Федор Галич
Бандитский Екатеринбург
Глава 10
– Вы к кому? – спросила нянечка, открыв маленькое окошечко, расположенное во входных дверях психлечебницы.
– Я к «Джеймсу Бонду» и его «девушке». Их недавно доставили к вам из милицейского участка, – не веря своим ушам, что он так называет своих родителей, объяснил «Антигриппин» и просунул в окошечко стодолларовую купюру.
– К сожалению, вы сейчас не можете их навестить. Они были доставлены в очень возбуждённом состоянии. Им поставили успокоительный укол и в данный момент они отдыхают. Посещать таких буйных пациентов можно не раньше, чем через неделю и только с разрешения главврача, – с сожалением ответила нянечка и, осмотревшись по сторонам, взяла купюру.
– А я могу посмотреть на то, КАК они отдыхают? – спросил «Антигриппин» и просунул в окошечко ещё одну стодолларовую купюру.
– После того, как врачи разъедутся по домам, я смогу вас провести к пациентам в палату под видом медбрата. Вы можете подождать в машине?
– Могу. Я буду ждать во-о-о-о-он в том чёрном Мерседесе, – ткнув пальцем в сторону припаркованного неподалёку автомобиля, негромко ответил «Антигриппин».
– Да вы, жадина, – намекнула нянечка на маленький размер, выданной ей суммы, разглядывая новенький блестящий Мерседес.
– Это ты жадина, а не я. Я собственными руками «отработал» эту машину. Ты не представляешь, скольких людей мне пришлось «отправить на покой», чтобы приехать сюда на этой машине, – пожаловался «Антигриппин» на тяжёлый эмоциональный путь, который ему пришлось пройти, чтобы ездить в столь комфортабельном авто. – Ладно, я дам тебе ещё сто долларов после свидания с родителями. Но если ты не умеришь свои аппетиты, то я лично отправлю тебя на заслуженный отдых раньше времени, и ты выйдешь на пенсию по инвалидности, – предупредил «Антигриппин» и стал засучивать рукава.
– Сидите в машине и ждите моего сигнала, – перейдя с алчного тона на приветливо-заботливый, проинструктировала нянечка. – Как только врачи разъедутся, я поставлю на подоконник своего окна горшок с цветком. Это будет означать, что «ПОРА». Вы обойдёте здание с другой стороны и три раза прокукарекаете. Из окна хозяйственного склада я выброшу вам верёвочную лестницу, по которой вы подниметесь, переоденетесь на складе в медбрата, и я проведу вас через подвал соседнего здания к вашим родителям.
– А ты можешь просто выйти ко мне и провести меня вовнутрь? – прервал подробный инструктаж нянечки, «Антигриппин».
– Ну, можно и так, – пожав плечами, ответила нянечка и закрыла окошечко.
Ожидая нянечку в автомобиле, «Антигриппин», развалившись на опущенном переднем сидении, закрыв глаза, пытался понять: почему его отец стал «Джеймсом Бондом» и почему его «героизм» привёл их с матерью именно в квартиру стариков самого настырного и неподкупного мента в городе? Было ли это простым совпадением или «Мусорщик», таким образом, решил зацепить его неуязвимость и ущипнуть за самые тонкие струны его души?
Представив себя с вытянутым перед собой пистолетом, в образе Пушкина во время дуэли с Дантесом, «Антигриппин» заметил, что «Мусорщик» в образе Дантеса прячется за спинами его родителей и, выглядывая одним глазом из-за их плечей, целится в «Антигриппина» из своего пистолета. Раздаётся выстрел. Подбежавшая к лежащему «Пушкину» няня, начинает его трясти и причитать:
– Вы хотите, увидеть своих родителей, или нет?
Очнувшись от тряски, «Антигриппин» увидел склонившуюся над ним в автомобиле нянечку.
– Вы хотите, увидеть своих родителей, или нет? – повторила нянечка. – Врачи разъехались. Пойдёмте, я вас переодену.
Через несколько минут «Антигриппин» в белом халате сидел перед родителями, привязанными к кроватям смирительными рубашками.
– Хорошо, что вас поселили в отдельную палату, – начал разговор «Антигриппин», но не дождавшись от родителей никакого ответа, продолжил: – Здесь всё-таки получше, чем в тюрьме. Как же вас угораздило-то на стариков мента нарваться? Что вы с ними, кефир последний в молочном магазине не поделили?
– Солдатики золотые у них дома «прячутся». Да в таком количестве, что всей банде твоей можно было бы их вместо зубов вставить, и ещё бы осталось, – прошептал дед, онемевшим от успокоительного препарата языком.
– Отец, ты мне сейчас описываешь свои галлюцинации лекарственные или правду говоришь? – спросил «Антигриппин» и посмотрел на бабку.
– Карпуша, сынок, нас ещё пока лечить не начали, а только успокоили. Мы пока только подтормаживаем как прибалты, а не «гоним» тебе как Карлсон – Малышу. У них действительно где-то спрятана золотая коллекция «Армии Суворова». А вот где, мы так и не выяснили, – с грустью констатировала бабка.
– Что же вы со мной-то не посоветовались? Такой «джокер» раз в жизни выпадает, а вы самодеятельность устроили. Они ведь сейчас так их перепрячут, что и сами потом не найдут, – занервничал «Антигриппин».
– Сюрприз тебе хотели сделать, да и себе «страховку» на старость, – пояснила бабка и тяжело вздохнула.
– Ладно, с этим я разберусь. А вот с вами-то, что теперь делать? Отсюда вас вызволить, так вас на зону пристроят.
– Ты сынок за нас не беспокойся. Дед здорово придумал на «Бонда» «косить». Пока мы будем «английскими шпионами», нас здесь держать будут. На зоне-то мы «крякнем», а здесь под медицинским присмотром будем, да под кайфом от таблеток увеселительных. Работать не надо, еду готовить – тоже. Да и в компании с «Наполеоном», «Гитлером» и другими больничными персонажами нам повеселее будет, чем дома в четырёх стенах друг на друга пялиться. Так что иди, давай, сынок, ищи «золотую армию». А за нас с отцом не беспокойся, – сказала бабка и захрапела.
Глава 11
В кабинет начальницы отдела банковского кредитования без стука и приглашения вошла Таня и, запустив бумажный самолётик, стала, молча, и терпеливо ждать пока он «приземлится». Самолётик, пролетев по дуге через весь кабинет, шлёпнулся на стол начальницы.
– Видимо, бензин закончился, – предположила Таня, первая нарушив тишину.
– Да у вас, я вижу, не только бензин, но и чувство такта с профессиональной этикой НА НУЛЕ, – вспыхнув от гнева, процедила сквозь зубы начальница и демонстративно отодвинула свои дела в сторону вместе с самолётиком.
– Моё чувство такта, ритма и юмора в порядке. Особенно, если это касается работы или секса. А вот терпение действительно иссякло. «Баки» подхалимной железы, к сожалению, пусты, и мне больше нечем смазывать язык, пролизывающий карьеру заместителя. А сухим языком чесать ваш зад мне неприятно, да и у вас раздражение может начаться. Вот я вам заявление на «рабочий стол» и скинула. Как говорится: не по е-мэйлу, а авиапочтой, – объяснила свою выходку Таня.
– Что за креативный «подлёт» к начальству? Почему мои сотрудники проявляют творчество и находчивость во время увольнения, а не во время работы? Заявление в виде самолётика означает, что ты в стюардессы решила податься?
– Берите выше. В ЗВЁЗДЫ! Я не для того перестаю лизать зад банкиру, чтобы начать лизать зад пилоту. А заявление в виде самолётика потому, что сегодня праздник – День Авиации. Вот если бы День Нептуна был, то я бы вам заявление в виде кораблика по канализационным каналам отправила. Хотя, вы и это заявление, скорее всего, туда же и спустите.
– Пошла прочь, мерзавка! – выкрикнула начальница и, встав из-за стола, указала пальцем на дверь.
– А ты иди в жопу, «крыса конторская». И чтоб тебе твою жопу, этим рабочим местом, как мышеловкой и прищемило. Чтобы ты до самой пенсии за этим столом просидела и чтобы тебя на свалку вместе с этим столом и выкинули, как списанную и старую рухлядь, – отрапортовала на прощание Таня и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.
От мужа Таня решила уйти менее пафосно, чем с работы, так как муж, в отличие от начальницы, мог в состоянии аффекта и пристрелить её из табельного оружия. Но сделала она это не менее креативно, чем на работе.
Купив в SEX-SHOPe резиновую женщину, надув её и, надев на неё все подарки, подаренные мужем за время их совместного проживания: норковую шубу, чулки, итальянские туфли, золотую цепочку с кулоном, золотые браслеты, серёжки и обручальное кольцо, Таня «выпорхнула» на свободу. Забрав все свои вещи, она оставила в опустевшей «клетке» лишь своё изображение на совместных семейных фотографиях, да записку для мужа, воткнутую в рот резиновой женщины. Содержание записки было таковым:
«Дорогой супруг. Выходя за тебя замуж, я надеялась, что поговорка «стерпится-слюбится» сработает, и со временем я привяжусь к тебе. Но, прожив с тобой десять несчастливых лет, я поняла, что не привязалась, а превратилась в домашнюю работницу «служебного собаководства», в обязанности которой входила готовка еды, мытьё и уборка за милицейской «овчаркой», чтобы та лучше бегала и хватала за задницы преступников. Мне надоело «зализывать» твои рабочие раны и, сидя в нашей «конуре», выть по ночам от тоски. Я решила уйти от тебя, чтобы попытаться найти СЕБЯ. Спасибо тебе за всё и прости меня, если сможешь. Оставляю вместо себя резиновую Зину из магазина. Она всегда готова к сексу. У неё никогда не болит голова. И что самое главное – она всегда молчит, хоть рот у неё и не закрывается… Мне кажется, это идеальный вариант женщины. Так что порезвись, мой «кобелёк», вдоволь! Но только не порви её в порыве страсти. А то её упругое тело лопнет, как моё терпение, и сдуется. Хотя, в отличие от нашей разбившейся семейной чаши, её можно будет и склеить. Прости и прощай. Больше не твоя, Таня».
Поселившись в тот же день в загородном доме «Бледного», Таня приступила к ежедневным занятиям по вокалу с лучшими преподавателями столицы Урала и оральным сексом с «Бледным», чтобы сделать свой голос более «глубоким» и «проникновенным».
Что касается «Мусорщика», то вернувшись с ночной смены – домой и, обнаружив утром в спальне вместо жены – резиновую «Зину», он, молча, достал из кобуры пистолет и со злости разрядил в резиновую альтернативу жены всю обойму. Летающие по спальне перья из подушек, вперемешку с мехом норки из шубы, плавно опускались на застывшую, с вытянутым перед собой дымящимся пистолетом, «Статую Свободы», с данного момента олицетворяющую собой не боевого офицера, а холостого милиционера. Чтобы успокоиться и не наделать глупостей, «Мусорщик» отправился в управление к их штатному психологу Леночке.
Та, дав ему успокоительное, начала тихим и ровным голосом рассказывать ему о том, что в мире есть столько хороших, добрых и верных женщин, что из них можно «свить» не то, что маленькое семейное гнёздышко, а даже целый, огромный ГАРЕМ.
Её большие карие глаза, большая грудь и приятный сексуальный голос, смешались в голове «Мусорщика» с успокоительным средством и перед ним сидела уже не Леночка-психолог, а Шахерезада, рассказывающая ему тысячу и одну сказку про вечную любовь. Причём во время рассказа «Шахерезада» плавно виляла задом, исполняя «танец-живота», и эротично облизывала губы.
Убедительные доводы «Шахерезады» подняли самооценку «Мусорщика» и его половой орган на такие высоты, что он, реально поверив в происходящее, решил воспользоваться прелестями своего холостого положения, а также «прелестями» рассказчицы и начать «комплектовать» гарем НЕМЕДЛЕННО. Схватив «Шахерезаду» за зад и пообещав ей, что он назначит её любимой женой гарема, повалил её на пол. Не обращая внимания на её крики о том, что она не только «сказочница», но ещё и лейтенант милиции, «Мусорщик» активно срывал с неё и с себя одежду. Ворвавшиеся в кабинет «евнухи» в милицейской форме успели спасти честь «Шахерезады» да и самого «Мусорщика» от тюрьмы. Правда, его психическое состояние обеспокоило и сильно напугало руководство УВД и они, решив подлечить его нервную систему, чтобы сохранить для общества и правоохранительных органов такого хорошего человека и профессионала, отправили его под чуткое и внимательное наблюдение других профессионалов. Профессионалов в области психиатрии. Короче, в областную психбольницу.
Лёжа в отдельной палате, «Мусорщик» постепенно стал возвращаться в адекватное состояние, и доктора собирались было выписывать ему «путёвку» в жизнь нормальных, но случайная встреча с родителями «Антигриппина» аннулировала всё предыдущее лечение, и у него случился повторный нервный срыв. А началось всё в больничной столовой…
– Господа, полюбуйтесь! Наша милиция настолько ненасытная, что пришла объедать психов! – воскликнул отец «Антигриппина», увидев обедавшего за соседним столом «Мусорщика». У того аж ложка изо рта в тарелку выпала от удивления.
– Знакомьтесь, господа! Это немецкий шпион «ШТИРЛИЦ», правда, он работает в милиции и борется с преступностью, а не с фашистами. А здесь, видимо, борется со своими «семнадцатью ВИДЕНИЯМИ весны», по одному из которых, он нас сюда и засадил. Обычно видения обостряются весной и осенью, но он их научился вызывать и летом. Что может быть страшнее оборотня в погонах, превращающегося из милиционера в шизофреника? – продолжал нагнетать обстановку отец «Антигриппина», смакуя предоставленным судьбой случаем.
– Ах ты, старый хрыч, ты меня и здесь доставать будешь? – заорал «Мусорщик» и швырнул в старика котлетой.
– Харчи – в милицию! – громко скомандовал отец «Антигриппина» и вылил на «Мусорщика» компот.
– Моя милиция меня ПЕРЕЖРЁТ! – подхватила призыв своего супруга «девушка Бонда», выплёскивая из тарелки борщ в психически нездорового блюстителя правопорядка.
Дурной пример оказался заразительным и со всех столов в «Мусорщика» полетела еда. Защищаясь стулом как щитом, «Мусорщик», словно крестоносец облитый борщом и с висящей на ушах лапшой, перешёл в наступление.
Вскоре «Продуктовое побоище» было подавлено вовремя прибывшими на ристалище санитарами. «Пленённые бойцы» были привязаны к кроватям и привиты успокоительным. А врачебная комиссия посчитала выписывание «Мусорщика» преждевременным и приняла решение о дополнительном лечении, но в отдельном от остальных пациентов помещении.
Пока «Мусорщик» в дурдоме участвовал в «продуктовых войнах» с родителями «Антигриппина», сам «Антигриппин» в доме родителей «Мусорщика» вымогал у хозяев золотую коллекцию солдатиков.
– Да кто вы такой, чтобы врываться к нам в квартиру под видом работника СОБЕСа? – спрашивали возмущённые старики у незваного гостя, стоявшего в окружении крепких ребят, абсолютно не похожих на сотрудников социальной службы.
– Я – «ЛисаКот». Сын «Лисы Алисы» и «Кота Базилио». Но я не сказочный персонаж и, уж тем более, не мифический. А что ни на есть, самый РЕАЛЬНЫЙ.
– Вы реальный ЛИСАКОТ? – с удивлением поинтересовались родители «Мусорщика» и, переглянувшись, заулыбались.
– Хватит цепляться к словам и придуриваться! Я сын ваших недавних «гостей», но я не ЛИСАКОТ, а Карп.
– Вы рыба? – с ещё большим удивлением спросили родители «Мусорщика», не переставая улыбаться.
– Я имел в виду имя, а не разновидность рыбы, – сдержанно пояснил «Антигриппин», сохраняя хладнокровие. – Я человек, а не звено «пищевой цепочки». Но если вы не перестанете прикалываться и не скажете мне, где «золотая армия Суворова», то вы разбудите во мне зверя, и я устрою вам «переход через Альпы», причём под видом пенсионеров-горнолыжников, готовящихся к зимним паралимпийским играм. Я спущу вас с самой высокой горы, на самых скользких лыжах. Вы разовьёте такую скорость, что перед вашими глазами за одну секунду пролетит не только вся ваша скупердяйская жизнь, но и Швейцария с Австрией.
Поняв в чём дело, и чей сын этот Карп, хозяин квартиры схватился за незажившую до сих пор огнестрельную рану, а хозяйка – за сердце.
– Ну что вы до нас докопались со своими солдатиками? – обречённо взвыл отец «Мусорщика». – Сначала бешеные пенсионеры, теперь их сын, потом какие-нибудь племянники ворвутся в наш дом, как в игротеку, с традиционным желанием поиграть в «солдатиков». НЕТ у нас никаких солдатиков! Ни золотых, ни серебряных, ни бронзовых, ни оловянных, ни даже АЛЮМИНИЕВЫХ. Мы можем вам слепить солдатиков из говна, но с условием, что вы оставите нас в покое.
– Из говна ты себе слепишь внучку-Говнурочку и новую бабку! И будешь с этой вонючей семьёй жить-поживать, пока не отыщешь коллекцию ЗОЛОТЫХ солдатиков. А настоящую бабку мы у тебя «конфискуем» за дачу заведомо ложных показаний, чтобы ты, «Индиана Джонс», активнее искал наше сокровище, – объяснил условия «бартера» «Антигриппин» и приказал громилам «упаковывать» хозяйку.
– А если я вам скажу, где солдатики? Вы оставите мне бабку? – решил схитрить хозяин квартиры, поняв, что бандиты всё равно им не поверят, и будут продолжать трясти с них несуществующих солдатиков, пока не затрясут их до поноса.
– Говори, – оживился «Антигриппин» и уставился алчным взглядом в мутные глаза хозяина квартиры.
– Солдатиков увёз наш сын, лейтенант королевских мушкетёров. Ой, то есть лейтенант милиции. Простите, пожалуйста. Просто мы тут до вашего прихода с бабкой кино по телевизору смотрели про мушкетёров, вот я и оговорился.
– Значит, мои предположения сбылись и их сын, самый неподкупный мент в городе, солдатиков уже успел перепрятать и выбивать из этих «старых мешков» пыль бесполезно, – подумал про себя «Антигриппин» и, изменив свои планы, приказал «паковать» обоих.
Глава 12
Бурная бандитская жизнь «Бледного» сменилась бурной сексуальной жизнью, и он всё больше стал задумываться о переформатировании криминального бизнеса – в легальный. Романтическое настроение, в котором он постоянно пребывал в последнее время, вызывало в нём желание не убивать, а е***ь. Не грабить и громить, а любить и цветы дарить.
Утром, нежась в кровати городской квартиры с традиционно пропускающей занятия в институте Аней, «Бледный» не переставал думать о занимающейся в это время вокалом, Тане. А вечером, занимаясь в загородном доме сексом с Таней, он думал об Анне, и о том, как объединить этих двух ангелов «ночи» и «дня» в один «АНГЕЛОРЯТНИК». Чтобы они сидели с двух сторон на его широких плечах, как на жёрдочке, и ласково щебетали ему в ухо песни о любви.
Понимая, что метания от одной девушки – к другой не может продолжаться вечно, «Бледный» решил объявить им о своём желании: объединить их в мини-гарем и свои признания он, в первую очередь, адресовал Анне.
В очередное будничное утро, выйдя из душа, Аня прыгнула под одеяло к «Бледному» и, сообщив ему о том, что сегодняшний утренний секс будет посвящён квантовой механике, лекция по которой в данный момент шла в институте, технично приступила к ласкам.
– Аня, мою жизненную дорогу перебежала ещё одна кошка с именем Таня, и я хочу, чтобы вы «мурлыкали» на нашем общем ложе вместе, – неожиданно для себя и для Ани произнёс «Бледный» и виновато посмотрел ей в глаза. – Я не могу отдать предпочтение ни ей, ни тебе. Я и без тебя не могу, и к ней меня тянет. А обманывать вас я больше не хочу. Помнишь, я говорил тебе о том, что если бы у Ромео и Джульетты была «контрастом» в отношениях ЭММАНУЭЛЬ, то это более раскрепощённое «дополнение» снимало бы их сексуальное напряжение и до трагедии бы так и не дошло? Так зачем нам совершать подобные ошибки? Ведь наше счастье находится в наших же руках, – переходя на шёпот, произнёс «Бледный» и, нежно обняв лицо Ани ладонями, страстно заговорил стихами:
Я предложить тебе хочу пожить втроём,
Надеюсь, ты согласна?
«Эммануэль» послужит для утех,
Ну а «Джульетта» – для душевных ласок.
АНЯ:
И кем меня ты видишь, в этой групповухе?
Какую роль должна я для тебя сыграть?
Роль чистой девственницы, или грязной потаскухи?
В какой ты образ мне предложишь «впасть»?
«БЛЕДНЫЙ»:
Нет, нет, не ограничивай меня.
Хочу, чтоб вы меняли амплуа.
АНЯ:
Ты хам, подлец, маньяк и извращенец!
Я не хочу быть третьей или же второй.
Хотела быть единственной на свете,
Иметь семью, детей, само собой…
Как мог мои ты чистые мечты,
Своими грязными мечтами отравить?
И мне, на этом мягком ложе,
Такую «жесть», ты смел мне предложить?
«БЛЕДНЫЙ»:
Долой детей! Зачем нам эти маленькие говны?
Они пищат и постоянно просят жрать.
Гораздо лучше взросленькие «тёти»!
Они приятней стонут и интересней с ними поиграть.
Давай попробуем, любимая?
Быть может, мы откроем для себя,
Что жить втроём намного гармоничнее,
В три раза круче, для меня и для тебя?
Тебе к подругам бегать не придётся.
Всегда под боком есть подруга у тебя,
С которой можно сплетничать часами,
И даже обсуждать меня.
И мне не нужно будет бегать от тебя «налево»,
Я буду верный вам, прилежный семьянин.
Эммануэль, Ромео и Джульетта!
Вот нерушимый образец СЕМЬИ!
АНЯ:
Прощай, «Ромео». Третий – лишний.
Я возвращаюсь к мужу – блудною овцой.
Люби теперь её, будь с нею нежным,
А в сердце у меня ты будешь только мой.
И пусть моя любовь к тебе во мне убита,
Ты на её поминки, в душу мне, не приходи.
Её хранить одна я буду, словно фотоснимки,
С твоим изображением, прижатые к груди.
«БЛЕДНЫЙ»:
Постой, не уходи, прекрасная «Джульетта»!
Как без тебя мне жить, ума не приложу?
С одной «Эммануэль» – получится как в порно.
Я об одном тебя, любимая, прошу:
Не сбрасывай меня из своей «лодки»,
В пучину похоти, разврата и «бли-бли».
Я в беспробудном сексе утону, мечтая,
О твоей чистой, светлой, искренней любви.
Я помню, как тебя увидел мельком
Я в первый раз, в квартире своего врага.
Как сердце ёкнуло и даже сматерилось,
А позже я на танке прокатил тебя.
Потом всё закружилось в страстном танце:
Прогулки под луной, признанья, серенады, секс…
Я даже запланировал на День рожденья
Испечь тебе любимый шоколадный кекс!
Но вот ирония судьбы нечаянно подкралась
И к яйцам в моих трусах, тихонечко прижалась.
И разрывают две любви меня теперь на части,
Одна за сердце тянет вверх, другая тянет вниз – за яйца…
Закончив свои поэтические признания, «Бледный», стоя на кровати в позе Пушкина, замотанный в простыню, как греческий философ, осмотрелся по сторонам.
Обнаружив, что Ани в квартире нет, и судя по тому, как в окне заметно начало смеркаться – нет уже ДАВНО, понял, что его душевные терзания остались без внимания.
Сбросив с себя резким движением простыню и вытянув руку вверх, воскликнул:
Ну, что ж, тогда айда в пучину секса и разврата!
Нырну в объятия той, где ждут меня всегда.
Где нет терзаний, только лишь сплошные ласки.
«Эммануэль»! Лечу к тебе, моя звезда!
