вниз в ничего не подозревающую Баровию.
Когда никем не замеченные они пробегали мимо трактира, Джандер заметил связку головок чеснока на двери. Он был не слишком удачлив в охоте здесь, в деревне, но ведь трактир был самым лучшим местом для их цели. Он выругался про себя. Придется теперь чаще отправляться в Валлаки – там жители не такие осторожные. Эльф последовал за Страдом и волчицами, которые уже пересекали площадь, – темные тени во мраке. Он увидел, что они направляются по дороге к дому бургомистра, где селились лучшие семьи поселка. У Джандера появилось нехорошее предчувствие. Что-то здесь не так. Страда охватил тщательно скрываемый азарт, что инстинктивно сразу не понравилось эльфу.
Джандер был ошеломлен, когда стая остановилась у дома самого бургомистра. Эльф затрепетал, увидев это место, – давным-давно он пообещал Анастасии, что она не пострадает из-за него. Черный волк замер, выгнулся и, задрожав, превратился в человека – Страда. Он жестом приказал остальным сделать то же самое. Так быстро, как только смог, Джандер прошептал:
– Что это ты затеял?
Намеренно не обращая внимания на тон Джандера, Страд спокойно ответил:
– Картов обманывал меня. Он от моего имени обложил крестьян жестокими налогами, а я не получил ни медяка.
Сердце Джандера упало от ледяного тона Страда.
– Зачем тебе деньги, твоя светлость? – сказал он, пытаясь не выдать своего испуга.
– Дело не в деньгах, а в том, что презренный смертный попытался обвести меня вокруг пальца.
Окруженный давящей темнотой, Джандер без труда заметил красный огонек, зажегшийся в глазах Страда.
– Я хочу проучить его, – он шагнул к двери, потом остановился. – Я думал, – ехидно произнес он, – что ты голоден.
Джандер лихорадочно пытался что-то придумать:
– Они не впустят тебя ночью. Страд улыбнулся:
– Я не нуждаюсь в разрешении. Ты разве забыл?
Джандер помнил, как ему довелось в первый раз столкнуться с бешенством графа, когда тот кричал: «Я – земля!… Каждый дом – мой дом!…»
«Конечно же Страд не станет убивать семью бургомистра в их собственном доме, – в отчаянии подумал эльф. – Вампир просто не может в открытую напасть прямо в городе. Само существование Страда и его приспешников зависит от этой тайны. Граф понимает это».
«Вынужден», – сказал себе Страд.
Страд начал напевать мелодичным, еле слышным голосом. Джандер поморщился – его нелюбовь к колдовству не стала меньше из-за жажды крови. Дверь начала светиться, излучая мягкое сияние.
