Евгений Руд
Астелия
– Мне не нужно семьи, чтобы понимать, что вы, двое, – он повернулся и ткнул пальцем в двух других мужчин с цепочками стедгольдеров на шее, – должны оторвать свои задницы с насиженных мест, чтобы помочь Дрейку. Вот ты, Рот, помнишь, как тот саблезуб повадился за твоими свиньями, а? Кто тогда выследил эту тварь? А ты, Отто, – кто нашел по следам твоего младшего, когда тот заблудился в лесу? Дрейк, вот кто. Как можете вы сидеть сложа руки?
Отто, округлый мужчина с приятным лицом и редеющими волосами, опустил глаза и вздохнул.
– Ну не то чтобы я не хотел помочь ему, Олдо. Астелы свидетели, нет. Так ведь и Синнер тоже дело говорит.
Рот, худощавый пожилой мужчина с гривой седых волос и значительно более темной бородой, отхлебнул из кружки и кивнул.
– Отто прав. Дождя пролилось больше, чем за всю осень. Если долину затопит, нам потребуется вся наша сила без остатка – защищать жизни родных. – Он хмуро покосился на Олдо. – И стедгольдер Синнер тоже прав. Ты здесь самый младший, Олдо. Поучился бы выказывать больше почтения старшим.
– Когда они скулят как побитые собаки? Значит, мы так и не сделаем ничего из-за того, что вам может понадобиться ваша сила? – Он повернулся и обрушился на Синнера. – Очень ловко с твоей стороны. Его смерть прервала бы Дознание, и ты сорвался бы с крючка графа Глэнтона.
– Я только об общем благе пекусь, Олдо, – буркнул Синнер и ощерил желтые зубы в ухмылке. – Проси меня о чем хочешь, но жизнь одного человека, пусть даже самого хорошего, не должна ставить под угрозу всех в долине.
– Так ведь не первую же грозу переживаем.
– Но не такую, – буркнул Отто, так и не поднимая глаз. – Эта… не такая, как все. Такой свирепой мы еще не видывали. Да я сам ее боюсь.
– И я тоже, – нахмурившись, кивнул Рот.
Олдо переводил взгляд с одного на другого, бессильно стиснув кулаки.
– Отлично, – произнес он наконец, понизив голос. – И кто из вас хочет сказать Белле, что мы и пальцем не шевельнем, пока ее брат истекает кровью на полу собственного зала?
Никто не произнес ни слова.
Белла смотрела на эту группу, нахмурившись и лихорадочно размышляя. Тем временем Синнер протянул свою кружку Полу – тот наполнил ее и вернул отцу. Майк, явно оправившийся от удушья, сидел с опущенной головой, привалившись спиной к стене; рукой он прикрыл глаза так, словно у него болела голова. Белла вспомнила, как он обошелся с Линялым, и понадеялась, что она болит сильно.
Что-то странное показалось ей в кордгольдерах – в том, как они разместились, как держали себя в разгар грозы. Потребовалась долгая минута, пока до нее дошло. Все трое казались спокойнее остальных, словно буйство астелов за стенами зала их не касалось.
Очень осторожно, совсем чуть-чуть приоткрыла она барьер, защищавший ее от эмоций Синнера и его сыновей.
Никто из них не боялся.
Она не ощутила ничего – только легкое напряжение в Поле.
Снова блеснула молния, и она поняла, что не успеет заслониться от эмоций. И все же она попыталась – и снова волна страха накатила на мгновение позже, чем она ожидала, дав ей возможность вынести напряжение.
Она все же пошатнулась, и тут чья-то рука схватила ее под локоть. Она подняла взгляд и увидела стоявшего рядом Линялого.
– Госпожа. – Линялый дернул головой вниз в неуклюжем поклоне. – Госпожа, стедгольдер ранен.
– Я знаю, – вздохнула Белла. – Я слышала, это ты нашел его. Спасибо, Линялый.
– Госпоже плохо? – Раб склонил голову набок.
– Все в порядке, – отрицательно мотнула головой Белла. Она оглянулась на семьи обитателей усадьбы, жмущихся друг к другу, настороженно вслушивавшихся в буйство стихий на улице. – Скажи, Линялый, ты боишься этой грозы?
Линялый с отсутствующим видом кивнул.
– Но не очень боишься?
– Джефф, – сказал Линялый. – Джефф.
Белла снова вздохнула.
– Если кто-то и может найти его во всем этом, так только Дрейк. Корвус защитит его от ветрогривов, а Кайлас поможет отыскать Джеффа. Джеффу нужен Дрейк.
– Ранен, – сказал Линялый. – Плохо ранен.
– Да, – машинально кивнула Белла. – Не уходи пока. Мне может понадобиться твоя помощь.
Не двигаясь с места, раб буркнул что-то в ответ, хотя по лицу его Белла так и не поняла, услышал ли он ее приказ. Она вздохнула и зажмурилась, связываясь со своим астелом.
– Джил, – прошептала Белла. Она сосредоточилась на мысленном образе Майка, представив себе, как он сидит у стены. Водяная фурия пробежала трепетом по ее позвоночнику, по коже – усталая, но готовая выполнять ее команды. – Джил. Покажи мне.
Линялый резко отвернулся от нее и шагнул к столу.
– Голоден, – буркнул он.
Белла с досадой посмотрела ему вслед, но не стала отвлекаться, чтобы не утратить контакт с Джил. Опасливо косясь на кордгольдеров, Линялый снова подобрался к огню и котелку, готовый в любой момент отпрянуть от новой оплеухи. Потом он шагнул в сторону, скрывшись за чьей-то спиной.
Белла ощутила движение астела сквозь влажный воздух зала – словно это ее, Беллы, рука тянулась через помещение к младшему кордгольдеру.
Джил коснулась Майка, и вибрирующий страх пронзил ее словно удар молнии. Она охнула и широко раскрыла глаза, поняв наконец, что происходит в зале.
Майк сплетал заклинание, незаметно посылая напряжение почти каждому из присутствующих здесь, усиливая страх, заглушая тревогой все остальные мысли. Это было проделано весьма ловко – куда ловчее, чем она ожидала от юнца. Должно быть, он держал своего астела в огне – это объясняло, почему он разместился у очага и ведет себя так, словно место это принадлежит ему.
С осознанием этого на Беллу накатила волна противной, липкой слабости. Она пошатнулась и упала вперед, на колени, опершись о пол одной рукой и прижав другую к лицу.
– Белла? – Голос Олдо донесся до нее ясно и отчетливо в наступившей тишине: обитатели Индрефорда как один повернулись к ней. – Белла, с тобой все в порядке?
Белла подняла глаза и увидела, что сыновья Синнера с потрясенными, виноватыми лицами смотрят на нее в упор. Майк прошипел что-то Полу, и лицо того окаменело.
Она повернулась сказать Олдо о заклинаниях Майка – и вдруг поняла, что не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Белла подняла голову, и взгляд ее заметался по залу в приступе внезапной паники. Она попыталась говорить, но не смогла издать ни звука.
Люди уже столпились вокруг нее. Олдо с другими соседями тоже спешил к ней. Невысокий стедгольдер поднял ее с пола.
– Помогите. Да помогите же мне кто-нибудь!
– Что это с ней? – спросил Рот. – Клянусь астелами, да она напугана до смерти!
Голоса стали глуше, смешавшись в неразборчивое, тревожное гудение. Она боролась, она пыталась связаться с Джил, но водяной астел только витал рядом, жался к ней, сам напуганный животным страхом Беллы. Чем сильнее ощущала она свою беспомощность, тем сильнее слабела ее мысленная защита и страх находившихся в помещении наваливался на нее, сковывая по рукам и ногам. Она уже не следила за тем, кто и что говорил, и просто зажмурилась в смятении.
– Не знаю. Она просто упала. Кто-нибудь еще видел?
– Госпожа?
– Белла! Ох, великие астелы, сначала брат, а теперь и она… что же за день такой ужасный!
Белла открыла глаза и оттолкнула Отто – тот пытался открыть ей рот и посмотреть, не подавилась ли она чем-то.
– Подержите ее!
– Белла, успокойся!
– Она не дышит!
Через толпу к ней протолкался Синнер, но она смотрела мимо него – туда, где сидели у огня, не обращая на себя внимания, его сыновья. Майк тоже смотрел на нее, и теперь на красивом лице его играла недобрая, жесткая улыбка. Он сжал руку в кулак, и на Беллу ударом обрушилась новая волна паники, лишившая ее на мгновение способности ясно мыслить.
Рядом с Майком сидел Пол. Пол, подумала Белла. Заклинатель ветра. Старший сын Синнера не смотрел на нее, но сложил пальцы в характерную фигуру, и лицо его сосредоточенно застыло.
Глаза ее начинала застилать черная пелена, и она из последних сил пыталась шепнуть что-то Олдо, который так и продолжал с перепуганным видом держать ее.
– Белла, – бормотал он. – Белла, я тебя не понимаю.
Все качнулось, и Белла вдруг оказалась лежащей на столе, а мир шел кругом. Появился Синнер, от которого резко пахнуло немытым телом и жареным мясом. Он глянул на нее сверху вниз.
– По мне, так она просто ударилась в панику. Успокойся, женщина. Не пытайся говорить. – Он наклонился к самому ее лицу, прищурив глаза. – Не стоит, – чуть слышно, но угрожающе прошептал он. – Не пытайся говорить. Успокойся и молчи. Может, это пройдет.
Белла попыталась оттолкнуть Синнера, но он был слишком большим, слишком тяжелым, а руки ее – слабыми.
– Все, что от тебя требуется, – это кивнуть, – продолжал шептать он. – Будь паинькой и не мешай всему идти как идет. Тогда все будет хорошо.
Она смотрела на него, ощущая свою беспомощность, чувствуя, как страх окончательно лишает ее контроля над собой. Она понимала, что это Майк усиливает страх, но даже понимание этого не помогало ей справиться с диким, животным ужасом. Она не сомневалась, если она не уступит Синнеру, он спокойно даст ей умереть.
Ярость вдруг охватила ее, внезапная, жаркая вспышка, сразу испарившая страх. Белла подняла руки, целясь ногтями Синнеру в глаза. Он успел отшатнуться, отделавшись неглубокими царапинами на щеках, и взгляд его вспыхнул злобой.
Белла нашла в себе силы сесть, хотя в глазах ее потемнело еще сильнее. Она ткнула дрожащим пальцем в сторону огня.
Все повернулись в ту сторону – и глаза Олдо расширились от внезапной догадки.
– Чертовы вороны! – зарычал он. – Этот придурок Синнер убивает ее!
Все громко ахнули. Замешательство сразу охватило зал – эмоций в нем и так хватало, чтобы оно разгорелось как искра в сухой траве. Все кричали, не слыша друг друга.
– Что? – оглядывался по сторонам Рот. – Кто? Что?
Олдо повернулся и начал проталкиваться к огню, но почти сразу же вскрикнул и повалился, споткнувшись об выросшую под ногами складку пола. Камень пошел волнами, словно скомканная плотная материя. Молодой стедгольдер повернулся и выкрикнул команду тяжелой деревянной скамье у стола. Дерево выгнулось дугой и треснуло, как старая кость, «выстрелив» в Синнера острыми, как кинжалы, щепками.
Рослый стедгольдер пригнулся к Белле, уклоняясь от щепок, хотя одна из них все-таки полоснула его по щеке, рассадив ее до крови. Синнер отвел руку назад и с размаху опустил кулак на Беллу.
Она скатилась со стола за долю мгновения до того, как удар стедгольдера раздробил тяжелую дубовую столешницу в щепки. Из последних сил, на четвереньках поползла она к огню и человеку, чей астел медленно, но верно душил ее.
Она увидела у огня фигуру Линялого – тот смотрел на воцарившийся кавардак, разинув рот, так и не выпуская из руки половника. Потом он всхлипнул и повернулся, чтобы бежать, но споткнулся о ногу только что вставшего Майка, опрокинув того на пол. Линялый взвизгнул и тоже упал, расплескав похлебку из миски и половника.
Горячее варево попало точнехонько в нахмуренное лицо Пола, тот громко закричал от боли и неожиданности.
Белла вдруг обрела способность дышать. Только что царившее в зале всеобщее замешательство сразу исчезло, словно его и не было. Пару секунд люди оглядывались по сторонам и жались к стенам, сбитые с толку внезапным избавлением от чар.
– Остановите их! – прохрипела Белла. – Остановите Синнера!
– Проклятая сучка! – взревел Синнер. – Я убью тебя!
Здоровяк повернулся, и Белла почти физически ощутила дрожь земли, когда тот, призвав на помощь силы своего астела, оторвал от стола разбитую столешницу и как пушинку швырнул в нее. Олдо, припадая на ногу, протащился несколько шагов и бросился Синнеру в ноги. Тот потерял равновесие, и столешница, пролетев мимо Беллы, врезалась в стену. Синнер отшвырнул Олдо как щенка в сторону и снова повернулся к Белле.
Белла пыталась отползти подальше, отчаянно призывая Джил на помощь. Люди снова закричали в смятении, и дверь с грохотом отворилась. Воздух сгустился, и порыв ветра с визгом вылетел из дымохода, швырнув в Беллу тучей раскаленных углей. Она вскрикнула и упала ничком в ожидании боли от ожогов.
Вместо этого угли пронеслись над ней, и она услышала вопль Синнера.
– Эй, Синнер, лживый слайв! – прохрипел с лестницы стедгольдер Уорнер.
Он стоял в чем мать родила, если не считать обернутого вокруг талии полотенца; по коже его стекала вода, а курчавые волосы были покрыты шапкой мыльной пены. За его спиной изготовились, обнажив мечи, сыновья-легионеры.
– Давно пора научить тебя вежливому обращению с женщиной. Уройте-ка их, ребята! – завопил Уорнер, вытаращив глаза.
– Отец! – крикнул, перекрывая шум, Пол.
Сыновья Уорнера скатились с лестницы.
– Отец, дверь!
– Стойте! – закричала Белла. – Эй вы, всем стоять! Никакого кровопролития в моем доме!
Кто-то навалился на нее сзади и с силой прижал к полу. Она дернулась, извернулась и увидела Линялого.
– Линялый, – прохрипела она. – Слезь с меня сейчас же!
– Линялому больно! – захныкал раб и словно ребенок-переросток спрятал лицо у нее между лопаток. – Не нужно больно!
Синнер взревел, схватил первого из ринувшихся на него сыновей Уорнера одной рукой за запястье, другой – за пояс и швырнул его в стену. Не дожидаясь, пока тот сползет по ней на пол, он бросился к дверям. Пол с Майком следовали за ним по пятам; обитатели Индрефорда опасливо жались к стенам, не преграждая им дорогу. Синнер с разбегу врезался в дверь, сорвав одну из створок с петель, и в зал ворвались гул дождя и завывания ветра, почти мгновенно скрывших из вида и Синнера, и его сыновей.
– Пусть уходят! – крикнула Белла таким звонким от волнения голосом, что остальные двое сыновей Уорнера застыли как вкопанные, глядя на нее.
– Пусть уходят, – повторила Белла.
Она наконец высвободилась из-под Линялого и огляделась по сторонам. Олдо лежал на полу, задыхаясь, а у стены виднелось неподвижное тело старшего сына Уорнера. В противоположном конце зала старая Эмма склонилась над не подававшим признаки жизни Дрейком, хотя скрюченные пальцы ее крепко сжимали железную кочергу.
– Белла! – возмутился Уорнер. Придерживая одной рукой полотенце, он спускался по лестнице. – Не можем же мы отпустить их просто так! Таких зверей опасно оставлять на воле!
Тут усталость и головная боль, смешавшись с осадком от страха и напряжения, навалились на Беллу, и ее начало трясти. На мгновение ей пришлось даже низко опустить голову и приказать Джил осушить ее глаза от слез.
– Пусть уходят, – еще раз повторила она. – У нас хватает своих хлопот с ранеными. А этих убьет гроза.
– Но…
– Нет, – отрезала Белла и оглянулась на остальных стедгольдеров. Рот медленно поднимался на ноги, тряся головой. Отто поддерживал старшего соседа под локоть, и на почти лысой голове его блестел пот. – Нам нужно заняться ранеными, – напомнила им Белла.
– Что случилось? – пробормотал Отто. – Чего это они?
Рот положил руку на плечо Отто.
– Они наложили на нас чары. Огонь. Верно, Белла? Делали так, чтобы мы боялись сильнее, чем полагалось бы.
Белла кивнула. В душе она была благодарна Роту и понимала, что как заклинатель воды он почувствует это. Он коротко улыбнулся ей.
– Но как, – потрясенно спросил Отто, – как они проделали все это, а мы ничего и не заметили?
– Мне кажется, – сказала Белла, – что Майк нагнетал все это постепенно. Ну, как подливаешь в ванну горячей воды понемногу – так, что сидящий в ней этого не замечает.
Отто зажмурился.
– Я знал, что вы умеете передавать эмоции другим, но не думал, чтобы таким образом.
– Большинство граждан, владеющих заклинанием огня, делают это в той или иной степени, – пояснила Белла. – Почти каждый сенатор может делать это, даже сам того не сознавая. Глэнтон – так тот все время делает это.
– Ну да, – вслух размышлял Рот. – И покуда его сынок занимался этим, Синнер кормил нас всем этим вздором насчет возможного наводнения – а мы уже были достаточно встревожены, чтобы верить в разумность его речей.
– Ох, – вздохнул Отто. Он кашлянул и залился румянцем. – Ясно. Ты поздно спустилась, Белла, а то бы мы это раньше заметили. Но почему ты ничего нам не сказала?
– Потому что тот, другой, душил ее, балда ты этакая, – рявкнул Олдо, так и не поднимаясь с пола. – И ты сам видел, что пытался сделать с ней Синнер.
Голос его прозвучал хрипло, потому что поврежденная нога изрядно болела.
– Говорил я вам всем, – с плохо скрываемым удовлетворением подал голос Уорнер. – Они все опасная шайка.
– Уорнер, – устало вздохнула Белла. – Ты бы пошел оделся.
Стедгольдер посмотрел на себя и, похоже, впервые заметил свою наготу. Он покраснел, промямлил что-то в свое оправдание и поспешил прочь из зала. Отто снова помотал головой.
– Все равно не верится, чтобы кто-то смог провернуть такое.
– Отто, – буркнул Олдо. – Ты бы хоть изредка пользовался головой не только для того, чтобы крутить ею перед зеркалом. Дрейк ранен, и сын Уорнера тоже. Опускай их в ванну да исцели как следует.
Рот решительно кивнул, собираясь с силами.
– Конечно. Стедгольдер Олдо, – он склонил голову перед молодым соседом, – был прав с самого начала. Белла, я обещаю помочь тебе всем, чем смогу, и Отто вот тоже.
– Я? – встрепенулся Отто. – Ох, ну да, конечно. И как это мы, Белла, могли вести себя так глупо! Разумеется, мы поможем.
– Детка! – окликнула ее Эмма, отвернувшись на пару секунд от неподвижного тела Дрейка. Голос ее сделался необычно резким. – Белла, времени больше нет.
Белла повернулась к Эмме. Лицо у старухи побелело как полотно.
– Твой брат… Он умер.
Глава 10
Джефф пошатнулся от внезапного порыва ветра. Девушка поймала его за руку, удержав на ногах, а свободной рукой швырнула назад несколько последних кристалликов соли из тех, что он дал ей пару часов назад. Послышался пронзительный визг, и слабо светившийся силуэт налетевшего на них ветрогрива распался на куски.
– Вот и все, – крикнула она, перекрывая шум ветра. – У меня соль кончилась!
– У меня тоже! – отозвался Джефф.
– Далеко еще?
Он прищурился, пытаясь увидеть хоть что-то сквозь дождь и темноту, дрожа и почти ничего не соображая от холода.
– Не знаю, – признался он. – Ничего не вижу. Мы должны быть где-то совсем рядом.
Она прикрыла рукой глаза от ледяного дождя.
– «Почти» нам недостаточно. Они возвращаются.
Джефф кивнул.
– Смотри внимательно, не увидишь ли света, – сказал он и крепче стиснул ее руку, прежде чем шагнуть вперед, в темноту.
Ее пальцы тоже сжались. Рабыня была сильнее, чем казалось на первый взгляд, и хотя его рука давно онемела от холода, ее пальцы причинили ему боль. Ветер и прятавшиеся в нем ветрогривы злобно ревели.
– Они приближаются, – прошептала она. – Если мы хотим выбраться, это надо делать сейчас.
– Это где-то близко. Должно быть близко. – Джефф изо всех сил прищурился, вглядываясь в темноту. И тут он увидел его краем глаза: слабое золотое свечение. Должно быть, в темноте он сбился с дороги и взял чуть в сторону. Он резко развернулся в ту сторону и дернул девушку за запястье. – Вон! Огонь! Вон там! Надо бежать туда.
Из последних сил напрягая негнущиеся ноги, Джефф ринулся вперед. Земля под ногами начала подниматься вверх, сменившись пологим склоном. Дождь слепил его и заслонял свет пеленой, поэтому он казался не ярче горящей свечи, но и этого хватало, чтобы он не сбивался с нужного направления. Молнии то и дело озаряли небо вспышками, а ветрогривы визжали почти у них над головой.
Даже сквозь рев ветра до Джеффа доносилось тяжелое дыхание рабыни – ее силы тоже явно были на исходе. По мере того как они приближались к заветному огню, она оступалась все чаще. Снова завизжали ветрогривы, и Джефф, оглянувшись, увидел, как один из них вырвался вперед с перекошенным от голода и злобы призрачным лицом.
Глаза у девушки расширились, увидев выражение лица Джеффа, и она начала поворачиваться – но медленно, слишком медленно, чтобы успеть отбить нападение.
Джефф сделал шаг назад, схватил ее обеими руками за запястье и изо всех сил дернул вперед, швырнув мимо себя в направлении огня.
– Беги! – крикнул он. – Внутрь, быстро!
Ветрогрив налетел на Джеффа, и внезапно весь воздух куда-то делся из его легких, а в теле, казалось, не осталось ни капли тепла. Он почувствовал, как его ноги оторвались от земли и гроза легко – как листик – швырнула его вниз по склону, прочь от убежища на вершине. Он катился кувырком, расслабив руки и ноги, изо всех сил стараясь не остановиться слишком рано, пока не окажется у самого подножия холма. Перед глазами на мгновение возник освещенный вспышкой молнии большой серый камень, и он услышал собственный крик, когда отчаянным усилием увернулся от него.
Внизу мелькнул отблеск света на воде, и он направил свое падение к ней, хотя страх и лишил его уже почти всякой надежды. Он остановился посреди грязной лужи глубиной не больше пальца, но обжигающе-холодной. Руки его увязли в грязи почти по локоть. Он рывком вытащил их и повернулся как раз вовремя, чтобы заметить налетающего на него ветрогрива.
Джефф перекатился вбок. Вязкая грязь затрудняла движения, и смертельный холод ветрогрива снова сгустился у его носа и рта, лишив возможности дышать. Он забился изо всех сил, но бесполезно. Он мог помешать астелу душить его не более чем, скажем, раскинуть руки и взлететь над грозой.
Джефф знал, что у него остался всего один шанс – и тот сомнительный. Он с усилием поднялся на ноги, подпрыгнул в воздух и ничком бросился в жидкую грязь. Липкая жижа и ледяная вода сомкнулись над ним. Он попробовал забиться в нее еще глубже, потом перевернулся на спину.
И вдруг вновь обрел способность дышать.
Джефф заморгал, пытаясь разглядеть ветрогрива, – но тот смотрел в другую сторону. Астел извивался у того места, где только что нападала на него, и взгляд ее голодных светящихся глаз метался во все стороны, ни разу не задержавшись на Джеффе. Ветрогрив завизжал, и на этот призыв ринулось с полдюжины его приятелей, закружившихся в поиске вокруг того места, куда упал Джефф.
Джефф поднял руку, чтобы вытереть грязь с глаз, и губы его скривились в свирепой ухмылке. Он не ошибся. Земля. Враждебная астелам воздуха земля облепила его с головой, спрятав от них. Вот только какая же она холодная! Джефф смотрел на извивавшихся ветрогривов, и холод пронизывал его до костей. Ветрогривы пока не угрожали ему. Надолго ли?
Дождь не переставал, забрызгивая глаза Джеффа жидкой грязью. Этот же дождь смоет защищавший его слой грязи, и очень быстро – если он, конечно, еще раньше не замерзнет до смерти. Двигаясь как можно тише и осторожнее, он протянул руку, зачерпнул пригоршню грязи и вылил себе на грудь и живот, где от старого слоя уже почти ничего не осталось.
Джефф вгляделся сквозь грозу вверх, в направлении горевшего на вершине холма огня. Собственно, самого огня почти не было видно, только чуть выделявшиеся в темноте очертания входа в темную постройку. Никаких признаков рабыни он не увидел, из чего следовало, что та либо в безопасности, либо мертва. В обоих случаях он сделал для нее все, что мог. Он громко зашипел от досады.
И сразу же трое ветрогривов обратили на него свои светящиеся глаза и поплыли сквозь грозу прямо в направлении его рта.
Он сдержал зародившийся было у него в груди крик. Вместо этого он еще несколько раз перекатился по грязи в сторону и только потом вскочил на ноги. Оглянувшись, он увидел, как грозовые астелы крутятся у места, где он только что лежал. Выходит, они его не видели, но уж наверняка слышали. Даже сквозь грозу они услышали его дыхание. Теперь-то он едва осмеливался дышать… интересно, услышат ли они его, когда он будет двигаться?
А… все равно, решил он. Так или иначе, дождь выставит его на обозрение, не пройдет и пары минут. Ему необходимо убраться с открытого места под крышу. Ему придется попытаться проскользнуть мимо разъяренных ветрогривов.
Эти сто или чуть больше футов Джефф запомнил на всю жизнь: должно быть, так чувствует себя голодная мышь, пробираясь в поисках крошек съестного между ног великанов.
Со всех сторон извивались и завывали ветрогривы. Неизвестно откуда из темноты выскочил и перебежал Джеффу дорогу обезумевший от страха бычок. К нему сразу же бросилось трое ветрогривов. На глазах у Джеффа фурии сшибли бычка на землю – тот пытался отбиваться, но рога его проходили через их призрачные тела, не причиняя им ни малейшего вреда. Бычок успел еще испустить полный ужаса вопль, а потом один из ветрогривов разорвал ему глотку, а два других навалились на морду, лишив того воздуха. Дальше бычок бился молча, но все слабел и слабел от потери крови. Остальные ветрогривы тоже поспешили к месту расправы, выставив когти.
Животное исчезло в клубящемся тумане. Только через несколько секунд светящаяся масса распалась на отдельные завывающие тела.
От бычка не осталось ничего, кроме бесформенной груды кровавых ошметков, изломанных костей, да еще головы с вылезшими наружу глазными яблоками.
Ноги у Джеффа сразу стали ватными, и на протяжении нескольких вдохов он не мог отвести взгляда от этого жуткого зрелища. Потом очередная молния ослепила его, но смерть несчастного бычка все равно стояла у него перед глазами. Он открыл рот, чтобы закричать, но не смог выдавить из себя ни звука, так сильно сковал его страх.
Молния снова расколола небо, и страх охватил его с новой силой – однако на этот раз беспомощное оцепенение сменилось внезапным приступом отчаянной силы, и он стрелой бросился вверх по склону к обещавшему спасение свету. Он услышал свое тяжелое дыхание, потом крик, и ветрогривы откликнулись на него хором своих яростных воплей. Они снова заплясали вокруг него – но ни один из них его так и не увидел. Защита земли держалась крепко, дав Джеффу возможность добежать до вершины.
Там вырастал из земли на высоту в три человеческих роста простой купол из полированного мрамора. Из открытого дверного проема лился мягкий золотой свет, а над ним, вырезанная золотом в мраморе, виднелась семиконечная звезда Первого лорда Астелии.
Джефф почувствовал, как кусок глиняной корки размером с добрый праздничный пирог отвалился у него со спины, и услышал позади злобный рев астелов. Он громко завопил – чудовищный порыв ветра с пляшущими в нем призрачными фигурами устремился к нему. Он обхватил голову руками и с разбега бросился в дверной проем.
И упал на гладкий каменный пол во внезапной оглушительной тишине.
Джефф рывком поднял голову и огляделся по сторонам. Руки и ноги его дрожали крупной дрожью; тело изо всех оставшихся сил пыталось напомнить мозгу, что он должен подняться и бежать, бежать… Вместо этого он сел и, все еще продолжая задыхаться, внимательнее всмотрелся в окружавшую обстановку.
Если бы он не задыхался от погони и борьбы за жизнь, у него наверняка захватило бы дух от красоты мавзолея принцепса.
Хотя за дверью продолжала бушевать гроза, вспыхивали молнии, барабанил по земле проливной дождь, внутри мавзолея все эти звуки казались далекими и лишенными какого-либо значения. Земля могла содрогаться, а воздух бурлить злобными астелами, но под куполом слышались лишь негромкий шелест воды, потрескивание огня и редкое птичье чириканье.
Мавзолей был отделан не мрамором, а хрусталем. Блестящие стены возвышались на два десятка футов, откуда начинал смыкаться купол. Свет семи огней, горевших без всякого видимого топлива, пронизывал хрусталь, преломлялся в нем, повисая сотнями играющих, переливающихся радуг. Центр помещения занимал небольшой бассейн, вода которого прозрачностью и неподвижностью своей не уступала амарантскому стеклу. Пруд был окружен кольцом пышной зелени – кустов, трав, цветов и даже небольших деревьев, опрятных, словно за ними постоянно ухаживали садовники.
По периметру стены между огнями были аккуратно разложены семь комплектов оружия и доспехов: алые плащи, бронзовые щиты и мечи королевской гвардии с рукоятями из слоновой кости. За доспехами возвышались почти бесформенные фигуры из темного камня – вечно угрожающие, вечно нацелившие прорези шлемов на врага.
Посередине бассейна высился куб из черного базальта. На кубе лежала светлая фигура: изваянный из ослепительно-белого мрамора юноша. Глаза его были закрыты, словно он спал, руки сложены на груди, на рукояти лежащего на теле меча. Богато отделанный плащ был накинут на одно плечо, и из-под него виднелась солдатская кираса. В ногах стоял мраморный шлем с фамильным знаком Гаев. Волосы его, стриженные по-солдатски коротко, обрамляли красивое, с тонкими чертами лицо, хранившее мирную, сонную улыбку. Будь это не мраморное изваяние, а человек во плоти, Джефф ожидал бы, что он вот-вот поднимется, наденет шлем и отправится по своим армейским делам, однако принцепс Гай умер много лет назад, еще до рождения Тави.
Краем глаза он уловил движение, но слишком устал, чтобы поворачивать голову. Рядом с ним опустилась на колени рабыня – мокрая, дрожащая. Она дотронулась до его плеча и тут же отвела руку, глядя на испачкавшую ее липкую грязь.
– Вороны и астелы! В какой-то момент мне показалось, будто сюда ввалилась горгулья.
Он подозрительно покосился на нее, но в глазах ее не было ничего, кроме усталой улыбки.
– Некогда было умыться.
– Я хотела было вернуться и искать тебя, но не видела ни ничего – и ветрогривы тут же навалились. Пришлось снова спрятаться здесь.
– В этом-то и смысл, – извиняющимся тоном пояснил Джефф. – Ты уж прости, но вид у тебя был такой, будто ты вот-вот упадешь.
Губы рабыни скривились в усмешке.
– Возможно, – призналась она и стерла с него еще немного грязи. – Очень умно… и очень смело. Ты не ранен?
Джефф мотнул головой, пытаясь унять непроизвольную дрожь.
– Так, ерунда. Царапины. Вот устал – это да. И замерз.
Она кивнула и вытерла его перепачканный грязью лоб.
– Все равно спасибо.
Он выдавил из себя слабую улыбку.
– Меня можешь не благодарить. Я Джефф из Индрефорда.
Пальцы девушки непроизвольно коснулись ошейника; она нахмурилась и опустила взгляд.
– Кэлен.
– Откуда ты, Кэлен?
– Ниоткуда, – буркнула девушка. Она подняла глаза и осмотрелась по сторонам, явно потрясенная великолепным интерьером. – Что это за место?
– М-мавзолей п-принцепса, – дрожа, пробормотал Джефф. – Это курган поля Слез. Принцепс погиб здесь в бою с маратами – еще до моего рождения.
Кэлен кивнула, все еще продолжая хмуриться. Она смахнула с рук большую часть глины и приложила запястье ко лбу Джеффа.
– У тебя жар.
Джефф закрыл глаза, и веки вдруг сразу сделались слишком тяжелыми, чтобы открывать их снова. Кожу как-то странно покалывало, и ощущение это постепенно сменяло собой жгучий холод от грязи.
– Говорят, Первый лорд сам соорудил это за один день. После того, как всех тут похоронили. Целый легион. Говорят, мараты не оставили от тела принцепса почти ничего… во всяком случае, слишком мало для официальных похорон. Потому и похоронили его здесь, а не в столице.