Георгий Юров
Полнолуние

Полная версия

Когда казавшаяся теперь бесконечной лавина снега, земли, камня, вырванных с корнем деревьев и туш не сумевших спастись зверей приблизилась настолько, что стали заметны детали, Сандра закрыла глаза, смирившись с уготованной участью. Вероятно, следовало прочесть молитву, но она не помнила ни одной, и всё что стояло теперь перед её мысленным взором, это трёхликий образ Непорочной Девы – матери всего сущего не земле…

Вдруг сильные руки схватили её в охапку, и земля ушла из под ног. Открыв глаза, девочка заворожено смотрела, как лавина накрывает дом Эмилии и тело её сына, которого она любила всем сердцем, но так и не смогла спасти. Огромные крылья человека-птицы плавно резали небо, и они летели над скалами. Сандра знала дорогу к Оазису, но не увидела его – на месте города Выродков из-за просевшей породы образовывалось озеро и ещё были видны обломки разрушенных землетрясением домов, трупы животных, людей, впрочем, не такие многочисленные, как ожидала девочка, и это давало надежду, что большинству поселенцев удалось спастись.

Крепко державший её в своём объятии похожий на Габриеля мужчина поднимался всё выше, над заснеженными хребтами бесконечных гор. От высоты, проведённой в дороге ночи, свалившихся на неё потрясений голова пошла кругом, и она потеряла сознание. Свет померк перед глазами, так же как когда она умирала в первый раз, перестав чувствовать, мечтать, быть кем-то. Она вырвалась из цепких лап смерти тогда, но сейчас та спешила за ней на запряжённой парой чёрных костлявых лошадей повозке. Стук кованых копыт по твёрдой как камень земле становился всё отчётливей, приближаясь к ней и угрожая поглотить в себе. Смерть спешила за ней, но девочка не хотела умирать, стараясь найти спасение в своих воспоминаниях. Воспоминания шли от конца к началу – она видела Габриеля, жителей Оазиса, девушку, с которой прыгала через костёр в Духов день и потом в озеро. Леди Кларк, её мужа Паука и убившего его Зайца, которому она, в конце концов, отомстила. Нищие шли перед ней, не глядя в её сторону, словно это она была виновна в том, что случилось с ними. Последним прибежал Шмель, которого она предала смерти, боясь, что Ансара вновь прогонит её. Не давая сделать шаг, он крутился под ногами, и вдруг став с неё ростом, встал на задние лапы и, приблизив морду к её лицу принялся лизать шершавым языком. От проявления нежности отравленного ею щенка защемило сердце, она была недостойна его любви. Сандра завертела головой, ища спасения от вездесущего, мокрого языка, и вдруг открыла глаза.

Бриджтаун

Везущие крытую повозку лошади остановились перед лежащей на дороге девочкой и каурый мерин, наклонив голову, какое-то время, фыркая, обнюхивал её, а потом принялся облизывать лицо. Задремавший на козлах кучер непонимающе завертел головой, собираясь разразиться гневной тирадой на нерадивых кляч, но увидев лежащее поперёк дороги тело лишь испуганно произнёс: – Матерь божья…

Торопливо спустившись вниз, толстяк лет тридцати в дорожном плаще, семеня короткими ногами, подбежал к ней, ожидая чего угодно, но увидев, что Сандра сосредоточенно смотрит куда-то вдаль, остановился, облегчённо выдохнув. Девушка же озадачила его вопросом:

– Я мертва?

– Как же это возможно, милая? Ну конечно нет! Но позволь спросить, как ты оказалась в этой глуши совершенно одна и где твои родители?

– Мой отец умер несколько лет назад, и мы с матерью ехали в Бриджтаун, когда смерч поднял меня в воздух и носил над землёй, пока не оставил здесь.

– Силы небесные! – воскликнул возница, качая из стороны в сторону головой, густо заросшей чёрным, непокорно торчащим в разные стороны волосом со сдвинутой на макушку соломенной шляпой. – Ураганы часто бывают в этих местах, но о таком я слышу впервые.

– Куда ведёт эта дорога? – спросила девушка, поднимаясь на ноги. Голова её закружилась и она едва не упала, но кучер успел схватить её за руку. Солнце стояло в зените, а значит, прошло не меньше шести часов с момента гибели Оазиса. Всё это время она провела бес сознания, либо в глубоком сне; оглядевшись, увидела очертания далёких гор, поблёскивающих заснеженными вершинами. До них было не меньше двадцати миль и девочка не думала, что Выродки заходят так далеко в земли Добробрана.

– К сожалению, в другую сторону. Но я довезу тебя до постоялого двора, а оттуда ты уже точно доберёшься до Бриджтауна.

– Вы когда-нибудь бывали там? – спросила Сандра, усаживаясь рядом с кучером на козлах. Повозка была загружена товарами, что заказывали поселенцы в этом Богом забытом крае, и место для неё нашлось только здесь.

– Бывал ли я в Бриджтауне? – удивлённо воскликнул торговец, несильно стегая вожжами крупы коней. Лошади знали дорогу, желая как можно быстрее оказаться в конюшне постоялого двора, и подгонять их не было особой надобности. – Лучше спроси, где я не был! За десять лет работы с Мастером Уинсли я объездил эти места вдоль и поперёк.

– Вы работаете на Уинсли? Лорда Тейлора Уинсли? – спросила девочка, поражаясь тому, как тесен мир.

– Я десять лет вожу товары в город этого скряги, но ни разу не видел его. И скажу честно, не особо расстроен этим. Это сейчас он стал лордом и всё что так или иначе приносит доход в этой части провинции, отсыпает щедрую горсть монет в его карман, а когда только появился здесь, был обычным бродягой с дурной репутацией. Но потом что-то произошло, и он стремительно разбогател, причём так, что его богатству завидуют вельможи Добробрана.

– А как это произошло, Вы не знаете?

– Не знаю, – насупившись, произнёс мужчина; было видно ему не нравится этот разговор и, закрывая тему, толстяк сказал: – Знаю только, он очень не любит когда лезут в его дела.

– Но разве милорд не родился в Бриджтауне?

– С чего ты взяла? – улыбнулся её наивности кучер, поворачиваясь к ней. – Мастер Уинсли и есть Бриджтаун – это чёртово место началось с его одинокой хижины и ни одно важное решение там не принимается без его одобрения, а вот откуда там взялся здоровяк, не знает никто.

Возница смолк, но тишина угнетала его. Говорить было не о чем, во всяком случае, не на ту тему, что интересовала девочку, и он запел длинную заунывную балладу гребцов на галерах. Не известно видел ли спутник когда-нибудь море, но видимо это была единственная песнь, которую он знал от начала до конца. Пел он плохо, часто повторял одни и те же куплеты, и девочка вздохнула с облегчением, когда на горизонте, наконец, показались очертания постоялого двора.

На самом деле это было целое поселение из десятка домов, огороженных частоколом от степного зверья. Здесь было всё, что могло понадобиться путнику в дороге, начиная от кузни и заканчивая борделем с разбитными девицами, готовыми за плату скрасить одиночество. Толстяка здесь явно ждали; встречать его вышел сам хозяин постоялого двора, невысокий жилистый мужичок лет пятидесяти, длинные седые волосы которого были заплетены в две свисавшие по бокам косички.

– Я ждал тебя ещё на той неделе, Трувор, – вместо приветствия начал он, строго поглядывая то на возницу, то на его спутницу.

– Не всё так просто милорд, – ответил торговец, развязывая завязки на тенте. – Вещи, которые Вы заказывали, не растут на деревьях, достать их было не просто…

– Даже если это было бы и так, как видишь, здесь нет ни одного дерева, но за те деньги, которые я тебе плачу, ты должен был поспеть вовремя. Ведь ты содрал с меня минимум три цены, – перебил его мужчина. Стерев платком, пот со лба он смотрел, как слуги разгружают повозку.

– Дело не в деньгах, Мастер. Я просто ждал, когда их привезут из Полонии.

Слуги выгрузили тюки с материей, ящики с топорами и пилами, мешки с мукой и глиняные амфоры, по всей видимости, с вином, при виде которых суровое лицо поселенца стало чуть добрее.

– На кой чёрт ты его приволок! – вдруг закричал он, и лицо его пошло багровыми пятнами, видя как слуги с трудом выволакивают, занимавший треть всего места орган.

– Но разве не Вы заказывали что-то из музыки для ваших девочек? – попятившись, спросил Трувор, глядя на ставшее страшным лицо своего клиента.

– Я просил шарманку, на худой конец скрипку или лютню, но не это чудовище! Грузите его обратно!

– Напрасно Вы так, напрасно, – видя как слуги чертыхаясь, загружают орган, проворчал толстяк, ещё надеясь как-то уговорить хозяина постоялого двора. – Клирики из Полонии с руками его оторвут, гораздо дороже той цены, которую Вы заплатили. Но Вы мой постоянный клиент и я, прежде всего, забочусь о Вас…

– Ты заботишься о своей выгоде, – перебил его мужчина. – Иначе не стал бы переть сюда эту рухлядь.

– Но это не рухлядь! Осторожней, – воскликнул он, видя, как слуги трактирщика едва не уронили тяжеленный инструмент. – Но она станет таковой, если ваши люди не будут аккуратней и тогда Вам придётся возместить мне её цену.

– Я её не заказывал, а значит, не несу ответственность, – отрезал собеседник и, снимая с пояса кошель со звякнувшим серебром вдруг спросил: – Эта девочка твоя дочь?

– Нет, я нашёл её на дороге, – ответил Трувор, с грустью глядя, как поселенец высчитывает серебряные кругляшки с казначейским гербом Добробрана.

– Что значит, нашёл? – не выразив удивления, тот протянул ему полегчавший кошель, но в глазах его была явная заинтересованность.

– А то и значит. Она лежала поперёк дороги, и я едва не переехал её повозкой. – Эти люди разговаривали о Сандре при ней самой так, словно обсуждали продажу ещё одной пилы.

– Это меняет дело. Данной мне здесь королём властью, я вынужден задержать её за бродяжничество и передать людям Бургомистра для разбирательства. В любом случае, она не будет здесь жить бесплатно, – раздосадованный прижимистостью хозяина торговец лишь пожал плечами, вешая на пояс кошель, и девочка, видя, как решается её судьба воскликнула:

– Но я не бродяга! Моя мать леди Кларк, уважаемая дама в Полонии, со связями в Добробране. Ураган разлучил нас и всего чего я хочу, чтобы кто-то отвёз меня в Бриджтаун.

– Ну, мало ли чего ты хочешь, – по-прежнему глядя на Трувора ответил мужчина. Я хочу, чтобы сегодня пошёл дождь и лил три дня, но вместо этого опять светит солнце. Этот постоялый двор в стороне от дороги на Бриджтаун и даже если кто-то поедет туда, ни за что не повезёт тебя даром. У тебя есть то, чем можно заплатить за проезд?

– Она может заработать, помогая стряпухе на кухне или стирая бельё, – заметил Трувор, засовывая в рот подобранную с земли соломинку.

– Да пусть работает хоть в борделе – ей придётся уяснить, что ничего не даётся в жизни даром.

– Кроме срамных болезней, – хмуро заметил торговец, выступая на стороне девчонки. Толи потому что был зол на трактирщика, толи просто подыгрывал ему, понимая, что им ещё не раз придётся иметь друг с другом дело. – Но она ещё совсем ребёнок!

– В борделе есть, кому торговать собой, она будет помогать с уборкой комнат.

– Знаю я эти уборки, – проворчал толстяк. – Рано или поздно кто-то да позарится на неё.

– В любом случае Полоний и тем более Добробран далеко и ответственность за эту дыру лежит на мне. И никто не будет навязывать мне свои порядки. Если у девчонки нет денег, пусть идёт на кухню отрабатывать свой ночлег. Это всё что я могу для неё сделать.

– За сегодня я заплачу за неё, – вздохнув, произнёс Трувор, доставая из второго мешочка пару мелких монет. Она будет спать в моей комнате.

– До утра, – произнёс хозяин, подняв к лицу зажатые пальцами медяки, и развернувшись, пошёл прочь.

– Он всегда такой злой? – спросила девочка робко глядя в спину уходящего трактирщика.

– Райдер? Характер у него ещё тот, но по-другому в этих краях не выжить.

***

На первом этаже двухэтажного постоялого двора стояло с десяток столов, как для приёма пищи, так и для азартных игр, но сейчас время было неурочным, и харчевня обезлюдела. Постояльцев было немного, а основные завсегдатаи приходили сюда обычно после работы, которая заканчивалась с темнотой.

Райдер был не только хозяином постоялого двора, а человеком, на плечах которого держался этот маленький островок цивилизации. Если на небе судьбы людей решал Триолан, но в этом безымянном посёлке его заменял эсквайр Райдер Уайт. У него было с десяток слуг, и пять дюжин наёмных рабочих, трудившихся на полях. Кто-то пас скот, кто-то выращивал зерно и овощи, косил в лугах идущую на корм скоту траву, складывая её в высокие стога. Часть выращенного шла на собственный прокорм и пищу постояльцам, остальное отправлялось в Бриджтаун и реже, по причине сильной удалённости в Полоний.

Кухня в харчевне оказалась не слишком изысканной, но зато сытной. Сандре казалось, что один человек ни за что не съест такое количество пищи, которое поварята вынесли к их столу, но Трувор расправился вначале с половиной жареного гуся, а потом со свиными рёбрами, заедая всё это овощным рагу и запивая элем. Он жил впроголодь всю последнюю неделю и теперь явно навёрстывал упущенное. Девочка ограничилась несколькими кусками мяса и тарелкой чечевичной каши.

Торговец был здесь частым и долгожданным гостем, благодаря которому поддерживалась связь с остальным королевством. Его привычку принимать после еды ванную знали, и пока они ели слуги наливали кожаными вёдрами горячую воду в самую большую бочку, заранее поставленную в отведённую ему комнату, что могла вместить толстяка. Он собирался выехать утром и желал провести оставшуюся часть времени с максимальным комфортом, возможном в этом месте. У него ещё осталось часть товара, который Трувор планировал сбыть окрестным фермерам, адресованные им письма, и лекарственные мази. Жизнь в этих сурових местах не впечатляла разнообразием, и каждый его приезд был целым событием.

Сандра прислуживала торговцу когда он мылся, оттирая спину от въевшейся в поры грязи суконной мочалкой. Трувор прибывал в блаженном состоянии после обильной трапезы и выпитого ячменного пива, и даже потеря изрядного количества монет из-за отвергнутого органа не омрачила его настроения. Пока Сандра тёрла заплывшее жиром тело, толстяк затянул удалую песню, незатейливый сюжет которой был настолько фривольным, что заставил щёки девочки залиться румянцем.

Сердце Сандры учащённо билось, но не после коробящих слух слов, а из-за увиденных на теле торговца шрамов. Точно такие же она видела в термии Выродков. Сомнений быть не могло – Трувор один из них и неожиданное посвящение в его тайну давало девочке надежду на благоприятный исход путешествия. Не имея сил сдерживать себя, девушка, бросив занятие, встала перед торговцем, решительно держась руками за обод бочки, и тот удивлённо взглянул на неё, не прекращая пения.

– Мастер, Вам придётся отвезти меня в Бриджтаун, – дождавшись, когда певец переведёт дух начала она безапелляционным тоном, но слова её не произвели на толстяка впечатления:

– С какой стати? В Сухом Логу местный фермер ждёт породистую гусыню, сидящую на яйцах, за которую он со мной ещё не рассчитался. Не считая почты и всякой дряни из лягушачьих потрохов, которую они называют лекарством. А если она сдохнет, кто мне возместит убытки? Да и потом, на кой чёрт мне тащиться в такую даль?

– И всё-таки, Мастер, Вы отвезёте меня туда, иначе все вокруг узнают, что Вы не человек.

– Что это ты имеешь в виду? – удивлённо спросил толстяк:

– Только то, что сказала. Вы Выродок, приплывший сюда по тоннелю под горой – полу человек, полу птица.

– Что ты такое мелешь своим языком, ты что обезумела? – поднимаясь из воды, гневно спросил он и девочка, стараясь не смотреть на его гениталии, ответила холодно:

– Советую Вам сбавить тон. Ураган отнёс меня в Оазис и там, на телах местных я видела точно такие же шрамы, как на Вашей спине – следы от отрубленных крыльев.

– Да в детстве я попал под телегу, разодрав спину, которую пришлось зашивать. Но это просто обычная травма! Я ни какой не Выродок и никогда не слышал ни о каком оазисе.

– Оставьте свои отговорки для палача, Мастер. Вам нужно быть чертовски убедительным, когда его плеть начнёт рвать из вашего тела куски мяса. Быть Выродком в этом мире равносильно пособничеству дьяволу. Если Вас не сожгут на костре, то засекут плетью.

– Но за что? За всю жизнь я не сделал никому дурного, – уже тише сказал толстяк, со злостью глядя на неё и Сандра на всякий случай сделала шаг к двери.

– За то, что вы родились такими, уподобившись не то ангелу, не то исчадию ада. Думаю клирики найдут десять причин не оставлять Вас в живых, хотя бы ради того, чтобы ник-то не знал о вашем существовании. Человек ходит по земле, а не летает по небу, а если он делает то и другое – он не человек, а нечто большее, ставящее себя вровень с Богами. Хотя бы ради того чтобы не возвышались вы над людьми, вас стоит уничтожить. Решайте Мастер, либо Вы везёте меня в Бриджтаун, либо я всем рассказываю о Вашей тайне.

– Что же это за тайна, о которой знает каждый встречный? – проворчал Трувор, почесав пухлой ладонью заросший бородой подбородок. – Но как же гусыня? Фермер ждёт меня с ней в своей деревне.

– Вы можете оставить её здесь и забрать на обратном пути…

– Чтобы эти черти сожрали её?! – гневно перебил её толстяк. – Сдалась тебе эта дыра, ведь там нет ничего кроме пустой степи и вонючих рабочих, что горбатятся за копейки на рудниках лорда Уинсли. Не к ночи будет упомянуто его имя.

– Поверьте, Мастер, если мы заключим сделку, Вы сможете ещё и заработать пять золотых монет.

– Пять золотых риалов? – насмешливо воскликнул Трувор. – Да ты хоть раз в жизни видела столько золота?

– Моя мать заплатит их Вам, если Вы доставите меня к ней, а потом нас оттуда в Полоний, когда мы провернём с ней одно дельце.

– Что это Вы задумали?

– Этого я не могу сказать, чтобы не подвергать Вас опасности. Поверьте, так будет лучше для всех.

– Ну, уж нет, – затряс косматой головой торговец. – Я не буду ввязываться в то, что может стоить мне жизни.

– Вы уже ввязались, родившись Выродком и подобрав меня на пути.

– Дьявол, зачем я только сделал это, лучше было оставить тебя валяться в пыли.

– Что сделано, то сделано Мастер, но решение нужно принять сейчас, чтобы я знала, могу рассчитывать на Вас или нет.

– Можешь, – неохотно произнёс Трувор. – Так и быть я отвезу тебя в Бриджтаун, но не буду помогать, пока не узнаю, что вы задумали и за что твоя мать заплатит мне столько золота.

– Хорошо, я скажу, Мастер, только назад дороги у Вас уже не будет. Даже если Вы и расскажете кому-то о наших замыслах, Вам вряд ли поверят, а вот моим словам поверят точно, увидев шрамы на Вашей спине, особенно когда я объясню их истинное происхождение. И так, моя мать заплатит Вам пять золотых монет, когда мы ограбим лорда Уинсли и Вы отвезёте нас в Полонию.

– Чёрт! Дьявол! – закричал толстяк, не в силах сдержать себя, буквально рухнув в порядком остывшую мыльную воду. – Вот теперь с меня точно сдерут шкуру и с вас заодно, но до этого мне как раз и нет дела! Боже праведный, вы безумцы, если думаете что сможете перехитрить это исчадие ада. Он хитёр как змея и жесток как самый опасный зверь, он чувствует опасность за милю, и ваши головы будут торчать на пиках у его дворца, как головы всех других охотников за его сокровищами. А за одно и моя бедная глупая головушка…

– Ничего с Вами не случится, Мастер. Вы будете ждать нас в укромном месте за поселением и при случае если всё пойдёт не так, просто скажете что мы Вас наняли до Полонии.

– Чёрта с два. Если всё пойдёт, а всё пойдёт именно не так как ты задумала со своей чокнутой матерью, нас всех вздёрнут на дыбу и ник-то не будет разбираться в степени вины.

– Вы дали слово Мастер, – сухо заметила девочка, – и теперь хотите этого или нет, с нами заодно. Если всё настолько плохо, как Вы считаете, значит нужно сделать так, что бы наши шансы увеличились.

– Да нет у вас никаких шанцев, – затравленно оглядываясь по сторонам, простонал Трувор, словно палач уже стоял за дверью, ожидая, когда можно будет приступить к казне.

– Так Вы отказываетесь? – нахмурившись, спросила девочка, и торговец ответил обречённо. – Отказываюсь. Если уж совать голову в пасть тигра, то никак не за пять риалов. Так и быть я отвезу вас в Полоний за десять золотых монет.

***

– Что это на тебя нашло? – подозрительно спросил Райдер, узнав об изменившихся планах торговца. Они были давно знакомы, и на его памяти толстяк ни разу не прерывал маршрута. Выехав из Полонии, он делал большой круг, объезжая за месяц усадьбы окрестных фермеров, теперь же, нарушая договорённости неведомо зачем, срывался в другую сторону.

– Придумал что делать с органом – я продам его в Бриджтауне, отбив все затраты, а на обратном пути проеду через Сухой Лог. К тому же отвезу девчонку матери, уверен, она не будет такой жадной как ты.

– Так вот в чём дело, – уперев руки во впалые бока, понимающе покачал головой Уайт. – Ты, прожжённый малый, поверил россказням малолетки наобещавшей тебе с три короба? Ты пугаешь меня, Трувер. У меня возникают сомнения, всё ли в порядке с твоей головой.

Толстяк теперь и сам не был уверен в этом, а потому промолчал, сказав, меняя тему:

– На вырученные деньги я готов купить у тебя всё, что не испортится до Бриджтауна. Вяленое мясо, рыбу, козий сыр, бобы, овечью шерсть и шкуры. На них не такой большой спрос как на востоке, но мне кажется, я смогу кое-что заработать. В крайнем случае, сдам их в Полонии. – Райдер молчал, обдумывая варианты, а потом ответил: – Хорошо. На многое не рассчитывай, но кое-что, так и быть, дам тебе по старой дружбе.

Трактирщик был зол на Трувора из-за девчонки, на которую у него были свои планы, но подвернувшаяся возможность заработать перевесила обиду и он, развернувшись, ушёл готовить товар. Толстяк рассчитывал выехать с рассветом, но из-за поменявшихся планов был вынужден задержаться и лишь в полдень, загрузив всё свободное место мешками, корзинами и тюками они тронулись в путь. Как выяснилось, Трувор был обидчив, но отходчив. Несмотря на туманное будущее, он выглядел весьма довольным, хотя и не разговаривал с Сандрой. Толстяк, вновь затянул свою бесконечную заунывную песню, что усыпляюще действовала на девочку. Она дремала, сидя рядом с ним на козлах, в то время как лошади увозили их всё дальше от едва заметной сейчас отвесной гряды.

Вероятно устав, Трувор смолк, спутница открыла глаза, тревожно завертев головой и видя, что она больше не спит, мужчина спросил, не в силах перебороть любопытство:

– Выходит, ты та девчонка, которую, смерч принёс в посёлок и которую приговорили к смерти? Как же тебе удалось сбежать? – за последнее время Сандру столько раз пытались убить, что она не сразу поняла, о чём речь.

– Габриель спас меня, – неохотно ответила девушка, не желая ворошить в душе едва затянувшуюся рану печальных воспоминаний. Но Трувор, удивляясь, задавал ей всё новые и новые вопросы, и ей пришлось рассказать всё, что случилось в Оазисе.

– Значит, Оазиса больше нет. Горы коварны, – равнодушно произнёс возница, выслушав рассказ. Поселившиеся в королевстве Выродки лишь по случаю поддерживали между собой связь и толстяк имел определённое представление о том, что происходит в посёлке.

– Вижу, ты не сильно печалишься по этому поводу.

– Я слишком давно уехал оттуда и если честно, мало что помню о той жизни. Единственное что запомнил на всю жизнь, это чудовищная, ни с чем несравнимая боль, когда рубили мои крылья. Вот этого, пожалуй, никогда не забуду и не пожелаю никому, – ответил мужчина, загрустив, а потом продолжил: – Я смутно помню Габриеля. Было решено, что наша семья переселится вниз, и мы жили вместе, дабы могли привыкнуть к человеку без ужасных шрамов на спине. Но когда через семь лет крылья вдруг стали расти из его тела, он пропал, просто исчез и лишь, потом я узнал, что это мать украла его, дабы он не повторил судьбы брата.

– Ты знал его брата?

– Нет, лишь знаю, что он умер. К тому же ты сказала, что не видела трупов.

– Я не видела всех трупов. Только это не гора погубила посёлок, а ведьма! Разве ты не слышал, что я сказала?

– Тёмная Эльза всегда была странной, – неопределённо ответил торговец, несильно хлестнув вожжами лошадей, и девушка возмущённо воскликнула:

– Странной?! Из-за гибели сына она стёрла посёлок с лица земли. И почему ты её так назвал, ведь её зовут Эмилией?

– На самом деле никто не знает, как её зовут. А Тёмная она оттого, что тьма внутри неё была всегда, даже тогда, когда она прислуживала Непорочной Деве.

– Мне кажется, или ты действительно не осуждаешь её за то, что она сделала?

– Для вас, Нижних, магия и маги это обязательно зло, для нас же просто часть нашей жизни, и если колдунья жила среди Выродков, всегда оставалась возможность, что она обратит свои чары против них. Но раз ты не видела всех трупов, значит, многие уцелели.

– Но как они могли спастись?! Пролетая над долиной, я видела что все выходы из неё завалены скалами, словно кто-то сделал это специально, не оставив ни единого шанса.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами толстяк. – Чёрные Горбуны могли им помочь.

– Эта та часть Выродков, что отказалась расстаться с крыльями?

– Их возглавил Самюэль, брат Йенса; возможно, поэтому им дали уйти. Странно, но оба они запали на Берегиню, и она обоим ответила взаимностью, хотя и в разное время, родив от одного Габриеля, а от второго его брата, имя которого давно вылетело из моей головы.

– То-то они показались мне похожими. Габриель и Выродок с крыльями, что отнёс меня к дороге, – сказала девушка и Трувор проворчал:

– Лучше бы Сэм отнёс тебя в другое место, будь он не ладен. – Какое-то время они ехали молча, каждый думая о своём, вероятно не очень радостном, а потом девчонка спросила:

– Тарвер Уинсли тоже из Выродков?

– Кто тебе это сказал? – удивлённо взглянул на неё толстяк. – Если Выродков ещё хоть как то можно назвать людьми, то к Тарверу это не имеет вообще никакого отношения.

– Но если он не человек и не Выродок, то кто же тогда?

– Этого я не знаю, – боязливо глядя в том направлении, куда они ехали, ответил торговец, словно тот, о ком они говорили, мог слышать их. – Но одно мне известно точно: у него сердце дракона.

– Ты говоришь, у него рудники. Значит, там он нашёл своё богатство?

– Дело не в том, что он нашёл, а в том, что ищет, – загадочно ответил Трувор, останавливаясь у редкого в этих местах родника. Солнце клонилось к горизонту, и пора было устраиваться на ночлег.

– Но если это не золото, не серебро, не драгоценные камни, то, что же тогда? – не отставала девчонка. Лорд Уинсли был опасным противником и от того, смогут ли они его перехитрить, зависели их с леди Кларк жизни.

– Я не знаю этого точно, но поговаривают, что на краю мира, где свет сходится с вечным мраком, а добро со злом можно найти Эйтр – легендарную субстанцию, созданную во время хаоса мироздания, что повелевает жизнью и смертью, и способна убить даже Богов. Ради вечной жизни и власти над людьми чёртов самозваный лорд готов превратить эти горы в каменную пыль. Он не остановится, пока не добьётся своего.

Трувор распряг повозку и, стреножив лошадей, пустил их на выпас. Поужинав солониной и размоченными в воде сухарями, девочка устроилась на ночь в повозке, укрывшись одеялом, а торговец на улице возле костра. До недавнего времени они даже не подозревали о существовании друг друга, а теперь пусть и не питая взаимной симпатии оказались связаны общими тайнами крепче материнской пуповины. Не в силах уснуть Сандра смотрела сквозь поднятый тент в конце повозки на усыпанное звёздами небо, слыша, как гулко бьётся в груди сердце. До сих пор их противниками были люди, теперь же им с Ансарой предстояло иметь дело с существом, которое не было ни Выродком, ни тем более человеком.

***

Лишь на закате второго дня пути они добрались до Бриджтауна. Кони, почуяв скорое окончание дороги, добавили резвости, но Сандра как не всматривалась вдаль, ничего не смогла разглядеть. Лежащий во впадине, залитый закатным светом посёлок не был виден, пока не оказался под сенью нависавших над ним скал, таких высоких, что девочке пришлось задрать голову, чтобы увидеть их заснеженные шпили. Но это были лишь первые отроги Скалистой Гряды, вершины которой сливались с небом.

На самом деле то был целый город, особенно по меркам этого пустынного края. Чем больше сюда прибывало народу, прельщённых возможностью найти серебро, золотой песок, или драгоценные камни, тем сильнее разрастался посёлок. Немногие обрели что искали, основная же масса золотоискателей, разорившись, поступила на службу к Тарверу Уинсли, которому король за заслуги перед Добробраном пожаловал титул лорда. Изначально этот крохотный форпост цивилизации был обнесён крепостной стеной, которую несколько раз отодвигали, по мере расширения поселения, пока милорд не понял бессмысленности этого занятия.

Бриджтаун походил на потревоженный муравейник. Одни повозки въезжали сюда, стараясь успеть до темноты, привозя новых искателей своей счастливой звезды или их родственников, людей поверивших в рассказы о несметных богатствах, лежащих в этих горах, другие выезжали из города, желая воспользоваться ночной прохладой, а не тащиться по жаре. Город с трёх сторон окружали горы, и уехать отсюда можно было лишь в одну сторону.

Бриджтаун был многолюден, здесь водились монеты, что притягивали сюда весьма разношерстную публику. Кроме рабочих рудников здесь тут их семьи, а помимо них люди сопутствующего рода, открывавших небольшие магазинчики со всякой всячиной, продуктовые лавки, мастерские, кузни, парикмахерские, постоялые дворы и аптеки, в которых можно было купить микстуры от всех болезней. Охотники за дармовым богатством стекались сюда не только из Добробрана, но и из соседнего королевства и даже из-за Азгора, что нашло отражение в здешней архитектуре, ведь переселенцы строили те жилища, в которых привыкли жить дома. Город говорил на десятке наречий и веровал в такое же количество богов, храмы которых мирно соседствовали друг с другом.

Люди не только мыли песок в отрогах, в поисках драгоценного метала, но и рыли уходящие на мили вглубь горы тоннели, вырубая камень, идущий на постройку домов. Дерево здесь было редким, и камень стал единственным строительным материалом. Все кто работал у лорда Уинсли, занимались выемкой породы, с настойчивостью безумца вгрызаясь в каменное чрево горы, словно пытаясь пробурить её насквозь. И пусть найденного золота было немного, милорд щедро оплачивал их труд, словно золото и впрямь было не тем, что искал он на самом деле.

В пределах посёлка горы были изрыты тоннелями, словно чудовищный голодный червь точил их, роя норы. По деревянным полозьям вырубленный камень двигали к входу, спуская на верёвках или в огромных сетях. Здесь работали тысячи людей. Из местного камня возводили Храмы, дома и рыцарские замки не только в Добробране, но и за пределами королевства, сплавляя вниз по реке в Полоний и другие крупные города, а сам Бриджтаун стал крупнейшим местом его добычи. С закатом работа прекращалась, но с рассветом начиналась вновь – добыча глыб, плит, булыжника разных размеров была поставлена на поток; камня тут было много, и оттого стоил он недорого.