Франц Куровски
Битва за рейх. Последние бастионы Гитлера. 1944–1945

Между Арденнами и Рейном

Репортаж о наступлении в Арденнах

10 декабря 1944 года Гитлер встретился со своим штабом оперативного руководства ОКВ в «Орлином гнезде» под Бад-Наухаймом. Несколько дней спустя он познакомил с планом нового наступления командующих армиями, командиров дивизий и их начальников штабов, собранных в замке Цигенберг. Во время своего выступления Гитлер заявил, что генерал фон Мантейфель с 5-й танковой армией должен взять Антверпен, в то время как 6-я танковая армия СС под командованием Дитриха выйдет к Льежу и овладеет этим городом. Тем самым 21-я группа армий под командованием Монтгомери будет окружена, и согласованными действиями в ходе второй части наступления ее можно будет уничтожить.

Благодаря этому, так надеялся Гитлер, не только канадцы, но и американцы выйдут из войны, или, во всяком случае, проявят заинтересованность в быстром окончании этой войны.

«Вахта на Рейне» была готова для ввода в действие, и 250 000 немецких солдат (а также 900 танков и штурмовых орудий, 800 самолетов и 2617 орудий и минометов) неожиданно возникшего у всех на устах «призрачного фронта в Арденнах» ждали приказа о наступлении. С других театров военных действий были сняты танковые и моторизованные дивизии. Пополнения отправлялись теперь и на запад, вместо того чтобы – как обычно – вводиться в действие на востоке.

Рано утром 16 декабря 1944 года «призрачный фронт» открыл огонь. Сотни мощных прожекторов осветили полосу обеспечения на участке 5-й танковой армии, когда танки и мотопехота пошли в атаку. Разом взревели тысячи моторов танков, бронетранспортеров, штурмовых и самоходных орудий. Сражение в Арденнах началось.

Шокированные этим неожиданным массированным танковым ударом, нередко разбуженные только ревом приближающихся немецких танков, американцы лихорадочно собирали свои войска. «Немцы идут!» – это страшное известие стало для них подлинным кошмаром. Случилось то, на что никто уже и не рассчитывал: немецкие дивизии больше не отступали, а сами перешли в атаку!

Когда генерал Эйзенхауэр узнал в Версале об этом наступлении, к нему только что явился генерал Брэдли, командующий 12-й группой армий, с которым он хотел обсудить меры, которые предстояло принять. Офицер штаба доложил о не менее пяти глубоких вклинениях немецких войск на участках фронта 8-го и 5-го американских корпусов. На состоявшемся затем совещании, на котором присутствовали командующие корпусами и их начальники штаба, а также маршал авиации Теддер, обсуждали, что же следует предпринять.

В этот момент речь могла идти только о переброске в Арденны 7-й танковой дивизии, и в завершение этого совещания Брэдли приказал по телефону своей штаб-квартире в Люксембурге немедленно отправить эту дивизию форсированным маршем к месту прорыва.

Когда Брэдли положил трубку, к нему подошел начальник штаба Эйзенхауэра, генерал-майор Беделл Смит, который заметил: «Вы же всегда желали, чтобы немцы пошли в контрнаступление, Брэд! Складывается впечатление, что сейчас вы его получили».

«Да, я всегда хотел, чтобы фрицы пошли в контрнаступление, – ответил Брэдли, – но будь я проклят, если желал, чтобы оно было таким мощным».

Битва в Арденнах стала настоящим кошмаром для американских войск в бельгийском городе Бастонь, окруженном немецкими соединениями. В ходе дальнейшего наступления на запад учебная танковая дивизия под командованием генерал-лейтенанта Байерляйна вышла в район южнее Рошфора, в то время как 2-я танковая дивизия оказалась в 5 километрах от Динана, а тем самым и от реки Маас. 2-я танковая дивизия СС своими танковыми подразделениями продвинулась также довольно далеко, прежде чем из-за нехватки горючего была вынуждена остановиться.

В конце концов ей пришлось взорвать свои танки, а личному составу пешком отправиться в обратный путь. Передовые подразделения 2-й танковой дивизии были разбиты под Динаном, а в первый день Рождества 1944 года и учебная танковая дивизия была вынуждена отойти назад. На этот раз просто не хватило сил и ресурсов, чтобы повторить победу 1940 года, достигнутую на той же самой территории.

И хотя немецкие войска не достигли желаемого результата, но они все-таки сумели добиться одного: они помешали союзникам подготовиться к наступлению в глубь Германии и позволили соединениям группы армий «Г», сражавшимся в Эльзас-Лотарингии, вернуть утраченные позиции.

Однако самое важное заключалось в том, что это наступление в Арденнах стоило потери тех танковых соединений, которые могли бы дать отпор Красной армии, когда 12 января 1945 года она перешла в свое крупномасштабное зимнее наступление с плацдармов на Висле, приведшее ее прямым путем в Восточную Германию и на берега Одера^[11].

Тех танковых дивизий, которые добились сомнительного успеха в Арденнах, так не хватало на Восточном фронте. Тем самым сражение в Арденнах явилось частью истории создания крепостей, укрепрайонов и оборонительных рубежей не только на западе, но на востоке, поэтому эта операция должна быть освещена более подробно.

В Арденнах Гитлер был на волосок от большого, возможно даже решающего успеха в войне. Если бы это крупное немецкое наступление увенчалось успехом, то с большой долей вероятности это привело бы к выводу американских войск из Европы, на что указывают известные исторические события. Этот шаг американцев не был субъективным желанием немцев, а был вполне реален. Когда немецкие войска подошли угрожающе близко к своей цели, реке Маас, 27 декабря 1944 года американский военный министр, Генри Л. Стимсон, отправился к начальнику Генерального штаба американских войск, генералу Джорджу К. Маршаллу, и имел с ним продолжительную беседу в его кабинете. Главной темой этого разговора был волновавший всех вопрос: что должно было произойти, если немцам все-таки удастся выиграть сражение в Арденнах. Последствием такого поражения могла быть необходимость вооружения и посылки в Европу целого ряда новых дивизий, чтобы компенсировать понесенные потери. Но вот проголосует ли конгресс за такое дорогостоящее мероприятие, согласится ли он на новые огромные расходы, это было совершенно невозможно предсказать. Но если не будет одобрено создание новых дивизий и посылка их в Европу, то тогда останется только немедленный вывод остатков американских экспедиционных войск из Европы. Вот о чем говорил генерал Маршалл, подводя итог двухчасовой беседы с военным министром: «Если Германия нанесет нам поражение в этом крупномасштабном наступлении, а русским, со своей стороны, так и не удастся перейти в наступление, тогда нам придется заново вести всю войну и занять оборону на рубежах вдоль немецкой границы. О новых битвах, как те, проведенные за Ахен, или другая, в Хюртгенском лесу, не может быть и речи. Этого мы не можем себе больше позволить. Кроме того, мы должны предоставить американскому народу право решать, готов ли он продолжать борьбу и позволяет ли он формировать новые дивизии, необходимые для достижения этих целей, или нет».

4 января 1945 года Гитлер издал новую директиву о продолжении борьбы. В ней он приказывал главнокомандующему Западным фронтом «быстро следующими друг за другом наступательными ударами последовательно разбить англо-американские соединения и тем самым сохранить в своих руках инициативу, которая к этому времени грозила выскользнуть из рук германского командования». (См.: Журнал боевых действий ОКВ.)

Однако рано утром 3 января 1945 года началось крупномасштабное контрнаступление союзников. 1-я и 3-я американские армии атаковали с севера и юга, чтобы отрезать немецкие дивизии, оказавшиеся в Арденнах в протяженном выступе фронта, и переломить ход сражения.

Немецкие соединения еще раз попытались атаковать в направлении города Бастонь, который хоть и был окружен и постоянно подвергался атакам, но так и не был взят, и в конце концов подошедшие американские резервы деблокировали Бастонь.

6-я американская танковая дивизия оказалась на главном направлении немецкого наступления. Она понесла тяжелые потери и лишилась 40 процентов своих танков и артиллерии. Вечером 4 января 1945 года генерал Паттон, командующий 3-й американской армией, вопреки мнению других инстанций считавший, что уже после Сталинградской битвы война для Германии была проиграна, записал в свой журнал боевых действий: «Мы все еще можем проиграть войну». А затем сделал отметку: «Эта запись тем более примечательна, что ни в один другой период войны я не писал ничего похожего». (См.: Паттон Дж. С. Война, какой я ее узнал.)

Во время этих боев, прежде всего 11-й танковой дивизии под Бастонью, с американской стороны были совершены военные преступления, за которые, однако, никто так и не понес никакого наказания и которые никого не интересовали, но о которых Паттон с большими или меньшими оговорками упомянул в некоторых местах своего журнала боевых действий. В частности, он написал об этом: «Здесь произошло несколько неприятных инцидентов относительно расстрела немецких пленных. Я надеюсь, что мы сможем утаить это». (См.: Паттон Дж. С. Указ. соч.)

После того как первое крупное контрнаступление американцев с целью окружить немецкие войска провалилось, 8 января 1945 года должен был последовать новый удар. Однако его пришлось перенести на 10 января 1945 года.

Уже 6 января 1945 года Уинстон Черчилль телеграфировал маршалу Сталину и просил его о помощи в следующих выражениях: «На Западе идут очень упорные бои. Я прошу вас известить меня о том, можем ли мы рассчитывать в январе на русское наступление на участке фронта на Висле или в каком-нибудь другом месте».

Сталин ответил, что Черчилль может вскоре рассчитывать на это. Не кто иной, как Лиддел Гарт, заметил по этому поводу: «В начале немецкого наступления в Арденнах союзники на западе оказались уже на краю катастрофы».

Начавшееся затем 10 января 1945 года наступление союзников в Арденнах развивалось сначала довольно медленно. На следующий день немецкой стороне уже стало известно, что в ближайшее время и русские на востоке начнут свое зимнее наступление, которого так опасалось немецкое командование.

И действительно, 12 января (на 8 дней раньше намеченного срока – отвечая на просьбу Черчилля. – Ред.) началось наступление русских с плацдармов на Висле (а 13 января – и в Восточной Пруссии). При получении этого известия военный министр США Стимсон почувствовал такое облегчение, что наговорил на диктофон: «Это очень хорошее известие, так как мы все уже начали немного нервничать из-за медлительности Сталина, хотя мы, конечно, всегда пытались сохранять уверенность в том, что русские сдержат свое слово».

Немцы ускорили отвод своих войск, и, когда 16 января 1945 года ударные дивизии 1-й и 3-й американских армий встретились под Уффализом и захлопнули мешок, в нем не оказалось ничего, кроме холодного горного воздуха Айфеля.

К концу января 1945 года большой выступ в Арденнах был снова ликвидирован, и вскоре войска союзников уже стояли у линии Зигфрида, как они называли Западный вал.

Теперь 1-я американская армия была сконцентрирована на узкой полоске фронта между Хюртгенским лесом и бельгийским городом Санкт-Вит, в то время как 9-я американская армия заняла фронт на реке Рур. В конце концов 3-я американская армия под командованием генерала Паттона, этакого «американского Гудериана», быстро продвинулась вперед от границы Люксембурга до реки Мозель.

Тем самым были достигнуты старые позиции, которые американская армия занимала до начала немецкого наступления в Арденнах. Союзникам снова пришлось заплатить высокую кровавую дань, но им удалось избежать полного разгрома и пленения.

Официальные потери трех крупных оперативных объединений союзников в Арденнах составляли:

1-я армия США: 4629 убитыми, 12 176 пропавшими без вести, 23 152 ранеными;

3-я армия США: 3778 убитыми, 8729 пропавшими без вести, 23 017 ранеными;

30-й британский корпус: 200 убитыми, 239 пропавшими без вести, 969 ранеными.

Это были тяжелые потери, но они оказались вполне допустимыми, и их можно было снова восполнить. Совсем иначе обстояло дело с немецкими соединениями. Они понесли следующие потери: 5-я танковая армия, 6-я танковая армия СС и 7-я армия вместе взятые: 10 749 убитыми, 22 388 пропавшими без вести, 35 169 ранеными. Тем самым из 250 000 немецких солдат, принявших участие в операции «Вахта на Рейне», 68 306 выбыли из строя. Это составило более одной четверти.

Во всяком случае, это наступление имело и положительный побочный эффект: очень напряженное положение, сложившееся в группе армий «Г» на фронте в Эльзас-Лотарингии и между городом Саарбрюккен и Рейном, теперь уже не было таким угрожающим. Стремительными контрударами у союзников удалось отобрать все те территории, которые они заняли на подступах к Западному валу.

Однако все это не могло компенсировать того оголения немецкого Восточного фронта, которое обнаружилось сразу после начала русского зимнего наступления.

Сражение в Арденнах и доставшееся такой дорогой ценой преимущество во времени в шесть недель стали крахом для Восточного фронта. Последние немецкие соединения, принимавшие участие в Арденнской операции, были крайне измотаны и истощены, все резервы были израсходованы. После окончания этого неудавшегося наступления дивизии 6-й танковой армии СС вместо Восточного фронта были отправлены в Венгрию.

План Гитлера потерпел неудачу из-за того обстоятельства, что германские сухопутные войска уже не представляли собой те сплоченные и боеспособные, оснащенные новейшим вооружением силы, какими они являлись в 1940 году, когда в тех же самых местах добились блестящей победы над Францией. Гитлер переоценил свои собственные силы и недооценил силы западных противников.

Это на Восточном, а не на Западном фронте было крайне важно сдержать противника. Только на Восточном фронте преимущество во времени могло стать спасительным. По этой причине центр тяжести всех боевых действий должен был бы приходиться на Восточный фронт. Вполне возможно, что тогда бы тайное желание Черчилля, многократно перечеркнутое Эйзенхауэром, исполнилось, и Монтгомери со своей 21-й группой армий намного раньше русских занял бы Берлин, а вероятно, дошел бы и до Одера. Тогда бы уже согласованная ранее демаркационная линия, проходившая в 150 километрах западнее Берлина, могла бы быть пересмотрена.

Конечно, это набор обычных оговорок, всех этих «если» и «но», однако это вполне реалистичное отображение сложившейся ситуации, как об этом в свое время писал английский военный историк Фуллер: «Возможно, с политической точки зрения было бы самым лучшим полностью открыть Западный фронт и сосредоточить все силы против СССР. Это привело бы всю Германию, а также и Австрию в руки западных союзников и нанесло бы тяжелый удар по престижу СССР и Красной армии». (См.: Фуллер Дж. Ф. Ч. Вторая мировая война 1939–1945.)

Как бы то ни было, наступление в Арденнах завершилось. Противники Германии продвинулись там теперь дальше тех рубежей, на которых они остановились шесть недель назад, когда были вынуждены преодолевать крепость Ахен и «зеленый ад» Хюртгенского леса.

«Мы начали забивать не ту свинью!» – заметил в свое время Черчилль.

«Эклипс» – секретный документ ужаса

Во время наступления в Арденнах в руки немецкой военной разведки, абвера, попал секретный документ союзников, который имел кодовое название «Эклипс» – «Затмение». Здесь на 70 страницах были изложены факты и с помощью карты размером 50 × 45 сантиметров проиллюстрировано, что означают отдельные обозначения. Когда в конце января Гитлер получил этот документ, то сначала лично прочел его, прежде чем дать почитать некоторым из своих приближенных. «Эклипс» стал «совершенно секретным документом государственной важности». На приложенной к нему карте Германия была разделена на три большие части. В то время как на северной и северо-западной частях Германии стояли буквы «U. K.» – «United Kingdom» (Великобритания), на юге печатными буквами было написано «USA» – США. Но вся Центральная и Восточная Германия была обозначена буквами «USSR» – СССР. Берлин, столица Германского рейха, также был разделен на три зоны. Город был окружен своей собственной пограничной линией. Тем самым рассеялись все сомнения немцев относительно безоговорочной капитуляции, к которой стремились западные союзники и СССР. Меморандум «Эклипс» показал немецкому руководству, что было задумано. На этом было покончено с напрасными надеждами на раскол между союзниками на западе и востоке. Здесь налицо были упрямые факты, а в предисловии Гитлер вынужден был прочесть: «Чтобы претворить в жизнь условия капитуляции, предъявленные Германии, правительства Соединенных Штатов, СССР и Соединенного Королевства условились, что Германия должна быть оккупирована вооруженными силами трех держав».

Этот чрезвычайно важный документ был подписан в штабе 21-й группы армий генерал-майором Френсисом де Гинганом, начальником штаба фельдмаршала Монтгомери. Этот план больше не оставлял Германии никакой надежды. Если Германский рейх собирался капитулировать, то оставалась только безоговорочная капитуляция, и тем самым для Германии оставался только один путь: сражаться до конца. План «Эклипс» развеял последние иллюзии.

Тем самым стало бессмысленным и ожидание раскола среди двух таких разных партнеров. Коалиция все еще действовала в полном согласии, что доказала и Крымская конференция в Ялте (4–11 февраля 1945 г.).

На карте, которая была приложена к плану «Эклипс», демаркационная линия в Германии между англо-американцами и русскими шла от Любека до Виттенберга вдоль Эльбы, затем она вела на юг до района города Айзенах, а оттуда на восток до чешской границы. Это означало, что после выхода к Эльбе западные союзники остановят там свои войска.

Совещание в Москве – планирование

13 января 1945 года в Москву прибыли командующий Королевскими ВВС Великобритании маршал Теддер, генерал-майор Буль и бригадный генерал Беттс. Они были приглашены в русскую столицу в качестве координационной команды. Маршал Сталин встретил их очень приветливо. Теддер предъявил полномочия, полученные от Эйзенхауэра, на изложение планов союзников. После этого на первом заседании координационного штаба он объяснил, как выглядел состоявший из трех фаз план, который разработал штаб Эйзенхауэра.

Цель. Уничтожение всех немецких вооруженных сил, которые еще находились западнее Рейна, в ходе трех крупных операций:

1-я крупная операция. Крупномасштабное наступление 21-й группы армий Монтгомери с целью занятия территории в нижнем течении Рейна от Неймегена до Дюссельдорфа силой 1-й (канадской) армии под командованием генерала Крирара, леса Рейхсвальд и района реки Рур силами 9-й американской армии (которая тем самым и в дальнейшем продолжает оставаться под командованием 21-й группы армий).

2-я крупная операция. Наступление 1-й американской армии под командованием генерала Ходжеса в направлении Кёльн – Бонн – Ремаген и 3-й армии в направлении города Кобленц.

3-я крупная операция. Наступление 3-й и 7-й американских армий на немецкие войска, все еще удерживающие Саарскую область, с целью: выход к Рейну на рубеже Штутгарт – Майнц.

(Зачисткой «Кольмарского мешка» должна была заниматься 1-я французская армия.)

Сам Сталин сообщил миссии, что он – даже в том случае, если начатое им накануне наступление не будет развиваться успешно – тем не менее поручит провести целый ряд других крупных операций, чтобы связать на востоке как можно больше сил против ника. Тем самым германский вермахт будет лишен возможности снимать войска с Восточного фронта и перебрасывать их на запад, чтобы там вводить в действие. С этого момента координационный штаб постоянно занимался тем, что согласовывал проведение операций на Западном и на Восточном фронтах. В немалой степени его заслугой было то, что всего лишь через четыре месяца война закончилась.

В это же самое время в штаб-квартире 21-й группы армий готовилась операция «Веритейбл», которую, как считал Монтгомери, он уже согласовал с генералом Эйзенхауэром. В ходе этой операции британский фельдмаршал хотел как можно быстрее снова лишить противника стратегической инициативы и возможности навязывать свою волю. Поскольку обе сильно потрепанные в Арденнах 1-я и 3-я американские армии, по убеждению Монтгомери, не были достаточно сильны для того, чтобы совершить прорыв через Западный вал, он хотел сам выполнить эту задачу. Монтгомери собирался в районе севернее Рурской области выйти к Рейну, форсировать его и создать крупный плацдарм на восточном берегу реки.

Для этой цели он требовал дополнительно направить в подчиненную ему 9-ю американскую армию четыре корпуса с 13 дивизиями.

Еще один американский корпус с тремя дивизиями необходимо было передать во 2-ю британскую армию. Вместе с ними 21-я британская группа армий насчитывала бы в своих рядах 16 американских дивизий. Монтгомери доложил начальнику британского Генерального штаба Алану Френсису Бруку (позднее барону Аланбруку), что Эйзенхауэр очень рад этому плану. Фельдмаршал Брук ответил в письме от 15 января 1945 года, что он согласен. В частности, он заявил:

«Мы все согласны с тем, что этот удар должен быть нанесен на севере. Ваш план, если он будет принят, обеспечит необходимое сосредоточение сил в нужном месте».

На следующий день план Монтгомери обсуждался в штабе Главного командования союзных сил. Там было рекомендовано сократить число американских дивизий, которые должны были подчиняться Монтгомери, с 16 до 12, а возникшую в результате этого нехватку сил компенсировать передачей одного из участков фронта 21-й группы армий 12-й группе армий Брэдли, чтобы «и она смогла поучаствовать в операции».

Монтгомери согласился с этим и объявил собравшимся начальникам Генеральных штабов, что операцию «Веритейбл» можно было бы начать примерно 10 февраля, «если этот план будет одобрен и я смогу получить 6 американских дивизий до 1 февраля». Операции «Веритейбл» и «Гренейд» – вспомогательный удар 9-й американской армии по Дюссельдорфу – «станут совместной операцией, наводящей на противника ужас, и большинство из нас не сможет успокоиться, как только мы начнем ее». (См.: Монтгомери начальнику Генерального штаба от 16.01.1945. Личные документы лорда Аланбрука.)

18 января Монтгомери провел совещание со своим американским партнером, генералом Брэдли, на котором было достигнуто соглашение по всем вопросам.

Правда, 48 часов спустя от этого полного согласия снова не осталось и следа, когда Монтгомери доложил, что 18 января получил от Верховного главнокомандующего союзными силами в Западной Европе, генерала Эйзенхауэра, указание, которое «далеко от достигнутого ранее согласия и из которого следует, что Брэдли снова пойдет своим собственным путем. Вместо определенного, ясного и окончательного плана снова царит явная нерешительность, шатание и путаница».

Верховный главнокомандующий, генерал Эйзенхауэр, предложил выполнить целый ряд других заданий меньшего масштаба. И в качестве главного пункта своего протеста Монтгомери назвал мнение Эйзенхауэра: «Мы не должны – не должны – переходить через Рейн, пока не подойдем к нему на всем его протяжении от Неймегена до Швейцарии. Если мы будем действовать по этому плану, тогда нам понадобится много времени, чтобы дойти вообще хоть куда-то».

Затем в течение нескольких следующих дней последовал целый ряд запросов от различных американских командных инстанций относительно дивизий, которые должны были быть направлены к Монтгомери.

В частности, значительные силы предстояло направить южнее, в район городов Кольмар и Страсбург, что означало необходимость переноса операции «Гренейд», удара 9-й американской армии по Дюссельдорфу, на неопределенное время. Но поскольку обе операции были взаимосвязаны, то сорвалась и операция «Веритейбл». Монтгомери коснулся болезненной стороны взаимоотношений – распрей между союзниками, – когда закончил свой доклад начальнику Генерального штаба британских вооруженных сил словами:

«Я боюсь, что снова проявляются старые проблемы: нерешительность, колебание и нежелание решать военные вопросы конструктивно и четко…

Главная трудность заключается в том, что отсутствует общий контроль и каждая из трех групп армий заботится о реализации только своих планов.

Паттон издал сегодня ободряющий приказ по своей 3-й армии, в котором следующей целью наступления называется Кёльн.

В эти дни нужно сохранять чувство юмора, иначе можно свихнуться».

Общие директивы Эйзенхауэра относительно продолжения военных действий были подвергнуты конструктивной критике, и начальник Генерального штаба Британской империи, фельдмаршал Брук, заявил в связи с этим: «Мы не поддерживаем предложение Эйзенхауэра в его докладе по специальным вопросам. Когда он пишет, что его операции западнее Рейна должны планироваться таким образом, чтобы он мог подтянуть войска на всем протяжении реки, то это снова может использоваться как предлог заменить сосредоточенную в одном месте и соответствующим образом поддержанную операцию по прорыву обороны противника общим наступлением на всем фронте».

В соответствии с этими возражениями британским Генеральным штабом был составлен и проект директивы Эйзенхауэру, представленный на рассмотрение американцам:

«Все средства, которые могут быть предоставлены для проведения наступательных операций, должны быть сосредоточены для главного удара. Этот удар должен наноситься с максимально возможной силой и после подготовки стольких свежих резервных соединений, чтобы можно было поддерживать наступательный порыв. Для проведения вспомогательных операций на второстепенном направлении должны привлекаться исключительно те силы, которые невозможно использовать для поддержания главного удара. Только когда главный удар остановлен, а вспомогательные операции развиваются успешно, они должны использоваться в оперативных целях.

Если тактические соображения это допускают, то с учетом того огромного значения, которое имеет для противника Рурская область, этот главный удар должен наноситься на севере. Наилучшие результаты будут достигнуты только в том случае, если непосредственно подотчетный вам главнокомандующий сухопутных войск получит оперативную и координационную командную власть над всеми сухопутными силами, используемыми для нанесения главного удара».

Американское военное командование согласилось с требованием британской стороны, что главный удар должен наноситься на севере. Однако оно подняло вопрос о своем собственном плане нанесения «удара на юге», который хотя и не должен был конкурировать с ударом на севере, но в то же время должен был быть достаточно мощным, чтобы оттянуть на себя силы немцев для защиты важного района Франкфурта-на-Майне. А в случае если главный удар потерпит неудачу, удар на юге мог явиться альтернативным направлением наступления.

Для такого наступления на вспомогательном направлении, которое Паттон собирался провести в районе среднего течения Рейна, ему можно было бы выделить 12 дивизий, не опасаясь навредить тем самым главному удару.

После повторного освещения обоих планов начальники британских штабов и Беделл Смит, начальник штаба Эйзенхауэра, выработали окончательный вариант и по телеграфу передали его Эйзенхауэру. Тот принял окончательный план, написав Беделл Смиту: «Вы можете заверить Объединенный комитет начальников штабов, что я хочу взять в свои руки переход через Рейн на севере, как только эта операция станет необходимой, и что я не стану с ней медлить, пока мы подойдем к Рейну на всем его протяжении».

Правда, он добавил еще одну фразу, которая снова вызвала недоверие: «Я хочу перейти на севере через Рейн с максимальной численностью войск и с абсолютной решимостью, как только положение на юге позволит мне собрать необходимые для этого силы, чтобы провести эту операцию, избежав излишнего риска».

Тем самым был окончательно похоронен британский план сместить генерала Эйзенхауэра, а на его место в качестве Верховного главнокомандующего в Европе поставить фельдмаршала лорда Александера. Тем более, просочился слух, что начальник Генерального штаба армии США, генерал Маршалл, якобы сказал, что он никогда не допустит, чтобы во время его пребывания на своем посту британцы навязали ему своего Верховного главнокомандующего всеми наземными вооруженными силами. (См.: Summersby K. Eisenhower was my Boss.)

Как оценивали Эйзенхауэра в британском Генеральном штабе, а также в британском генералитете, видно из записи, которую сделал в своем дневнике 6 марта 1945 года фельдмаршал Брук: «Айк [Эйзенхауэр], без сомнения, чрезвычайно интересная личность, но в то же время что касается стратегии – очень, очень ограниченный человек. Это проявляется в каждой беседе с ним. Его отношение к Монти [Монтгомери] является совершенно неразрешимой проблемой. Он замечает только плохие стороны Монти и просто не в состоянии видеть его хорошие стороны».

Как бы то ни было, наступление на севере было решенным делом. Оно должно было начаться где-то числа 10 февраля, и в одном Монтгомери был абсолютно уверен, а именно в том, что выиграет предстоящее сражение. Сведения о численности немецких соединений на Западном фронте говорили ему о том, что немцы не смогут оказывать длительное сопротивление наступлению таких объединенных сил.