Евгений Семенов
Призрачный мир
Дрожа от холода, Алена выбралась из-под одеяла и обернулась. Ожидание увидеть древнюю старуху, родственницу бабы Яги оправдалось. Сгорбленная тщедушная старушонка с длинами когтями, горбатым носом и злым взглядом ухмылялась, глядя на них.
– Я думал, будет хуже, – шепотом произнес Вася.
– Я все слышу, жалкие существа, – прохрипела Сюоятар, – не стоит со мной шутить. Идите за мной.
Алена и белка переглянулись. Спорить со старухой не было смысла, и они последовали за ней. Комната, куда Сюоятар привела друзей, оказалась чем-то похожим на гостиную, с очень высокими потолками. Тут был свет. Его излучали светлячки. Потолок и стены оказались усыпаны ими. Длинный стол был пуст, но старуха жестом предложила за него присаживаться.
– Вы хотите выглядеть радушной хозяйкой, но вы выкрали нас, – произнес Вася, – это не правильно.
Сюоятар махнула кому-то за спиной Алены.
– Хотите, чтобы я начала с кнута, прежде, чем попробовать пряники?
Голос старухи будто скреб по стеклу. К столу подошли несколько девочек с лицами, словно нарисованными плохим художником. Они, не поднимая глаз, положили перед Аленой и белкой тарелки со сладостями и удалились.
– Угощайтесь, гости дорогие, – ухмыльнулась старуха.
– Зачем мы вам нужны?
– А толь вы не знаете? Тут все знают, для чего я гостей в дом приглашаю.
– Вам нужны наши желания?
Старуха лишь улыбнулась.
– У вас не было своих?
– Отчего же? Свои давно закончились.
– А разве сработает желание, если я сама не захочу того, чего буду просить? – спросила Алена, – ведь принцип желания и состоит с том, что чего ты хочешь не мыслями, а сердцем. Оно не должно содержать… как бы это сказать?
Алена задумалась.
– Корысти, – помогла ей Сюоятар, – оно не должно содержать подхалимства и корысти.
– Хотите сказать, что никто из здешних обитателей, – Вася обвел взглядом присутствующих детей и светлячков, – не смогли искренне пожелать разрушить ваш замок и идти дальше искать себе путь домой?
– Отчего бы нет? Конечно каждый кто побывал у меня в гостях, боится или ненавидит меня, но любое самое искреннее желание не может разрушить другое искреннее желание, а я пожелала чтобы мой дом не могли разрушить никто и никогда. В замке всегда ночь и меня все устраивает.
– А что же вы хотите? И что мы можем пожелать, чтобы отправиться дальше?
– Когда-то очень и очень давно я была красивой и молодой волшебницей, но так уж сложилось, что встретился на моем пути нехороший человек. То, что он колдун я узнала только тогда, когда он обманом забрал у меня красоту, и доброту. Меня начали бояться люди. Мне пришлось уйти жить в лес, но они не унимались, считая, что все проблемы, что на них сваливались, моих рук дело. Они начали охоту на меня, и мне ничего не оставалось, как отвечать злом на их зло. Со временем я стала обидчивой и злой, а позднее просто злой и уже не могла остановиться, все что я хотела это вредить. А потом я оказалась здесь в мире между вымыслом и реальностью. Мои колдовские чары тут не работают, но оказалось, что желания ничем не хуже, только вот закончились они достаточно быстро. Я успела пожелать себе уметь летать, мой ночной замок, попыталась вернуть колдовство в свои руки, и что-то получилось, а потом ничего не оставалось, как заставлять других исполнять мои желания. Поэтому и вы тут.
– То есть если у меня получится вернуть вам молодость и красоту, то мы с белкой можем быть свободны? – уточнила Алена.
– Несомненно это так, только не обольщайтесь. Все те, кого вы видите, потратили все кроме последнего желания на это и как видите, красоты мне это не добавило, а даже попытка желания считается потраченным желанием.
– Почему же они не могут потратить последнее желание, тогда они не будут вам нужны и смогут уйти из этого ужасного замка? – спросил Вася.
– Животное, – обратилась Сюоятар лично к нему, – у тебя осталось одно желание, можешь попробовать потратить его на что угодно и я выпровожу тебя за дверь, но в кого ты превратишься неизвестно. Посмотрите на эту картину.
Напротив стола висел в изящной раме чудесный натюрморт с яблоками.
– Не замечаете, как он на вас смотрит?
Приглядевшись, Алена увидела пару глаз, что грустно смотрели в их сторону.
– Последнее желание и вот результат. Я могу его отпустить. Только далеко ли он уйдет. Да Волчок серый бочок?
Глаза на картине вмиг сделались мокрыми от слез.
– Можете рискнуть. Может ноги у вас останутся, только ведь еще не нужно забывать, что с последним желанием заканчивается время, отведенное на возвращение домой.
– Поэтому эти дети, что служат тебе, остаются тут?
– Вы все правильно понимаете.
– Ты нас посадишь в темницу? – спросила Алена.
– Отнюдь нет. У вас будет небольшая, но достаточно уютная комната и все что от вас нужно, это потратить свои желания на мою красоту. В день одно желание, иначе не буду кормить.
– Мы сможем сами пожелать еду.
– Забыла предупредить. Одна девочка пожелала, чтобы в этом замке нельзя было загадать еду. Хотела, чтобы я с голоду умерла, но как-то не так сформулировала желание и теперь, ни один гость не может пожелать ни обед ни ужин ни завтрак. Так что, я приду к тебе, мы загадываем первое желание, и ждем, когда я всех соберу на ужин.
***
Несмотря на заверение Сюоятар комната не оказалась уютной. С размером старуха не обманула, она действительно была маленькой, но вот уютом тут не пахло. Окон не было и не могло быть, так как в здании они отсутствовали вообще. Серые каменные стены выглядели холодными и тоскливыми. Единственное, что как-то радовало это кровать, застеленная мягким, не соломенным одеялом.
– Если бы я была одна, то эта комната показалась бы мне темницей, – сказала Алена Васе.
Тот грустно кивнул.
– Алена, ты как думаешь, получится пожелать вернуть молодость этой ведьме?
– Я попробую.
Она легла поверх одеяла и начала размышлять, как заставить себя пожелать не желаемого. Напрямую желание никак не могло быть исполнено, это понимали все, кто до нее пытался это сделать. Иначе старуха уже давно была бы молода и красива, и возможно, перестала быть злой и воровать людей. Попробовать мысленно заменить желание вернуться домой на красоту для Сюоятар, ведь в конечном итоге это должно вернуть ее. К слову, Алена не забыла, что просто захотеть вернуться не сработает, и нужно было придумать, правильную постановку желания.
Когда в дверях появилась Сюоятар, Алена была готова.
– Попробуем твое везение? – прохрипела она.
Девочка закрыла глаза и тихо произнесла.
– Желаю, чтобы Сюоятар снова стала молодой, красивой и доброй.
Сама же Алена в этот момент представляла, что они в белкой окажутся в лесу, рядом с дверью, которая привела ее в этот мир.
– Не сработало, – не зло и не весело проговорила старуха. Она уже привыкла, что ничего не происходит, но небольшая доля надежды теплилась в ее мыслях.
– Спускайтесь на ужин.
***
Дни в замке текли медленно. Развлечений тут не было, да и сама атмосфера не располагала к веселью. Разговоры с другими жителями были коротки. Все боялись случайно в разговоре рассказать что-то о себе и перерезать последнюю ниточку, позволяющую вернуться. Тут почти ничего не происходило. Появились несколько новеньких, которых как-то ночью принесла Сюоятар. Вообще понятие день – ночь можно было определять только по обедам и ужинам, которые регулярно проходили в одно и то же время и по вновь прибывшим. Сюоятар летать могла только ночью и поэтому приносила их тоже только в это время суток. Алена узнала откуда в замке берется еда. Ведь загадать еду никто не мог, а у старухи желании давно закончились. Оказалось, что не было ничего проще пожелать скатерть самобранку. Что и сделал один из гостей по просьбе старухи. Это желание прекрасно исполнилось, несмотря на то, что попросила его Сюоятар. Кушать то все хотели, и загадать оказалось очень просто. Однажды их покинули два гостя. Возможно они отчаялись и потратили последние желания. Мальчик обратился в дикого кота, а его подруга, в горностая. Они покинули замок без желаний, но со счастливыми лицами.
К этому моменту, белка и девочка уже много дней были в гостях у Сюоятар и их радость была понятна друзьям.
Однажды после загаданного для старухи желания лицо Сюоятар выразило грусть. Старуха, молча, ушла, а белка испуганно посмотрела на Алену.
– У меня осталось последнее? – грустно спросила она.
Вася кивнул.
Теперь старуха уже не приходила. Последнее желание могло быть потрачено только самостоятельно. Видимо в ней все же оставалось что-то человеческое, и она не настаивала. Дни стали совсем печальными. Каждое следующее утро становилось все мрачнее и мрачнее. Желание вернуться домой превратилось в далекую наивную мечту, с которой девочка засыпала и просыпалась, но воспринимала как несбыточную. Наступил день, когда Алена отказалась спуститься к ужину, тогда Вася, подошел к ней с разговором.
– Алена, я хочу уходить. Загадать последнее желание и отправиться странствовать по этому миру. Вижу, что тебе тут тоже невмоготу. Давай вместе. Вдвоем в два раза больше шансов, что после превращения хотя бы у кого-то будут ноги и тогда один сможет нести другого.
Девочка ответила сразу, будто ждала этого предложения.
– Согласна. Давай прямо сейчас.
– Тебе не нужно продумать последнее желание?
– Нет. Уже давно придумала.
Они загадали желание на раз два три. Молча про себя.
– Пусть Вася попадет домой, – молча проговорила Алена. Никто не говорил, что помочь другому нельзя. Все утверждали, что просить вернуть себя бесполезно.
Неожиданно глаза, привыкшие к свету светлячков в замке, немного заболели от яркого солнца. Как только они немного привыкли, Алена огляделась. Дверь все так же стояла прислонившись к стволу дерева. Снежные сугробы окутали все вокруг. В платье с нового года в лесу достаточно холодно и Алена поспешила к двери. Открыть ее, придавленную снегом, оказалось не простым делом, но с помощью мышей с обратной стороны это удалось.
– Вернулась? – Алена услышала знакомый голос одеяла.
– И я вас рада видеть, мистер одеяло. Не подскажете, на кого я похожа.
Растратила желания?
– Так получилось.
– Но раз ты тут, значит, помогла другу вернуться домой?
– Мое желание помочь другу помогло и мне вернуться домой? – удивилась Алена.
– И да и нет. Этого было бы достаточно, но Вася тоже пожелал тебе найти дорогу. Что в итоге помогло не знаю. Да и не важно это. Вот послушай историю. Когда я работал охранником на мосту ко мне ведь не только богатырь приходил. Разные путники появлялись и я ведь ни кого не съел. Пропускал. Вот что-то меня обязывало именно с ним из раза в раз воевать. И может, пойми я это тогда, может и не стали мы с ним враждовать. В каждой ситуации есть разные выходы, просто иногда мы видим только удобный нам или тот, который предполагается обществом. А ведь стоит посмотреть на ситуацию глазами другого, и возможно, она разрешится проще, и без отрубания голов.
Алена дождалась окончания рассказа и попросила.
– Пропустишь меня обратно?
– Несомненно. Забирайся на кровать, и засыпай, я тебя накрою.
– Только не кусай меня, – попросила Алена, укрываясь одеялом.
***
Громкие хлопки на улице разбудили Алену. Каждый из них сопровождался продолжительными криками «С новым годом!»
Послышался дверной звонок. Звук поворота ключа и негромкий разговор. Гости видимо уже ушли, так как шумного разговора в соседней комнате слышно не было.
С легким шуршанием по ковру открылась дверь.
– Дочка, не спишь? – спросила мама, подойдя к кровати.
Алена крепко обняла за шею маму и сильно поцеловала.
– Смотри, кто тут пришел, – произнесла удивленная мама и вынула из-за спины маленький дрожащий комочек.
В ее ладонях, уставившись на девочку большими глазами, сидел Пух.
– К соседям этажом ниже упал. Они увидели, когда фейерверк смотреть вышли.
Алена прижала Пуха к груди.
– Сработало новогоднее желание, – радостно произнесла она.
Мама вышла.
– Волшебство существует, – сказала она котенку, – я рада, что ты нашелся. Я расскажу тебе настоящую новогоднюю сказку про девочку, белку и злую Сюоятар, только ты внимательно слушай.
– Если ты про белку в сапогах, то можно без подробностей, – ответил ей котенок, – и спасибо, что тоже загадала мне вернуться домой.
Алена радостно посмотрела на Пуха.
– Все-таки Вася кошачье имя?
– Ты же и тогда это знала.
– Спокойной ночи, – произнесла Алена и крепко прижала котенка в себе.
Гниль
В спешке Крот сразу не почувствовал боли. Укол в правую ладонь чуть ниже запястья. Уже отправляя оружие обратно в кобуру, понял, что-то мешает. Ржавая металлическая игла наполовину своей длины углубилась в покрасневшую вокруг отверстия плоть.
– Гадство, еще рапорты писать! Как эти бумаги задрали, – проговорил, закуривая «Winston», напарник.
– Угу, – ответил, подцепляя ногтями тонкую иглу, Крот.
– Че ковыряешся? Подстрелили?
– Фууу, – он показал напарнику извлеченную железку, – накололся где-то. Сигу дай.
Крот затянулся. Осмотрел местность. Группа захвата покидала частный дом на границе города. Из темноты осеннего неба в свет уличных фонарей опускались опадающие листья. В соседнем доме лаяла крупная собака, наблюдая в окно за происходящим. Удивительно, но на улице совсем не наблюдалось любопытствующих прохожих, характерных для такого рода мероприятий. Только странного вида мужик с тележкой обмотанной веревками пялился с противоположной стороны.
– Сколько там? Семь, кажется, тел описывать? – спросил Крот напарника.
– Не меньше. Я б этих ублюдков даже не считал. В одну яму свалил и засыпал. А ты в санчасть завтра зайди, пусть посмотрят. Заразу в этом притоне подцепить проще, чем триппер от усердной шалавы.
Напарник дружески ударил Крота по плечу и загоготал. Тот грустно улыбнулся в ответ, бумажная работа и правда предстояла не малая, а часы показывали начало одиннадцатого.
***
– Лизонька, – высокий с правильными, привлекательными чертами лица мужчина лет тридцати, обратился к своей спутнице, – остановимся.
Девушка, едва достававшая ему до плеча, вопросительно посмотрела на мужчину.
– Обернись, только не сразу. Как бы между делом. Там мужик у входа в «Магнит» стоит. Мне кажется, он за нами следует. В автобусе недалеко сидел, оборачивался. Не обратила внимания?
Лизонька, не обладая даром осторожности, сразу повернулась. В полумраке осеннего вечера не обращая внимания на прохожих, мочился на стену магазина тот, кого ее почти муж Серафим подозревал в преследовании.
– Этого бомжа даже в автобус бы не пустили. Путаешь что-то дорогой, – Лиза прикоснулась к рукаву его пальто, – идем домой.
Серафим еще раз осторожно посмотрел на справляющего нужду, но чувство опасности не покинуло.
Уже дома, снимая пальто Серафим ощутил укол под лопаткой.
– Игла! – удивленно произнесла Лиза, осматривая по его просьбе спину, – замри, я ее выдерну.
Она положила на стол перед Серафимом извлеченный предмет. Кровь на кончике почти совпадала по цвету с ржавчиной, покрывающей ее по всей длине.
– На меня порчу навели! – нервно проговорил Серафим, – нужно сходить к этим… Как их там называют?
– Народные целители? – предложила вариант Лиза.
– Пусть будет так. К колдунье какой-нибудь. Завтра обязательно схожу.
– Мнительный ты очень. Просто прислонился к чему. У вас там среди занавесов, небось, этих игл не сосчитать. А впрочем? Может ты там кому насолил? Вы же музыканты чувствительные натуры, вот тебе и отомстили, – предположила Лиза со скептицизмом.
– Обидны ваши слова мне, сударыня, – улыбнувшись только так, как умел только он, произнес Серафим, – Скрипач не просто музыкант, скрипач духовное существо. Чистейшей души творческая личность. Вам, потакателям своих греховных желаний, этого не принять.
– Фи, – коротко прыснула Лиза, – я тогда пойду, согрешу с сочным куском лазаньи и бокалом сухого вина, а вы уж, будьте сыты духовной чистотой, да чарующими звуками инструмента.
Они рассмеялись.
– Или ваше безгрешие оставит свои пафосные речи для совместного жертвоприношения голодному желудку?
***
Ольга шлепнулась на заднее сиденье такси и, закрыв глаза, немного расслабилась. Она научилась скидывать усталость после рабочего дня. Нужно было всего – лишь выбросить из головы все рабочие моменты, и подумать о еще не скором, но все же отпуске, пока муж везет ее домой.
– Куда едем? – вопрос разрушил уже начавший формироваться мир пальм, загорелых мужчин, что здесь постоянно окружали ее.
«Этот скотина опять напился, – напомнила Ольга себе, – я в такси».
– Красина 32.
Машина осторожно тронулась, затем резко развернулась на мигающем светофоре и помчалась по указанному адресу. Ольга снова погрузилась в соленые воды все равно какого моря. Заиграла музыка. Она ее не заказывала. Никто не будет крутить на курорте «Ты снимаешь вечернее платье». Музыка из приемника таксиста возвращала в привычный мир. Резкие маневры водителя на дороге подняли волны на иллюзорном море, резкое торможение и трехметровая волна накрыла Ольгу с головой.
– А в такси всех берут или только кто водить хорошо умеет? – с сарказмом спросила она водителя.
– Не всех. Только кто умеет.
«А вы как туда попали?» – чуть не вырвалось у нее, но портить вечер ссорой еще и с таксистом не захотелось. Дома, очевидно, предстояло провести внеплановый скандал, чтобы поставить на место главу семьи. Пятый раз за месяц. Это начинало раздражать. Ей приходится самой добираться. Мало того, что работает не понятно в какой конторе, «Уничтожение вредителей», и не развивается, не стремится повысить заработок, так еще и пить начал. Заводить детей с пьющим мужчиной Ольга не хотела. А уже пора бы, почти сорок. Некоторые коллеги уже бабушками стали. Это тоже несколько раздражало и приходилось и их ставить на место. Или скорее самоутверждаться, унижая некоторых. Должность заместителя начальника позволяла вести себя как стерва.
Ольга потрогала шею под волосами. Какой-то бомж утром обошел охрану и поднялся к ним на 17 этаж. Зашел в ее кабинет и пытался обнять. Охрана утверждала, что ни за что не пропустила бы человека в таком виде, но камеры наблюдения показали, что на него даже не посмотрели. Будто его и не было. Старик просто прошел мимо беседовавших охранников. Что скрывалось в одежде бомжа не известно. Кости ли рыбные или занозы от досок, на которых ему приходится ночевать, но Ольга получила укол в шею. Рана надрывно чесалась. В аптечке в офисе была перекись, которой обработали рану, но видимо завтра придется обратиться к врачу.
***
Командир группы зашел в комнату быстрым шагом. Резко опустился на кресло и несколько раз постучал ногтями по поверхности стола. Все ждали начала разговора. Тяжелое ранение члена команды, к которому привели не грамотные действия его напарника. Теперь начнутся проверки по всем направлениям, объяснительные, разбор происшествия. Возможно, что дело дойдет до суда. Но главной причиной раздражения все же оставалась обстановка внутри коллектива. Доверие напарнику, слаженность работы, уверенность в каждом коллеге, достигается не одним днем, а сейчас все может сойти на нет. Если члены коллектива не будут уверены в своем прикрытии, то с каким настроем они будут выполнять задание.
– Кротов, – резко бросил командир, – все ждем от тебя объяснений. Ты прикрывал Изотова. Он в реанимации. Жить будет, но раны тяжелые. Что могло пойти не так? Все ребята горой друг за друга. Ты пока отстранен, но дай нам веру в то, что после окончания всех разбирательств, твое возвращение будет нам не в тягость, и мы сможем доверить тебе свои жизни.
Крот встал. Он не торопился. Нужно было говорить правду.
– Моя вина, – тихо произнес он, – Димку из-за меня подстрелили. Надо было с утра к врачу идти, но понадеялся, что мелочь.
Он стянул перчатку с правой руки, размотал несколько витков бинта и показал ладонь собравшимся.
– Вчера на захвате накололся. Просто немного болело, и не стал придавать значения. Сегодня мне стрелять, а они не сгибаются.
Командир и коллеги Крота с приоткрытыми ртами всматривались в ладонь. Поднятая рука заметно дрожала. Черное отверстие с втянутыми внутрь краями размером с небольшую монету расположилось на нижней части ладони.
– Болит?
– Вообще нет. Но не чувствую руку. Вот тут, – Крот потрогал себя за середину предплечья, – еще да, а выше, будто нет ее.
– Идем к медикам, – громко сказал командир, – собрание окончено.
***
– Лиза часто принимала холодный душ с самого утра. Это настраивало на день, заряжало хорошим настроением. Это утро не было исключением. Шесть утра, душ, хорошее настроение. День обещал быть приятным. Серафиму не было необходимости просыпаться так рано. Его профессия в отличие от профессии медсестры позволяла нежится в кровати хоть до обеда. Вечерний концерт. Сегодня Лиза на него не успеет. Смена еще не закончится, когда концерт будет в самом разгаре. Перед тем, как покинуть квартиру, девушка прошла в спальню, чтобы поцеловать на прощание спящего почти мужа. Тот лежал на животе, одеяло сбилось в ногах. Она любила заботиться о Серафиме. Тот никогда не отказывался от этого. Поправляя одеяло, она посмотрела на место укола. Черная рана под правой лопаткой смотрела на нее зияющим отверстием. Маслянисто черные края обваливались вовнутрь. Лиза аккуратно прикоснулась к неповрежденной плоти, рядом с раной. Серафим не отреагировал. Она толкнула сильнее. То же самое.
– Серафим, – нервно вскрикнула Лиза и встряхнула его за плечо.
Испуганно открыв сонные глаза, почти муж приподнялся.
– Да, любимая, что такое?
Девушка выдохнула.
– Спина не болит?
Он отрицательно покачал головой.
– Там рана. От иглы. Сходи к врачу. Обещай, что сходишь. Только обязательно.
– Конечно.
Лиза наклонилась, поцеловала его в губы и отправилась на работу.
***
Затевать скандал вчера, оказалось бессмысленным занятием. Супруг спал в полумертвом состоянии. Ольга несколько раз порывалась поехать к маме или подруге, но, не желание выглядеть в их глазах женщиной, не справляющейся со своим супругом, остудило ее пыл. К утру злость несколько поутихла, и все свелось к обиженному молчанию во время завтрака. Муж суетился, исправляя свой проступок, сготовил завтрак, побрился. Теперь ждал, пока она накрасится, чтобы отвести на работу.
Отражение в зеркале намекало женщине, что за последние годы она превратилась из привлекательной пышки, в несколько неуклюжую толстушку. Не было смысла себя обманывать. Ольга еще носила достаточно короткие юбки, ярко красилась, но возраст не шел ей на пользу. Она поправилась и уже не была так интересна мужчинам как раньше. Она начала расчесывать уже приведенные в порядок волосы и в глаза бросилось темное пятно на шее под правым ухом. Правой рукой Ольга дотронулась до него. Указательный палец провалился на глубину фаланги.
– Чертов бомж, – выругалась она, вспомнив, что именно в этом месте почувствовала вчера укол после неожиданных объятий.
На кончике пальца капля черной жидкости переливалась маслянистыми боками.
***
– Это мое место.
Ольга громко опустила свою дорожную сумку на лежак.
– Мое этажом выше. Я временно занял, – ответил ей, излишне робкий, молодой человек.
Мужчина напротив, закинул свой рюкзак на верхнюю полку и кивком головы предложил присесть на его сторону.
– Серафим, будем знакомы.
Мужчина протянул для приветствия левую руку.
– Кротов Александр. Друзья и коллеги зовут Крот. Я уже привык, так что как будет удобнее.
Поезд отсчитывал стыки рельс сталью колесных пар. Слабый свет по вагону еще не отключили. За окном в свете уличных фонарей мельтешили провисшие провода. Женщина приготовила себе место и, устроилась, полулежа в углу купе. Она листала страницы соцсетей, и краем глаза наблюдала за попутчиками. Четвертое спальное место оставалось свободным. Мужчина напротив, что пожал руку левой, от Ольги это не ускользнуло, смотрел в окно. За час, что она уже находилась в поезде, она успела заметить, что он крайне бережно относится к правой руке. Несколько раз аккуратно дотрагивался до кисти, скрытой под длинным рукавом. Напряженное лицо выдавало его тревожность.
Второй, более молодой попутчик, смотрел в экран своего смартфона. Время от времени его глаза начинали закрываться, и голова резко опускалась вниз, отчего приходилось выпрямляться, и в этот момент Ольга отчетливо видела. У него проблема со спиной.
– Не сочтите за наглость, – начала она неожиданно для спутников разговор, – вы как далеко направляетесь.
– Счел за наглость, – тут же ответил мужчина у окна.
– Тем не менее. Не в одно мы место с вами следуем?
Мужчины переглянулись.
– Если вы так привыкли беседу начинать, то хочу расстроить, собеседников вам трудно найти будет, – не громко, чтобы не привлекать внимание соседей с боковых мест, ответил ей второй, как она слышала ранее Серафим.
Она приняла сидячее положение, поправила нелепый в данной ситуации шарф, окутывающий всю ее шею, немного наклонилась, упершись грудью в стол.
– Меня зовут Ольга. Мне пришло сообщение, что у меня будут попутчики, и информацию о конечной точке моей поездки я получу в поезде. Если у вас что-то из этого совпадает, сообщите сейчас.
Серафим посмотрел на Крота.
– Мне тоже было сказано, что сообщение о месте прибытия получу в поезде. Билет до конечной купил. У вас как?
– Хмм. Странное совпадение, – ответил тот, – только про попутчиков ни слова.
Наступила неловкая пауза. Напрашивалось продолжение беседы о причине путешествия. Явно, что при таком стечении обстоятельств она должна совпадать, но никто первым не начинал.
– Ладно, – решился Крот, – я на работе руку наколол.
Он натянул повыше правый рукав и повернул руку ладонью вверх. Черное отверстие размером с дно стакана в запястье почти перекрывало всю ширину его крупной руки. Почти до локтя кожа почернела и покрылась маслянистой жидкостью.
– Я ее вообще не чувствую. Будто отмерла. Врачи говорят анализы неделю ждать, будем изучать, а это за двое суток от укола иглой произошло. Не думаю, что времени у меня столько есть.
Ольга повернулась боком, чтобы не было видно с боковых мест, и размотала шарф. Ее шея отсутствовала почти на четверть. В дыре с черными обвалившимися краями покрытый такого же цвета слизью, просматривался позвоночник.
– Какой-то бомж уколол. Вломился в офис, скотина. И ведь тоже ничего не чувствую. У тебя, – она посмотрела на Серафима, – как понимаю, та же история?
– Я не знаю что там сейчас, но утром уже смотреть было страшно, – ответил тот , поворачиваясь и задирая рубашку.
Спина Серафима оказалась самым страшным зрелищем из того, что можно было сегодня увидеть. Кожа, мышцы и часть органов сгнили и опали внутрь его тела. Правая лопатка, позвоночник и ребра можно было потрогать рукой.
– Как там? – с затаенной надеждой спросил он.
– Тебе лучше не знать, – мрачно констатировал Крот.
– Если судить по себе, то все мы получили сообщение, куда и на каком поезде ехать, если хотим выжить, или превратимся в гниль, – спросила Ольга, – так?
Все кивнули.
– Надеюсь, от моей шеи останется что-то, прежде, чем я попаду в эту лечебницу.
– К шаману. В моем сообщение указывался шаман.
– Да какая разница. Если шаман поможет, то пусть так и будет.
***
– Вставайте.
Крот растолкал спящих. В вагоне темно. За окнами тоже. Медленное перестукивание колес сообщало, что поезд замедлил ход.
– На выход.
– Ты что подорвался? – не понимая, со сна что происходит, спросила Ольга.
– Этот бомж приходил. Я думал сниться. Когда осознал, что не сплю, за ним в коридор метнулся, а его нет уже. Вот. Смотрите.
Он протянул лист бумаги.
«Выходите сейчас».
***
Темная низкая платформа погрузилась в полную тьму, как только последний вагон поезда скрылся в ночи. Водяная пыль окутала все. Полнейшую тишину нарушало неестественное дыхание Ольги и Серафима. Легкие одного и воздуховоды второй уже начали гнить.
Крот достал из-за пазухи пачку сигарет.
– Курящие есть?
– Я бросила. Год уже где-то.
– Думаю, что если когда-то жалела об этом, то есть смысл начать. Кажется, что мы серьезно влипли, и насладиться даже этой дрянью, – он показал зажженную сигарету, – наверное, не так много раз осталось.
– Я подумаю.
– И думаю не мне одному интересно, пойдет ли у тебя дым горлом, – Крот хохотнул.
– Ха – ха, – грубо ответила Ольга, – юморист нашелся.
– Никому сообщений не приходило? Куда нам дальше? – спросил Серафим.
Смартфоны все как один показывали полное отсутствие сети.
– Зашибись! Во мы в жопе, – выругался Крот.
– Не могу выразиться более лаконично, поэтому промолчу, – слегка улыбнулся Серафим.
– Еще один юморист. Чего нам не хватает, так это хорошей порции шуток, – иронично заметила Ольга, – дерзайте мальчики.
– Тут же должна быть хотя бы тропа. Перрон, ну или его имитация имеется, значит и люди к нему ходят.
Едва различимая, скрытая в поваленной в нее длинной траве, тропа нашлась. Она уходила через рельсы в темноту ночного леса.
– Такое чувство, – произнесла Ольга, переступая через них, – что расстаюсь с цивилизацией.
Крот хмуро хмыкнул, Серафим не произнес ни слова. Мокрую траву приходилось раздвигать ногами, чтобы не сойти с тропы, отчего ботинки и брюки по колено промокли и ужасно холодили ноги. Через некоторое время шедший первым Серафим уступил место Кроту. Спустя некоторое время всех остановил его радостный голос.
– Свет. Вон недалеко, – он указал на крохотный желтый прямоугольник в непроглядной чаще.
Это событие подстегнуло уже спустившуюся ниже плинтуса веру в положительный исход на пару ступеней вверх. Теперь они уже не двигались по тропе, опасаюсь пройти мимо, а перемалывая попадающиеся под ногами опавшие ветки, неслись напрямую. Неожиданно свет пропал.
– Ну нет! – воскликнул Крот, – ваше вонючее величество, только не сейчас.
Сориентировавшись по последнему месту, где был замечен свет, уже не торопясь, чтобы только не пройти мимо, Крот сумел вывести уставшую компанию к небольшому деревянному дому. Рассмотреть в коротких лучах фонарей было сложно, но из того, что удалось увидеть, строение больше подходило на лесную заимку, дом в лесу для рыбаков, охотников, или просто путешествующих, да только кто тут в здравом уме соберется на экскурсию.
– Пойду, постучу. Раз свет горел, значит, есть кто, – Крот уверенно шагнул за импровизированную изгородь из переплетенных кустов.
– Стой. Вдруг собака! – остерег Серафим.
– Нормальная собака давно бы нас учуяла.
Сильные удары в невысокую дверь отдались металлическим звоном внутреннего засова.
– Хозяева! Есть кто? – голос Крота отозвался под сводом деревьев и где-то вдали отозвался филин.
– Жутко тут, – тихо прошептал Серафим.
Дверь с легким скрипом приоткрылась и на пороге показалась низкая сгорбленная старушка.
– А, Гнилушки! Долго вы. Я уж свечу погасила, не дойдете, думала.
***
В темной, с невысокими потолками комнате стоял спертый запах. Он исходил то ли от развешенных травяных веников, которые начали преть, то ли от самой старухи. Она скрюченными кистями поправила нечто похожее на скатерть на столе и жестом пригласила присесть.
