Евгений В.Х.
Попутчики во времени
«Все, что ты знаешь обо мне, – не больше, чем твои же воспоминания!»
Харуки Мураками
Пролог
Игра была в самом разгаре. Ведущий как заправский крупье метал прямоугольные картонные глянцевые карточки и бодро комментировал расклад. Он слышал нетерпеливые возгласы игроков, которых сначала было очень много. Однако, со временем, наполненная азартным шумом тьма, окружавшая покрытый зеленым сукном игровой стол пустела и становилась все спокойнее. Один за одним проигравшие отправлялись в небытие, оставляя свое место в изначальной черной пустоте навсегда вакантным. Больше не слышны были их отчаянные эмоции, состоявшие из желания отыграться.
Игровые законы неумолимы! Кричи не кричи, а проигрыш означает расплату. Что же тут поделаешь? Нельзя повернуть вспять неудачно сложившийся кон. Он уже состоялся и даже если его переиграть, что совершенно не честно, то все равно будет уже другая игра. Так что, прими и уйди. Расплатись возможностью своего бытия. Тем более, что в твоем случае – это не такая уж дорогая цена.
Впрочем, что значит неудачный кон? Такого не бывает. Неудачный для одного – это обязательно удачный для другого. В этом весь интерес. Если бы были одни неудачники, то кто сел бы за стол играть? На этом все держится.
Хотя, делать что-то другое они все равно не умеют. Только играть. Активно, увлеченно, толкая друг друга локтями (или что там у них) и, обзываясь неприличными словами. Ведущему было смешно думать об этом. И, в то же время, он чувствовал восторг и гордость. Ведь он управлял процессом. Именно от него зависело как пойдет игра дальше. Ну и от слепого случая, конечно. Хотя где он этот случай и каков он из себя Ведущий не знал. Да и не задумывался. Зачем? Он был уверен только в одном – остановить игру нельзя. Иначе не будет совсем ничего, а это очень скучно. Чем себя занять если не произносить каждый раз во время начала очередного кона: «Делайте вашу игру, господа! Начинаем девять тысяч тридцать первый кон!». Ну если откровенно говорить, то он так же, как и его подопечные игроки ничего никогда и не делал – только вел игру.
Что вы спросили? Когда она началась?
Вероятно, очень давно – кто же будет помнить такое.
Зачем она идет?
Ну знаете! Что за вопрос? Игра была и будет. И кому это вдруг понадобилось ломать себе голову над какими-то глубинными смыслами. Надо просто играть и все.
Когда закончится?
Не знаю! Отстаньте! У нас сегодня два финалиста! Дайте им место за столом!
Двое счастливчиков протиснулись к столу и заняли места напротив Ведущего. Торжественная тишина воцарилась вокруг. От избранных веяло осознанием важности момента и безмерным почти фанатичным восторгом. Они уже понимали, что являются единственными из великого множества, кому повезло быть здесь и ощущать иллюзию жизни. Это победа! Они теперь могут! Что могут? Пока неизвестно что именно, но сам глагол «мочь» теперь характеризовал их существование. Это, разумеется, повод чтобы светиться искренним счастьем.
Ведущий чувствовал, как безликое бытие, проявляющее себя на уровне лучащегося потока сознания, сгустилось рядом с ним за столом в двух фрагментах, начиная обретать форму. Это было самое приятное в игре. Вот уже формируется разум на основе осознания себя. Дальше появится индивидуальность. А потом недалеко и до личности. Однако для этого нужно все-таки разыграть финал. Какой он будет?
Сегодня их всего двое. Но все равно можно ожидать чего-то захватывающего и неожиданного! Чего же именно? Долго думать нельзя – они ждут и меняются. Впрочем, колода карт всегда поможет. Это же панацея! Главный элемент и ресурс игры. Может в этой маленькой бумажной стопочке и прячется этот самый слабовидящий случай? Тогда пусть он и скажет свое слово, а потом можно будет решать.
Итак…
Он вынул колоду и тщательно перетасовал ее. Далее, выдержав интригующую паузу, просто достал одну карту.
«Покажи!» – яростно зашипели финалисты, стремясь побыстрее узнать, что им выпало.
Он показал.
Общий протяжный выдох.
А потом вдруг перевернул.
Такого не бывает!
Карта не бывает двуликой. Никогда! Но сейчас она такая! Значит не бывает никакого НИКОГДА! Избранная карта читается с обеих сторон!
Можно удивляться конечно, но бесконечность горазда на вероятностные сюрпризы. Так что… Вторая карта не нужна. Впервые за долгую историю игры.
Красная карта. «Время» – с одной стороны. Так, так. Что же с другой? «Память». Красиво! Что же выходит? У одного власть над временем, а у другого сила памяти? Или… В общем есть варианты!
Смешно! Очень смешно! Ну что же – как бы то ни было, но карты выбрали мотив. Пусть значения разные. Значит будет борьба! И в тоже время единство! Какой потрясающий будет финал!
Уже не терпится увидеть!
Тем временем первый стал обретать зримую форму. Ведущий равнодушно оценил ее. Ничего особенного. Этот аспект всегда волновал его меньше всего.
Дальше последовал и второй.
Вскоре они уже красовались обретенной плотью. Только безмерное желание увидеть друг друга, жадные ищущие взгляды не приводили к результату. Это было невозможно. Финалисты игры оставались друг для друга по-прежнему лишь легкой эфемерностью в которой крутились мысли и ощущения, тревожившие своими прикосновениями границы сознания соседа. Жажда же познать соперника с помощью всех внезапно обретенных органов чувств стала почти нестерпимой и побуждала к движению и действию.
Все решится в финальном туре. В этом соль игры.
Создать команду – с этого всегда начинают.
Опознать друг друга – это главное.
Захватить общий сюжет – это самое интересное.
Не допустить назад соперника – это важное.
Вернуться должен только один – победитель.
«Запомните! Я жду назад только одного!» – крикнул Ведущий вслед удаляющимся в молчаливый мрак избранным, которые с этого мгновения превратились в яростных противников.
Он пожал плечами. Услышали ли они его?
Какая теперь разница? Главное, что финал начался. Жаль, что нет гонга, в который можно было бы ударить молоточком. Ведь конец игры обещает быть захватывающим.
Расклад первый.
Игра с болваном.
Крепко стиснув зубы, Виктор сжимал баранку одной рукой, а другой прижимал к уху телефон. Фары освещали темную, скользкую трассу и силуэты голых раскачивающихся от ветра деревьев холодного леса, росшего прямо за обочинами. Где-то слева машину сопровождала полная луна, пробиравшаяся сквозь заросли скучных корявых веток. Она иногда скрывалась за темной и такой же стремительной встречной тучей, но потом снова появлялась и с любопытством заглядывала в тонированные окна белой «Ауди», мчавшейся по ночной загородной дороге. Стоял март и воздух за бортом был еще морозным. Асфальт подтаивал днем, а с наступлением вечера снова застывал, превращая шоссе в каток, что доставляло много хлопот водителю, который итак был весьма раздражен. Он внимательно следил за изгибами трассы, при этом напряженно вслушиваясь в ритмичные гудки, издаваемые его дорогостоящим смартфоном. Периодически он резко нажимал на педаль тормоза, сбрасывая скорость перед каким-либо очередным сомнительным участком или круто вилял рулем, объезжая ухаб или наледь. Иногда это приводило к заносу, с которым, впрочем, мужчина ловко справлялся, мастерски маневрируя и снова выводя машину на прямолинейную траекторию. Словом, эта поездка вряд ли являлась комфортной для человека, сидящего за рулем или для пассажирки, занимавшей переднее сиденье.
Женщина сидела рядом и с отрешенным равнодушием глядела перед собой. Ее лицо с легкой презрительной улыбкой на красивых и полных губах выражало философское отношение к происходящему. Она сложила руки на большой груди, обтянутой белым свитером и слегка прикрыла огромные синие глаза, опустив вниз шикарные длинные ресницы. Стройные ноги в светлых брюках слегка подрагивали, выдавая волнение, а тонкие аристократичные пальцы с богатым маникюром нервно барабанили по плечам. Иногда она резким движением убирала с глаз непослушную прядь очень светлых длинных волос и снова возвращалась в прежнее состояние.
Алина была женой Виктора и сейчас ее очень раздражало его поведение. Однако пока она молчала.
– Ну и где этот проклятый дом? – в очередной раз взревел крупный и лысый мужчина, энергично выкручивая руль. – Навигатор не знает такого адреса, а на телефон никто не отвечает! Может все же ты сама позвонишь своей великолепной и загадочной подруге?
Алина пожала плечами и хмыкнув ничего не ответила. Но теперь глаза ее сделались злыми.
– Ты не слышишь меня? – он совсем отвернулся от дороги, яростно глядя на супругу. – Звони ей немедленно!
– Я уже объясняла тебе, что мой телефон разряжен, – максимально сдерживаясь, наконец проговорила женщина, – поэтому я не могу позвонить Виолетте! Набирай на своем телефоне. Я продиктую номер и возьму трубку, когда она ответит.
– Виолетта… Бог ты мой! – Виктор махнул головой и скривился. – Я должен был сразу догадаться! Бред! Даже имя бред! И места такого не существует! Тебя развели как дешевую простушку!
Алина покраснела и напряглась как готовый закипеть чайник, но опять сохранила контроль над собой и ничего не сказала.
– Чего молчишь? – продолжал настаивать Виктор. – Я прав? Конечно прав! Мы едем в никуда по прихоти какого-то шутника. Скорее всего это даже не женщина. Твоя Виолетта – старый толстый мужик, который таким образом развлекается! Он сейчас сидит где-нибудь перед компьютером и хохочет над двумя баранами, которые тащатся в такую даль по скользкой дороге, чтобы в итоге увидеть чистое поле вместо того дома, куда их пригласили в гости! Только знаешь, если тебе нравится быть бараном, то ради Бога! А я не потерплю…
– Овцой! – мрачно произнесла пассажирка.
– Что?
– Овцой! – повторила она. – Баран – это самец. А я овца, не так ли?
Виктор замолчал, а его жена развернулась к нему всем корпусом насколько позволял пристегнутый ремень безопасности и горящими глазами стала смотреть прямо на напряженный профиль своего спутника жизни.
– Что ты несешь? – проворчал тот и в интонации его проскользнула опаска.
Алина моментально уловила это и перешла в атаку:
– Ты всегда меня считал именно овцой, так ведь?
– Ну знаешь…
– Да, да! Овцой и дурой! А еще бездельницей! Ну как же, я ведь живу и наслаждаюсь жизнью на твои деньги, а ты несчастный усердно работаешь на мои прихоти!
– Что здесь не верно? – он еще сильнее надавил на педаль газа так что машина сделала рывок вперед. – Ты все правильно описала!
Алина встрепенулась и замерла на вдохе как ныряльщик вынырнувший на поверхность. Несколько мгновений она переваривала сказанное, а потом поникла и сказала:
– Останови машину!
– Сиди! – отмахнулся ее муж.
Женщина повторила громче:
– Останови машину, я выйду!
– Сиди на месте я сказал! Не хватало еще здесь твоих истерик! – он угрюмо уставился на дорогу и сгорбился, нависая своим массивным телом над рулем и приборной панелью.
– Немедленно останови машину! – Алина уже кричала.
Виктор промолчал и нажал кнопку блокировки дверей.
Тогда его жена со всей силы толкнула его в правое плечо двумя руками, а потом попыталась достать его лицо с целью отвесить пощечину.
В результате машина вильнула влево, пересекла встречную полосу и на противоположной обочине уткнулась в нерастаявшую грязную гору льда и снега.
Ремни и сработавшие подушки безопасности спасли обоих. Однако толчок был чувствительным, и Алина задыхаясь схватилась за грудь, сдавленную лямкой ремня. Им повезло, что дорога была пустой в этот час и на встречу никто не ехал.
Мотор заглох и стало тихо. Но ненадолго. Вскоре водитель разразился отборнейшей бранью. Это была длинная тирада, с неожиданными лексическими конструкциями и деепричастными оборотами, и самыми безобидными словами в адрес жены были «овца» и «истеричка».
Алина не слушала, ловя ртом воздух и пытаясь разогнуться. Когда ей наконец удалось это, и она смогла дышать ровно, женщина прохрипела:
– Если я сломала ребро, то тебе конец!
– Так это я оказывается виноват?! – с непередаваемым возмущением откликнулся Виктор, который, казалось, совсем не пострадал в отличие от жены и далее продолжил изложение своей позиции на виртуозном матерном диалекте.
Алина слушала его внимательно и постепенно ярость на ее лице сменилась сначала восторгом, а потом иронией.
– Знаешь, Савельев, – сказала она, – единственное что ты научился делать идеально, занимаясь своим бизнесом так это ругаться как сапожник! Браво! – блондинка демонстративно похлопала в ладоши.
– Да иди ты! – Виктор начал резкими движениями избавляться от ремня и подушки, которые мешали выйти. Справившись с этим, он открыл дверь и вышел наружу.
Алина неуклюже попыталась сделать тоже самое, но у нее не получалось. Вскоре она уже двигала всеми конечностями в попытке выпутаться, но дергаясь таким образом, еще больше застревала.
– Витя! – снова перейдя на истеричный тон закричала дама. – Немедленно вытащи меня отсюда! Ты слышишь?
Высокий массивный мужчина тем временем начал ходить вокруг машины и что-то неразборчиво ворчать себе под нос, не слыша или игнорируя призывы своей супруги. Он нелепо смотрелся сквозь заляпанное ветровое стекло. Солидный джентльмен на обочине лесной дороги в дорогом пиджаке, белой рубахе и галстуке-бабочке. Ноги его то и дело проваливались в мягком и мокром снегу и приходилось делать усилия чтобы выкарабкаться.
«Ауди» передними колесами взгромоздилась на сугроб и теперь застыла с существенным креном на корму. Передняя подвеска похоже увязла в снежной грязи.
– Савельев, гад! Быстро вытащи меня! – продолжала голосить женщина. – Ко мне немедленно! Или пожалеешь! – потом она внезапно закашлялась и отплевываясь жалобно прохныкала: – Ну вот! Скорее всего ребро сломано и теперь меня запрут в больнице!
Тем временем ее муж, вернувшись, с трудом влез на свое место и включил зажигание. На жену он не обращал внимания. Немецкое авто послушно отозвалось легким почти беззвучным гулом и мощь сотен лошадиных сил завибрировала под капотом. Виктор включил заднюю передачу и попытался вернуться на дорогу. Однако из этого ничего не вышло. Задние колеса с визгом прокручивались, а передние оставались неподвижными. Повторив свою попытку несколько раз, злосчастный бизнесмен Савельев выключил двигатель и откинувшись на спинку прикрыл глаза.
– Зачем ты выключил? – снова заявила о себе, по-прежнему сидящая в нелепом положении Алина. – Я же замерзну!
– Не замерзнешь! – грубо отозвался ее супруг. – Сейчас пойдешь толкать машину и сразу согреешься!
– Какая же ты сволочь! – женщина снова задергалась, добавив к рукам и ногам еще и движения корпусом. Извиваясь она пыталась выбраться, но опять почувствовала боль в груди и затихла.
Виктор сохранял свою позу и глаз не открывал. Несколько минут стояла полная тишина. Но скоро стали слышны всхлипы Алины. Женщина тихонько заплакала, сжавшись в кресле.
Однако супруг ее никак не реагировал. Он продолжал неподвижно сидеть и, даже могло показаться, что он уснул.
Тем временем Алина снова стала активной. Она утерла слезы и теперь вытаскивала левую ногу с явной целью лягнуть ею своего мужа. Параллельно она продолжала предпринимать усилия чтобы избавиться от ограничивающей ее подвижность подушки. Эти старания наконец увенчались успехом, и она даже смогла отстегнуться, но пнуть так взбесившего ее Виктора она не успела так как тот уже снова был на улице и копался в багажнике в поисках лопаты.
Когда мужчина молча и угрюмо ритмичными движениями начал откапывать автомобиль, его жена покинула салон и оказалась рядом. Она встала близко к нему и сходу заговорила:
– Мне надо к врачу! Ты слышишь? У меня наверняка перелом! Что ты молчишь? Ну конечно! Тебя это мало волнует! Тебя жена никогда не волновала! Ты интересуешься только самим собой. Я бездельница… Хм… Но помнишь ли ты почему так произошло? Двадцать семь лет назад. Я хотела работать, я желала реализовать себя в чем-то, но ты не позволил! Дурацкий Домострой в твоей голове – женщина должна быть дома и воспитывать детей, а также вести хозяйство! – Алина передразнила его, копируя грубые мужские интонации. – И что в итоге? Я даже институт не закончила! У меня нет профессии! Я иждивенка. Живу только по милости мужа!
– Мужа миллионера, – добавил Савельев, не отвлекаясь от лопаты.
– Ах да! – протянула блондинка. – Миллионера! Как же я забыла! – она уперла руки в бока. – Я же до конца дней своих должна быть благодарна! А ты спросил легко ли мне было в твоей золотой клетке?
В этот миг Виктор, отбрасывая лопатой снег, угодил содержимым прямо на светлые брюки стоящей в горделивой позе с поднятым вверх подбородком жены.
Та яростно взвыла и, быстро передвигая ногами пошла прочь, выскочив прямо на дорогу. Женщина подняла руку в международном жесте автостопа и двинулась вперед по темной асфальтированной полосе. Она сначала шла в ту сторону куда они ехали, но вскоре развернулась и потопала в обратном направлении. Рука ее была по-прежнему поднята.
Савельев методично продолжал работать, освобождая свое транспортное средство. На дорогу он не смотрел. Когда супруга скрылась из виду он громко заметил:
– Любая баба с радостью согласилась бы на такую жизнь!
– Баба? – услышал он вскоре издалека. – Вот бабу бы себе и завел! А я женщина и хочу уважения к себе! – Алина стремительно возвращалась назад и вскоре уже была там же у кучи, которую разгребал ее состоятельный супруг. – Мне сорок семь лет, а кто я такая? Вечная домохозяйка? Тень своего мужа? И где мое хозяйство? Старые некрасивые домработницы делали всегда все за меня, а детей… – она опустила голову. – А детей у нас не было и уже не будет…
– Может и это моя вина? – прорычал Виктор, во внезапной вспышке гнева неожиданно швырнувший лопату куда-то в лес. – Или все дело в твоей шикарной фигуре и груди, которую беременность просто уничтожит?
Алина не ответила, погрустнела, подошла к «Ауди», открыла дверь и села на заднее сиденье.
Виктор через минуту был уже за рулем и повернувшись назад глядел в заднее стекло, выводя освободившийся автомобиль на шоссе. Выкатившись на асфальт, он тронулся вперед, проехал метров сто и встал у края проезжей части.
– Что будем делать? – спокойно спросил он умолкнувшую жену, посмотрев на ее искривлённое страданием лицо в салонное зеркало. – Куда мне ехать?
– Мне нужен врач, – слабым голосом произнесла она. – Боль в груди и начинает тошнить.
Ни говоря ни слова, Виктор развернул машину и помчался назад в ту сторону, откуда они приехали. Он придавил педаль и поехал очень быстро.
Однако найти пункт медицинской помощи в этой местности было не так просто. Они уехали довольно далеко от города и раньше Виктору не приходилось разъезжать по здешним дорогам. Было похоже, что его жене действительно плохо и нужно было либо найти какую-нибудь больницу в одном из окрестных населенных пунктов, либо ехать обратно в город. Вызывать скорую помощь он посчитал бессмысленным, поскольку они итак были на колесах и проще было отвезти пострадавшую самому чем ожидать экипаж неотложки. Мужчина стал настраивать навигатор на поиск ближайшего медицинского учреждения. Он вдруг испугался, что повреждения могут быть серьезными и тогда надо действовать максимально быстро.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, когда навигатор произнес свою первую фразу: «Езжайте прямо семь километров, а потом поверните налево!»
– Нормально вроде! – отозвалась Алина. – Только мутит и в груди больно.
– Ясно! Потерпи! Скоро приедем в больницу!
Некоторое время они ехали молча. Женщина прикрыла глаза и тяжело дышала, а ее муж крепче схватился за баранку и увеличил скорость, разогнав машину на пустом шоссе. Был слышен приглушенный шум мотора и шелест колес о ледяной асфальт.
– Говорил я тебе, что надо прекратить это глупое общение в Интернете! – вскоре снова заговорил мужчина раздраженным тоном. – Что это за подруга такая – Виолетта? Приглашает в гости к черту на куличики и при этом не отвечает на звонки?
– Виолетта – известный блогер, интересный человек и моя подруга! – отозвалась Алина слабым голосом не открывая глаз. – Мы общаемся уже два года. Между прочим, это твой племянник Андрей познакомил нас.
– Неужели? – фыркнул Виктор. – Как это познакомил? Ты ее хоть раз в глаза видела?
– Конечно! Я же сказала, что мы два года общаемся в сети!
– Ты себя слышишь? – мужчина в недоуменном жесте оторвал руки от руля и коснулся ими головы. – В сети! Да это может быть кто угодно! Маньяк, мошенник, альфонс!
– Это женщина!
– Да уж! Ты уверена?
– Все цивилизованные люди в наше время общаются и знакомятся в сети! Только такие недалекие мужланы как ты до сих пор не понимают всех преимуществ такой коммуникации! В конце концов существует видеосвязь, и я разумеется видела Виолетту неоднократно!
– Я может и грубый мужлан, который ничего не понимает в этих новомодных штуках, но ты ведь тоже уже не шестнадцатилетняя девочка чтобы виснуть в Интернете, занимаясь ерундой!
– Спасибо, что напомнил мне о моем возрасте, Дорогой! – Алина шумно вздохнула и тут же закашлялась. – Но других занятий жизнь мне не предложила. А точнее ты не позаботился о том, чтобы жене не было скучно. Вот поэтому мы сейчас едем в гости к Виолетте. Боже мой, я еле тебя уговорила на этот визит, а теперь уже жалею!
– Уже не едем! Не будет никакого визита! Мы едем в какую-нибудь занюханную сельскую поликлинику, чтобы оказать тебе помощь! Вот к чему приводят твои идиотские капризы!
Блондинка приподнялась и испуганно взглянула на супруга.
– Я надеюсь ты не оставишь меня там? – спросила она.
Виктор помолчал, но потом буркнул:
– Очень хотелось бы! И тебе было бы полезно посмотреть на настоящую жизнь, чтобы потом не тявкать банальную чушь про золотые клетки!
– Виктор! – она возмущенно округлила глаза и снова зашлась в кашле, держась за грудь. – Не смей…
– Не бойся! Не оставлю! – прервал он готовый вырваться из нее словесный поток. – Врач тебя посмотрит, а дальше решим. Лечиться в любом случае будешь у Станислава Дмитриевича в клинике.
Алина расслабилась и снова прикрыла глаза. Какое-то время они ехали в тишине.
– А это что еще такое? – вдруг услышала она удивленный голос мужа, и сразу же металлический женский голосок навигатора: «Через сто метров поверните налево!» Женщина снова приподнялась и глянула вперед.
Яркий свет мелькал сквозь лобовое стекло, ослепляя и заставляя зажмуриться. Присмотревшись Алина поняла, что впереди дорогу преграждает какой-то спецтранспорт с включённой мигалкой. Она почувствовала, как их «Ауди» плавно затормозил и остановился.
Виктор опустил стекло, и она снова услышала его слова, произносимые недовольным тоном:
– В чем дело, командир? Почему перекрыли дорогу?
Потом высокий силуэт человека в форме появился слева и что-то неразборчиво проговорил.
– Черт знает, что! – возмущенно крикнул ее супруг в ответ на полученную информацию. – Это надолго?
Потом снова он:
– Я не могу ждать! У меня жена… Да, да! Жена! Она нуждается в срочной медицинской помощи! Да! Немедленно пропустите! – он закрыл окно и грузно осел в водительском кресле.
– Просто безобразие! – выдыхая белый пар прокомментировал мужчина. – Это полиция! Там впереди грандиозная авария на перекрестке поэтому они все перекрыли!
Алина почувствовала легкую панику.
– А как же я? Витя? Я хочу домой! Мне страшно!
– Успокойся! Они обещали врача!
– Как это, Витя? Какого врача? Сюда?
– Да! Там у них скорая помощь… Обещали что-то придумать. Словом, успокойся и прекрати волноваться. Все будет хорошо! Я решу!
Блондинка снова откинулась на спинку заднего сиденья, но расслабиться не могла. Глаза ее стали излучать сомнения и тревогу.
– Витя, там кто-то едет! – сказала она минут через пять, указывая пальцем вперед.
Действительно впереди появился еще один автомобиль, который остановился сразу за полицейской машиной, стоявшей поперек шоссе и оттуда вышел человек в зеленом медицинском костюме и наброшенной поверх кожаной курткой. В руках у него был медицинский чемоданчик. Когда он приблизился к высокому полицейскому, тот жезлом указал на белую «Ауди». Доктор из скорой уверенным шагом пошел по направлению к ним.
Виктор выскочил на встречу:
– Здравствуйте, доктор! У нас проблема…
Тот, не останавливаясь и глядя под ноги проследовал к белому седану.
Бизнесмен не стал вмешиваться в процесс. Молодой фельдшер уселся на заднем сидении с другой стороны и приступил к своей работе. Виктор остался снаружи!
«Вот в такие моменты жалеешь, что бросил курить! – вдруг пришла ему в голову неожиданная мысль. – Чем себя сейчас занять?»
Мужчина поежился от холода. Отправляясь в гости, теплой одежды он не надевал, а пиджак не спасал от вечернего мартовского холода. Тогда мужчина стал мерять ногами расстояние между краями проезжей части притопывая и иногда подпрыгивая. Он видел, как полицейский разговаривал с кем-то по рации, стоя на дороге, а его напарник лениво развалился за рулем полицейского бело-синего «Форда», на крыше которого мигал синий маячок.
Врач пробыл у Алины минут десять, а потом вышел. Но не стал сразу отходить от машины. Он обошел ее с другой стороны и открыл заднюю дверь, одновременно протягивая внутрь руки. Из салона показалась Алина, которая опираясь на них, осторожно вылезла наружу.
– Перелом ребра! Возможно не одного! – по ходу действия стал объяснять врач. – Вашу жену мы госпитализируем! Нужна проверка на повреждение легких и сотрясение мозга.
– Хм… Понятно! – медленно проговорил Савельев. – И куда же мы едем? Какая больница?
Доктор помолчал, а потом сказал:
– Я напишу вам адрес.
– Что значит напишу? – Виктор подбежал к ним и подхватил жену, с другой стороны. Все вместе направились к карете скорой помощи. – Я еду с вами! А точнее за вами!
Фельдшер снова замолчал и неловко откашлялся:
– Видите ли, вам будет затруднительно за нами ехать.
– Это почему? – встрепенулся бизнесмен. – Что вы такое несете?
– Витя, не оставляй меня одну! – еле слышно проговорила его супруга.
– Объяснитесь, доктор! – он остановился и вместе с ним встала вся процессия.
– Дорога перекрыта! Там авария! И у нас в машине еще двое легких пострадавших. Тяжелых увезли уже. Нас пропустят, а вот вас – вряд ли… Вам придется в объезд, а это двадцать километров. Нам некогда вас ждать.
– Что за бред! – снова вспылил Савельев. – Если вы проедете, то и я за вами…
– Попробуйте, – пожал плечами фельдшер, – но гарантии нет. Лучше приезжайте сами попозже. А нам надо немедленно. А за супругу не беспокойтесь. Я сделал ей обезболивающую инъекцию. И надо немедленно рентген. Лучше вы потом приезжайте.
Савельев умолк.
– Витя, я… – голос блондинки становился каким-то слабым, а слова путались, – я не хочу одна, ты где? Ты со мной? – видимо действовал укол.
– Я здесь! С тобой! Я приеду скоро! – ответил он и погладил ее по плечу.
Они дошли до машины скорой помощи, и Виктор проследил за тем, чтобы ее удобно усадили в кресло. Молодой врач сел рядом.
– Алина, я через полчаса буду! – крикнул обеспокоенный супруг внутрь салона и протянул руку, за картонной матовой визиткой, которую передал ему доктор.
Женщина не отозвалась, а ее муж удивлённо взглянул на карточку в своей руке и прочитав подумал: «Странно! У врача скорой такие качественные визитки!»
«Степанов Олег Ильич, врач первой квалификационной категории».
На обратной стороне он увидел начёрканный от руки адрес больницы.
Тем временем неотложка развернулась и громко крякнув сиреной, помчалась в том направлении откуда приехала.
Виктор медленно двинулся назад к своему автомобилю. Лоб его нахмурился, отчего на лысой голове как круги на воде также появились складки. Но потом, будто что-то вспомнив, он ускорился и стремительно запрыгнул на место водителя.
Немецкий аппарат рыкнул и выпустив облако дыма рванулся на разворот. Однако, потом остановился и задним ходом подъехал к скучающему сотруднику дорожной полиции.
– Лейтенант! – Савельев высунулся из окна. – Подскажи, пожалуйста, как мне попасть сюда? – он протянул ему визитку. – Вроде объезд должен быть.
Полицейский быстро и четко объяснил куда ехать и козырнул уже вслед быстро удалявшемуся транспортному средству в ответ на «спасибо» водителя.
Виктор стремительно мчался по шоссе. На душе отчего-то было тревожно и хотелось побыстрее оказаться в больнице рядом с женой, которую увезла скорая. Несмотря на частые разногласия, ссоры и ругань, он любил Алину и знал, что это взаимно. Они прожили вместе двадцать семь лет и не представляли жизни по отдельности. Виктор Савельев не мог уже вспомнить тех времен, когда не был женат. Причиной тому был ранний брак. Ровесники поженились в двадцать лет, будучи студентами. Тогда это была сумасшедшая любовь и ничем другим кроме свадьбы их отношения не могли закончиться. Молодые люди мечтали о любви навеки, и никогда не расставаться. Так и получилось. За весь долгий период их совместной жизни им не приходилось подолгу находиться порознь. Так или иначе они всегда были вместе.
Конечно, в упреках Алины была своя правда, но и его претензии имели под собой основания.
Она не закончила тогда университет из-за его представлений об идеальном браке. Он считал, что женщине не обязательно иметь профессию и работать, так как муж обязан обеспечивать семью и содержать дом в достатке. У Виктора уже тогда были хорошие перспективы на будущее и он мог быть уверенным, что справится с этой задачей. Так и произошло. Он вырос в успешного бизнесмена, и их ячейка общества не только ни в чем не нуждалась, но и имела много лишнего. Роскошь в быту и досуге стали нормальным составляющими их совместного существования. Красивый дом, дорогие машины, украшения и отдых на лучших курортах мира – все эти банальные атрибуты богатой жизни присутствовали в избытке.
Но Алина никогда не работала. Он действительно не позволил ей. Теперь спустя много лет он прекрасно сознавал, что причина вовсе не в Домострое, а в его паталогической ревнивости. Впрочем, он очень редко выпускал это наружу, держа в себе, но иногда бывали и взрывы. Представить себе свою супругу с другим мужчиной даже в безобидном формате легкого флирта он не мог. Все это вызывало в нем болезненные ощущения, которые разрывали его изнутри. Поэтому он попросту перестраховался и возвел бастионы, которые защищали его даже от потенциальной возможности эти ощущения испытать.
В итоге он работал, а жена была дома. Догадывалась ли она об истинных причинах? Он не знал. Но предполагал, что догадывалась целиком и полностью. Но это было уже не важно. Со временем чувства притуплялись, и его паранойя почти перестала о себе напоминать. Они старели, но Алина оставалась потрясающе красивой. Ее красота с возрастом менялась, и она уже не была той яркой блондинкой студенткой, но поразительная привлекательность сохранилась и после сорока лет, превратившись в нечто новое, но неизбывно привлекающее людей. Может потому что она так и не позволила иметь детей, которые испортили бы ее внешность? Хотя Виктор хотел ребенка, но не настаивал. Был конечно племянник – сын сестры Виктора – инфантильный и занудный молодой человек девятнадцати лет, который часто подолгу жил в их доме, очевидно потому, что мать его – одинокая женщина не имела таких материальных возможностей как обожаемый дядя. Студент учился посредственно в престижном ВУЗе куда попал опять же по протекции дяди Виктора и не имел постоянных привязанностей и увлечений. Тем не менее он практически жил у своей родни и воспринимался ими почти как сын.
