Герман Фальк
Третий Шанс
Матвей Юрьевич поднялся и немного прошёлся, размялся.
– Прав Данила, – согласился он. – При нынешнем уровне развития техники мы могли бы обеспечить тотальную слежку за всеми людьми мира. Но этого не происходит, потому что человечество в определённый момент само себя одёрнуло. Все согласились с тем, что должна быть частная жизнь, пусть даже отказ от тотальной слежки и несёт в себе некие риски.
– Введение F-command для платежей и отказ от его недобровольного использования в других сферах жизни – и есть тот баланс, на который готовы многие государства, – подытожил Данила.
Ни помощник Президента, ни председатель Центробанка не стали задавать вопрос, откуда молодому человеку известно, что происходит в правительствах других стран, когда те пока публично хранят молчание. Говорит, значит знает.
Маргарита Нарциссовна вдруг спросила:
– Вы сами видели, как это работает технически? Должно быть, необходимо оказаться в зоне действия некоего считывающего устройства?
Данила отрицательно покачал головой и, будучи уже наученным избегать слова «нет», сообщил:
– Не совсем. Когда сеть F-command будет развёрнута, мыслеобразы можно будет отправлять в любой точке мира. А вот отправителю понадобится устройство, состоящее из двух частей. Это обруч на голову, может быть, диадема или невидимая тонкая леска, и, второе, браслет на руку или кольцо на палец. Это необходимо, чтобы разнести считывающее и передающее устройства.
– Бесперебойная работа технологии, полагаю, сомнений не вызывает.
– Никаких, – вмешался в разговор Матвей Юрьевич. – Имел честь не только наблюдать, но и самому, так сказать, удалось на себе попробовать и прочувствовать. Признаться, был восхищён.
Он, однако умолчал о том, что видел в действии и F-command второго поколения, возможности которой на порядок превосходили обсуждаемую систему. Ему вдруг вспомнился Сканер, сидящий в кресле с закрытыми глазами, взмокший от пота и со слипшимися волосами, вцепившийся в подлокотники побелевшими от напряжения пальцами. Это было на финальном испытании фотонного паруса. Тогда офицер, находясь на Земле, управлял сразу тремя «Грифонами», ведущими учебный бой где-то за орбитой Меркурия, почти у Солнца. За сорок две минуты того боя Сканер потерял шесть килограммов. Истребители так и остались там, у звезды, на гелиостационарных орбитах с заглушенными двигателями. Там же в режиме полного молчания расположилась и основная группировка разгонных излучателей. Многотонные монстры, накачанные под завязку энергией Солнца, с тех пор так и вращаются на своих орбитах и ждут своего часа… Ох, как бы не хотелось, чтобы этот час наступил… А Сканер с тех того дня не расстаётся с висящим на шее жетоном: там выгравирован его личный номер, позывной и символ, в котором, лишь постаравшись, можно рассмотреть греческую букву «дельта».
Маргарита Нарциссовна вернулась на своё место за столом, задумалась. Предложила гостям ещё чаю.
– Однако ж каким-то новомодным техническим веяниям и противиться нежелательно, – сообщила она. – Чай горячий, как если б только что подали. Позволите предложить вам ещё по чашечке, господа?
Господа сие предложение исключительно поприветствовали.
– А знаем ли мы наверное, отчего видные наши предприниматели столь рьяно озаботились приобретением оной технологии? – привычно ровным голосом спросила Маргарита Нарциссовна, однако искушённый собеседник обнаружил бы в вопросе интонацию некоторого сомнения.
Данила отрицательно покачал головой.
– Достоверно неизвестно. Саму технологию, её технические детали, они раздобыли давно. Некоторые эксперты даже высказали подозрение, что профессор Филатов не прикладывал обычных усилий по сохранению её в тайне, поскольку не было у него таких утечек. Никогда. Другие полагают, что никогда против профессора не предпринимались столь изощрённые и дорогостоящие действия по промышленному шпионажу. Однако факт – технология у этой группы предпринимателей есть. Если вам известно, эта группа контролирует предприятия, чья экономика составляет почти четверть ВВП нашего государства. Особые опасения вызывает то, что они хотят не просто завладеть технологией, она у них уже есть, их цель – получить полный юридический контроль.
– И? – Матвей Юрьевич вскинул бровь.
Данила почесал затылок.
– Да вроде бы очевидно, – он пожал плечами. – Контроль над этой технологией – огромные доходы, – Данила посмотрел на собеседников, которые молчали, очевидно, рассчитывая на продолжение. – Есть и вторая версия. Возможно, предприниматели хотят заблокировать использование технологии. Если так, то наиболее вероятно, что именно из-за прозрачности платежей.
– Зачем? – задала вопрос Маргарита Нарциссовна, глядя уже на Матвея Юрьевича.
Тот лишь задумчиво закатил глаза, вздохнул, пожал плечами и взял очередную ватрушку.
* * *
Когда совпадало время окончания рабочего дня, Василий Никифорович заезжал за женой, чтобы вместе отправиться домой или поужинать. Оленька, конечно, каждый раз предпочла бы поужинать, вот только зарплата заместителя министра не годилась для частых посещений тех ресторанов, куда ей хотелось бы. Сам виноват. Когда они познакомились три года назад, ему уже подходило к пятидесяти. Всё почти как у классика – взрослый солидный мужчина и молоденькая девчушка-цветочница.
Мужчиной он был, впрочем, привлекательным. Высокая подтянутая фигура, смуглое мужественное лицо, короткая стрижка. Генерал. Но – захотелось произвести впечатление, и начались шикарные рестораны и дорогие подарки. Не по средствам получалось. Так, иногда, конечно, можно себе такую роскошь позволить, но не постоянно, не каждый день. Оленька, впрочем, это поняла и приняла, тем более, что статус заместителя министра по чрезвычайным ситуациям сам по себе сыграл роль. Вот только нет-нет, да и вздыхала она, глядя на шикарную витрину или дорогой паластрум. Или когда рассказывала об очередном покупателе, заказавшем букет, инкрустированный бриллиантами. Помогали официальные приёмы, где собиралось высокое общество, и не стоившие ничего семейному бюджету. Раньше Василий Никифорович большую часть таких приёмов игнорировал, а теперь не пропускал ни одного.
Когда он вошёл в цветочный салон, Оленька как раз заканчивала работу над заказом. Она предупредила, что немного задержится, потому что один постоянный, очень солидный покупатель совсем уже к концу рабочего дня неожиданно прислал сообщение с просьбой подготовить большой букет. Покупатель действительно оказался чрезвычайно солидным. Лет семидесяти или больше, грузный, с благородной седеющей шевелюрой, в смокинге, поверх которого было накинуто чёрное, по последней моде, пальто, богато отделанное горностаем. С ним была дама, видимо, того же возраста. Невысокая, с короткой стрижкой, с волевым лицом и столь же шикарно одетая.
Посетитель обернулся, когда звякнувший колокольчик сообщил, что открылась входная дверь.
– Господин генерал! – воскликнул он, широко улыбаясь. – Очень рад! – Он протянул руку, пожатие, однако, оказалось вялым, совсем уж формальным, если не подумать, что снисходительным. – Ольга Вейминовна много о вас рассказывала. Мы тут, знаете ли, регулярно цветы приобретаем. Чудесные букеты у вашей супруги получаются, просто чудесные! Высочайший вкус! Позвольте представиться, Чижов Денис Денисович, предприниматель. Моя супруга Изабелла Вениаминовна.
– Федоренко, – коротко представился генерал, но, чуть подумав, добавил: – Василий Никифорович.
Оленька с улыбкой продолжала подбирать лилии и декоративную зелень, невольно бросая взгляды на массивное колье, украшавшее шею и грудь супруги Дениса Денисовича. Сам же предприниматель вдруг взял Василия Никифоровича под локоть и, тихо проговорив: «Позволите на пять минут?» – деликатно, но настойчиво потянул на улицу.
Вышли. Было морозно, но без ветра. Шёл снег, мелкий, необильный, больше походивший не на осадки, а на декорацию зимнего вечера. Однако выпало его достаточно, и он приятно хрустел под ногами.
– Хорошо, что мы с вами встретились, – спокойно заговорил Денис Денисович. – И специально встречи искать не пришлось.
– Мне приятно, что вам нравятся Ольгины букеты, – Василий Никифорович как-то сразу не нашёлся, что ответить, поэтому сказал то, что сказал.
– Да, она у вас мастерица, – проговорил Денис Денисович с чувством. – К тому же красавица. Во всех смыслах повезло вам, Василий Никифорович.
– Спасибо, – Василий Никифорович едва заметно склонил голову. – Вы хотели что-то обсудить?
Предприниматель заулыбался.
– Вижу, вы человек дела, прагматичный. Вот о чём подумалось. Ольга Вейминовна действительно талантливый специалист. Ей бы выше двигаться… Ох, зябко… – Денис Денисович достал и принялся натягивать тонкие кожаные перчатки. Сам-то Василий Никифорович сунул руки в карманы, как только вышел на улицу. – Ну так вот, о чем бишь я. Может быть, ей больше подошла бы должность директора цветочного салона? Позволите, я открыто скажу? Мне известно, что владелец этого, – Чижов кивнул на двери, откуда они вышли, – намеревается его продать. Нам с супругой подумалось, что мы могли бы купить не только салон, но и весь этаж, и тогда салон можно было бы расширить раз этак в пять. Что думаете?
– Вы хотите Ольгу сделать директором?
– Да, приходила такая мысль. Если, разумеется, салон купим мы. К сожалению, ничего не могу сказать на случай, если покупатель будет другой. Очень хочется надеяться, что он по достоинству оценит способности вашей юной супруги, и она сохранит должность, или даже её повысят.
Василий Никифорович, почти не поворачивая головы, скосился на собеседника, посмотрел вопросительно, но скептически, как будто ничего дельного не ожидая.
– Ну вот, мы с супругой подумали: а не предложить ли вам долю в новом расширенном салоне? Подумайте. Мы могли бы дать вам тридцать процентов, плюс отдельное право назначать директора на три года… Пожалуйста, не перебивайте, дайте договорить. Мы знаем, что государственным служащим запрещено иметь предприятия, но вы могли бы поручить владение доверенному лицу, скажем, оформив юридические отношения в респектабельной юрисдикции, например, в какой-нибудь африканской. Только послушайте совета старшего… Избегайте соблазна оформить предприятие на супругу. Не хотелось бы ничего предполагать, и я искренне верю в прочность ваших отношений… Однако уж лучше бы право назначать директора было у вас, чему неё самой. Только, пожалуйста, поймите меня правильно…
Он говорил и говорил, и постепенно идея начинала казаться генералу все менее абсурдной. Как-то незаметно из «бреда сивой кобылы» она перешла в разряд «а, может, и правда?». В какой-то момент, перебив собеседника, генерал заметил:
– Просто так подобные предложения не делаются.
– Вы умный человек, Василий Никифорович, – тут же прокомментировал предприниматель. – К тому же, как я успел заметить, прагматичный. Вы правы. Однако мы понимаем ваши возможности, и к тому же не хотели бы ставить вас в неловкое положение. Во-первых, нам было бы спокойнее, если бы мы чувствовали… – Чижов задумался, старательно подбирая формулировку. – Если бы мы чувствовали себя защищёнными от неправильных или даже незаконных претензий чиновничества… А то ведь знаете, как бывает…
О, об этом генерал знал! Не далее, как пару месяцев назад местный комитет по защите прав потребителей предъявил салону претензии касательно санитарных нарушений. Претензии были надуманные, однако требования чинуш оказались настойчивыми. Владелец салона тогда через Оленьку попросил генерала посодействовать. Тот поначалу отнекивался, советовал обратиться в прокуратуру, но Оленька просила очень, поэтому Василий Никифорович всё же позвонил, кому следует. Проблема решилась в пять минут! Для самого генерала стало неожиданностью, как всё оказалось просто. Владелец салона тогда, по тайному согласованию с Василием Никифоровичем, в качестве премии выдал Оленьке золотые с рубинами серьги. Оленька тогда долго от радости просто светилась и подчёркивала, что это он, Васенька, ей такой подарок устроил. Так что в должности замминистра, как оказалось, имелись вполне материальные плюсы. И ведь закон тогда не нарушил ничуть! Наоборот, пресёк беззаконие.
Чижов продолжал рассказывать о предлагаемом предприятии, однако говорил по делу, без украшательств.
– Вот ещё, о чём подумалось. Вы ведь… Нет, я понимаю, что на государственные заказы вы повлиять вряд ли сможете. Но люди, которые вас знают, могут захотеть прийти в салон, где директорствует ваша супруга, не так ли? Поймите правильно, я отнюдь не намекаю, что кто-то решит вас отблагодарить за что-то, не имея возможности сделать это непосредственно, но зато принеся прибыль салону, от которого у вас семейный доход, – заверил предприниматель, хотя, именно на это он и намекал. – Просто ваше имя само по себе сделало бы салону репутацию. Да еще помноженное на мастерство Ольги Вейминовны!
Генерал потянулся, не вынимая рук из карманов.
– Если бы мы вдруг согласились, от нас потребовались бы вложения?
– Мы могли бы отсрочить решение этого вопроса, а расчёт произвести из прибыли. В том, что прибыль будет, мы нисколько не сомневаемся. А вот Ольге Вейминовне мы бы пока говорить не стали. Хотя, конечно, ваше дело, семейное. И мне бы ни в коей мере не хотелось быть навязчивым, поэтому, может быть, позволите оставить вам мои контакты? Ежели вдруг надумаете, пожалуйста, дайте знать.
Они ещё с минуту постояли просто так, а потом собрались было вернуться в тёплое помещение, но в это время из салона вышла Изабелла Вениаминовна с роскошным и при этом очень изящным букетом, а за ней и Оленька. И Василий Никифорович в очередной раз отметил взгляд любимой супруги, которым она провожала удаляющийся шикарный паластрум.
* * *
Закуток в кафе был по максимуму защищён от прослушивания. Не только звук не выходил за пределы нескольких квадратных метров, но и мимикрические резонаторы подавляли «чтение по губам». Закуток был оборудован новейшими идентификаторами микрофонов, камер и других средств шпионажа, что автоматически нейтрализовало использование зап-передатчиков. Конечно, зап-передачу ни зафиксировать, ни подавить невозможно. Зато можно засечь мембраны микрофонов и сенсоры видеофиксации. Работали эти идентификаторы, правда, с некоторой погрешностью, однако быстро совершенствовались, впрочем, как и устройства, с которыми они были призваны бороться.
Но говорили все трое всё равно тихо, переходя на шёпот. Пили пиво, заедая ржаными сухариками.
– Ну как? – коротко спросил человек в чёрной куртке, которую так и не снял, усаживаясь за стол.
– Всё в порядке, – ответил собеседник, мужчина в деловом костюме. – Патентная заявка… – Он чуть замялся, решая, произнести ли имя вслух, немного подумал и не произнес. – Заявка имеет некоторые неточности.
Третий участник встречи был одет просто и вести себя поначалу старался соответственно. Однако в уверенной осанке, в таких же уверенных и чуть небрежных жестах, в тембре голоса и манере говорить – во всём чувствовалось, что человек этот далеко не простой.
Он вздохнул, мол, что уж тут в конспирацию-то играть, и спросил напрямик:
– Патентная заявка Филатова на F-command не будет принята Роспатентом?
Юрист, тот, что был в деловом костюме, закатил глаза к потолку, задумавшись на секунду, и начал говорить не торопясь, тщательно подбирая слова.
– Патентных заявок сто тридцать восемь. Примерно четверть – изобретения, остальное – промышленные образцы. Плюс четырнадцать заявок на товарные знаки. Все заявки должны быть приняты патентным ведомством к рассмотрению. Однако в некоторых заявках на изобретения и промышленные образцы сделаны ошибки и допущены неточности, которые должны послужить основанием для отказа в их регистрации. Другими словами, заявки будут приняты, но через четыре месяца заявитель вместо регистрации получит отказ.
Непростой человек одобрительно кивнул.
– Сколько времени понадобится на устранение недостатков, если обнаружат, скажем, сегодня, что там ошибки?
Юрист пожал плечами, опять закатил глаза в задумчивости.
– Дня два-три.
– Хорошо.
– Наш человек, – встрял в разговор мужчина в чёрной крутке, – подтвердил. – Он одобрительно и с уважением кивнул.
– Хорошо, – повторил непростой человек, – сегодня вечером вам будет переведён остаток оплаты. По тем же реквизитам, что и раньше.
Пиво ещё не закончилось, да и расходиться через пять минут после начала встречи было бы как-то необычно, кому-то могло показаться подозрительным, поэтому трое, не сговариваясь, остались сидеть, потягивая из кружек.
У барной стойки, совсем недалеко от них, расположилась красивая девушка. Она закинула ногу на ногу, и её юбка немного сдвинулась, обнажая сексуальные колени.
– А можно вопрос? – вдруг неуверенно подал голос юрист.
Двое других за столом одновременно подняли глаза и посмотрели на третьего одинаково настороженно.
– Да нет, – голос юриста стал ещё более робким, – ничего такого. Ну, конечно, не моё дело… Вся комбинация для того, чтобы кто-то успел патентную заявку раньше подать… Я же не маленький, я понимаю. Просто там же по-разному заявки сформулировать можно… Смотря чего хотите… Вот я и подумал, если там помощь нужна…
Оба собеседника заметно расслабились. Вот оно что. Один раз заработал, напортачив в заявках профессора Филатова, чтобы тот не смог с первого раза зарегистрировать патенты, а теперь хочет ещё раз заработать на ситуации, оказав помощь тому же заказчику. Шустрый малый, ничего не скажешь! А ещё и заинтересованные взгляды на девушку успевает бросать! Можно уже почти определённо догадаться о том, как завершится его сегодняшний вечер…
– Спасибо, – непростой человек вежливо улыбнулся. – Мы будем иметь в виду.
– Ну, а если похоронить технологию хотите вдруг на какое-то время… Бывает, что свою технологию продвинуть хотят, тогда технологию конкурента затормозить надо, вот и регистрируют патенты, чтобы и самому не использовать, и никто бы не использовал… Тогда совсем по-другому надо делать… А то сейчас период пятилетний…
Двое напротив переглянулись, юрист уловил их замешательство и тут же им воспользовался:
– Ну, просто, если изобретение не используется в течение пяти лет тем, кто его зарегистрировал, то исключительные права правообладателя можно оспорить, изобретение сделать публичным, и его смогут использовать все желающие… Там есть приёмы, чтобы…
– Это правда? – рявкнул непростой человек на сидящего рядом.
– Проверю, – деловито ответил тот, – утром сообщу. Если что, время есть.
Девушка у барной стойки заказала какой-то коктейль. Напиток светился, бросая неоновые отблески на платье девушки, которое в ответ переливалось перламутром, подчёркивая безупречную фигурку.
– Хо-ро-шо-о… – протянул непростой человек и откинулся на спинку кресла. Он быстро допил пиво, поставил кружку на стол и вышел из-за стола. За ним последовал и мужчина в чёрной куртке.
Вот, значит, как? Хотя… с теми деньгами, которые оставшийся за столом участник встречи получил за небольшую юридическую диверсию, он этих людей теперь должен не в средненьком кафе пивом угостить, а в шикарном ресторане три дня кутить!
Через пятнадцать минут он вышел из кафе вместе с девушкой, они быстро уселись в только что заказанный паластрум-такси. Люди мужчины в чёрной крутке пытались за ними проследить, но, видимо, «гнёздышко» девушки было совсем поблизости, что неудивительно, поэтому паластрум быстро освободился, и следы юриста потерялись. Но лишь до утра. Мужчина в чёрной куртке успел перекинуться парой слов со своим боссом, и они решили подумать, а не привлечь ли и вправду этого юриста к своим делам. Парень, конечно, продажный, но квалифицированный. А то, что продажный, в этом есть плюсы, проще будет держать на коротком поводке.
Девушка скинула шубку и сапожки и подошла к окну. И то, и другое было моментально отправлено в шкаф автоматикой номера, за ними последовали пальто и пиджак юриста.
Девушка стояла, молча глядя в окно, а юрист присел на краешек кровати, любуясь изящным силуэтом. Помедлив так минуту, она, не оборачиваясь, запустила пальцы под длинные волосы пшеничного цвета и сняла с шеи цепочку с изящным кулончиком.
– Это единственный предмет, который ты не сможешь снять с меня сам, – промурлыкала она.
Конечно. Эту цепочку может расстегнуть только владелец. И только если сам захочет расстегнуть. Так устроен F-command второго поколения.
– Можно, угадаю? – тихо проговорил юрист. – «Ласточка Сканеру. Вариант два. Вероятность девяносто процентов».
Девушка промолчала, мило улыбаясь.
– И что он ответил?
– Сканер ответил: «Спасибо, принято». А вот ещё один человек умудрился, как обычно, влезть и в этот разговор. Процитировать? «Кельт Ласточке. Немедленно приступить к личной фазе операции».
– Он знает?! Что мы…
– Что знает Сканер, знает и Кельт, а Сканер знает всё. Но… – девушка как будто бы смущённо опустила глаза, но в этом смущении было больше игривости. – Но не думаю, что тебе стоит конфузиться… Скорее, можешь гордиться. Разве только, как говорил Курсант, тормозишь сильно…
И переливающееся перламутром платье скользнуло на пол.
* * *
Фарфоровая чашка со звоном разбилась о стену, разлетевшись на десятки сверкающих осколков, а через мгновение и весь чайный сервиз был сметён со стола на пол. Тут же засуетился робот-уборщик.
Через мгновение система зап-связи высветила в середине кабинета изображение Гутмана. Он был в пижаме: очевидно, вызов его разбудил.
– Ну что там у вас, Виталий Вениаминович? – сухо спросил он.
– Этот козёл Филатов опубликовал технологию F-command. Всю! Выложил в открытый доступ!
Пожарский с силой ударил кулаком по дубовому столу, но стол выдержал, а вот руку он ушиб сильно, больно было ужасно, и олигарх схватился за распухающую кисть, прижав её к животу.
– И что это значит? – всё так же сухо, даже раздражённо, спросил Марат Генрихович.
– Это! Значит! – заорал Пожарский на изображение партнёра в центре кабинета. – Что каждый говнюк в мире теперь может использовать эту технологию! Как угодно! Как заблагорассудится! А мы наши патентные заявки теперь можем засунуть…
Он не успел договорить, потому что Гутман прервал связь.
* * *
Иннокентий Аристархович и Матвей Юрьевич от души хохотали уже минут пять, и Сканер, который какое-то время пытался изображать раздражение, не выдержал и тоже рассмеялся. Ли Сы тихо прыскал в сжатый кулак в углу кабинета. Может, по правде говоря, оно и не до такой степени смешно было, однако общую напряжённость последних месяцев разбавило изрядно.
– И у вас ещё остаётся сомнение в авторстве? – утирая слёзы и давясь от смеха, прохрипел профессор.
– Никаких, – спокойно, но всё ещё широко улыбаясь, ответил Сканер. – Уран – бог неба, всё остальное тоже указывает на известные обстоятельства. Настораживает лишь, как выделено слово «мятежный». Как будто в этом вызов. Он правильно выбрал форму сообщения. Имею в виду дефицит поэзии в современном обществе и сформированный общественный запрос. И он точно знал, что сообщение достигнет адресата. Прошло полгода…
– Все мы адресаты! – выпалил помощник Президента, радостно хлопнув ладонью по подлокотнику. Он, наконец, сумел сделать паузу и как следует вдохнуть. – С самого начала говорил, очень способный мальчик!
Стихотворение появилось несколько часов назад и молниеносно распространилось сначала по российской части сети, а потом появились и иностранные переводы. И уже вовсю шло обсуждение, кто написал и что скрыто за строками. Надо отметить, некоторые версии были даже небезобидны.
В кабинет вошёл Кельт. Он секунду постоял, озираясь, и быстро присоединился к общему веселью, ещё раз перечитывая высвеченные в воздухе строчки.
Сонмы сомнений отметая,
Упившись верою в себя,
Одну жизнь на две разделяя,
А то и более деля,
Любитель гроз в начале мая
И прочих старческих услад…
Чу! Мне не жаль его сарая,
Как кладбище усеян сад.
А беглый путник жизни древа
Пронзил льдяную синеву,
И бледный спутник бога неба
Холодный дарит свет ему.
Короткое глухое имя
Он поминает вкривь и вкось,
Слова используя такие! -
Поэт бы истинный не снёс.
Учёный кот в оправе толстой
На цепь посажен взаперти,
И ратны воины котовский
Поставлены покой блюсти.
А в небе путник одинокий
Звезды далёкой ищет свет
В чужом краю грустит, мятежный,
Ему бы пачку сигарет.
* * *
Коля стянул скафандр и отправил в камеру дезинфекции. Ох, что ж они так паранойят, снаружи нет микробов! Минус двести! Хороший хозяин собаку не выпустит. Он вздохнул, вспомнив Ника. Как он там? А дезинфекцию надо бы перед выходом делать, реальная-то опасность исходит отсюда, изнутри. А то вот так по случайности чего-нибудь живучего наружу занесём, да и создадим тут цивилизацию бактерий, и она нас поработит лет этак через миллион. Или миллиард… Надо у Минжа спросить, он биолог, должен знать.
В кают-компании было всего трое – Минж, Билл и Элли. Мужчины играли в го. Непонятно зачем. Разве что Минж получал удовольствие от выдумывания новых изощрённых способов расправы с американцем. Элли, как всегда в обтягивающем комбинезоне, принимала различный позы, стараясь внимательнее рассмотреть игровое поле с разных ракурсов, чем одновременно доставляла эстетическое, назовём это так, удовольствие мужчинам и тем же самым отвлекала их от игры, большей частью опять же американца. В общем, Биллу доставалось. А он всё равно старался. Молодец парень!
– Ник, – грустно констатировал американец Колино появление, бросив на него мимолётный взгляд. – Я проигрываю.
На странном языке они здесь говорили. На странном английском. Точнее, на английском-современном. Коля в фильмах и несколько раз на улице и русскую речь подобную слышал. Милена и Ли Сы сетовали (а Бриз зло иронизировал), что это как раз то, во что превратился великий и могучий язык за те десятки лет, что пропустил Коля. Многие современники использовали речь лишь как средство передачи информации. Ну… как смска. Слов стало немного, да и те подсократились. Даже лаконичное «что-нибудь» превратилось в карикатурно короткое «чёнть». Языком, изъясняться которым Коля уже здесь, в настоящем (вот ведь уже привык, поначалу думал «здесь, в будущем»), начал стремиться, говорили совсем немногие. Современная интеллигенция.
Вот и с английским то же самое. Вместо “would you like” – “wulke” (так и говорили – «вульке», это типа как по-русски вместо «чего бы вы хотели» сказать «чёхош»), ну и так далее. В общем, не Шекспир. Освоить такой язык было совсем несложно.
Коля, кстати, освоив язык аборигенов, попытался Шекспира в оригинале почитать. Бесполезно. Ничего не понял. Почти вообще. Попробовал что попроще, с тем же успехом.
Эх… по-русски бы он Биллу ответил развёрнуто! Но Колиного аборигенского хватило лишь на фразу: «Это можно было ждать».
Элли склонилась над игровым полем, повернувшись к Коле спиной. Ну, не совсем спиной… И Коля в очередной раз вспомнил себя того, из прошлого… Ну, никуда ж оно ж не делось. А чего такого? Ну, правда бы не отказался. Элли девушка очень сексуальная. «Хорошо хоть не девкой или тёлкой назвал», – подумал Коля и вздохнул. Тяжело это. И противно. И главное, непонятно – то ли всё сложно, то ли всё просто.
Ну ладно. Элли не девка и не тёлка. Она очень яркая девушка с очень ярким характером. Умная, только редко это демонстрирует. Характер чрезвычайно жизнерадостный, и при этом резкий и импульсивный! И ещё потрясающая интуиция. А с такой сексуальной внешностью – вообще гремучая смесь. Элли сводила с ума всё мужское население базы, а из этого следовало, что и женское. Сводила с ума по-разному, но никого не оставляла к себе равнодушным. Особенно доставалось тем, кто пытался равнодушие сохранить. Говорили о ней много, а обсуждению её частной жизни уделялось особое внимание, хотя и беспредметно. Кто утверждал, что она переспала с половиной здешнего мужского населения или даже со всеми, другие возражали, что вообще ни с кем. Поскольку фактов не было, Коля относился к таким разговорам безучастно. Первые несколько недель он и к самой Элли безучастно относился, а вот теперь она за него вдруг «взялась».
Первый месяц Коле было вообще ни до чего и ни до кого. Как-то жил, что-то делал, язык, опять же, осваивал. А душой и мыслями так и оставался на Земле. Он никому ничего не рассказывал. Сергей вообще приказал «не выделяться». Просто обычный парень из России. Желательно, замкнутый, весь такой в себе.
Похоже, они все тут такие или половина хотя бы. Немногие рассказывают о прошлом, о земной жизни. Есть «здесь и сейчас», есть их база «Джульетта», есть они сами друг у друга, и всё.
«Джульетта» была огромной плавучей платформой, большую часть времени дрейфовавшей в плотном океане, состоявшм из воды, аммиака и метана. Такой же жизнерадостной была и атмосфера планеты, лишь концентрация веществ была другой, и в атмосфере парили, иногда со скоростью несколько сот километров в час, облака изо льда, твёрдого аммиака и водорода.
Сложно сказать, имелась ли на Уране твёрдая поверхность. То есть поверхность была, только слово «твёрдая» использовалось лишь как условное обозначение для огромных островов из рыхлого снега же упомянутого состава с пикантным добавлением горных пород. Громадные снеговые массы то появлялись, то исчезали. Собственно, про рыхлость – это установленный факт, а что появляются и исчезают – предположение. В рыхлости удостоверились, похоронив в островах десяток зондов. Их радиосигналы пропадали на глубине метров триста и, несмотря на то, что последние три аппарата были оснащены двигателями, выбраться обратно пока ни одному из них не удалось. Радиолокационное зондирование не дало результатов из-за высокой электропроводности океана, безумного магнитного поля планеты, и другие способы зондирования оказались столь же неэффективными. Что касается появления и исчезновения островов, то учёные предположили временной масштаб таких событий в сотни лет, поэтому экспериментального подтверждения сей гипотезе быть не могло, а достоверность теоретического обоснования Коля (с подачи Энрике Джованни) ставил под сомнение из-за неизученности «твёрдой поверхности». То есть, в тезисе «Мы не знаем, что это, но оно вылазит над океаном с периодичностью лет в пятьсот» Коля предполагал внутреннюю противоречивость.
Иллюминаторы на «Джульетте», скорее, отдавали дань традиции, ничего в них не было видно, разве что иногда можно было полюбоваться вьюгой. Полагаться на солнечный свет здесь не стоило совсем. Во-первых, до Солнца почти три миллиарда километров. Свет от него, кстати, идёт до Урана два с половиной часа, а выглядит оно отсюда, если подняться над атмосферой, меньше копеечной монетки, и смотреть на него можно невооружённым глазом. Смотреть и вздыхать… Во-вторых, под густыми атмосферными слоями от Солнца толку почти никакого. Есть ещё и в-третьих: Уран – единственная планета Солнечной системы, ось вращения которой лежит в плоскости вращения вокруг Солнца: планета, как говорят, «лежит на боку». Из-за этого она поворачивается к светилу то одним полюсом на сорок два земных года, то другим. Сутки длятся семнадцать часов, и смена дня и ночи здесь носит совсем уж условный характер, потому что и так темно, а «Джульетта» живёт по земному гринвичскому времени.