Кристи Голден
Вампир туманов
Глава 23
Лейл ожидала Сашу в его комнате, усевшись на кровать и подобрав ноги. Она приготовила горячий пунш, чтобы он смог согреться после кладбищенского холода, и, не говоря ни слова, протянула ему стакан. Он молча взял и выпил его.
– Наверно, ты видела, гм, эльфа, – наконец устало произнес Саша, откидываясь на подушки и прикрывая глаза рукой.
– Так, значит, вот как они выглядят. Я видела его. И еще видела, что он не отбрасывал тени и что лицо его было в крови.
Она старалась не выдавать волнения, но не могла оставаться спокойной.
– Во что ты впутался, Саша Петрович? Я была уверена, что мы должны убивать этих тварей, а не болтать с ними на кладбище!
Саша не хотел ничего рассказывать ей, но Маленькая Лиса и так уже слишком много знала. Будет еще хуже, если она решит „помогать“ без его ведома. Тогда все может стать гораздо, гораздо хуже и очень, очень быстро. Он глубоко вздохнул.
– Вампира зовут Джандер Санстар. Много лет назад он спас жизнь моему отцу. Он вроде друга нашей семьи. – Саша грустно улыбнулся:
– Он живет вместе с графом Страдом наверху, в замке.
– Вот это здорово, – наморщила носик Лейл. – Вампир и безумный колдун! Хорошие у тебя друзья, Саша!
– Лейл! – священник старался сдержаться, но, как всегда, рассмеялся ее непосредственности, и стал понемногу успокаиваться. „Именно вино мне и нужно“, – подумал он, отхлебнув еще раз из стакана. Лейл не проведешь, она как будто знает, что ему нужно, еще до того как он сам это поймет.
– Ну, не совсем так, – продолжил он. – Джандер настроен против Страда. И похоже, что повелитель Баровии – тоже вампир.
Он внимательно и с тревогой следил за выражением ее лица. Она выгнула бровь:
– Если они оба вампиры, почему же Джандер его ненавидит? – Тебя это вовсе не пугает?
– Еще чего! Мы с тобой выслеживаем этих богами проклятых тварей почти каждую ночь. С вампирами я могу справиться. Вот люди, – голос ее стал жестче, – гораздо менее предсказуемы. Вот они – настоящие чудовища, доложу я вам.
– Лейл, – медленно начал он, и она напряглась, ее изумрудные глаза встревожились. – Почему ты стала воровкой?
– Не хочу говорить об этом, – отрезала она, скрестила руки на груди, и ее губы сжались в тонкую жесткую линию. Раньше Саша не спрашивал об этом, но сейчас он должен был знать, можно ли ей довериться в самом опасном деле.
– Слушай, я уважаю твою личную жизнь, но я не возьму тебя в замок Равенлофт, если не буду знать, что творится у тебя в голове! – выпалил он.
Маленькая Лиса изучающе посмотрела на него.
– Ладно, – сказала она наконец с легким раздражением. – Я тебе расскажу. Я родилась в крестьянской семье. Мы жили на окраине деревни, когда мне было семь лет, стая волков решила пообедать моей семьей. Я была младшей из четверых детей, но у меня была своя собственная каморка на чердаке. До меня не добрались. Я до смерти перепугалась, просидела там четыре дня, но потом так проголодалась, что пришлось слезть вниз.
Никто в поселке не впустил меня в дом. Я несколько недель перебивалась объедками. Потом один старик сказал, что примет меня в свою семью. Семью. Его звали Лис, а семья его была из таких же, как и я, сирот, которых он учил воровать. Я была хорошей ученицей, – тут в голосе Лейл смешались ненависть и гордость. – Я была такой хорошей ученицей, что Лис стал звать меня Маленькой Лисой, такой хорошей, что он прогнал меня, сказав, что я уже все могу делать сама и должна жить сама. Мне было тринадцать лет, Саша. Всего тринадцать, и я уже была до смерти перепугана. Я стала такой, потому что всегда была настороже и никогда никому не верила. И сейчас не верю никому, – взгляд ее стал теплее, – кроме тебя. Так что теперь ты знай, что тоже можешь верить мне!
Саша позабыл, как иногда раздражала, выводила его из себя эта худенькая молодая женщина. Он позабыл, какой несносной она может быть. Он подался вперед и мягко обнял ее за плечи. Она сначала застыла в его руках, потом расслабилась и тоже обняла его. Они долго просидели так, обнявшись.
Джандер сказал, что придет снова через неделю, чтобы узнать, что они найдут. Саша и Лейл собирали любые сведения, которые хоть как-то могли помочь им одолеть повелителя Баровии. Саша по-прежнему отправлял службы, но мысли его были заняты совсем другим. Он часами молился в своей комнате: „Латандер, теперь нам нужна твоя помощь. Помоги, направь нас…“
Повелитель Зари молчал, так и не послав Саше какое-нибудь божественное озарение. Тогда священник и его помощница обратились к церковным книгам. Библиотека была собрана в маленькой тесной комнатушке, душной и без окон. Там пахло пылью и плесенью, а книги давно уже забыли прикосновения человеческих рук.
Теперь все книги были сняты с полок и лежали открытыми на грубом деревянном столе.
Лейл чихнула и продолжила обед, который приготовила им Катя, запивая каждый кусок глотком вина. Саша подпер голову рукой, перевернул страницу. В тихой комнате раздавалось лишь это шуршание. Лейл наморщила лоб и в первый раз в жизни пожалела, что не умеет читать. По крайней мере тогда, от нее могла быть какая-то польза.
– Что-нибудь нашел? – с надеждой спросила она.
Саша, вздохнул, быстро перевернул оставшиеся страницы и аккуратно закрыл книгу.
– Нет. Ничего. Здесь по большей части просто записи – урожаи, рождения, смерти, свадьбы – все такое. Ничего полезного.
Саша откинулся на стуле, начал раскачиваться. Он заложил ладони за голову, закрыл глаза, стараясь отключиться. Вампиры – создания зла, но теперь мало кто в это верит. Они стали сказкой.
Как сражаться со сказками?
Лейл задумчиво обвела взглядом заваленный книгами стол. Саша перестал раскачиваться, со стуком опустил передние ножки стула на пол. Глаза его сияли.
– Павел Иванович, – возбужденно произнес он. – Кто?
– Старая история. Знаешь, Павел Иванович из Валлаки, наследник Солнца. Не помнишь?
– У меня не было матери, чтобы рассказывать сказки на ночь. Не помнишь?
– О Лейл, я не хотел, – он так сокрушенно посмотрел на Лейл, что она тут же простила священника.
– Расскажи об этом Павле.
– Ну, он был наследником Солнца и был рожден, чтобы сдерживать Мрак частицей Солнца, которую дал ему отец, – объяснил Саша. – Частица Солнца была похищена Мраком и спрятана в самом темном уголке страны. Где такой может быть в Баровии?
Лейл ухмыльнулась:
– Думаю, ты не ждешь от меня ответа. Саша озабоченно нахмурился:
– Сейчас не до шуток, Лейл. Самая темная часть Баровии – замок Равенлофт, так?
– Думаю, да.
– На своем пути Павел Иванович встретил многих стражей Мрака. Первым и самым страшным был Носферату – вампир.
Сашу все больше и больше охватывало возбуждение.
– Не понимаешь? Все обретает смысл. Легенда дальше гласит, что, когда Павел вновь обрел частицу Солнца, проклятие было снято с этой земли. А Страд – точно проклятие Баровии.
– Саша, это всего лишь глупая сказка, – невозмутимо фыркнула Лейл.
– Конечно. Но в сказках часто скрыта правда. Может, в замке Равенлофт действительно что-то есть.
– Точно. Парочка вампиров. Саша начинал терять терпение. Он уставился на Лейл, не скрывая раздражения:
– Никто не просил тебя вмешиваться. Никто не просил тебя убивать вампиров. И вообще, никто тебя ни о чем не просил. Если ты думаешь, что все это глупости, то тогда можешь убираться отсюда и оставить меня одного.
Выражение ее лица не изменилось, но священник понял, какая буря чувств скрыта под этой равнодушной маской.
– Я – с тобой. Ты знаешь, что можешь рассчитывать на меня.
И Саша знал, что это действительно так. – Прости, – пробормотал он.
– Ладно, – Лейл сдвинула книги в сторону, чтобы сесть прямо на стол. – Допустим, эта легенда – правда, и в замке Равенлофт спрятана частица Солнца, которая поможет нам справиться со Страдом. Но что такое в точности – часть Солнца?
Саша опустил голову:
– Не знаю.
– Паршиво.
– Лейл, я стараюсь.
– Я тоже.
Он не ответил, склонился над толстой книгой, лежавшей у него на коленях.
Он вздохнул про себя. Он надеялся, что поиски Джандера будут более плодотворными, или же им придется сокрушить главного вампира без помощи волшебства. А об этом страшно и думать.
Священнику не к кому было обратиться в деревне. После смерти Мартина Саша стал самым образованным в поселке человеком.
Он думал послать Лейл в Валлаки, быть может, там кто-нибудь что-то сможет рассказать. Это было бы лучше всего, но он не хотел предпринимать ничего такого, что могло потребовать времени или привлечь к ним внимание.
Если бы в деревне был кто-то понимающий в волшебстве, или… Он заулыбался. А может, не в деревне, а за деревней…
– Цыгане, – произнес он.
Следующий день был базарным, когда вистани появляются на рынке. Потребовались некоторые усилия, но за пятнадцать золотых монет и обещание „помочь, если что“ человек с бегающими глазками по имени Джакомо продал Саше и Лейл несколько флаконов с волшебным настоем, при помощи которого они могли без вреда пройти сквозь ядовитый туман, окружавший поселок. Он также согласился провезти их через смертоносный дым в своем фургоне.
Осень кончилась, и голые деревья уныло смотрели в серое небо, готовое вот-вот разразиться снегопадом. Лейл и Саша крепче прижались друг к другу, чтобы согреться. Вскоре впереди показалась страшная стена дыма, извивающаяся, словно живое существо.
– Пейте, – сказал Джакомо, вытащил зубами пробку из своего флакона и отхлебнул жидкость. Его пассажиры проделали то же самое, хотя и морщились от горечи настоя.
Через несколько секунд они уже были в самом центре густого облака. Она пахла затхлостью, но, благодаря настою, они будут целы. Казалось, облако сдавливает их со всех сторон, таким густым, почти твердым было оно. Лейл и Саша с трудом могли разглядеть друг друга, а возницу-вистани они вообще не видели. Джакомо погонял своих пони впереди, и вдруг туман стал реже и наконец остался позади. Оба юных путника облегченно вздохнули.
Они направлялись в табор вистани. Лейл заметила маленьких серо-белых птичек на голых ветках деревьев и показала на них Саше.
– Виста-чири, – ответил он. – Они следуют за цыганами. Мать говорила, что эти птицы – души умерших вистани.
Несмотря на происхождение, Саша никогда не стремился попасть в цыганский табор и не пытался разыскать отца. Очень возможно, что сегодня ему придется встретиться с Петей – но дело важнее всего.
Порыв холодного ветра донес до них запах дыма костров.
* * *
Марушка смотрела в стеклянный шар, ее глаза видели то, что скрыто от других, губы беззвучно шевелились. Наконец она недовольно вздохнула, набросила на шар бархатное покрывало. Поморгала, стараясь избавиться от слез, затуманивших ей последнюю увиденную в шаре картину. Встала и вышла наружу.
Прошедшие двадцать четыре года сделали свое дело, оставив свои отметины на вещей вистани. Она обрела полное Зрение в двадцать два года, через два года после того, как золотой эльф-вампир спас ее брата.
Она направилась к костру погреть озябшие руки, и в это время ее племянник Михаил с разбегу налетел на нее, сбил с ног, так что она повалилась на усыпанную сухими листьями пожухлую траву.
– Прости меня, Рушка, – извинился он, помогая ей подняться. Марушка посмотрела на мальчика, самого младшего сына Пети, и вспомнила все ушедшие годы. Михаилу было всего лишь семь лет, но уже стало очевидно, что он унаследовал беспокойный нрав отца.
Сам Петя с женой Лианой сидели внутри своего вардо. Марушка не могла ругать их за это. Кто захочет вылезать из тепла на утренний холод?
Вещунья так и не вышла замуж. Как ей и было назначено при рождении, сестра Пети стала главой племени. Когда четыре года назад Ева умерла, Марушка уже была полностью готова занять место бабки.
Она протянула озябшие руки к огню. Скрип колес фургона заставил ее поднять взгляд. Она вздрогнула, но ее смуглое лицо осталось невозмутимым. В фургоне сидел молодой человек – копия ее брата. Она уже видела его сегодня утром – своим Зрением. На молодом человеке не было тех розово-золотых одежд священника, в которых она увидела его. Он постарался одеться как можно проще, стараясь, без сомнения, не привлекать к себе внимания – типичная для деревенских хлопковая рубаха, куртка из овчины, темные шерстяные штаны. Он с товарищем – худеньким юношей – вылезли из фургона Джакомо. Вещунья уже знала, зачем они приехали, и когда Джакомо указал им на нее, она встретила сына Пети загадочной улыбкой.
– В тебе – наша кровь, – заявила она, когда Саша подошел достаточно близко, чтобы расслышать ее слова. Он заморгал, смущенно кашлянул.
– Это почти так. Но я странник – из далекой земли.
– Ты – Саша Петрович, сын вистани. Сын Пети и дочери бургомистра. Сейчас ты служишь богу, который не заботится о моем народе. Почему ты ищешь моей помощи?
Он опешил. Он сказал Лейл, что ничего не получится.
– Может, молодая госпожа выпьет чашку чая? – предложила Марушка. После паузы она сказала:
– Пойдемте в мой вардо.
Она зашагала к фургону.
– Думаю, у вас есть, чем заплатить? – спросила она по пути, но это было скорее утверждение, чем вопрос.
Вместо ответа Саша сунул руку в карман и извлек пригоршню золотых монет, блеснувших в холодном свете. Лейл вздрогнула.
– Убери, – зашипела она. – Или обратно мы отправимся с перерезанной глоткой!
Она вдруг поняла, каково слышать это цыганской вещунье, и подняла на нее перепуганный взгляд.
– Малышка, ты знаешь жизнь лучше, чем твой спутник. Священник, слушайся ее. Ну, пошли, вы оба.
За прошедшие годы вардо Марушки стал гораздо богаче благодаря все растущему влиянию ее как в племени, так и вне его. Свежая краска и дорогой лак покрывали резной узор снаружи, упряжь ее пони была увита лентами и увенчана колокольчиками, так что при каждом переезде табор был похож на свадебную процессию.
Внутри скрывались тени и тайны. Принадлежности хорошей жизни – резные сундуки с яркими одеждами, разноцветное постельное белье и бесчисленные расшитые золотом подушки соседствовали с загадочными предметами, помогавшими ее Зрению и усиливавшими его. Книги расположились на столах и длинных полках. С потолка свисали аккуратные пучки трав, наполняя повозку смесью странных ароматов. Ее карты, завернутые в кусок белого шелка, такого старого, что он казался почти прозрачным, лежали в специальной коробке вместе с бронзовой горелкой, шариком черной глины для гадания по стеклу и огромным кристаллом горного хрусталя, через грани которого манило взгляд сердце камня.
Толстая белая свеча на угловатой подставке возвышалась надо всем, ее пламя сверкало, как одинокий бледный глаз. Черная птица в большой клетке продолжала дремать, не обращая внимания на вошедших.
Когда Марушка зажгла лампы, свисавшие с центральной балки фургона, Саша огляделся вокруг. Здесь была сила, и в священнике оказалось достаточно отцовской крови, чтобы понять, что эта сила не зависит никак от запахов трав или блеска неверных отсветов огня на таинственных предметах. Он надеялся, что поступает правильно.
Марушка прибрала раскиданные вещи, ее юбки тихо шуршали, а браслеты, во множестве нанизанные на смуглые руки, мелодично позвякивали. Она махнула рукой, Лейл и Саша уселись на подушки, разложенные по полу. При скрипе двери они подскочили, но это оказался всего лишь Михаил, принесший им чай. Марушка затаила дыхание. Для нее схожесть сводных братьев была очевидна, но не один из них не подал и виду, что заметил это сходство. Она вздохнула.
– Теперь, – сказала она, передав им по чашке горячего ароматного чая, – скажите мне, что вы хотите узнать.
Саша посмотрел на нее серьезными темными глазами. Пар из чашки медленно поднимался перед его лицом, как будто закрывая его пеленой тумана.
– Я хочу узнать судьбу. Разве не все хотят этого?
Марушка похолодела, закрыла глаза. Итак, видение становится правдой. Так быстро, слишком быстро…
– Выпейте чай, – резко приказала она, – и отдайте мне чашки.
Они покорно сделали это. Она поставила чашки на свободный участок пола перед собой, прикрыла глаза и глубоко задышала. Потом медленно подняла чашку Лейл и заглянула в нее.
– Ты держишь в себе страх, – пробормотала она. Лейл фыркнула, но Марушка не обратила на нее внимания. – Очень многого ты вовсе не боишься. Но тебя страшат две вещи: Серые Певцы ночи и потеря того, кем ты дорожишь. Твой путь ведет во Мрак, и в самом близком будущем тебе придется встретиться с обоими этими страхами лицом к лицу.
Лейл внешне осталась невозмутимой, ее лицо тщательно сохраняло безразличие, однако сердце у нее защемило. Серые Певцы ночи – волки, которых она действительно ненавидела и боялась. Она дорожила лишь одним человеком – Сашей. Теперь эта цыганка говорит, что она потеряет его. Воровка заморгала, надеясь, что молодой священник не заметит этого. Ей нечего было беспокоиться, взгляд Саши был прикован к лицу Марушки.
– А тебя, цыганская кровь, – тихо продолжила вещунья, – тебя сжигает дело, которому ты посвятил себя. Тебя ожидает большая утрата. Не ясно, какая – утрата любви, веры или чего-то еще – предмета или человека. Камни, – ее голос стал еле слышен. – У того, кто любит, каменное сердце. Камень скажет то, что тебе нужно узнать.
– Мы… – у Лейл подступил комок к горлу. – Мы умрем?
Цыганка закатила глаза, медленно и широко растянула рот в улыбке.
– Ну конечно, малышка, – уголки ее губ опустились.
– Все должны умереть. Почти все умирают.
Наступило неловкое молчание, оба молодых путника сидели, погруженные в свои невеселые мысли. Наконец Саша процедил:
– Сколько мы тебе должны? Марушка хотела было сказать обычную свою плату, но вдруг передумала:
– Не нужно денег. Я хорошо знаю твоего отца и на этот раз дарю тебе гадание.
Саша хотел отказаться, но подумал получше и не стал настаивать.
– Благодарим, мадам Марушка.
Вещунья встала и приоткрыла дверь, высунулась наружу и крикнула что-то на языке вистани.
– Вам пора уходить, детки. Никто вас не обидит. И я дарю вам еще безопасную дорогу через дым.
Саша и Лейл поднялись.
– До свидания, мадам, – простился Саша, низко поклонившись. Лейл быстро кивнула и поспешила за священником. Марушка посмотрела им вслед, потом закрыла дверь, тяжело опустилась на подушки. Пика каркнул, она устало улыбнулась, посмотрев на черную птицу.
Она гордилась, что, по меньшей мере, смогла показать им правду, если…
Мгновение она всем сердцем желала, чтобы ей никогда не было дано Зрение. Тогда ей не пришлось бы делать такой выбор, перед которым она оказалась.
Марушка несла перед своим племенем ответственность, далеко выходящую за рамки семейных обязанностей. Она была по-родственному связана со всеми вистани. Их защита всегда должна быть превыше ее счастья и даже жизни чужаков. Она не должна делать ничего такого, что может угрожать племени. Ева осложнила положение, связав вистани со Страдом и его темными делами, но Марушка знала, что глупо бросать вызов повелителю Баровии. Она не могла, не должна была так поступать даже ради жизни брата или его сына…, ее племянника, даже ради того единственного, в кого она смогла ненадолго влюбиться – чуждое создание с золотой кожей и прекрасным лицом. Он был из другого народа и, что еще хуже, вел совсем иное существование. Она снова прокляла тот случай, что свел их. Она обещала ему, что придет успех и удача, придут с солнцем и ребенком.
Она горько улыбнулась. Как вампир может добиться успеха с помощью солнца? Как бессмертное существо может произвести ребенка?
Марушка печально закивала седеющей головой.
– Эх, Джандер, – мягко произнесла она, – если ты вообще меня помнишь, когда наступит беда, прости меня. Прости за то, что и я приложила к этому руку.
Глава 24
Джандер понятия не имел, когда может вернуться Страд – через пять минут или через пять месяцев. Дорога была каждая минута – он понимал, что не сможет спрятать свой гнев, когда вновь увидит графа.
И ему по-прежнему нужно было не выдавать своих намерений. Рабы Страда – эти омерзительные создания – конечно же, не были столь умны, как Джандер или их мрачный создатель. Но у них были глаза, они все видели. Когда эльф был рядом с другим бессмертным, нельзя было выдать внутреннего смятения ни словом, ни взглядом, ни поступком. Скелетов и зомби можно было вовсе не бояться – они были абсолютно безмозглы.
Смышленая маленькая Трина – совсем другое. Он мог поклясться – она чувствовала что-то неладное, когда пришла на вторую ночь после его встречи с Сашей. Чтобы поскорее избавиться от нее, он сделал вид, что полностью поглощен своей фреской.
– Надеюсь восстановить первоначальный блеск этого прекрасного медальона, – пояснил он ей. – Да, вот этого, в форме солнца. Здорово, правда? Думаю, нужна серебряная смесь и, ну, еще немного белого…
Получилось. Трина бросила на него негодующий взгляд и поспешила вниз по лестнице. Он слышал стук ее шагов по ступенькам, потом по каменным плитам внизу. Подбежав к окну, он увидел, как она идет через двор.
Джандер поспешно отложил кисти и краски, возвратился в кабинет. Он даже не мог точно сказать, что ищет: подсказку, заклинание, что угодно – лишь бы это помогло ему уничтожить язву Баровии, графа Страда фон Заровича.
Две вещи не давали покоя эльфу. Первая – глава из истории армии древней Баровии. Он нашел этот отрывок, снова перечитал:
„Первосвященник Баровии, молодой человек по имени Кир, молился вместе с народом. Ему было позволено применить таинственный Святой Символ Равенкайнда, чтобы сокрушить короля гоблинов. В то самое время, как граф Страд сражался на поле битвы и вел свои войска к победе, в большой тайне был применен Святой Символ. Потом Первосвященник Кир надежно спрятал Святой Символ в тайник. Никто не знает, как выглядит Святой Символ и где он спрятан. До сего времени ни одному другому священнику не удалось найти или использовать его. Но не вызывает сомнения, что сила его волшебства помогла нашему благородному графу Страду одержать блестящую победу“.
– Святой Символ Равенкайнда, – вслух проговорил Джандер. – Что-то, обладающее огромной доброй силой, но никто не знает, на что эта штука похожа, – грустно усмехнулся он.
И еще он никак не мог позабыть старую сказку о молодом герое по имени Павел Иванович, который разыскивал частицу Солнца. Джандер вспомнил тот фрагмент, что услышал от Саши в ту самую ночь, когда Страд убил семью священника. Тяжело было вспоминать тот день, но эльф дословно вспомнил предание. Этот Павел сумел одержать верх над Носферату. Может, в этой сказке есть и доля правды.
Прошла неделя, а Джандер все продолжал копаться в бесчисленных книгах Страда. В назначенную ночь он обходил замок, не в силах дождаться сумерек. Сразу после заката он обернулся волком. Первый снег пушистыми хлопьями засыпал днем землю, и теперь весь лес был укрыт толстым белым одеялом. Ночь стояла ясная, светила почти уже полная луна.
Джандер быстро мчался к деревне. Его нюх уловил жаркий запах свежего убийства, и этот запах напомнил ему, что он тоже должен насытиться до исхода ночи. К резкому запаху волка и медному привкусу оленьей крови примешивался неповторимый запах Трины, и Джандер направился к ней.
Он обнаружил ее на поляне, довольно далеко от края леса, так что никто из деревни не мог ее увидеть. Джандер решил, что она поступила умно, потому что сейчас она была полуволком и когтистыми лапами раздирала тушу оленя на куски, заливая искрящийся снег кровью. Запах убийства пропитывал холодный воздух. Рядом жадно пожирали добычу еще несколько волков.
Джандер обрел вид эльфа, чтобы поговорить с Триной.
– Ты не знаешь, когда вернется Страд? – спросил он, стараясь не выдать своего интереса и с деланной завистью глядя на пожирающих теплое мясо волков.
Трина уставилась на него человеческими глазами, смотревшими с волчьей морды. Она замотала головой, длинным розовым языком облизнула пасть:
– Думаю, не скоро. В короткие путешествия он меня брал с собой.
Ее голос был понятен, но звучал на две октавы ниже, чем обычно, и хрипел. Она жадно впилась клыками в окровавленную тушу, вырвала большой кусок. Джандер отвернулся, услышав хруст ломаемых костей.
Вновь став волком, Джандер поспешил в деревню. Выбравшись из леса, он стал внимательнее – волк тенью летел по заснеженному полю.
У церкви он забился вглубь кустов, высаженных вокруг деревенского кладбища. Уверенный, что сейчас его никто не видит, он задрожал, обратился в эльфа, прошел к церкви.
Саша ждал его. Но священник был не один. Две фигуры сидели на грубой деревянной скамье у церковной стены. Оба человека встали при появлении эльфа.
– Я думал, нас будет двое, – подозрительно сказал Джандер.
– Так и должно было быть, но ей можно верить. Джандер Санстар, это Лейл, моя…, партнерша по ночным приключениям, – он смешался, потом добавил:
– Она знает о тебе.
Лейл в упор посмотрела на эльфа:
– Я не знала, что эльфы могут становиться вампирами. Ну конечно, я не знаю всего об эльфах. И о вампирах.
– Теперь знаешь и о тех, и о других, – язвительно ответил он и шутливо поклонился ей. – Скажи мне, Лейл, зачем ты сегодня здесь? Я знаю, что движет Сашей. Но тобой?
– Я не могу допустить, чтобы Саша один сражался со Страдом, понятно?
Губы Джандера растянулись в улыбке, ответ Маленькой Лисы, похоже, удовлетворил его, и эльф повернулся к священнику.
– Я не смог ничего особого найти в замке Равенлофт, хотя чувствую, где-то в графской библиотеке скрыты ответы, которые мы ищем. Думаю, нам теперь нужно заняться двумя вещами. Во-первых, знаешь ли ты хоть что-то о Святом Символе Равенкайнда?
Саша слабо замотал головой:
– Я мало что знаю о ранних религиях Баровии. В церкви об этом ничего нет.
– Это очень странно.
– И мне так кажется. Может быть, документы были намеренно уничтожены.
– Или где-то спрятаны. Ну ладно, хватит об этом.
– А что такое этот Святой Символ Равенкайнда? – спросила Лейл, мало что поняв в их разговоре. Эльф перевел серебряные глаза на Маленькую Лису.
– Очевидно, это очень могущественная святая реликвия. Этот предмет был применен против гоблинов в то самое время, когда армия Страда освобождала Баровию. К сожалению, – мрачно сказал Джандер, – его содержали в тайне, и никто, кроме посвященных, не знал в точности, что это такое. Думаю, знание передавалось от священнику к священнику, и где-то эта цепочка прервалась. Я надеялся, что Саша знает об этом больше, но…
– А что еще? – спросил Саша.
– Ты подумаешь, что у меня не все в порядке с головой. Но вспомнилась такая старая сказка, чушь, конечно, про частицу Солнца и юного героя. Но, – он улыбнулся, – в сказках иногда сокрыто зерно истины. Вопрос в том, как найти его.
К его удивлению, Саша и Лейл обменялись улыбками.
– Мы с Лейл пришли к такому же выводу. В легенде есть, по крайней мере одна, подсказка. Может, ты поймешь это, мы слышали несколько загадочных изречений, которые чем-то могут быть полезны. „У того, кто крепко любит, каменное сердце“ – это говорит тебе о чем-то?
Джандер нахмурился:
– Нет, точно. Обычно человек с каменным сердцем вовсе не способен любить. Может быть, еще другие загадки? Когда-то я хорошо их разгадывал.
– Ладно, тогда: „Камень скажет, что тебе нужно знать“?
– Я говорила Саше, что, по-моему, это о резьбе по камню, – вмешалась Лейл. – Статуя или какая-то надпись на стене. Что-то такое. А как иначе камни могут заговорить?
Джандер задумчиво кивнул, но нахмурился, стал расхаживать вдоль стены. Лейл сделала логическое допущение, но что-то подсказывало ему, что этот вывод неверен. Ответы, по крайней мере некоторые из них, были здесь, прямо здесь, на поверхности сознания. Если бы он мог просто сосредоточиться… Он вдруг все понял.
– Есть заклинание, позволяющее камням говорить, – сказал он. – Знаешь такое? Саша покачал головой.
– Думаешь, это и вправду нужно?
– Посмотрим. Есть ли в Баровии какие-нибудь камни – стены, здания, которые могли быть свидетелями тех событий, что могут помочь нам?
– Замок Равенлофт, – ответила Лейл.
– Точно, – согласился Саша, – но это слишком опасно.
Он поднял взгляд на холодные серые камни, окутанные белой дымкой, отмечавшие места захоронений.
– Могильные плиты?
Джандер тряхнул блестящей головой:
– Нет. Не думаю, чтобы на кладбище происходило такое, что может помочь нам. Мы знаем, где вампир.
– Рыночная площадь? – предположила Лейл. – Спорю, что по ее камням прошло множество людей.
– Слишком людно, даже ночью, – пробормотал Саша. – Мне кажется, мы не можем так рисковать! Церковь, к сожалению, деревянная.
Джандер вполуха слушал их разговор и вдруг перестал расхаживать.
– Каменный круг! – воскликнул он. – Там точно освященная земля. Сколько там уже этот круг, Саша?
– Не знаю. Несколько веков, не меньше! – Он заулыбался:
– Джандер, так и есть. Так и должно быть!
– Встретимся опять завтра, чтобы у нас было время подготовиться? – предложил эльф.
– Можем ли мы терять время? Джандер пожал плечами:
– Понятия не имею. Страд может вернуться еще через месяц, а может, он уже вернулся в замок.
– Значит, нельзя терять ни минуты, – твердо произнес Саша. – Это благое дело. Латандер, конечно, благословит нас и даст мне то волшебство, что так нам нужно. Я пойду к алтарю и помолюсь. Вы оба можете зайти внутрь и…, ох!
Лицо Джандера переполнила скорбь. Саша выругал себя за неосмотрительность. Конечно же, вампир не может войти в святой дом.
– Лейл, а почему бы тебе не погреться внутри? – мягко сказал Джандер. – Нам, бессмертным, холод не так страшен, как вам.
Изумрудные глаза Лейл сузились, она задумчиво посмотрела на вампира:
– Нет, все нормально. Мы подождем здесь, Саша. Обещаю, если замерзну, зайду внутрь.
– Ладно. Не знаю, сколько это займет времени.
Саша перевел взгляд с эльфа на воровку и на мгновение повеселел, несмотря на всю серьезность положения.
– Странная парочка, – пробормотал он, входя в церковь.
Какое-то время и эльф, и человек хранили молчание. Ветер трепал каштановые волосы Лейл. Прищурившись и скорчив гримасу, она плотнее запахнула плащ.
– Так теплее, – сказала она, чтобы прервать неловкую паузу.
– Наверно, – ответил Джандер. – Хотя, если бы я снова стал смертным, то с удовольствием остался бы голым на морозе. Она повернулась к нему:
– Тебе не нравится быть вампиром? Неожиданный испуг появился на его лице.
– Нет! – вскричал он с мукой. – Кто сказал тебе это?
– Не знаю. Я просто… Извини. Снова неловкое молчание.
– Почему ты решил уничтожить Страда? Джандер ответил не сразу. Подумав, он медленно протянул:
– Он обидел того, кого я любил.
– Он убил ее?
– Нет. Страд разбил ее сердце и лишил рассудка. Он убил ее жениха и обрек ее на безумие.
– О, Джандер, прости, – искренне сказала Лейл. – Понятно, что ты хочешь мести.
– Мести и конца несчастьям моей любимой, – он печально смотрел на Лейл серебряными глазами. – Понимаешь, она возвращается к жизни через каждые несколько поколений. Каждый раз, когда она рождается заново, граф охотится за ней, старается, чтобы она его полюбила, – в серебряных глазах загорелась ярость. – Это нужно прекратить.
