Ганва Равиэрэ
Жертва. Том первый
– Я знаю, Сиф, каким ты придёшь зaвтра утром ко мне… Но понимаешь, ангелочек мой… Никому несдобровать, если ты у меня останешься, мальчик, миленький! Я сама бы хотела оставить тебя у себя, но… не могу… Я боюсь, тебя, твоя мама иначе… Извини, Сиф, я не хочу даже об этом думать. – и слёзы Маргарита полились ручьём и сквозь них снова сказала она. – Не могу, Сиф, мой мальчик…
– Тётушка Маргарита не плачь, пожалуйста! Хорошо, я не останусь на ночь, но можно мне хотя бы ещё немного у тебя побыть. Можно я тут задержусь!
– Сиф… – Маргарита хотела, видно, сказать «нет» Сифу, но не смогла она с кротостью сказала ему – Да… Хорошо, Сиф. – И тут же отпустила Маргарита голову, будто бы поняла, что дальше, после этого согласия, её будут ждать жестокие муки, и не только её, но и Сифа тоже.
Однако Сифу был настолько счастлив, что он даже не заметил этих негативных, унылых чувств у тётушки… Он был безумно рад, что он останется у тёти Маргариты немного подольше.
Его радость спала, когда он походил к своему дому. На пути Сифа повстречалась «мать» ему. Она с дикой ненавистью посмотрела на него. Подбежав к Сифу, сильно схватила его за предплечье. «Мать» его повела домой… А там его снова поджидал этот кошмар в виде Ада на земле:
– К КОМУ, К КОМУ ТЫ ХОДИЛ, ПРИДУРОК! ОТВЕЧАЙ, ОТВЕЧАЙ, ОТВЕЧАЙ!!!
– НИ К КОМУ, НИ К КОМУ! – ответил со слезами на глазах ей Сиф.
– ХОДИШЬ, ХОДИШЬ!!!
«Мать» схватила Сифа за запястье
и швырнула его с огромной силой в стену.
– АХА-А-А-А-А!!! – застонал Сиф от боли.
– ЭТА СУКА СЛИЗЫВАЕТ ТЕБЕ РАНЫ!!! ЕСЛИ БЫ НЕ ОНА ТЫ БЫ ДАВНО СДОХ, ЩЕНОК!!! – в порыве ярости закричала она.
Сиф тогда, от такого удара в стену, уже ничего не понимал… В его глазах размыто мелькала «мать». А в мыслях он думал обо всём, будто бы вот это его предсмертный час:
– Боль… Боль, боль… Снова боль… В самом деле, я, находясь с этим человеком, чувствовал только это. Порой, я так мечтал, чтобы всё это было не так… Я бы хотел не знать свою родную мать.
А Маргариту я хотел бы назвать один раз мамою. Она и в правду была ею, ведь от матери должны поступать такие чувства как: Любовь, забота, ласка, доброта, милосердие, радость, счастье… и много, много чего ещё, и всё это я чувствовал от Маргариты. С ней, с моей мамой, солнце всегда было желтоглазым, ярким, небо всегда было ясным, лазурным, и трава была изумрудная, вся усыпанная капельками росы. Мир был прекрасен с ней, с тётушкой… Моя Маргарита всегда была слишком хороша для роли простой тёти. А моя «мать» … Она всегда была слишком плоха для роли матери.
Боль, боль… Боль и боль… Снова – боль… Я… Хочу убежать! Я всё время хотел убежать от «матери» и не попадаться ей на глаза. Куда угодно, зачем угодно, но, чтобы, ни видеть, ни слышать, не чувствовать этого всего.
Это – не мама; Это – чудовище! Так отвратительно понимать, что это тебе близкий по крови человек. НЕТ! Я уверен, не кровь и плоть делает нас родными! Не твоё биологическое происхождение сближает тебя, с подарившим тебе жизнь. Истинно роднят нас – чувства: любви и заботы, ласки и тепла – эти чувства получаем мы от того человека, чьё сердце узрело тебя, как своего собственного. И потребность которого, наравне с потребностью дышать: Дать тебе те тёплые чувства, в которых ты до невозможности нуждался… Поэтому Тётушка… Она мне родная! Только она! И я не собираюсь признавать кого-то своим настоящим родителем, кроме неё. Она… она моя мама!
Сиф начал пробуждаться от своих мыслей, всё сильнее и сильнее чувствуя боль от ударов «матери». Она всё так же добивалась имени того, к кому он ходил… «Мать» уже была не в силах так долго ждать ответа. Самый быстрый способ получить имя «Этой суки, что слизывает раны Сифа». Самого мальчика подставить под угрозу жизни и смерти. Так она и сделала. «Мать» начала душить… Душить собственного сына, которому она сама же подарила жизнь. Слепа она была на такие вещи. Мёртвое, чёрствое сердце не сможет снова стать живым и любящим, если оно само не хочет замечать благоговейного вокруг себя.
А Сиф, к тому времени уже посинел, глаза его поднялись на вверх, он так хотел сделать хотя бы ещё один глоток воздуха, но не мог:
– А-ха-ах-а-ах-а!
– ОТВЕЧАЙ, ВЫРОДОК НЕСНОСНЫЙ! КАК ЗОВУТ ЭТУ СУКУ, ЧТО НЕ ДАЁТ ТЕБЕ НОРМАЛЬНО СДОХНУТЬ!!!
ОТВЕЧАЙ, НЕДОУМОК! ОТВЕЧАЙ!!! – с яростью, с ненавистью смотрела на него «мать».
– Ах-а-аха-ха-а-ах-кх-кх-а… Не-н-кха-ха-а-а!
Сиф старался сказать хоть что-то, но наконец-то у него вышли слова из уст: Не–кха-ха–с-скажу-кха-ах!!!
– АХ, ТЫ НЕ СКАЖЕШЬ?!?!
«Мать» отпустила его горло… Она была в бешенстве и в отчаянии из-за того, что Сиф так и не сдал эту «суку». Наш герой – настоящий воин и боец, что не сдаёт то, что так важно и дорого ему… «Мать» продолжала избивать,
оскорблять, делать всё что угодно с ним, но чтобы выпытать у него имя этого человека, из-за которого он до сих пор жив.
Сиф тогда лежал весь в собственной крови… Рассудок его был мутный.
Да подумал он, что «мать» его снова ушла прочь из дому. Сиф тогда совсем не понимал: ночь ли это на дворе или день. Где он: лежит ли он сейчас на коленях у тётушки Маргариты и чувствует её нежное тёплое прикосновение к его лицу. Или лежит он на холодном полу, и чувствует, что по телу его стекает свежая, горячая кровь. Он ничего не соображал… Думая, что он один дома, он решил поговорить сам с собой:
– Я-я мо-мо-молодец… М-молодец, я н-не сказал… Я-я-я не-е выд-дал т-т-тётушку… Тётушку Маргар-риту. Я х-хоро-оший, тёту-ушка? Да-а? —
Ответил дальше себе Сиф, представляя, что говорит с ним Маргарита – Д-да, мо-ой мил-лый ма-альчик, ты са-амый-са-а-амый хо-о-орошенький у ме-еня-я. Продолжил дальше Сиф, играя свою роль – Хоро-о-оший я, я-я мо-олодец! Маргарита, тётушка, спа-асибо… Заревел тут же Сиф от счастья, он не замечал физическую боль, что нанесла ему «мать». Он весь порхал от любви, от нежности, заботы, от того, что представил снова эту ласку любимого человека. Сейчас, его физическое состояние было ужасным, но как
окунулся в грёзы, это состояние пропало. Радость была на душе его, несмотря на все серьезные увечья… Но знал бы он, что фраза эта выдаст того, чьё имя так берёг…
– ХА-ХА-ХА-КХАА-А-А-А! ХА-ХА! ГЛУПО, ХА-ХА, КАК ЖЕ ГЛУПО!!!
Выстоять эти удары в абсолютном молчании и тут, ты – идиот, говоришь её имя в разговоре с самим с собой!!! ХА-ХА-КХА-А-А!!!
ТУПОЙ, НЕДОНОШЕННЫЙ РЕБЁНОК! – даже в диком безумии невозможно было так произносить так, как она это делала. Настолько ненавидя, настолько агрессивно, настолько яростно – оскорблять и хохотать мог только настоящий дьявол.
Услышав от Сифа имя «Маргарита», она сразу же побежала к ней, сказав напоследок такую фразу: «Я знаю, кто тебе не даёт покинуть этот мир… Поэтому умрёт этот человек, а затем и ты!»
III
Восточная деревня маленькая. И конечно, каждый друг друга знал, и каждый знал место проживания того или иного жителя. Поэтому «матери» это не составило никакого труда добраться до Маргариты… Но я вам не скажу, что случилось после того, как «мать» пришла к тётушке Сифа.
Мы узнаем об этом вместе с Сифом.
Утро определило, какой будет день, какой будет вечер и ночь. Этот день был окутан мраком. Облака, кажется, уже целую вечность закрывают солнце. Светило становится будто бы слепым, не видя земли. Только видело оно эту летающую пыль, эти тёмно-серые тучи. Одним словом, природа предвещала беду…
Сиф проснулся, лежа на кровавом полу. Он весь дрожал, еле-еле подставляя под себя руки, чтобы встать. Тело у него ужасно болело и ломило, но всё равно он пытался встать, он хотел дойти до тётушки Маргариты. Единственная цель, что так влекла его за собой: дойти до тётушки, увидеть её. Через боль, через муки, но выполнить свою цель. И он дошёл до её, но их встреча обладала не прежней лаской и заботой, а невыносимой болью:
Сиф пришёл к тётушке Маргарите. Её не было в прохожей, где она обычно встречала Сифа с тёплыми объятиями, называя Сифа ласково: «Мальчик мой»; «Ангелочек мой»; «Хорошенький мой». Он пошёл в кладовую туда, где хранились, сушились растения:
– Может она, прибирается там или что-то ищет, какое-то растение для
приготовления снадобья. – Но, нет, её там тоже не было.
Сиф пошёл на кухню туда, где Маргарита проводит большую часть своего времени. Её там тоже не было:
– Что случилось, где тётушка Маргарита?! – взволнованно сказал себе Сиф.
Сиф увидел чуть приоткрытую дверь в одну комнатку, в которую он никогда не заходил, Маргарита не пускала его туда. Эта комната была её спальней… Сиф зашёл туда, он увидел, нет, не растения. Он увидел доспехи, и сразу промчалось у него в голове:
– Что, как тётя Маргарита? Она воевала, сражалась… Нет, нет, нет, не сражалась, но что-то ведь она мне говорила про войну. – и он начал вспоминать, что же такое рассказывала ему тётушка про вражду, борьбу, войну:
– Тётушка, тётушка! – прибежал к Маргарите Сиф весь запыхавшийся, но его глаза горели ярче некуда в тот момент. – Можно я с друзьями в войнушку поиграю, это же так здорово! Я проверю свои силы там и возможно в будущем, как и все мои друзья стану воином! Даже дядя Артур со своими товарищами, когда я с ними ходил рыбу ловить, всё говорили и говорили мне: «Мы в твоём возрасте, мечтали в армию вступить!» – Я тоже ведь хочу так, став солдатом, пойти на войну!
– Сиф, что ты такое говоришь?! Какая война, мальчик мой? – в тревоге закричала тётушка Маргарита, хотя она никогда не повышала свой голос. Видно, её очень встревожили эти слова и Сиф это сразу же понял:
– Тётя, ну что в этом страшного? Я выиграю всех-всех своих врагов! Ты же говорила мне, что я сильный, когда… Когда я тебе больше банки с компотом помогал таскать. Так что же мне не победить?!
– Нет, Сиф, не в этом дело, я уверена в том что ты всех победишь, просто… Война – это страшная вещь и мечтать о том, чтобы на ней побывать это ужасно… Нельзя просто передать весь кошмар борьбы. Ведь каждый стоит за себя, за свою точку зрения, однако при этом прикрываясь защитой родины. Никто не хочет признавать себя виноватым. Враждующие только перетягивают на себя одеяло правды, а она в войне, во врагах, в бойцах никогда не была… Истинная правда находится всегда вместе с народом, с теми, кто видит всю эту кровопролитную картину. Но их всегда не слышат, их не хотят слышать…
– Т-тётушка, неужели ты была на войне? – дрожащим голосом, полным изумления, спросил Сиф.
– Был у меня такой период жизни… – дихо и с грустью ответила Маргарита.
– Расскажи, пожалуйста, про это мне, тётя Маргарита.
– Ладно, мой мальчик, возможно, ты хотя бы будешь иметь представление о войне: Тогда были годы Гражданской войны. Двадцать два года тому назад, меня призвали в армию, как человека, которому под силу вылечить бойцов. На тот момент мне было всего-навсего шестнадцать лет, но я справлялась со всеми данными мне задачами. Я за это время я видела многое… Многое, о котором рассказывать тебе не хочу, Сиф! Поверь мне на слово – это ужасно, всё ужасно! – глаза тётушки заслезились, однако она продолжила дальше говорить. – Я не хочу даже это вспоминать, Сиф, мальчик мой, не заставляй меня рассказывать об этом, прошу тебя!
– Извини, тётушка, я не хотел тебя расстраивать… Хорошо, я не пойду играть с ребятами, я останусь с тобой! И больше не слова про это. – вспомнил этот отрывок наш Сиф, и продолжил дальше монолог с собой:
– … Эти доспехи она, наверное, носила во время боя, леча воинов. Я долго думал тогда об этом и всё себе говорил: ну не может, чтобы тётушка,
хрупкая моя тётушка, была на войне. А всё оказалось правдой… Это подтверждение её словам.
Вся команда была уставлена такими вещицами, которые для Маргариты имели особое значение. Вот какие-то окровавленные старые бинты, тут же почему-то лежит глазная повязка, а здесь, на стене, весит портрет какого-то мужчины, видно это был командир. Всё в спальне походило на музей, посвященный той самой гражданской войне, о которой говорила Сифу тётушка Маргарита…