Геннадий Русланович Хоминский
Солдатские небылицы
«Идут», – крикнул один из бойцов, и я увидел, как по дороге вышагивает генерал со свитой из командира части, начальника штаба и замполита. Я согнал всех в окоп, и мы заняли «оборону». Боковым зрением вижу, как генерал остановился у окопа. Командир громко кашлянул, я понял, что это касается меня, выскочил из окопа и громко рапортую: «Товарищ генерал, отделение держит оборону в указанном секторе, командир отделения…» – не успел я закончить, как генерал рявкнул на меня.
– Сержант, ты о чём думаешь? Окоп выкопали в снегу. Одна единственная граната и твоего отделения нет! Любая пуля, любой осколок прошьёт твой окоп насквозь! – сказал генерал и повернулся к командиру, – очень плохо, что бойцы не понимают элементарных вещей. Можете считать, что оборону организовать не смогли.
– Товарищ генерал, через час всё устраним, – лебезит перед генералом наш полковник, аж жалко его стало.
– Это вы десанту скажете, а не мне, – генерал повернулся и зашагал по дороге дальше.
Ко мне подошёл начштаба и что-то хочет сказать, но, видимо, никак не выберет из своего словарного запаса того, что можно сказать при генерале. Только усы подпрыгивают и рот молча раскрывается. Выручил его замполит: «Через час что бы окоп был готов, иначе тебя самого закопаю!»
Они ушли, а мы стоим и думаем, как быть. Копать, руки не поднимаются, так как все понимаем, что ни через час, ни к утру выкопать окоп невозможно. Курим и видим, что к нам бегом бежит зампотех.
– Ну что тут у тебя, сержант? – спрашивает запыхавшись.
– Товарищ капитан, окоп полного профиля велено копать.
– Так что же стоите, копайте, – и побежал назад.
Ну мы поковыряли снег, поковыряли да снова сели, курим. Вдруг видим, что к нам по дороге едет бульдозер, а на нем солдат нацеплялось человек десять, и ещё по дороге идут. Теперь работа закипела. Бульдозером начали расчищать снег. Скоро он сделал большую воронку, метра два глубиной и показался мороженный грунт. У меня была надежда, что найдём заготовленный окоп и его нужно будет только расчистить, но ничего не нашлось. Ладно, будем копать, тем более что народу теперь достаточно. И вот в этой воронке мы все по очереди стали бить ломом и пытаться копать лопатами. А кто знает, что такое вечная мерзлота, тот поймёт. Лом втыкается на глубину три сантиметра и застревает. Еле выдернешь. А лопаты просто скребут грунт не оставляя следов. Мучились мы часа три, кое как отскребли окопчик по колено. И всё. Сил не осталось. Бульдозер уехал, подкрепление разошлось. Остались мы одни. Сидим в окопчике и чего-то ждём. Вылезти на верх и посмотреть, сил нет, да и вылезать по мёрзлому снегу непросто. Но, тем не менее, я одного бойца на верх выгнал – пусть наблюдает. «Генерал!» – вдруг прокричал боец и соскользнул вниз. Сели на окоп рядком и ждём. Вот на верху появился генерал, рядом с ним командир. Рожи у обоих красные, видимо хорошо пообедали, да бутылку раздавили.
– Сынки, – кричит нам сверху генерал, – вы что туда забрались?
– Сержант, ко мне! – грозно рявкнул командир.
Я соскочил и пытаюсь выбраться из воронки, но края скользкие, снег плотный. С первого раза не получилось, соскользнул назад. Потом ребята мне помогли, я вылез: «Товарищ генерал…» – только начал рапортовать я, как генерал замахал на меня руками: «Ты что сержант, совсем дурак». Развернулся и засеменил своими ножками по дороге. Полковник за ним».
– Ну, как тебе история? – спрашивает сержант.
– Господи, да того бы генерала самого заставить мерзлоту грызть, – сказал я, – за такою историю нужно выпить.
– Конечно нужно, только у нас больше нет, правда закуска осталась.
Сержант вытащил из-под столика бумажный пакет и достаёт из него большой шмат сала. Оно такое белоснежное и так аппетитно пахнет. На шкурке видны прилипшие кристаллики соли и кусочки чеснока. Я с трудом проглотил слюну. Вспомнил, что сегодня я ещё почти ничего не ел.
– А что, батя. Водочка ещё найдётся? – и начинает нарезать ножиком сало на крупные кусочки.
– Да найдётся, солдатики, найдётся, – и я быстренько засеменил в своё купе.
Отомкнул дверь, вытащил из ящика две бутылки. Собрал деньги со стола, вытащил из карманов и тоже сунул под матрац. Вышел из купе, замкнул его и для уверенности подёргал за ручку. Быстренько пошёл на запах сала.
Рассказ 5
Захожу в знакомое купе. На столе порядок – сало нарезано, хлеб тоже; стаканы ополоснуты. Поставил на стол бутылку водки, вторую держу пока в кармане кителя. Сержант, который рассказывал про генерала, откупорил бутылку и собрался разливать.
– Только давай по грамулечке, ещё хочется послушать ваших историй, – сказал я.
– Хорошо, – ответил сержант и плеснул каждому в стакан на два пальца.
Выпили опять за дембель.
– Ну что, солдатики, кто ещё что расскажет.
– Да расскажу, – отозвался солдат с черными погонами, в петлицах эмблемы автомобилиста, – раз пошла тема про снег, так слушайте, что у нас на площадке устроили.
«Было это совсем недавно, в апреле. На восьмёрке, если кто бывал на Новой Земле, знает, это между Рогачёво и Белужьей. Там стоит наш технический дивизион. Если ехать из Рогачёво, то справа у дороги стоит жилой посёлок, а слева, где-то с километр – Техническая позиция. И есть там Первое сооружение. Это здоровенный ангар на подобии кинотеатра или спортивного зала. Там хранятся ракеты семьдесят пятого комплекса, есть ещё несколько стендов для проверки. Так вот. Началась весна и снег на крыше стал таять. И потекла крыша на сооружении. А она, почему-то, была плоская. Так, с небольшим скатом на обе стороны. Покрыта рубероидом. Но раньше, прошлой весной, почему-то не текла. Может вовремя ремонт делали? А этой весной целый потоп. Что только не делали: стеллажи с ракетами укрывали брезентом, застилали металлическими листами, но ничего не помогало. Просто ужас. На полу лужи воды. Ракеты все мокрые. Всё оборудование со стендов сняли и оттащили в другой бокс. Короче, большая головная боль у командиров. И вот, они, посовещавшись, решили снег с крыши убрать. А что ещё делать?
В ближайший парко-хозяйственный день, на разводе, командир поставил задачу – очистить крышу от снега. И весь дивизион отправился на позицию. Ну мы, как дембеля, зашли сначала в кочегарку, почифирили слегка. Правда прибежал зампотех и быстренько выгнал нас. Вышли на улицу. А там благодать. Солнышко светит, мороза нет. Ну так градусов десять всего, зато без ветра. Все старички залезли на крышу, молодёжь оставили внизу, чтобы снег откидывать от сооружения. Там, показалось, работы поболее. А на крыше кайф. Снег не топтаный, не примятый. Лёгкий и пушистый. Кидать лопатой одно удовольствие. Правда крыша оказалась очень большой – в футбол играть можно. А изнутри, из сооружения – не скажешь. Быстренько скинули снег с одного угла. Показалась крыша. Чёрная, мягкая. Солнышко сразу её нагрело, так что можно было полежать, позагорать. Лёха спустился вниз и пригнал с десяток молодых, чтобы лопатами помахали, а мы развалились и лежим, покуриваем. До обеда почти вся крыша была очищена. Сходили на обед. Ну а после обеда дембелям, а было нас человек семь, работать не положено. Поэтому мы расположились в кочегарке вздремнуть, а молодых загнали на крышу. К вечеру вся работа была выполнена. Пришёл поддатый зампотех, всех построил и поблагодарил за службу. Мы дружно прокричали: «Служу Советскому Союзу», – и разошлись.
Дня через два я по каким-то делам зашёл в Первое и удивился порядку. Полы все чистые и сухие, Ракеты лежат на стеллажах ровными рядами, все протёртые. Аж загордился, что и мой труд не прошёл даром.
А через две недели у нас произошло ЧП. Началось с того, что к нам приехала целая толпа каких-то морских офицеров. Они ходили по позиции, долго рассматривали Первое сооружение, даже на крышу залазили. Потом устроили настоящий разгром командиру. Как рассказал наш штабной писарь, эти моряки были из военной контрразведки. Они отодрали командира, и начштаба, и зампотеха по первое число, за то, что чёрную крышу нашего сооружения видно даже из космоса. Когда они уехали, командир со своей свитой уселись в офицерской столовой и напились там до полной невменяемости. На следующий день, на утреннем разводе ни командира, ни начштаба не было. Был только бледный зампотех. Он дрожащим голосом отменил все запланированные на сегодня работы и отправил дивизион в полном составе на засыпание крыши Первого сооружения снегом.
Но это легко скомандовать, да трудно исполнить. Засыпать крышу снегом? А крыша размером с футбольное поле и высота от земли метров пятнадцать. И несмотря на то, что был апрель, на улице весна ещё не очень чувствовалась. Это на улице, а на крыше – как в Крыму. Тепло, даже очень. Вытягиваешь ведро со снегом наверх, высыпаешь снег на чёрный рубероид и не успел сбросить ведро вниз, как от той мизерной кучки снега остаётся только маленькая лужа. Так и работали мы до обеда. Внизу насыпаешь в ведро снег, сверху его вытягивают веревкой и высыпают на крышу. Результат нулевой. Крыша даже мокрой не стала, так как снег быстренько растаивал, а вода сразу же испарялась. Теперь старички работали внизу, а молодых загнали на крышу, так как поднимать вёдра со снегом оказалось трудновато. К обеду настроение солдат упало, так как все понимали, что крышу снегом засыпать не удастся. После обеда к сооружению пришли опохмелившиеся командир и зампотех. Они тоже поняли бесполезность этого занятия и решили немного приложить смекалки. Снег поднимать нужно не маленькими вёдрами, а большой бочкой, чтобы он не успевал растаивать. Притащили трёхсотлитровую бочку, приварили к ней «уши», за которые привязали верёвки. Но оказалось, что вытащить её на крышу невозможно – больно тяжела. Теперь мысль начала работать бойчее. Нужно на крыше установить блок и поднимать бочку через блок лебёдкой с машины. Пока сварщик варил «козла» для блока, нас, дембелей, собрал командир и объявил, что эта работа считается «дембельским аккордом», и если к утру крыша будет в снегу, то мы все пойдём на дембель в первой партии. Это нас воодушевило на трудовые и боевые подвиги. Через час всё было готово к испытаниям этой конструкции. Насыпали полную бочку снегом, даже притрамбовали. Пропустили трос от лебёдки, которая установлена на Зилу, через блок, зацепили за бочку и начали поднимать. Подняли, высыпали снег. Получилась большая куча. Бочку опустили вниз, снова загрузили снегом, подняли на крышу, а там вместо кучи снега здоровая лужа. Огорчённые спустились с крыши. Теперь зампотех с командиром сами залезли на крышу. Говорят, что мы всё медленно делаем. Нужно быстрее, чтобы снег не успевал растаивать. Начали сами командовать, кричать, подгонять. Но результат тот же самый. Тут и вечер наступил. Все вымотались окончательно, да ещё и вымокли «по уши». За ужином решили, что не видать нам первой партии как своих ушей. Старшина разрешил ложиться в кровати после ужина, не дожидаясь отбоя. Видел, как все нереально устали.
Спим и вдруг: «Дивизион, подъём!!!» Глянул на часы – ещё двух нет. Вот только тревоги нам сейчас не хватало. Оделись, построились. В казарме были только старшина и дежурный по дивизиону. Он нам сказал, что, если хотим засыпать крышу снегом, делать это нужно сейчас, ночью, так как на улице похолодало и метёт позёмка. Мы быстренько оделись потеплее и вышли на улицу. Точно – мороз. Притопали на позицию, достали снова вёдра, так как возиться с бочкой не хотелось. Без особого энтузиазма вытащил первое ведро со снегом на крышу, высыпал и гляжу на него. А кучка снега не тает. Так и лежит себе. Я снял рукавицу и пощупал чёрный рубероид крыши. А он холодный как лёд. Я посмотрел на небо. Всё в звёздах. Нашел Полярную, она была почти над нами. Ветер поддувает, холодно. Спустился вниз, молодые наверх. И закипела работа. Выгнали несколько машин, чтобы освещали фарами у сооружения. На крышу затащили пару прожекторов. Собрали все вёдра, даже с казармы притащили. Не хватало верёвок, резали электрический провод. Быстро подобрали снег возле сооружения. Пригнали бульдозер, который стал сгребать его из других мест и подталкивать к нам. Короче, к утру вся крыша была присыпана снегом. Где два сантиметра, где пять. Взошло солнышко, потеплело. Мы все залезли на крышу и с тревогой глядим, не начнёт ли таять. Не начала. Решили работу продолжать весь день. Дембеля и старички разбрелись кто куда. Молодые работали до вечера. Перед ужином я залез на крышу, она вся была в снегу. Затем залезли командир с зампотехом.
Утром на разводе объявили благодарность всему дивизиону».
– Что-то я смотрю, ты в первую партию не попал? – спрашивает сержант.
– Ага, в первую партию. Последним демобилизовался.
– А что так?
– Залёты были. Замполит держал до последнего, а командира не было, куда-то улетел.
– Сколько бывал на Северах, первый раз слышу, чтобы крышу снегом забрасывали, – сказал я, – за это нужно выпить.
Выпили бутылку, которая была на столе, выпили и ту, что я держал в кармане. Гляжу солдатики начали клевать носом, ну, думаю, пора и мне отдохнуть. Зашёл в своё купе, постоял-постоял, потом ещё раз прошёлся по вагону. День клонился к вечеру. Шум в вагоне стал стихать. В какое купе не загляну, все уже завалились спать. Ну и ладно, пойду тоже отдохну.
