Евгений Николаевич Гусляров
Царевич Алексей. Гибель последнего русского
Суд народный над Петром. Окончательного приговора пока нет…
Трубецкой раскат Петропавловской крепости и сырыя его стены остались единственными дожившими до нас свидетелями последних минут страдальца. Но в тех стенах были живые люди, не одни только те, которые решали судьбу царевича: тут были и исполнители приговоров, – палачи, солдаты, сторожа, мастеровые; у них были жёны, дети, родственники, друзья, знакомые. Возвращаясь домой, под страшною тайною, передавали они своим ближним виденное и слышанное. От одного переходили к тысячам, и суд народный, не слышный, невидимый, шёл рядом с судом государственным. Как ни старался Пётр запирать Петербург, запрещая по всем заставам выезд, как ни хлопотал он о сохранении тайны, издавая даже указ, чтоб никто, под смертною казнью, не смел писать в затворённой комнате о происшедших событиях, – народ знал, что делалось с царевичем, слышал и говорил, что он умер не своею смертью.
Есипов Г.В. Люди старого века. Рассказы из дел Преображенского приказа и Тайной канцелярии. СПб. 1880. С. 126-127. Далее: Есипов Г.В. (3). С указанием страницы.
Расстриженный епископ Досифей не напрасно говорил на соборе, снимавшем с него святительское облачение: «один только я попался в этом деле; извольте только пустить ухо в народ, не все ли то же говорят?».
Терновский Ф. С. 18
После скоропостижной кончины Царевича Алексея Петровича в Петропавловской крепости, в народе распространены были слухи, что Царевич кончил жизнь насильственною смертью, Тайная Канцелярия преследовала и жестоко наказывала разглашателей. Генваря 9 дня, сего 722 года, при письме от Секретаря Ивана Топильскаго, некоторые колодники, жёнка Марья Обросимова дочь, да столяр Василий Королёк, из С. Петербурга присланы, а в распросах сказали Генваря в 10-м числе. Марья, в болезни своей, при исповеди отцу своему духовному назначила, а потом в распросе сказала: …А именно, что, де, в разговорах оной Королёк говорил с нею: Пока, де, Государь здравствует, по то, де, время и Государыня Царица жить будет; а ежели, де, его, Государя, не станет, тогда, де, Государыни Царицы и Светлейшаго Князя Меньщикова и дух не помянется, того для, что, де, и ныне уже многие великому Князю (сыну царевича Алексея) сказывают, что, де, по Её, Государыни Царицы, наговору Государь Царевича своими руками забил кнутом до смерти, а наговорила, де, она, Государыня Царица, Государю так: Как, де, тебя не станет, а мне, де, от Твоего сына и житья не будет; и Государь, де, послушав Её, Государыни Царицы, и бил его, Царевича, своими руками кнутом, и от того он Царевич и умер… Она же говорила: Государь Светлейшему Князю говорил: Данилович! покуль, де, я жив, потуль, де, и ты, а без меня, де, не дадут тебе долго жить…
Собрание документов по делу царевича Алексея Петровича. Г.В. Есипов и М.П. Погодин. С. 136
Вот что можем узнать из дел Преображенского приказа и Тайной канцелярии. В 1721 году поп Игнатий говорил: «Слышал он, что в С.-Петербурге государь собрал в Сенат архиереев и других многих людей и говорил, чтоб дать суд на царевича за непослушание, и тогда ж в ту палату вошёл царевич, не снял шапки перед государем и сказал: «Что мне, государь батюшка, с тобою судиться? Я завсегда перед тобою виноват», и пошел вон, а государь молвил: «Смотрите, отцы святии, так ли дети отцов почитают!» И приехал государь в свой дом, царевича бил дубиною, и от тех побоев царевич и умер. Царя дважды хотели убить, да не убьют: сказывают ему про то нечистые духи».
Соловьев С.М. (1). Т. XVII. С. 146
В сентябре 1717 г. знаменитый руководитель Преображенского приказа князь Фёдор Юрьевич Ромодановский умер. «Со всегорестными слезами оконечным сиротством моим», писал Петру сын князя Иван: «ко вашему царскаго величества покрову притекая, молю, дабы напоминанием служб к пресветлейшему царскаго величества маестату бывших от отца моего, я во всеконечном сиротстве моём милостивым вашего величества повелением и призрением не был оставлен». Пётр назначил сына Ромодановскаго начальником Преображенскаго Приказа и 19 января 1718 г., во время следствия над царевичем Алексеем Петровичем, повторил указ 1715 г. о доносе «по слову и делу» (когда всякое словесное оскорбление величества (лат. crimen laesae majestatis) и неодобрительное слово о действиях государя подводились под понятие государственного преступления, караемого смертью: под страхом смертной казни установлена была обязанность доносить о преступлениях против Его величества (сказывать слово и дело государево); лиц, «сказывающих» за собою слово и дело, а также и тех, на которых «сказывалось» слово и дело, повелено было присылать и приводить из всех мест в Преображенский приказ; затем последовал указ, чтобы посадских людей, «сказывающих за собою слово и дело», расспрашивать предварительно в ратуше, в Преображенский же приказ посылать только тех, «о коих по расспросу подлинно окажется, что они знают нечто касающееся особы государя» – Е.Г.). В это же время образовалась сама собою, одним почерком пера известного Скорнякова-Писарева, Канцелярия тайных розыскных дел, из которой впоследствии учреждена Тайная канцелярия. Таким образом, с 1718 г. дела о слове и деле поступали одновременно в Преображенский Приказ и в Канцелярию тайных розысных дел. Последняя занималась преимущественно изследованием по доносам на лиц, заподозренных по делу царевича и царицы, монахини Елены. Впрочем, и в Преображенский Приказ попадались дела, возникавшия от пустой болтовни и сплетен, распространённых в народе о царевиче. Народ, а в особенности низшее духовенство, любили и жалели царевича; даже в женских монастырях повторялась болтовня об Алексее Петровиче. Разносились слухи, что царевич ещё жив, что он уехал с Борисом Петровичем Шереметевым неведомо куда, что донские козаки не хотят меньшому царевичу (Петру Петровичу) служить, а просят большаго царевича, при этом повторялись давно распространённые слухи в народе, что на царстве не прямой царь, что царица Наталья Кирилловна родила царевну и её обменяли, а взяли царя в Немецкой слободе у немки и пр. и пр. Сочувствия к царевичу и сомнение, что Пётр не русский уроженец, сделались предметом многочисленных доносов о «слове и деле». Выпишем некоторыя дела из Преображенской Канцелярии и канцелярии тайных розыскных дел.
…Басманной слободы жилец Мокатенинов донёс (марта 14, 1719 г.), что Благовещенскаго собора сторож Еремей говорил ему наедине: «Как-де будет на царстве наш государь царевич Алексей Петрович, тогда-де государь наш царь Пётр Алексеевич убирайся и прочие с ним, и смутится-де народ: он-де, государь, неправо поступил к нему, царевичу».
Разумеется, сторожа Еремея попытали, посекли кнутом и отправили в Сибирь.
…Один нищий проходил через деревню и попросился у мужика погреться (1719).
– Откуда идешь? – спросил хозяин.
– Из Петербурга.
– А что в Питере делается? – спросил дьячок, бывший в гостях у крестьянина.
– Меншиков убил царевича, а царевича сын жаловался на него, Меншикова, о том государю своему деду, и государь Меншикова сковал.
В разговорах, на свою беду, нищий рассказал, чей он крестьянин и из какой деревни. Через год дьячок поссорился с крестьянином-домохозяином и донёс на него «слово и дйло» в слышании рассказов нищаго. Дьячок, крестьянин и нищий биты кнутом и без ноздрей отправлены в Сибирь в каторжную работу.
…В Астрахани поссорились подьячие (1719). Один из них явился к астраханскому губернатору Артемию Волынскому, и объявил «слово и дело» такое: что товарищ его подьячий Григорий Емельянов сочиняет письма против чести государевой. Волынский сковал доносчика и Григория Емельянова, забрал у них все бумаги и отправил в Преображенский Приказ. Вот письмо, о котором доносчик показывал на Емельянова: «Лежит дорога, через ту дорогу лежит колода, по той колоде идёт сам сатана, несёт кулёк песку, да ушат воды; песком ружьё заряжает, водою ружьё замывает; как в ухе сера кипит, так бы в ружье порох кипел, так бы оберегатель мой навсегда бодр был, а монарх наш царь Пётр буди проклят, буди проклят, буди проклят». Емельянов в допросе объяснил, что нашёл это письмо года с три тому назад в огороде Зарайскаго купца. Судьба Емельянова остается неизвестною, потому что дело оканчивается перепискою об отыскании купца.
Есипов Г.В. (3). С. 79-81
Из следственнаго дела о том же столяре Корольке очевидно явствует, что в народе ходили слухи о ненависти Меншикова и Императрицы Екатерины к Царевичу, от котораго ждали они себе гибели по смерти Государя. По сей причине старались они возбудить Петра против Алексея. По кончине его, в последствии времени, даже малолетнему сыну его, вступившему после на престол под именем Петра II, внушаемо было, что отец его, Царевич Алексей Петрович, был забит кнутом по наговорам мачихи. Следствие по слухам производилось уже в 1721 году, и виновные, столяр Королёк, его любовница и старуха Варвара Кулбасова, принадлежавшие к дому Князя Меншикова, были жестоко наказаны. Из этого же дела видно о слухах того времени, что Царицею выходило быть светлейшей Княгине Меншиковой, и что случайно эта доля досталась Екатерине.
Собрание документов по делу царевича Алексея Петровича. Г.В. Есипов и М.П. Погодин. С. XXI
Колодники говорили: «Захотели вы у государя милости: он и сыну своему, царевичу, своими руками голову отсёк!» Другие говорили, что запытал.
Соловьев С.М. (1). Т. XVII. С. 141
Царевич гнил в земле, а дело его всё ещё продолжалось…
Костомаров Н.И. (1). С. 840
«Его преступление в том, что он был слишком русским»
Царевич Алексей, сын царя, который, как говорят, как и он, женился на крепостной и, как и отец, тайно покинул Россию, не имел подобного успеха в обоих предприятиях, дурное подражание отцу стоило сыну жизни; это был один из самых ужасных примеров жестокости, который когда-либо был продемонстрирован с высоты трона… великое преступление несчастного Алексея состояло только в том, что он был слишком русским и не одобрял всего того, что его отец делал великого и бессмертного во славу народа.
Вольтер. (1). С. 35
Историческая Немезида не замедлила поразить Петра в самое сердце: в 1719 году умер объявленный им наследником престола маленький царевич Пётр Петрович.
Иловайский Д.И. (1). С. 66
Нет ни одного известия, чтобы Пётр когда-нибудь пожалел о своём безвременно погибшем сыне. Впрочем, может быть, по смерти своего наследника Петра Петровича, (царевич Пётр Петрович, сын Петра I от Екатерины Алексеевны, объявленный наследником помимо царевича Алексея и его сына Петра Алексеевича, родился в Санкт-Петербурге 29 октября (9 ноября) 1715 года, скончался 25 апреля (6 мая) 1719 года. – Е.Г.) когда Пётр предавался припадкам сильнейшей горести, запирался по целым суткам, никого не пускал к себе и погружался в грустные размышления, может быть, тогда, размышляя о том, что Русь осталась без наследника, Пётр вспомнил о своём несчастном первенце и пожалел о его безвременной смерти, впрочем, это только может быть…
Терновский Ф. С. 34
Жалкий, забитый царевич Алексей обнаружил не малую наблюдательность и даже недюжинный природный ум некоторыми своими суждениями (конечно, в близкой ему среде), об отцовских действиях и мероприятиях. Между прочим, он метко предсказал скорое наступление бабьего царства и предчувствовал грядущее господство на Руси немцев. Насильственное устранение его от престола более всего принесло пользу сим последним, а для русского народа отнюдь не было благодеянием.
Иловайский Д.И. (1). С. 68
Здесь можно было бы сказать о том, что именно в различном отношении к совести, мы находим существенное различие между Петром В. и Иоанном Грозным. Обоих венценосцев часто сравнивали между собою и, должно сказать, не без основания. В их жизни и характере много сходного. Оба были очень умны, суровы, и самовластны; оба царствовали подолгу; оба оставили по себе прочную память в народе и вечный неизгладимый след в истории нашего отечества. Есть значительное сходство в отдельных фактах их жизни. Оба стремились проложить доступ к Балтийскому морю и потому вели долгие и упорные войны в прибалтийских областях; оба в течение своего царствования не раз повторяли кровавую трагедию пыток и казней; оба, дабы насладиться самоощущением безграничной силы, сажали на престол подданных, а сами нисходили в круг простых людей, отметали все атрибуты царского достоинства, но удерживали при себе всю власть. Иван Грозный посадил на престол Симеона Бекбулатовича, а сам съехал с царскаго двора и стал именоваться Иваном Московским; Пётр нарёк Ромодановскаго Кесарем, говорил ему: Ваше Величество, а сам назвался Петром Шкипером. Наконец – что всего важнее для нас – оба были виновниками смерти собственных сыновей… Если припомнить притом, что Пётр из всех своих предшественников наиболее симпатизировал Ив. Грозному, то сходство обоих государей становится разительным. Но при всём сходстве есть и различие… Душа Иоанна была постоянно волнуема нравственными и религиозными вопросами, совесть постоянно беспокоила его; никакие казуистические толкования и извинения не могли успокоить её; от того жизнь Иоанна была преисполнена внутреннею борьбою и душевными страданиями. «Угрызение совести без раскаяния», так определяет Карамзин состояние души Иоанна. От этого в поступках Иоанна замечаются значительные неровности: он то ударялся в аскетизм, надевал монашескую рясу, думал подвигами покаяния и умерщвления плоти загладить свои грехи перед Богом; то снова бросался в разврат и жестокости, думая этим заглушить неумолкаемые упрёки совести. Пётр был не таков; в нём не замечается таких крупных переходов от разгульной жизни к аскетизму; он был постоянно ровен и верен себе; нравственные вопросы его не беспокоили; совесть его не мучила и странно было бы предполагать, что Пётр, когда бы то ни было, мог оставить государственную деятельность, надеть монашеский клобук и предаться подвигам покаяния и умерщвления плоти. – В истории убиения сыновей всего лучше сказалось внутреннее различие обоих государей. Иоанн убил сына нечаянно, в припадке гнева, и потом горько плакал, молил лекарей о возвращении несчастному жизни, называл себя сыноубийцею, говорил, что ему не следует царствовать, а остаётся только удалиться в монастырь и в тихом уединении оплакивать свои грехи, говорил, что Бог лишением сына покарал его за прежние преступления, наконец, послал в Палестину несколько тысяч рублей на поминовение души убиенного Иоанна. Напротив того, Пётр вел борьбу с сыном несколько лет, судил его несколько месяцев, был виновником его смерти обдуманным и сознательным. Наложивши свой тяжкий гнев на сына при его жизни, Пётр, по-видимому, не простил сына и по смерти. После кончины царевича Пётр веселился довольно, как бы избавившись от личного врага, не велел носить по нём траур, признавая его государственным преступником, называл его злодеем и врагом государя и отечества…
Терновский Ф. С. 35-36
…Пётр скончался, не успев никого назначить после себя, и русский престол сделался игралищем в руках придворных партий и петербургской гвардии; но желание русского народа в таких случаях Петербург уже не спрашивал. Как, уважаемый Петром и сродный ему по жестокости и кровопийству, Иван Грозный убийством старшего сына прекратил династию Св. Владимира и тем вызвал смутное время на Руси, так и Пётр убийством своего первенца прекратил династию Романовых (т.-е. её мужескую линию), и за ним последовало подобие смутного времени, пока престол не укрепился за потомством его дочери, Анны. Подобно Грозному, он своими пытками и казнями сломил все попытки к отпору его нововведениям и довёл царскую власть до ничем не ограниченного самовластия; вместе с тем ещё более испортил народный характер, усиливал в нём раболепие. А главное, своим пристрастием к иноземцам, полным унижением родовой русской аристократии, отменою Боярской думы (разумея вместе с нею и Священный собор) и водворением бюрократии, переполненной на верхних ступенях немцами, он приготовил немецкое господство на Руси.
Иловайский Д.И. (1). С. 66-67
Различие внутренней жизни Петра В. и Иоанна отразилось и в их физиогномиях. Лицо Иоанна изрыто морщинами; взор суровый и мрачный; на всей физиогномии лежат следы многих душевных бурь, потрясений и страданий. Это лицо страстное, но вместе и страдальческое. – Взор Петра полон, огня и бодрости, лицо носит выражение энергии, силы воли и озабоченности текущими интересами, но ни малейших следов того, что называется душевными страданиями.
Терновский Ф. С. 34
Он часто выступал с речами при дворе и в своём совете. В одной из этих речей он сказал, что он принёс своего сына в жертву благу своих подданных.
Вольтер. (1). С. 45
Он устранил сына, и вместо последнего, спустя только 5-6 лет после кончины царя, управление Poccией захватила группа немецких дельцов, с проходимцем Бироном во главе. Этот проходимец, как правитель Poccии, есть всецело следствие Петровских преобразовательных крайностей: после Алексея Михайловича он был невозможен, а после Петра сделался не только возможностью, но и действительностью. Немецкое господство воспользовалось именно указанными сторонами Петровой деятельности, чтобы легко устранить всякое себе противодействие, т.-е. воспользовалось всею полнотою неограниченной верховной власти, унижением родовой знати и церковной иерархии, а также раболепными привычками, внедрёнными русскому обществу при помощи застенка и топора.
Иловайский Д.И. (1). С. 67
Все интересы Петра сосредоточивались исключительно на административной деятельности: нравственные вопросы были почти совершенно чужды ему. Всякий поступок Пётр оценивал не по сообразности его с нравственным законом, но по мере его пользы или вреда для государственного благоустройства. По этому самому душа Петра в нравственном отношении была как бы tabula rasa; нравственные идеи почти не имели в ней места.
Терновский Ф. С. 33
Культурный разрыв наружно европеизированных высших классов с народною массою, а также недостаток единения царя с коренным русским народом начались именно с Петра Великого. Этот недостаток единения поддерживался и усиливался, благодаря в особенности немецким бракам, каковые явились одною из наиболее упрочившихся петровских реформ.
Иловайский Д.И. (1). С. 68
…Есть исторические взгляды, которые во всяком явлении видят что-то неизбежное, необходимое, и самих исторических лиц принимают за проявление какого-то фатума, действующаго как бы по неволе и по предопределению судеб, считая их исключительно всплощениями той или другой идеи; если отстранить, таким образом, всякую солидарность между историческими лицами и их деяниями, то мы логически дойдём до безразличия между добром и злом и совершенно оправдаем казни Грознаго или гильотину комитета общественной безопасности во Франции. Под этим углом воззрения безчеловечный розыск и суд по делу царевича Алексея представится явлением очень естественным, как преследование всякаго даже намёка на возможность затормозить когда-нибудь дело Петровской реформы, при возможности торжества партии, придерживавшейся старины и видевшей в царевиче своего будущего главу. У нас даже привыкли видеть в этом случае со стороны Петра какой-то геройский, великодушный поступок для спасения России, жертву любящаго отца, котораго чувства подавлены мудростью монарха. Это один из случаев лжи и лести, о которых мы говорили и которые теперь должны исчезнуть перед очевидностию. Недовольно быть великим историческим деятелем, чтобы ради этого простилось всё. Это было бы уж черезчур покойно для таких деятелей и слишком опасно для человечества, которым они играли бы по произволу, не заботясь уже вовсе о суде потомства и истории. Как ни велик Пётр, но и он не уйдёт этого суда, столь же неумолимого, но более справедливаго, чем суд его над собственным сыном, и история обвинит его в этом случае как властителя, как отца и как человека.
М. Лонгинов. С. 4-5
Заключим всё дело на основании актов государственных архивов в С.-Петербурге, и в Вене. На допросе было боле 50 лиц; в том числе царица-инокиня Елена (Евдокия), царевна Mapия, епископ Досифей, Авраам Лопухин, Александр Лопухин, Александр Кикин, Степан Глебов, князь Василий Долгорукий, князь Семён Щербатый, игуменьи, старицы, княгини Троекурова, Львова, Голицына. Некоторые пытаны три и четыре раза; девять человек казнено; столько же сослано в каторгу; еще более в Сибирь и в дальние края.
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 176
Смерть сына, которого надлежало наказать или лишить наследства, опозорила память Петра, и только теми благодеяниями, коими одарил он народ свой, может быть, заслужил он всё-таки себе прощение?
Вольтер. (2). История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России. Санкт-Петербург, Лимбус Пресс, 1999. С. 26
Какой же приговор произнесём мы Петру по его делу с сыном, соображая все вышепредложенные обстоятельства?.. Перед лицом трудов, им совершенных, обращаясь волею-неволею в кругу, им ещё очертанном, живя жизнию, так или иначе, им определённою, мы, русские, можем только молиться об отпущении ему его согрешений и об упокоении его души.
Господи! Прости ему его согрешения и упокой его душу.
Погодин М.П. (1). С. 460
