Георгий Юров
Полнолуние
А где-то, через неделю её призвал к себе Эсквайр. В горах быстро темнело, девушка лишь недавно вернулась с работ в долине, и вызов Йенса был необычным и оттого подозрительным. Что-то явно случилось, что-то важное, не терпящее отлагательств до утра. Что-то, касающееся её, – с тревогой думала девочка идя за гонцом не к дому Совета Трёх, а к мельнице.
Несмотря на неурочный час, реку перекрыли и вода, стекая через жёлоб на лопасти, приводила их в движение. Пройдя мимо запруды, провожатый пошёл вдоль течения реки и вскоре они оказались у всегда закрытого овина под горой. Сейчас двери открыли, а внутри было на удивление многолюдно. Обычно эти люди ценили своё время и не проводили его праздно.
– Пусть твой статус до конца не определён и ты ещё не одна из нас, я решил пригласить тебя сюда. Сегодня мы отправляем переселенцев за Гряду, часть их семьи уже там, так пусть же они воссоединятся с родственниками. Может быть, ты хочешь что-то сказать им, дать дельный совет?
Но что она могла посоветовать? Чему могла научить? Как просить милостыню или срезать с пояса кошельки? Как готовить яд и травить им своих врагов? Находясь под крылом миледи, по сути, она совсем не знала обычной жизни, жизни людей живущих в привычном всем мире и оттого лишь отрицательно покачала головой.
Она смотрела, как четверо опекаемых взрослыми родственниками детей грузятся в две длинные узкие лодки, ловя, себя на мысли что совсем недавно отдала бы всё, что имела за место среди них, но теперь у неё появилось здесь дело.
– Постойте, – вдруг крикнула она, снимая с шеи привязанную на верёвку пуговицу, – она срезала её со старой одежды и носила на груди, как память о прошлой жизни, как символ того, что однажды вернутся в свой мир. Подойдя к пожилому мужчине, старшему из переселенцев, которому Эсквайр перед этим передал два увесистых мешочка, возможно, с серебром и золотом она попросила:
– Если вдруг судьба занесёт вас в Бриджтаун или Полонию, найдите там мою мать леди Кларк, Ансара Кларк. Просто передайте ей эту пуговицу, она поймёт, что я жива, – старик вопросительно взглянул на Эсквайра и тот согласно кивнул головой, тогда он ответил, вешая странный медальон себе на шею: – Я сделаю что смогу.
Река несла свои воды прямо на скалы, но видимо это не пугало переселенцев, это был давно изведанный проторённый путь, о котором говорила Эмилия. Когда все заняли место в лодках, старик, избегая долгих прощаний и ненужных слёз, оттолкнулся багром от берега, и течение, подхватив их, понесло на другую сторону Гряды, в мир, который до этого они не видели и который теперь должен стать их новым домом.
Эсквайр и его спутники не спешили расходиться. Они молча стояли на берегу, явно чего-то, ожидая, и лица жителей Оазиса были печальны. Только что они расстались с людьми, которых знали всю свою жизнь, что были частью посёлка, частью его жизни и теперь провожая их, ник-то не знал, встретятся ли они снова.
Внезапно тишину нарушил тревожный звон колокольчика, показавшийся необычайно громким натянутым нервам девочки. Дребезжание повторилось, Йенс подал знак, невидимый Сандрой человек нажал на рычаг и большие деревянные шестерни пришли в движение, наматывая на барабан просмолённый трос. Прошло достаточно много времени, прежде чем отправленные вниз лодки, теперь гружённые не видимыми из-за плотной ткани вещами, вернулись к импровизированной пристани. Ожидание пришло к концу, не в силах скрыть облегчение мужчины принялись разгружать тюки с товарами, часть которых завтра окажется на городском рынке.
Ночь подходила к концу и от первых ещё робких солнечных лучей вершины посерели, словно Боги вылили на них молоко и вместе с мраком ночи, пелена неведения спала с глаз девочки. Закравшаяся в овине робкая мысль вдруг превратилась в чёткий осмысленный план. Теперь девушка знала, что будет делать дальше.
Прошло несколько дней; вероятно решив, что рана зажила, Эмилия перестала приходить. Она поняла, что надеяться на девочку не приходится и теперь искала другую возможность помочь своему сыну, если только быструю, безболезненную смерть можно считать помощью.
Воспоминание об увиденном не давало Сандре покоя. Теперь она знала дорогу домой, которая заняла в два конца, с учётом торга за покупки ночь времени. Чтобы оказаться по ту сторону Гряды, нужно было только украсть лодку, а вода сделает за неё всё остальное. Проводя дни у подножья скалы, девочка видела, что даже при лунном свете спустится вниз вполне возможно. Гора шла не совсем отвесно, были почти пологие участки, ложбины и трещины в породе. Она могла подлезть под ворота овина, а ведущая к реке дверь запиралась изнутри. Всё казалось просто, но с другой стороны, зачем кому-то бежать из посёлка в мир, где ты не можешь быть в безопасности? Для Сандры такой смысл есть, но днём она на виду, а ночью заперта за внутренними воротами.
До полнолуния оставалось несколько дней, и девочка стала готовиться к побегу, понемногу откладывая хлеб и куски солонины. Габриелю построили навес, под которым он прятался от дождя и солнца, а спал юноша на охапке соломы, укрываясь крыльями как одеялом. Иногда, чаще по вечерам он затягивал не сильным, но приятным голосом длинные заунывные саги на языке гор, хотя иногда пел песни Добробрана, которые видимо, напевала ему мать. Знал их он немного и потому песни часто повторялись.
Сандра боялась, что-то нарушит ей планы, но выбранная для побега ночь оказалась лунной и, хотя на небе были облака, они не заслоняли свет. Спуск вниз занял гораздо больше времени, чем она рассчитывала. Несколько раз она едва не сорвалась с обрыва, но всё же благополучно оказалась внизу. Вероятно, что-то тревожило Габриеля, несмотря на то, что была уже полночь, он затянул длинную заунывную балладу о странствиях в чужом краю, и сердце девочки сжалось в тоске – ей казалось, она оставляет здесь близкого человека. И не просто оставляет, а предаёт, обрекая на смерть. Но чем она могла ему помочь? Ведь, по словам ведуньи, он уже обречён, и жертва её будет напрасной.
Заунывная песня звучала прямо над её головой. Стоя у подножья скалы, девочка прощалась со своим единственным другом. Утерев слезу, она развернулась и решительно пошла к овину.
Добравшись туда без приключений, Сандра пролезла под воротами и, оказавшись внутри, открыла вторую дверь. Река с тихим журчанием текла у её ног, уходя под скалу. В прошлый раз между нею и водой было пространство, вероятно из-за перекрытой плотины, понизившей уровень воды, но теперь, возможно из-за прошедших в горах ливней его не было.
Девушка растерянно смотрела на сливающуюся с горой реку, казалось сросшуюся с камнем, и решимость её таяла. Габриель, наконец, замолчал, но от этого стало лишь хуже – ей почему-то казалось, юноша знает, что она бежит отсюда, оставляя его один на один с уготованной судьбой. Тишина, опустившаяся на посёлок, казалось девочке, невыносимой и неестественной, она давила на неё до боли в ушах, парализуя волю. Возможно, это ведьма напустила свои чары, заставляя передумать и сделать так, как она хочет.
– Не будет по твоему, – сбрасывая оцепенение, сказала ночному мраку Сандра и, закрыв внутреннюю дверь, вылезла из-под ворот наружу, проклиная себя за сентиментальность и душевную слабость. Ансара никогда бы так не поступила, но в этом и было отличие между ними. Вернуться на гору она не могла и потому отправилась в долину, где работала последние дни.
***
Стояли самые короткие ночи в году и с рассветом женщины приступали к работе, стараясь сделать как можно больше. Пришла пора уборки ранней моркови и чеснока. Кроме этого Выродки выращивали в долине пшеницу и рожь, на террасах, где земли было меньше, оливки, чайный лист и виноград. Сужаясь, долина тянулась между скалами на многие мили, постепенно теряя плодородный пласт, и годилась разве что для выпаса скота и сенокоса.
Определяя сезон по приметам, эти трудолюбивые люди в обещавший быть дождливым год сеяли рис на созданных вручную на склонах террасах. Это был сложный, трудоёмкий процесс и на его совершенствование ушло не одно десятилетие. С конца осени по середину весны в каменных лунках собиралась стекающая с гор вода, она не давала плодиться сорнякам, наполняясь полезными для роста злаков веществами. Семена риса проращивали в закрытых питомниках и потом высаживали на террасы. Этот год выдался скудным на осадки и рис не сеяли.
Когда товарки приступили к работе, прятавшаяся в чахлой роще Сандра вышла к ним; казалось, ник-то не заметил появления. Девочка принялась за работу, но увидев, её Лиана, девушка на несколько лет старше, с которой успела подружиться, подошла к ней, заговорщицки зашептав на ухо:
– Через день Габриелю отрубят крылья. Я слышала, как Совет говорил об этом. Решение принято и скоро твой дружок будет свободен. Он станет как все, – Лиана убиралась в доме Совета и видимо подслушала разговор. Новость снедала её своей важностью для Сандры, с которой поспешила, ею поделится. – Ты придёшь к костру Очищения?
Сегодня был местный праздник, именуемый Духовым днём. Считалось, в эту ночь нечисть, обретает наибольшую силу, и Выродки старались проводить её вместе, отпугивая демонов молитвой и огнём. После ночного бодрствования люди получали день отдыха и потому отсечение крыльев Габриеля назначили на послезавтра. Эсквайр хотел сделать это на глазах всех поселенцев. Времени совсем не осталось, а как спасти пленника девушка до сих пор не знала.
– Ты что не рада? – заглядывая ей в глаза, удивилась Лиана. – Я думала, ты обрадуешься, ведь Габриель столько сделал для тебя.
– Я рада, – Сандра улыбнулась, с трудом скрывая истинные чувства, глядя, как пройдя через ворота, в их сторону направляется группа вооружённых людей, во главе с Шерифом. Увидев её, облегчение сменило озабоченность на лицах стражей.
– Что-то случилось? – спросила Лиана и Даниель ответил:
– Бутор не видел, чтобы девчонка выходила утром из дома, – ответил тот, хмуро глядя на Сандру. – А когда зашёл внутрь, её там не оказалось.
– Мастер Бутор дрых в своей будке, когда я прошла мимо. Я не стала его будить, – спокойно ответила девочка. Охранявший тюрьму стражник был стар, и всем казалось, он как кот больше спит, чем бодрствует.
Шериф спросил напоследок и ушёл, не дождавшись ответа: – Ты придёшь сегодня к горе? В эту ночь лучше не оставаться одной.
Недавно прошли обильные дожди, и свёкла с репой сильно заросла сорняком. Продёргав поле до обеда, женщины собрали часть урожая моркови и чеснока и с полными кошёлками отправились к поджидающим их подводам. Сегодня был короткий день.
С наступлением сумерек весь посёлок собрался на пологой макушке одной из окружавших Оазис гор, облюбованной для праздничных игрищ. Юноши натаскали дров и разожгли костры, которые горели всю ночь, отпугивая бесов. В центре площадки стоял высокий столб, с прибитым к нему колесом, к ободу которого были часто привязаны разноцветные ленты.
Когда все собрались, Рафаил начал молитву, которой благословлял небо за данную жизнь, за кров над головой, за пищу на столе, за сбор хорошего урожая и просил послать им мир и процветание. Молитва закончилась радостным псалмом, который люди пели взявшись за руки все вместе, впадая в транс и слёзы умиления в нахлынувшем экстазе, текли по щекам этих суровых людей. Они шли хороводом возле костра, повторяя слова молитвы и пламя разгораясь, устремлялось ввысь, касаясь неба огненным языком.
В полночь жители Оазиса выстроились рядами возле столба и Эсквайр глядя на колесо начал важно: – Люди внизу и духи в небе и те, что под землёй и в горной тверди испокон веков жили в мире и сегодня мы пришли, дабы приветствовать вас и испросить прощения, если случилась за этот год какая-то обида. Вы видите нас, все мы здесь как один, так покажите же вы нам своё присутствие.
Ветер стих, ленточки безвольно повисли на колесе, словно мёртвые змеи и, подойдя к столбу, Эсквайр дунул на них, а потом каждый из собравшихся, следуя друг за другом, повторил этот древний ритуал, призванный умиротворить духов и показать их расположение. Сотни человек шли вереницей один за другим, но ленты по-прежнему были мертвы, наконец, они пришли в лёгкое движение, а когда последний из Выродков уходил от столба настоящий ураган трепал их неистово, в то время, как вокруг было по-прежнему безмятежно тихо.
Вдруг тяжёлое колесо пришло в движение на толстом металлическом штыре. Люди радостно смотрели, на то чего быть не могло, но что происходило перед их глазами. Лёгкое дуновение уст породило бурю, настоящий ураган, вращающий тяжёлое колесо при полном безветрии. Словно нехотя спицы начали вращение, медленно набирая ход, а потом завертелись так быстро, что уже нельзя было их видеть. Колесо вертелось всё быстрее и ленты превратились в разноцветный смерч, слившись в единое неистовое целое.
Выродки смотрели на магию показавших им свою мощь духов, и не было в их взглядах ни робости, ни смятения. Заворожено глядя на мистерию родившейся из их дыхания чудовищной энергии они словно сливались с ней в единое целое, как ночь сливается с днём, а земля с небом. Вдруг не выдержав напряжения, колесо слетело с оси и, врезавшись в скалу в доброй сотне футов от столба, разлетелось на осколки, ни кого не ранив при этом.
Даже это не насторожило Выродков дурным предзнаменованием – они принимали судьбу, такой как она, есть, считая, что всё происходящее с ними написано небом в Книге бытия. Ночь дошла до середины, но на этом гуляние не закончилось. Теперь снова взявшись за руки и стар и млад, по двое прыгали через костёр, ибо считалось, что лишь ведьма либо ведьмак не сможет сделать этого. Но и прыжок не был гарантией чистоты, нужно было быть поцелованным огнём – должен был загореться край одежды, волосы на теле, либо человек мог получить, лёгкий ожёг.
– Смотрите, смотрите, огонь прикоснулся ко мне! – то и дело довольно кричал кто-то, сбивая искры с одежды или показывая обожжённую руку. Сандра прошла испытание вместе с Лианой. Обычно прыгали собиравшиеся пожениться юноша с девушкой, что говорило о серьёзности их намерений и, хотя у Лианы был жених, она предпочла ему Сандру, не желая, чтобы девочка осталась одна.
Пожалуй Сандра оказалась единственной, кто не испытывал общего безмятежного настроения. Для неё разбившееся колесо было символом Оазиса, доживавшего последние дни старой безмятежной жизни. Скоро от него не останется даже следа – духи ясно указали на это.
– Я знаю, что ты сказала Шерифу, но это не правда, – раздался над её головой сиплый голос Бутора, сильный акцент которого она едва понимала. – В то утро я не сомкнул глаз из-за разболевшегося зуба. Думаю, Йенцу будет интересно узнать, где ты провела эту ночь.
– Прошу Вас, не выдавайте меня, вы всегда так были добры ко мне, – бросившись к возвышавшемуся над нею стражнику, зачастила девочка. Она прижалась к его выступающему животу, едва не задохнувшись от исходившей от давно немытого тела вони. – Я уснула после работы в долине и, опоздала к закрытию ворот, а проситься побоялась, того что меня накажут и снова запрут в тюрьме. Я обманула Шерифа, потому что испугалась сказать ему правду. Вы всегда были добры ко мне, проявите и сейчас свою милость.
– Если честно, я не собирался выдавать тебя, – опешив от неожиданности, проворчал Бутор, пытаясь отстраниться. Но девочка мёртвой хваткой вцепилась в него, стараясь отвязать привязанный к поясному ремню ключ от сковавшей Габриеля цепи. Хотя их встреча произошла случайно и не известно, как могла закончиться для девочки, она в этот момент думала о пленнике больше чем, о себе. – Не позволяй себе такого в будущем, если хочешь, чтобы Даниель и впрямь не наказал тебя.
Обычно торжество заканчивалось с рассветом, но ещё задолго до этого Лиана подошла к ней, отделившись от небольшой компании молодёжи, заговорщицки прошептав на ухо:
– Мы идём к Колодцу Желаний, если хочешь, можешь пойти с нами.
– Колодцу Желаний? – заинтриговано спросила девушка, идя следом. Прожив в Оазисе уже довольно много времени, она ни разу не слышала о нём.
– Как его только не называют: Колдовское Озеро, Колодец, Желаний, Чёртова Лужа, Копыто Дьявола, но суть в одном. Это озеро лежит на самой границе света и тьмы, и вода там ведёт себя странно. Но лишь в эту ночь.
Молодые люди зажгли спрятанный заранее факел и в его свете шли по едва заметной тропе, поднимаясь всё выше. Дорога заняла довольно много времени и когда тьма стала сереть, они оказались над круглым озерцом, лежавшим под утёсом на котором они стояли. Это даже было не озеро, а огромный колодец, от одного берега которого до другого было не больше двухсот футов.
– И что здесь необычного? – недоумённо спросила девочка, уже жалея, что шла в такую даль, теряя драгоценное время и юноша, родственник Даниеля крикнул, разбегаясь и прыгая в воду: – А вот что!
До воды было футов тридцать, парень летел в воду, не сняв одежды, крикнув перед тем, как погрузиться в пучину: – Тетива!
Вместо того чтобы уйти под воду он оттолкнулся от поддавшейся под его весом покрытой лёгкой рябью водной глади и взлетел вверх, перевернувшись в воздухе и снова оттолкнулся от воды. Другие последовали его примеру, лишь Сандра со своей новой подругой стояли у края скалы, глядя как остальные прыгают и взлетают вверх, оттолкнувшись от поверхности удивительного водоёма.
– Только сегодня вода получает это удивительное свойство и лишь до рассвета; в другие дни она здесь самая что ни на есть обычная.
– Все могут так? Отталкиваться от воды? Или только вы?
– Это мы сейчас узнаем, – ответила Лиана, беря её за руку. – Представь себя стрелой, как ты натягиваешь тетиву своим весом – вот она замирает, доходя до максимальной натяжки, а потом со свистом выталкивает тебя вверх. Не просто представь, а стань ею, почувствуй себя одним целым с оперённым стержнем, чувствуй упругость пеньковой нити, ведь под тобою больше нет воды и ты не человек, а стремящаяся ввысь стрела.
Сандра хотела было возразить, что всё это какая-то чушь, но девушка не став слушать вдруг прыгнула вниз, сжимая ладонь, и ей не осталось ничего другого как последовать за подругой.
– Тетива! – крикнула Сандра, пытаясь представить то, что только что описала ей Лиана, и древко, и пеньковую нить, и свой полёт вверх. Но едва ноги коснулись водной глади, тут же ушли под воду, и она неминуемо провалилась бы вся, если бы не удерживавшая за руку Лиана, что оттолкнувшись от поверхности, взлетела вверх, увлекая её за собой. Второй раз тоже вышел неудачным, и лишь с третьей попытки Сандре удалось не провалиться в воду.
Лиана держала её за руку, пока девушка не освоилась окончательно и только тогда отпустила. Это было странное чувство, чувство экстаза свободного полёта, когда подобно птице ты паришь над скалами. «Стрела, я стрела», – говорила себе девочка, вновь и вновь взлетая вверх. Едва первые солнечные лучи окрасили скалы багрянцем, вода потеряла упругость, превращаясь в топкую массу, ещё не дававшую уйти ко дну, но и не выталкивающую больше вверх.
– Камень! – крикнула Лиана, бывшая всё время рядом с чужачкой и снова схватив её за руку, побежала к берегу, по дрожащей подобно тонкому льду под ногами воде. Солнце осветило озеро и чары иссякли. За несколько футов до берега они таки провалились по пояс и, выливая воду из сапог, Лиана сказала одобрительно: – С первого раза ни у кого не получается, а так ты молодец.
Уже стало совсем светло, когда Сандра, наконец, вернулась к тюрьме и, получив у стражника положенную им с Габриелем пищу отправилась кормить его. После того, как рана на крыле зажила, они больше не виделись, с рассветом девушка уходила на работу, и кормил его кто-то другой.
Обычно она отдавала её под присмотром, но Бутора всё ещё не было, а напарник поленился идти с ней.
– А где верзила? – спросила девочка. Бутор вырос огромным в росте и комплекции, что было не свойственно худосочным Выродком, но после того как их лишали крыльев, организм начинал вести себя по-другому.
– Он где-то потерял ключ от цепи и теперь обшаривает гору, растяпа, – добавил стражник усмехнувшись. В посёлке за глаза все потешались над старым увальнем, однако сказать ему такое в лицо побаивались, зная его крутой нрав. Это значило, что времени у девочки больше нет. Сандра не знала, сможет ли недалёкий Бутор связать исчезновение ключа с ней и поэтому рисковать их с Габриелем судьбами не хотела. Тем более что пока всё складывалось для них как нельзя лучше.
– Завтра твои крылья отрубят, и ты умрёшь как твой брат. Истечёшь кровью, или у тебя остановится сердце, тебе это будет уже не важно. Поэтому дай мне спустится в долину и улетай, спасай себя. А, впрочем, делай что хочешь, я вернула тебе долг, – прошептала девочка, положив рядом с пищей ключ от замка.
– Откуда он у тебя и как ты узнала об этом? – недоверчиво спросил юноша удивлённо глядя на собравшуюся уходить Сандру.
– Нет времени рассказывать, но лучше поверь мне на слово. Если с тобой что-то случится, Оазис исчезнет с лица земли, – эта мысль только что пришла ей в голову, и она не поняла, почему не додумалась до этого раньше.
– Но как такое возможно? – вновь спросил сбитый с толка юноша, на которого теперь ложилась ответственность за всё поселение. Девушка не ответила, потому что просто не могла объяснить, ведь это были лишь её догадки и, развернувшись быстро пошла прочь. Пора было подумать о спасении собственной жизни.
***
Пройдя мимо дремавшего стражника она едва не столкнулось с быстро подымавшимся, запыхавшимся Бутором, в последний момент, успев спрятаться за валун. Грозно сведя брови к переносице, стражник смотрел себе под ноги и не заметил её; похоже он всё-таки понял, кто причастен к пропаже ключа и теперь почти бежал к зданию тюрьмы в предвкушении мести.
Всё пошло не по плану с самого начала – их с Габриелем побег девочка планировала ночью, тогда до рассвета точно ник-то не хватился бы их. Но бежать им придётся немедленно. Благополучно добравшись до овина, Сандра влезла внутрь и, открыв боковую дверь, потащила лодку к реке, бросив туда спрятанный под охапкой сена мешочек с провиантом. Теперь при свете дня просвет между скалой и водной гладью был отчётливо виден. Спустив лодку на воду, она запрыгнула внутрь, едва не перевернувшись, и улеглась на дно. Видимо именно так Выродки и путешествовали, ведь ни вёсел, ни сидений в утлом судёнышке не было. Возвращаться назад она не собиралась и потому отвязала от лодки трос, который неминуемо выдал бы её вращением барабана.
Она смотрела, как на безмятежно синее небо наплывает гора, прислушиваясь к далёким растерянным злобным крикам. Габриель улетел, Выродки больше не могли добраться до него, ведь теперь он был свободен. Что будет человек-птица делать дальше, девочка не знала, но ведь как-то же он жил до этого…
Размышления прервало то, что лодка упёрлась во что-то носом и остановилась. Промытый течением тоннель был всё ещё низок, Сандра не могла подняться во весь рост и на четвереньках испуганно разглядывала в тусклом свете неожиданно возникшую на пути преграду. Лодка упёрлась в толстые прутья закрывшей дорогу железной решётки, поднимавшейся при помощи перекинутого через вращающееся колесо троса. При желании девушка могла пролезть между ними, но о том, чтобы плыть в ледяной воде бог знает сколько, не могло быть и речи. Понимая что это конец девчонка остервенело дёргала решётку, пытаясь поднять, но с таким же успехом могла бы пытаться сдвинуть гору.
Мастер Йенс был не так прост, он наглухо перекрыл все дороги из посёлка, удерживая людей во власти правящего триумвирата. Но до Выродков Сандре не было дела, единственное, что её сейчас волновало, это собственная судьба. Если люди Шерифа поймают её, то теперь уже точно казнят. Вероятно, это было испытание мнимым доверием, и она его не прошла.
Она затравленно вглядывалась в пятно оставшегося позади света, ожидая погони. Видимо Совету Трёх было сейчас не до неё, но рано или поздно люди Шерифа перевернут посёлок вверх дном и отыщут её следы. С каждым ударом бешено колотившегося сердца времени у девочки становилось всё меньше. Стараясь не думать о последствиях, Сандра сняла тёплый кафтан и, оставшись в одной тунике села на корме, пытаясь представить в мельчайших подробностях, что это не вода, а мощённая булыжником дорога.
– Камень! – крикнула она, делая шаг вперёд и проваливаясь в ледяную, обжигающую парализующим холодом воду.
Овин был не слишком далеко, но течение сносило её к решётке. Хватаясь за выступы скалы, девочка фут за футом приближалась к становящемуся всё ближе входу. Намокнув, туника тянула её на дно, но оказалось, река была не глубока и доходила ей лишь до подбородка, а местами и до груди. Теперь дело пошло быстрее, шаг за шагом она приближалась к пристани, но силы таяли, и когда она всё-таки добралась до овина, то уже плохо соображала что делает, просто механически переставляя ноги. Желание жить, а не безумные мечты леди Кларк, заведшие их на край света заставляли её в полуобморочном состоянии идти на свет. Она не думала, что ждёт её дальше, новый суд и новая смерть, а может что похуже. Но разве что-то может быть хуже смерти? Хотя теперь, живя среди Выродков она не была так уж сильно уверенна в этом.
Упав на землю стуча зубами от холода, она отстранённо смотрела на разворачивавшуюся перед глазами трагедию. Выход из ущелья почти на всю высоту скал был затянут тонкой, но прочной сетью, словно сплёл её гигантский паук. Нож у Габриеля забрали, и он метался в поисках лаза, чтобы обойти её. Не обладая способностями Выродков, юноша не мог перелететь преграду, он лишь планировал, ловя воздушные потоки.
Больше стражники не пытались взять его в плен и стреляли из луков и редких здесь арбалетов куда придётся. Габриель поднялся на максимальную для себя высоту, найдя, наконец, возможность обойти эту стену. Стрелы долетали до него лишь на излёте и лучники, стараясь бить, прицельно карабкались по скалам, приближаясь к беглецу. Когда казалось, он уже оказался по ту сторону сети, одна из стрел пронзила его, ставшего на время неподвижной мишенью. По-видимому, рана не была слишком опасной, во всяком случае, они не помешала Габриелю продолжить побег.
Обломив торчащее из ноги древко он, что-то кричал преследователям, потрясая им над головой, а потом бросился вниз, по другую сторону горы. Шли мгновения, и девочка с ужасом думала, что беглец разбился о скалы, но вот он, наконец, появился на значительном удалении, планируя над пустым сейчас полем, и преследователи злобными криками, сопровождали его полёт.
Теперь, когда юноша, наконец, оказался в безопасности, Сандре пришло время думать о себе. Путь по реке был закрыт, но возможно есть дорога через горы. Обратиться за помощью девочка могла лишь к одному человеку, и с сожалением вспомнив об оставленном в лодке провианте, с трудом заставила себя подняться на ноги.
Только под утро мокрая и жалкая она, наконец, добралась до жилища берегини. Ночь выдалась безоблачной; в свете идущей на убыль луны и усеявших небо звёзд она увидела лежащее на столе перед домом тело. Она узнала Габриелся, решив, что он уснул, но подойдя к нему и взяв его за руку с ужасом поняла, что юноша мёртв. Крик отчаянья сорвался с её губ, но ник-то не вышел из хижины. Несмотря на ранний час, внутри слышался мотив заунывной песни, слов которой девушка не могла разобрать. Хозяйка была слишком увлечена и ни как не отреагировала на её появление. Честно говоря, девочка не знала, что скажет ей и как посмотрит в глаза потерявшей сына, обезумевшей от горя женщины. Но когда всё же вошла внутрь, увидела, что та явно занята, не приготовлением к похоронам.
Несмотря на ночной холод, пот тёк по телу одетой в лёгкую тунику ведуньи. Глаза её вдруг стали мертвы, покрывшись мутной белёсой пеленой, едва различимой в свете пяти горящих сальных плошек. Читая заклинание, женщина разводила в стороны руки и привязанные к длинным нитям под потолком стеклянные шары расходились друг от друга на максимальное расстояние. Эмилия звонко хлопала в ладони, и шары врезались друг в друга, издавая резкий жалобный звон.
Замерев, девушка следила за действиями незамечающей её колдуньи. Как шары раз, за разом сталкиваясь друг с другом, всё сильнее идут трещинами; вместе с этим она ощущала нарастающую вибрацию внутри горы и слышала далёкий усиливающийся с каждым ударом гул. Оттуда где был Оазис. Теперь грохот проваливающейся в бездну тверди больше не прекращался и, не зная этого точно, девочка почувствовала исходящую от ведьмы угрозу; эта женщина была явно безумна, она мстила жителям долины и похоже упивалась своей местью.
Сандра с криком бросилась к ней, когда израненные трещинами сферы разошлись в стороны, но крик застыл в горле, а тело сделалось непослушным, и она не смогла сдвинуться с места, с ужасом страшного предчувствия, видя, как хрустальные шары вминаются друг в друга, рассыпаясь на части. Вдруг добротно сложенный из крупного камня дом ведуньи заходил ходуном, угрожая погрести их в своём чреве. Берегиня взглянула на девочку мрачным взглядом ставших почти обычными глаз, и Сандра увидела в них злобное безжалостное удовлетворение. Отчего-то она была уверена, что с посёлком Выродков покончено, как и предсказывала женщина.
– Иди, у тебя совсем не осталось времени, – хрипло изрекла Эмилия, махнув рукой в сторону двери, и к девочке вновь вернулась способность двигаться.
– А ты? – спросила Сандра. Промедление грозило смертью, и уж тем более смертельным приговором себе было остаться в доме, но колдунья лишь отрицательно замотала головой, страшным взглядом своим, приказывая ей не медлить. Говорить больше было не о чем; предсказания старухи сбылись – Габриель мёртв, а Оазис стёрт с лица земли. Можно винить в этом себя, Совет Трёх или ведьму, но изменить ничего уже было нельзя. Так ничего и, не сказав хозяйке, девочка вышла наружу.
Совсем рассвело, и в свете алых солнечных лучей девочка увидела стоящего у тела Габриеля высокого горбуна, одетого в чёрный меховой плащ. Мужчина обернулся к Сандре, и она заметила слёзы на его суровом лице, отметив, что он очень похож на погибшего юношу, только гораздо старше. Скалы пришли в движение, казалось, они содрогаются в безумном хохоте и мерный усиливающийся с каждым мгновением рокот отчего-то шёл теперь сверху вниз. Девочка взглянула вверх, увидев несущуюся на них снежную лавину. Сорвавшись с горных вершин, она, становясь всё больше и больше, стремительно приближалась, угрожая погрести под собой всё, что осталось от посёлка и хижину старухи.
Нужно было бежать и спасаться, но девочка отчего-то медля, лишь заворожено смотрела на лавину. Не мигая, расширенными от ужаса глазами она смотрела на свою неминуемую смерть, понимая, что шанцев спастись, у неё нет, как не было их у Габриеля. Все кто оказался здесь сейчас и был так или иначе причастен к гибели юноши, действием, молчаливым согласием либо равнодушием, должны умереть, искупив этот грех своей смертью.
