Евгений Руд
Астелия
С противоположной стороны тропы послышался свист, и что-то шевельнулось в кустах. Одновременно за спиной Джеффа послышался топот, и тропу, пробитую в кустах махиной Корвуса, пересек огромный темный силуэт. Еще один овцерез, крупнее и темнее первого. Он бежал неожиданно тихо для такой туши, только когти стучали по ковру из опавшей хвои и шелестели, задевая за ветви, перья. Тварь метнулась к месту, где только что упал камень, и скрылась в кустах.
Джефф перевел дух. Он швырнул еще один камень, еще дальше, в направлении, противоположном тому, в котором Корвус уносил Дрейка прочь от опасности. Пригнувшись, Джефф сам двинулся в направлении прогалины, через каждые несколько шагов задерживаясь, чтобы бросить камень. Ветер продолжал усиливаться, и обжигающе-ледяные капли сыпались уже почти непрерывно.
Стараясь дышать как можно тише, Джефф по-кошачьи подкрался к самой прогалине. Последние несколько шагов он прополз на животе под низко нависавшими хвойными ветвями. Овец не было видно.
Зато второй овцерез был уже здесь.
И марат тоже.
Овцерез оказался по меньшей мере на голову выше первого, с более темным оперением. Глаза его, тоже золотые, имели коричневатый оттенок. Он стоял над трупом птицы, которую убил Джефф, поджав одну ногу и шевеля клювом перья убитой подруги.
До сих пор Джефф ни разу не доводилось видеть маратов. Этот был очень высокий – выше всех известных Джеффу людей. Он был очень похож на человека, только плечи его казались неимоверно широкими, а покрывавшие все тело мускулы – плоскими, стремительными. Вся его одежда состояла из набедренной повязки, да и та не столько прикрывала наготу, сколько служила поясом для ношения нескольких сумок и оружия – похожего на сделанный из темного стекла кинжал. Волосы у него были длинные и густые; в неярком предгрозовом свете они казались неестественно светлыми. В волосы было воткнуто несколько птичьих перьев, и это придавало ему свирепый вид.
Марат подошел к телу овцереза, опустился рядом с ним на колени и положил обе ручищи на мертвую птицу. Он испустил негромкий жалобный вопль, и ему вторил эхом стоявший рядом самец. Потом оба на минуту замолчали, склонив головы.
Выпрямившись, человек оскалился, блеснув белыми зубами, и повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. Джефф увидел, что его глаза имели тот же золотистый оттенок, что и у овцереза, – почти прозрачный и пугающе нечеловеческий.
Джефф не двигался с места, едва дыша. Выражение лица марата не оставляло ни малейшего сомнения: он был взбешен. Голова его медленно поворачивалась, вглядываясь в окружавшие прогалину кусты. Джефф разглядел, что зубы его и руки перепачканы алой кровью.
Марат распрямился и поднес руку ко рту. Набрав в грудь побольше воздуха, он свистнул так громко и пронзительно, что Джефф зажмурился. Свист повторился еще несколько раз – то выше, то ниже, то длиннее, то короче. Потом он замолчал.
Джефф нахмурился и приоткрыл рот от напряжения, вслушиваясь в тишину.
Спустя несколько секунд откуда-то издалека, наполовину приглушенный ветром, послышался ответный свист. Джефф не знал, что говорилось в этом ответе, но это был, несомненно, ответ, и одно это уже наводило страх. Свист означал только одно: поблизости находился по меньшей мере еще один варвар.
Мараты вернулись в долину Вестланда.
Возможно, они просто охотились, вырвавшись на свободу из заточения в безлюдных пустошах по ту сторону Гарда. А может, в ужасе подумал Джефф, это передовые разведчики орды. Но это… это ведь безумие! Орды в этих краях не видали больше пятнадцати лет – Джефф еще не родился на свет, когда та одержала свою единственную, недолгую победу, вырезав Королевский легион и убив самого принцепса Гая. Астелианские легионы разгромили ее всего несколько недель спустя, нанеся ей такой сокрушительный удар, что ни у кого не осталось сомнений: мараты никогда больше не вернутся.
Джефф судорожно сглотнул. Однако они все-таки вернулись. И если их много, значит, мараты в долине – разведчики. А если они разведчики, они ни за что не позволят тощему подростку, который их увидел, уйти живым и рассказать остальным об их появлении.
Марат снова принялся осматривать кусты. Он нагнулся, выдернул из мертвого овцереза несколько перьев и привязал их к волосам. Потом негромко свистнул второму овцерезу и сделал ему знак рукой. Птица послушно двинулась большими шагами в указанном направлении; ее взгляд тоже шарил по кустам.
Тем временем марат опустился на четвереньки. Он понюхал кровь, засыхавшую на когтях убитого овцереза; потом, к отвращению Джеффа, пригнулся и лизнул ее языком. Джефф видел, как он прищурился, оценивая вкус, словно это было вино. Открыв глаза, марат, не вставая на ноги, принялся рыскать вокруг трупа, словно ищущий след пес. У лежавшего на земле меча он задержался, поднял его и внимательно осмотрел покрытый кровью овцереза клинок. Потом вытер его о траву и сунул за пояс-повязку.
Ветер продолжал усиливаться, то и дело меняя направление. Джефф ощущал, как он холодит ему спину. Он застыл, уверенный в том, что любое, даже самое незначительное движение выдаст его. Марат свистнул еще раз, махнул рукой, и овцерез, повернув, двинулся к убежищу Джеффа.
«Как цыпленок на жука, – подумал Джефф. – Только жук – я».
Однако, не пройдя и несколько шагов, овцерез испустил крик и повернул голову на юг. Марат тоже посмотрел в ту сторону, и в золотых глазах его вспыхнул жадный огонь. Раздувая ноздри, он припал к земле, потом вскочил и зашагал вслед за раненым дядей Джеффа.
– Нет! – крикнул Джефф, вскакивая с земли и швыряя один из оставшихся камней в марата. Он не промахнулся: камень угодил тому в щеку, рассадив ее до крови.
Марат уставился на Джеффа своими золотыми, как у хищной птицы, глазами и рявкнул что-то на незнакомом Джеффу языке. Впрочем, сомнения в его намерениях у Джеффа не возникло, он все понял даже прежде, чем тот вытащил из-за пояса свой стеклянный кинжал. Глаза его полыхали яростью.
Марат свистнул, и овцерез послушно повернулся к нему. Потом он указал рукой на Джеффа и испустил такой же булькающий свист, как тот, что издавала мертвая птица.
Джефф повернулся и побежал.
Всю жизнь ему приходилось бегать от тех, кто больше и сильнее его. Большая часть игр в усадьбе также в той или иной степени основывалась на погоне, и Джефф научился использовать преимущества, которые давали ему маленький рост и быстрота. Он бежал, выбирая самые густые кусты, проскальзывая сквозь лабиринт колючек, лиан и буераков.
Ветер все крепчал, поднимая в воздух опавшую хвою и пыль. Джефф бежал на восток, уводя погоню от Корвуса с Дрейком. Зловещий свист овцереза и его хозяина не отставал, но страх только подгонял мальчика.
Сердце его стучало в груди как кузнечный молот – тяжело и часто. Он понимал, что остался один и что никто не придет ему на помощь. Ему пришлось полагаться только на собственные опыт и смекалку; оступись он или хотя бы сбавь скорость, и марат с овцерезом настигнут его моментально. Надвигался вечер, клубившаяся над Гардом гроза начала расползаться по долине. Если марат или овцерез поймают его, безоружного, да еще вдали от дома, он может считать себя покойником.
Джефф бежал так, словно от этого зависела его жизнь.
Она действительно зависела от этого.
Глава 6
С наступлением сумерек Кэлен все еще оставалась на свободе.
Ее тело болело все до последней косточки. Первый стремительный полет от преследователей потребовал всех ее сил, но потом стало еще труднее, и она не смогла бы лететь, если бы ветер не дул в нужном ей северо-восточном направлении. Она препоручила скольжение по воздушным потокам Бектасу, сохранив тем самым хоть часть так необходимой ей энергии.
Кэлен летела на небольшой высоте, у самых верхушек деревьев, и хотя те гнулись и раскачивались в вихре, который удерживал ее в полете, она не поднималась выше в надежде, что складки местности укроют ее от преследовавших воздушных рыцарей.
Последние лучи ржавого заката высветили полоску воды, извивавшуюся между лесистыми холмами: реку Монк. Изрядная часть оставшихся у нее сил ушла на то, чтобы помочь Бектасу мягко опустить ее на землю, и еще больше – на то, чтобы не упасть после того, как напряжение полета оставило ее. Больше всего ей хотелось забиться в какое-нибудь дупло и уснуть.
Вместо этого она порылась в складках своего перепачканного платья, оторвала застежку, развернула клочок ткани и достала маленький медный кружок.
– Река Монк, – прошептала она, вкладывая все оставшиеся у нее силы в попытку вызвать речных астелов. – Узнай эту монету и позволь мне поговорить с моим господином.
Она бросила монетку в воду, и та блеснула в кроваво-красных лучах заката сначала профилем Первого лорда, а потом изображением солнца.
Кэлен опустилась на колени и протянула руки, чтобы зачерпнуть воды в ладони. Самые долгие ее перелеты длились не больше часа – даже в подходящий для этого день. Ей повезло. Если бы ветер дул в другую сторону – ей не удалось бы благополучно добраться до Монка.
Она опустила взгляд на свое отражение в воде, и на мгновение ее пробрала дрожь. Ей живо представилось, как вода струится вверх по ее рукам, заливает ноздри и рот, и сердце ее сжалось от тошнотворного страха. Кэлен попыталась отогнать его и не смогла, как не смогла заставить себя коснуться воды.
Водяная ведьма все еще могла убить. Смерть грозила ей прямо здесь и сейчас. Кэлен выжила и вырвалась на свободу – но даже теперь она пятилась прочь от воды.
На мгновение она закрыла глаза и попыталась изгнать из памяти смех той женщины. Гнавшиеся за ней мужчины пугали ее не так сильно. Попадись она им в руки, они убьют ее стальным клинком. Ну, возможно, помучают немного – но ничего такого, к чему она не была бы готова.
Она подумала об улыбке на лице Кары в момент, когда ее водяной астел душил Кэлен, топила ее прямо на суше. Ей показалось, что глаза женщины горели неподдельным детским восторгом.
Кэлен поежилась. К этому ее не готовили…
И тем не менее ей ничего не оставалось, как одолеть этот страх. Этого требовал от нее долг.
Она рывком опустила руки в холодную речную воду.
Кэлен ополоснула лицо, потом сделала не очень удачную попытку расчесать волосы пальцами. Хотя она стригла свои красивые, золотисто-каштановые волосы короче обычного, едва до плеч, несколько часов полета в воздушных вихрях спутали их, превратив ее в подобие кудлатой дворняжки.
Она еще раз посмотрела на свое отражение. Узкое лицо с резкими чертами, подумала она… хотя при умелом пользовании косметикой она могла бы смягчить их. Легкие, пышные волосы спутались сейчас и мало чем отличались от небольшого стога сена. Лицо и руки под слоем грима загорели почти под цвет волос, из-за чего ее отражение в воде казалось изваянной из чуть потемневшего дерева статуей. Одежда рабыни была измята, изорвана по краям и сплошь забрызгана грязью и темными коричневыми пятнами, сливавшимися на плече, в том месте, где зацепил ее меч, в одно большое бурое пятно.
Вода шевельнулась, однако приняла очертания не Первого лорда, а женщины. Гай Елена, жена Гая Секстуса, Первого лорда Астелии, казалась совсем юной, не старше Кэлен. На ней было потрясающе красивое платье с высокой талией; волосы она заплела во множество косичек, и только несколько продуманно-неряшливых локонов выбивались из них, обрамляя лицо. Да, она была прекрасна; более того, вся фигура ее была исполнена спокойствия, уверенности, достоинства – и власти.
Кэлен мгновенно ощутила себя неуклюжей и как можно изящнее присела в реверансе, приподняв подол изорванного платья.
– Ваша светлость…
– Ученица, – буркнула та в ответ. – Не прошло и трех недель с того дня, как мой муж дал тебе свою монету, – и ты уже мешаешь ему обедать. Полагаю, это может считаться новым рекордом. Роланд, как мне говорили, не осмеливался отрывать его от трапезы или от сна раньше чем через месяц.
Кэлен почувствовала, что щеки ее пылают.
– Да, ваша светлость. Я приношу свои извинения, но дело не терпит отлагательств.
Первая леди пристально посмотрела на нее, скользнув взглядом с головы до пят. Кэлен покраснела еще сильнее и прилагала все усилия, чтобы не насупиться.
– Обойдемся без извинений, – произнесла леди Елена. – Хотя в будущем постарайся лучше рассчитывать время.
– Да, госпожа. Прошу вас, ваша светлость. Мне необходимо поговорить с Первым лордом.
Леди Елена покачала головой.
– Это невозможно, – произнесла она тоном, не терпящим возражений. – Боюсь, тебе придется поговорить с ним позже. Возможно, завтра.
– Но, госпожа…
– Он занят, – отрезала Первая леди. – Если ты считаешь, что твое дело важно, ученица, можешь оставить свое сообщение мне, и я передам его при первой же возможности.
– Покорнейше прошу прощения, госпожа, но мне было сказано, что монету можно использовать для общения только с его светлостью и ни с кем другим.
– Выбирай слова, ученица. – Елена недовольно выгнула бровь дугой. – Не забывай, с кем говоришь!
– Я имею личные указания Первого лорда, ваша светлость. И я пытаюсь исполнять их в точности.
– Похвально. Однако Первый лорд – это не любимый профессор, которого можно навещать по своей прихоти, ученица. – Она сделала ударение на последнем слове. – У него и без тебя хватает дел государственной важности.
Кэлен сделала глубокий вдох.
– Прошу вас, ваша светлость. Я не задержу его надолго. Пусть он сам решит, злоупотребляю ли я своими привилегиями. Пожалуйста.
– Нет, – сказала Елена. Водяное изваяние оглянулось через плечо. – Ты и так отняла у меня много времени, ученица Кэлен. – В голосе Первой леди послышалось некоторое напряжение: – Если это все…
Кэлен облизнула пересохшие губы. Как знать, если она сумеет задержать ее хотя бы на минуту, может, Первый лорд и услышит их разговор.
– Ваша светлость, прежде чем вы уйдете, могу я попросить вас передать ему несколько слов?
– Только быстрее.
– Хорошо, ваша светлость. Передайте ему только, что…
Едва Кэлен успела произнести эти слова, как водяное изваяние Первой леди сморщилось и черты лица его сделались жестче.
Вода рядом с леди Еленой всколыхнулась, и из нее поднялось еще одно сотканное астелом изваяние – высокий мужчина, с некогда широкими плечами, но теперь сутулый из-за возраста. Он держался с небрежной, горделивой уверенностью. В отличие от прозрачного изваяния леди Елены это изображение выросло из воды многоцветным, так что на мгновение Кэлен показалось, будто Первый лорд сам каким-то образом оказался здесь. В темных волосах его уже проглядывала седина, а зеленые глаза, казалось, выцвели от усталости.
– Эй, – произнесла фигура негромким сочным басом. – Что здесь происходит, жена моя?
Фигура Гая повернулась к Кэлен, и он нахмурился.
– А… – пробормотал он наконец. – Ясно. Приветствую, курсор.
Леди Елена покосилась на мужа, услышав титул, потом ее далекий взгляд вновь обратился на Кэлен.
– Она хотела поговорить с тобой, но я сообщила ей, что тебе необходимо присутствовать на официальном обеде.
– Ваше величество, – пробормотала Кэлен и снова присела в реверансе.
Гай вздохнул и вяло махнул рукой.
– Возвращайся к столу, жена моя. Я сейчас.
Леди Елена вздернула подбородок.
– Мой муж, если мы вернемся порознь, это может быть превратно истолковано.
– В таком случае, жена моя, если хочешь, можешь подождать меня где-нибудь еще.
Первая леди недовольно поджала губы, но все же почтительно поклонилась, и тут же ее изваяние обрушилось обратно в воду, обдав Кэлен брызгами по пояс. Та вскрикнула от неожиданности и инстинктивно подобрала подол.
– О, ваше величество, прошу прощения.
Гай издал цокающий звук, и его образ сделал движение рукой. Вода слетела с ее платья: капли дождем падали на землю и тут же сбегались в маленькую мутную лужицу, которая почти сразу сползла в реку. Зато платье ее, по крайней мере, стало немного чище.
– Не обижайтесь на Первую леди, – буркнул Гай. – Последние три года были для нее не самыми легкими.
«Три года с тех пор, как она вышла за вас, милорд», – подумала про себя Кэлен, однако вслух произнесла лишь:
– Да, ваше величество.
Первый лорд вздохнул и сразу посерьезнел. С тех пор как Кэлен видела его в последний раз, он сбрил бороду, поэтому в уголках рта и глаз стали заметны морщины – единственные следы возраста на его моложавом лице. На вид ему можно было дать немногим больше сорока, но Кэлен знала, что на деле он вдвое старше. А всего пять лет назад, когда она поступила в Академию, седины в его волосах не было и в помине.
– Твое донесение, – сказал Гай. – Давай-ка послушаем.
– Да, милорд. Следуя вашим инструкциям, мы с Роландом предприняли попытку проникнуть в лагерь предполагаемых мятежников. Это нам удалось. – Во рту у нее как-то сразу пересохло, и ей пришлось сглотнуть. – Но… Но он…
Гай кивнул все с тем же непроницаемым выражением лица.
– Но он тебя предал. Он выказал больший интерес к служению заговорщикам, нежели к верности своему господину.
Кэлен потрясенно зажмурилась.
– Да, милорд. Но как вы…
Гай пожал плечами.
– Наверняка не знал. Но подозревал. Поживи с мое, Кэлен, и ты будешь видеть людей насквозь. Их намерения, их вера высвечиваются в их поступках, в их лжи. – Он покачал головой. – В Роланде ростки этого я заметил давно, еще когда он был ненамного старше тебя. Правда, из всех моментов, чтобы расцвести, они выбрали наихудший.
– Вы подозревали? – переспросила Кэлен. – И ничего мне не сказали?
– А ты смогла бы сохранить это в тайне от него? Смогла бы играть с тем, кто тебя взрастил и обучил, до самого конца операции?
Кэлен стиснула зубы, чтобы не брякнуть чего-нибудь со злости. Конечно, Гай говорил правду. Она не смогла бы утаить этого знания от Роланда.
– Но почему тогда вы послали меня? – осторожно спросила она.
Гай одарил ее усталой улыбкой.
– Потому, что я не знаю курсора бойчее тебя. Потому, что из всех курсантов Академии ты была самой сообразительной, изобретательной, упрямой и независимой в суждениях. Потому, что Роланд ценил тебя. И потому, что в твоей преданности я не сомневался.
– Приманка, – сказала Кэлен, и против желания в словах ее прозвучала горечь. – Вы использовали меня в качестве приманки. Вы знали, что он не устоит перед соблазном взять меня с собой. Завербовать меня.
– Совершенно верно.
– Вы бы с легкостью пожертвовали мной.
– Если бы ты не вернулась, я знал бы, что ты потерпела неудачу – возможно, из-за Роланда. Или ты попалась на его удочку. В любом случае, я удостоверился бы в истинности намерений Роланда.
– Что и было целью операции.
– Ну, не совсем. Данные разведки мне тоже нужны.
– И ради них вы рисковали моей жизнью?
Гай кивнул.
– Да, курсор. Ты ведь клялась не щадить жизни, служа Короне? Так?
Кэлен с пылающими щеками опустила взгляд; злость, досада и замешательство свились у нее в животе ледяным клубком.
– Да, милорд.
– Тогда докладывай. Мне уже пора возвращаться.
Кэлен набрала в грудь воздуха и, так и не поднимая глаз, рассказала о всех событиях этого дня: что успели увидеть они с Роландом, что узнала она о мятежном легионе и – в особенности – сколько рыцарей входит в его состав.
Завершая свой доклад, она все-таки взглянула на него. Лицо Гая, казалось, постарело, морщины на нем стали глубже, словно слова ее отняли у него еще толику жизни, молодости, силы.
– Письмо – то, которое тебе позволили прочесть, – начал Гай.
– Отвлекающий маневр, милорд. Это наверняка. Попытка бросить ложное подозрение на кого-то еще. Я не верю, чтобы лорд Аттикус был замешан в этом деле.
– Возможно. Но не забывай, письмо было адресовано командиру второго легиона. – Гай покачал головой. – Похоже, из этого следует, что в заговор против меня вовлечен не один из верховных лордов. Вполне вероятно, это попытка одного из них переложить ответственность на плечи другого.
– Если исходить из того, что их всего двое, милорд.
Морщинки снова сбежались к уголкам глаз Гая.
– Конечно. Если исходить из того, что они не все заодно. – Улыбка осветила его лицо и тут же померкла. – И то, что они пытались выведать у тебя подробности моей личной охраны, означает: они верят в успех прямого покушения с целью захвата власти.
– Уверена, что нет, милорд. Они не могут убить вас.
Гай пожал плечами.
– Не смогут, если я буду знать об их планах. Но способность сотрясать горы мало чем поможет, если тебе в горло уже воткнули нож. – Он поморщился. – Кто-то из молодых лордов, должно быть. Тот, кто постарше, просто использовал бы в качестве убийцы время. Я стар.
– Нет, ваше величество. Вы…
– Стар. Старик, женатый на властной и полной политических амбиций женщине. – Он внимательно посмотрел на Кэлен. – Близится ночь. Ты в состоянии двигаться дальше?
– Полагаю, что да, милорд.
Гай кивнул.
– События начинают разворачиваться во всей Астелии. Я чувствую это нутром, девочка. Топот множества ног, беспокойные перемещения диких стад. В ночи у западного побережья поют бегемоты, а дикие астелы севера готовят нам в этом году суровую зиму. Суровую зиму… – Первый лорд вздохнул и зажмурился. – И голоса звучат все громче. Напряжение нарастает, собираясь в одном месте. Повсюду астелы земли, и воздуха, и дерева шепчутся о приближении угрозы извне и о том, что мир, которым наслаждалась наша страна последние пятнадцать лет, подходит к концу. Астелы металла точат мечи и раздувают огонь в кузнечных горнах. Реки и дожди вот-вот окрасятся в красный цвет крови. И огонь в ночи горит синим цветом – не золотым и не алым. Грядут перемены.
– Возможно, это всего лишь совпадения, милорд, – выдавила из себя Кэлен. – Это же не…
Гай снова улыбнулся, но улыбка вышла неживой, призрачной.
– Я стар, но не настолько, Кэлен. Пока еще. И у меня для тебя есть работа. Слушай внимательно.
Кэлен кивнула и пристальнее вгляделась в изображение.
– Ты представляешь себе значение долины Вестланда?
Кэлен кивнула.
– Она расположена на перемычке, связывающей Астелию и расположенные по ту сторону гор равнины. Проход через горы только один, и он ведет через долину. Если кто-то захочет проникнуть в нашу страну пешим, он должен миновать долину Вестланда.
– «Кто-то», то есть мараты, – кивнул Гай. – Что тебе еще известно об этом месте?
– Только то, что говорили нам в Академии, милорд. Очень плодородная земля. Прибыльная. И именно там мараты убили вашего сына, милорд.
– Да. Вождь маратов. Он убил принцепса и привел в действие цепочку событий, которые еще долго будут сотрясать стены классных комнат и поражать воображение студентов. Род Гаев возглавлял Астелию почти тысячу лет, но с моей смертью всему этому придет конец. И все, что мне остается, – это проследить за тем, чтобы власть попала в ответственные руки. Хотя, похоже, кто-то пытается сделать этот выбор без моего участия.
– Вам известно, кто это, милорд?
– Только подозрения, – вздохнул Гай. – Но и их я не могу произнести вслух без боязни оговорить невинного и тем самым лишиться поддержки всех верховных лордов, как заговорщиков, так и сохранивших верность трону. Ты отправишься в долину Вестланда, Кэлен. Мараты выступили в поход. Я это знаю. Я это чувствую.
– Что я должна там делать, милорд?
– Ты будешь наблюдать за любыми перемещениями маратов в округе, – ответил Гай. – И переговоришь с тамошними стедгольдерами, чтобы понять, что там происходит.
Кэлен склонила голову набок.
– Вы думаете, активность маратов и последние действия заговорщиков как-то связаны друг с другом, милорд?
– Мараты легко могут стать оружием в их руках, Кэлен. И я подозреваю, кое-кто пытается выковать из них кинжал, нацеленный мне в горло. – Взгляд его вспыхнул, и река у ног его изображения забурлила, возмущенная его эмоциями. – Я могу сам передать власть кому-нибудь, достойному ее, но пока я жив и дышу, им ее не отнять.
– Да, милорд.
Гай хмуро улыбнулся ей.
– В общем, если тебе удастся обнаружить какую-либо связь между этими двумя, Кэлен, принеси мне ее доказательства. Если у меня будет хотя бы крошечная улика, чтобы выложить ее перед верховными лордами, я смогу уладить это без ненужного кровопролития.
– Как прикажете, милорд. Я отправлюсь туда так быстро, как смогу.
– Сегодня же вечером, – сказал Гай.
Кэлен покачала головой.
– Я не уверена, что мне это удастся, милорд. Я совсем выбилась из сил.
Гай понимающе кивнул.
– Я переговорю с южным ветром. Он поможет тебе попасть туда быстрее.
Кэлен сглотнула.
– Что мне надлежит искать, милорд? У вас имеются какие-либо подозрения? Если бы я знала, на что мне обращать особое внимание, я…
– Нет, – перебил ее Гай. – Мне нужно, чтобы ты смотрела на все без предубеждения. Отправляйся в долину. Основные события развернутся там. Я хочу, чтобы ты представляла в них мои интересы.
– Скажите, милорд, мне там снова будет грозить почти верная смерть? – Кэлен не стала сдерживать горечи в голосе.
– Почти наверняка, курсор, – кивнул Гай. – Или ты хочешь, чтобы я послал вместо тебя кого-то другого?
Кэлен покачала головой.
– Я хочу, чтобы вы ответили на один вопрос.
Гай удивленно приподнял брови.
– Какой вопрос?
Кэлен посмотрела на образ Гая в упор.
– Откуда вы знали, милорд? Как вы узнали, что я останусь верна Короне?
Гай нахмурился, и морщин на его лице стало еще больше. Несколько секунд он молчал.
– Есть люди, – произнес он наконец, – которые не способны понять, что такое верность. Ну конечно, они могут объяснить, что это такое, но душой они этого так и не понимают. Им не дано вообразить мир, где это понятие реально.
– Как Роланд.
– Как Роланд, – согласился Гай. – Но ты редкий человек, Кэлен. Ты – полная его противоположность.
Она нахмурилась.
– Вы хотите сказать, я знаю, что такое верность?
– Больше того. Ты живешь с этим. Ты не можешь представить себе мир, где это было бы иначе. Ты не можешь предать то, что тебе дорого, как не можешь заставить свое сердце перестать биться. Я стар, Кэлен. И люди для меня открыты. – Он помолчал еще пару секунд. – Я никогда не сомневался в твоей преданности. Только в твоей способности выйти из этой операции живой. Похоже, на этот счет я должен перед тобой извиниться, курсор Кэлен. Считай, что выпускной экзамен ты успешно сдала.
Кэлен вдруг захлестнуло чувство гордости, абсурдной радости за доверие Гая. Она невольно выпрямилась и задрала подбородок чуть выше.
– Мои глаза и уши в вашем распоряжении, милорд.
Гай коротко кивнул, и за спиной Кэлен зашелестел листвой усиливающийся ветер. Деревья шумели, как негромкий прибой о песок.
– Раз так, ступай с астелами, курсор. На благо Астелии.
– Я найду то, что вам нужно, ваше величество. На благо Астелии.