Ганва Равиэрэ
Жертва. Том первый
Ганва проснулась из-за всего происходящего и сонно, прежде всего,
она спросила Сифа:
– Что тут происходит, Сиф?
– Я не знаю, Ганва. Только ты не волнуйся, я надеюсь, скоро всё уладится… – Сказал шёпотом он.
Тут Франц взял за запястье Ганву:
– А-АЙ! – Ахнула от неожиданности Ганва.
– ФРАНЦ, НЕМЕДЛЕННО ОТПУСТИТЕ ЕЁ! – руки заключённые в кандалах не давали ему сдвинуться с места, поэтому он мог лишь яростно кричать. – ЗАЧЕМ ОНА ВАМ ПОНАДОБИЛАСЬ?! ВЫ ВЕДЬ САМИ ЗАКЛЮЧИЛИ ЕЁ ЗДЕСЬ, В ТЕМНИЦЕ!!! ЗАЧЕМ?!
– Франц, неужели это правда? Вы сами, без всякого оповещения
правительства, посадили девочку в темницу без суда и следствия?! Дочь… Королевы?
– … – Франц не хотел говорить об этом, он считал своим долгом, задержать и заключить тех, кто ведёт себя неподобающе. И ждать принятия решений он никогда не хотел. Он всегда был не терпелив и горяч.
II
– Да, но всё же моя обязанность – охранять. – продолжил Франц. —
И я не должен пропускать даже таких наглых уверенных в себе детишек. Я не воспитатель, я не родитель, который всего-навсего отправит в угол. Я – сторож.
Я тот, кто защищает этот свет от нечестивых уродов, держа их в темноте и под замком. Я защищаю спокойствие крестьян, дворян, духовенство и правительство.
И для меня преступник – в любом возрасте преступник, потому что каждый может в любом возрасте отказаться в таких обстоятельствах, (например: плохое воспитание, унижение, поражение тебя как личности, а так же связь с плохими людьми) которые ведут к нарушению закона. Сначала по малому: украденное яблоко на рынке, драка со сверстниками до крови и увечий, прогул церковных богослужений… А потом по большому: Кража имущества у дворян и благочестивых людей, убийства ради развлечения,
отступление от веры, и в завершении, прибытие в Секту Тени… – Франц повернулся к Сифу, грозно смотря на него. – Пусть меня казнят из-за этого, пусть. Я буду всё равно верен своему делу. Ведь я его несу, как священное бремя. Оно – моё. И я его не брошу даже в тисках смертельных пыток. Раз пошёл по дороге дела, выбранной тобой обязанности – так дойди до конца этого пути. Ибо если ты свернёшь с него, то чего-то стоящего ты явно не достигнешь, только обрывистые умения, которые в будущем тебя не поведут за собой. Не будут разгребать чащу трудностей, которые требовали бы опыта. Поэтому сдаваться делу – значит обрести себя на тяжкие испытания.
– Я никогда ещё не видел человека, который так предан своему делу! —
сказал возбуждено гонец Францу.
– Хех. – усмехнулся он в ответ. – Нужно не видеть этого человека у себя в окружении, а быть им.
– Вы абсолютно правы…
– Ладно, что-то разговорились мы тут… Ведите девчонку во дворец.
– ФРАНЦ, СКАЖИТЕ МНЕ, ЗАЧЕМ?! – вдруг вскрикнул Сиф.
– А пусть она сама тебе скажет «зачем» и «почему».
– Ганва?.. – обратился Сиф к ней.
– Я просто… Королевских кровей… Я сбежала, но меня… нашли. Если бы этого не случилось, то я бы не ушла. Меня нашли, однако нашли поздно. Я выяснила, о тебе самое главное. Ты, Сиф, положись на меня, я приложу все свои усилия для того… – тут Франц сердито посмотрел на Ганву. – Но, в общем, я надеюсь, что ты уловил мои мысли. До скорой встречи, Сиф! – сказала она с еле заметной улыбкой на лице.
– До скорой встречи, Ганва… – тихо ответил он ей.
Гонец повел Ганву во дворец. И каково же было удивление королевы узнать, что Ганва была вместе с «еретиком». Она могла подумать о ком угодно, о чём угодно, но не об этом. Она решила наказать свою дочь, из-за того, что водится она с такими как он. Ганва была заперта в собственной комнате; ей не разрешалось ходить, гулять по дворцу; в этот день она должна была голодать, есть, и даже пить ей запрещалось. «Жестоко». – подумаете вы. Но какой поступок, такое и наказание. Всё же её действие было для благочестивых людей ужасным и безнравственным.
Днём, в период наказания Ганва, долго думала справедливо это или нет:
– Стоит ли мне обижаться на это? Грустить и унывать?..
Любой бы другой на моём месте так бы и сделал: «Не честно!»;
«Где справедливость?!»; «Это безжалостно!». Но, что мне об этом им кричать. Они не поймут. Люди, что смотрят только на поверхность,
никогда не смогут понять чего-то истинного глубокого.
С такими людьми не о чем говорить, им нечего доказывать. Потому что они и в правду не поймут и сочтут это за плохое, пошлое… А что сказать по поводу наказания? Пожаловался мне? Всё это продуманно для раскаяния, для того, чтобы пристыдить меня. Чтобы мне стало невыносимо находиться в этой комнате со своим душным грехом. Но ведь у меня своя правда, я видела то, что не видели они. Я слышала то, что не слышали они. Променять правду на стыд, для ублажения других – это ли не страшно? Пусть они считают меня за человека, у которого в приоритете находится гордость. Пусть… Но, однако, это никогда не сломит мою истину. – размышляла Ганва над произошедшим.
Вечерело. Ганва думала, как ей выбраться из комнаты, ведь скоро настанет тот самый смертельный час Сифа. Ганва обещала ему то, что спасёт от косы смерти и то, что она не подвергнет Сифа пыткам. Она, по крайней мере, думала об этом…
Когда наши герои прощались друг с другом. Ганва (сама не понимая до конца, что её толкает на все эти поступки, то ли простая доброта, то ли что-то иное) очень хотела помочь Сифу добиться спокойствия, радости и справедливости в жизни.
А за Сифом в то время уже пришёл Франц:
– Эй, еретик, сейчас пойдёшь готовиться к своей смерти. Ты рад, что избавишь этот свет от таких, как ты?
– …
– Хе! – Прозвучал смешок сторожа. – Твоя принцесса не спасёт тебя.
Её, я слышал – наказали, оно ей и поделом…
Сиф склонил голову и решил опровергнуть слова Франца:
– Не правда… Я не верю вам, Франц! Она обещала и она сделает
всё ради того, чтобы мне помочь. Ганва самая добрая и милосердная,
рассудительная и справедливая. Она… она найдет выход из этой ситуации,
я знаю это! Я верю своей спасительнице, а не тому, из-за которого пришлось меня спасать.
– Как знаешь… Но настоящая ли эта твоя «спасительница». Истинный спаситель – он для всех благодетель, а не только для тебя… единственного. – ответил Франц, освобождая Сифа от кандалов.
Но тут же, как Франц снял с Сифа кандалы, не давая свободы его рукам,
нацепил на них колодки. Нашего заключённого он повёл в центр городского поселения, на площадь.
Ганва предчувствовала, Ганва понимала, что вот-вот начнётся аутодафе Сифа. Решения нужно было принимать здесь и сейчас. Идти на любой риск,
но лишь бы выйти из дворца. Она надела свою броню, (вдруг придётся защищаться от преследователей после спасения Сифа) длинный плащ, взяла с собой меч в виде крюка и всё это дело она приправила серебряной маской, личиной, которая бы не выдавала её лица. И вот она уже готова.
В её спальне было окно, она решила выйти через него, ещё раз осмотрев свою комнату, она попала на волю. Ганва попала на валганг – боевой ход, который располагался на крепостной стене дворца. Он серьёзно охранялся в то время связи с последними событиями. Ганва знала это, однако она всё равно решила пройти по боевому ходу. Как не крути, рисковать бы ей пришлось везде.
– СМОТРИТЕ, СЕРЖАНТ, КТО ЭТО?! – закричал один рядовой.
– ЯСЕН ПЕНЬ КТО ЭТО! – ответил, крича рядовому, сержант гвардии. —
ЗАДЕРЖАТЬ ДЕВЧОНКУ! РАЗ-ДВА, РАЗ-ДВА, РАЗ-ДВА! ЖИВЕЕ!!!
– Мне даже как-то приятно, что для моей охраны поставили гвардейский полк. Но слабые не могут держать в оковах сильного, ведь он сразу же вырвется. Во мне видят силу, поэтому и ставят гвардейских. Проверю-ка точно ли они рассчитали мою силу и силу своих дворовых подчинённых.
– СТОЙТЕ, ГДЕ СТОИТЕ, ГАНВА!!! ЗНАЕТЕ ВЕДЬ, ЧЕМ ЭТО ДЛЯ ВАС КОНЧИТСЯ! ЗАЧЕМ ПРОДОЛЖАЕТЕ?! – громко сказал сержант.
Тут Ганва усмехнулась, доставая из ножен свой меч:
– Знаю, только вот вы не знаете моих причин, почему я это продолжаю.
Ганва пошла напролом, раня гвардейских. Очень быстро.
От одного к другому, от одного к другому, Ганва всё время атаковала рядовых.
Они оказывали сопротивление, но без толку:
– Ч-ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ, СЕРЖАНТ! МЫ НЕ МОЖЕМ ЕЙ ПРОТИВОСТОЯТЬ!!! – закричал в панике один гвардейский.
– НЕ ПОДВОДИТЬ НАШЕГО КАПИТАНА, НЕ ПОДВОДИТЬ КАПИТАНА! НЕ УБИВАТЬ ЧЕСТЬ НАШЕГО КОМАНДИРА ТЕМ, ЧТО МЫ НЕ МОЖЕМ СХВАТИТЬ ДЕСЯТИЛЕТНЮЮ ДЕВЧОНКУ, НЕ УБИВАТЬ ЧЕСТЬ НАШЕГО КОМАНДИРА!!! – продолжил сержант. – ВСЕ СЛЫШАЛИ МЕНЯ?!
– ТАК ТОЧНО, СЕРЖАНТ! – закричали все служащие гвардии.
Ганва в то время продолжала двигаться вперёд, изящно и уверенно
атакуя своих противников. Здесь были кровь и увечья, но не было тут мяса и смерти. Атаки её были умеренны. Цель Ганвы было не убивать противников, а спасти ни в чём не провинившегося Сифа от аутодафе. Изранить гвардейских до смерти это не то к чему она стремится.
И вот всё рядовые были в серьёзных ранениях. Остался только сержант, он готовился нападать, но перед этим сказал:
– Мне говорили, что вы, Ганва, обладаете огромным потенциалом во владении мечом, но чтоб таким…
III
Ганва не слушала его похвалу, она как молния бежала на него.
Она усвоила урок, наставника Корнеро, который высказывался об этом так:
«Разговоры на поединке никогда не приветствуются, сам говорящий должен
понимать, что его концентрация внимания падает. Появляется время для
нападающего совершить смертельный удар над невнимательным».
Ганва, помня наставления учителя, совершила тот самый смертельный удар, сама того нехотя. Она пробила доспехи сержанта, и ей оставалось совсем не много, чтобы разрезать его на две части. Но наш сержант – крепкий орешек.
Он схватил своей дрожащей рукой меч Ганвы и с силой сжал её орудие, что даже свою руку он изранил до крови об этот острый крюк. Он вынул оружие из своего тела, изо рта у него полилась кровь, и еле стоя в этой бордовой жидкости, он, задыхаясь, сказал последние слова Ганве:
– К-кха-ха, молодец, девочка… Продолжай в том же духе. Я верю к-х в тебя…
Он окровавленный, с открытыми стеклянными глазами, упал прямо на Ганву:
– АХ… А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! – закричала Ганва от понимания того, что совершила. Ужас охватил её. Она убила… убила человека. Голова её раскалывалась от этого деяния. Ганве хотелось в тот момент вырвать себе сердце, вставить его сержанту, лишь бы он ожил. Она не хотела жить с грехом на душе. Но, увы, мой друг, этот грех она не искупит… Сделан первый, будет и второй, а затем третий, четвертый.
Не совершай таких скверных действий, которые будут повторятся множество раз.
Но вернёмся на валганг. На крик прибежал легко раненый гвардеец и увидел своих израненных товарищей и… убитого сержанта, что оставался по приказу командира за старшего:
– С-СЕРЖА-А-АНТ!!! – всхлипывал служащий в гвардии. – Э-э-эх, сержант! Молодым погибать – это ведь безрассудно, сержант. Зачем, ты нас покинул, верный товарищ? ЗАЧЕМ, БРАТЕЦ?!
Остальные рядовые подтягивались, они поняли, что произошло с их страшим товарищем:
– Теперь он навсегда останется молодым. А он ведь только-только дожил до черты своего двадцатилетия. Земной возраст его остановился…
Начался новый возраст с момента, как его победила смерть.
Он был настоящим героем, который один отважился взять на себя командование гвардией. Он был настоящим героем…
– Надо оправить гонца на аутодафе, к самой королеве,
все должны знать об этом! – так я думаю и сказал бы наш сержант,
поэтому пойдёмте, раз-два, раз-два, раз-два! Живее!!! – сказал со слезами на глазах другой рядовой.
Ганва же в то время успела убежать. Она направлялась на аутодафе, в то время там уже читался смертный приговор:
– Жители-с города Храбрости сим извещаются, что суд инквизиции города и клана Раоки торжественно совершит аутодафе над еретиком одиннадцати лет – Сифом. Все жители-с, что примут участие в совершении очищения еретика или будет присутствовать на указанном аутодафе, воспользуются всеми Светлыми милостями, какими располагает первосвященник.