Евгений Луковцев
Тест на профпригодность
Потом в глазах прояснилось, и Димке впервые в этом путешествии улыбнулась удача. Трюм, бесшумно вибрируя, распахнулся прямо под ногами, а рабочий дрон, отправляясь за борт, прополз достаточно близко, чтобы за него удалось ухватиться. Оставайся Димка в кормовой части, мог бы зависнуть в метре от борта, барахтаясь в пустоте, словно мошка в супе. Теперь же робот сам нёс его к цели, избавив от необходимости искать безопасный маршрут.
Судно, к которому пристыковался катер, выглядело плохо. Когда-то давно это был настоящий красавец длиной почти в километр и высотой в полста палуб. Теперь он плыл в пустоте тёмной громадиной, оцарапанной метеоритами, опалённой выбросами кислорода из пробоин, изломанной гравитацией планет и лун, которые удалось миновать. На носу и на остатках рубки угадывалась эмблема космофлота и название крупными буквами: «Жираф».
10.
Старшего лейтенанта Мина он не нашёл. Тел вообще на борту оказалось немного, даже на мостике вместо пятнадцати дежурных офицеров он обнаружил всего троих. Ни в кубрике, ни в каютах, ни на боевых постах не находилось того количества людей, которое положено по штатному расписанию. Словно капитан знал, что отправляется в последний рейс, и высадил почти весь экипаж, взяв с собой только тех, без кого вылет в принципе невозможен. Димка пока не стал делать из этого каких-либо выводов, не так много времени у него было, чтобы осмотреть каждую палубу досконально.
«Жираф» представлял собой пустую консервную банку без малейшей искры жизни в агрегатах, хороший повод впасть в отчаяние. К счастью, в первые же минуты удалось наткнуться на уцелевший спасательный плот – восьмиместную полностью автономную ячейку, предназначенную как раз для случаев разгерметизации и отключения реактора. Индикаторы на люке при появлении человека радостно замигали зелёным, обещая полный пансион. Димка на последних каплях кислородной смеси вполз внутрь, запустил систему жизнеобеспечения и с наслаждением сорвал с головы стеклянный колпак.
Роботы деловито шастали по судну, топоча по стенам и вызывая едва ощутимую вибрацию. Восемь растопыренных ног на каждого и адаптивная программа «Стая» с элементами общего на всех искусственного интеллекта («Как у спорангия!» – хвастался разработчик) позволяли им не теряться в невесомости, быстро и дружно выполнять самые разные задачи. В данном случае мародерствовать.
Стуча зубами, Димка стянул скафандр. Разрешил бортовому боту-спасателю самостоятельно определить и обеспечить комфортный микроклимат. Пустой скафандр затолкал в шкаф на просушку и подзарядку. Опомнился, толкнулся ногами в стену, подплыл к терминалу и вызвал на экран управление плотом. Но нет, сигнал тревоги отключать не пришлось: он молчал, поскольку капсула не отстрелилась от материнского корабля.
В принципе, на этом можно было бы и успокоиться. Отдышаться, передохнуть, даже поесть – и вернуться на катер, ожидая обратного рейса. Может быть, Димка так бы и поступил, попади он на борт любого другого судна. Но только не на «Жирафе».
Для начала он рискнул включить персоком, но сразу же перевёл его в автономный режим, чтобы не оповещать всю вселенную о своих координатах. Через локальный канал связи загрузил из памяти плота схему всех палуб "Жирафа", затем связался с дронами и велел сообщить их местонахождение. Дроны не нашли поблизости никого старше по званию, чтобы оспорить приказ, и подчинились.
Переодевшись в запасной скафандр, он выплыл в шлюз. Пока бот-спасатель выравнивал давление, Димка снова вызвал стаю и велел сообщить время, отведённое ей на разграбление корабля. Успешно. К моменту открытия шлюза у него было полное понимание, как не опоздать на обратный рейс, а роботы к тому же пообещали оповестить за десять минут до возвращения на катер, если закончат работу раньше.
Первым делом он осмотрел машинный зал, ближайший по пути к центральному посту. Не нашёл ничего интересного, кроме полного отсутствия экипажа. Разыскивая силовую установку, наткнулся на одинокий труп мичмана, пристёгнутого страховочным ремнём к креслу за пустым терминалом. Осветил лицо – и остолбенел.
Мичман не был человеком. Он был проросшим. Мёртвым проросшим. Не кучкой пепла и не живым существом, а высохшей в безвоздушном пространстве чёрной мумией с характерными наростами по всему лицу. Да, так не бывает, ещё никто из людей не мог похвастаться, что видел мёртвого проросшего. Но вот он факт: труп, возможно – единственный во всей вселенной. Димка прочёл его имя, для верности сделал снимок нагрудного шеврона и поплыл дальше.
Следующий сюрприз ждал в реакторном. Проникнуть туда не позволил датчик радиации: из неплотно закрытого люка фонило смертью. Но удалось заглянуть внутрь через прозрачную стену на внешнем защищенном посту управления.
Посреди реакторного зала лежала фигура, отдалённо напоминающая человеческую, только опутанная пучками белых нитей, словно пустившая корни прямо сквозь металл, пластик и композит, внутрь блоков замедлителя и механизма выдвигания стержней. Руки разрослись до такой степени, что охватили всю пятиметровую крышку энергоблока, белые нити пронзали конструкцию насквозь, местами породив трещины в ладонь шириной. Крышка второго энергоблока была и вовсе сорвана, сдвинута с места, держась только на страховочной арматуре. В шахту спускались широкие стволы, выросшие из ног мертвеца, и через стекло Димка видел: в реакторе нет топлива, ячейки пусты, их заместила пористая масса корней. Там, где должна была реветь кварк-глюонная плазма, разлился из разорванных труб охлаждающий гель, в котором безмолвно голубели сполохи черенковского излучения.
– Так вот, как вы сожрали наш флот! – произнёс Димка в пустоту.
Он уже не удивился, обнаружив за терминалом дежурного высохший труп с пучками белых наростов. Все до единого члены экипажа на этом мёртвом корабле были проросшими. Димка находил их на самых важных постах, осматривая палубу за палубой. Будто все они в свой последний час, испытывая нечеловеческие муки и прекрасно понимая, что происходит, продолжали нести вахту.
Исключение составлял капитан "Жирафа", которого Димка отыскал в его персональной каюте. Статный широкоплечий мужчина сидел в кресле за малым навигационным столом. Страховочный ремень пренебрежительно расстёгнут, но ноги по древней флотской традиции заведены за скобу в основании кресла. Тело окоченело задолго до отключения генератора гравитации, поэтому капитан даже в невесомости продолжал сидеть, гордо расправив плечи. Под ладонью правой руки поблескивал офицерский пистолет. Головы у капитана не было, вместо неё над шеей оформился почти созревший спорангий. От лёгкого прикосновения пальцем к сухой кожице шар лопнул и рассыпался облачком серой пыли.
Димка обследовал каюту, поискал капитанский персоком, планшет бортового журнала, предсмертную записку – хоть какой-то намёк, позволяющий раскрыть тайну разыгравшейся здесь трагедии. Но обнаружил только литровую керамическую колбу с куском оливково-чёрного льда внутри. Тряхнул её, осколки выскочили и разлетелись, искрясь в лучах фонарей. Они почти совпадали по цвету с пятнами на белом кителе, которые Димка поначалу принял за кровь. Только у крови, если её подсветить, не может быть зелёного оттенка.
Он даже без химического анализа знал, что находилось в колбе. И в остальных колбах, которые видел по всему кораблю, но не придал значения. В том числе, в этих вот, запечатанных и расставленных по навигационному столу. Триста тысяч таких же колб прямо сейчас готовила к отправке на Заказник седьмая лаборатория научной станции.
Терминал столешницы был расколот, наверное, мощным ударом пистолетной рукояти, но подмагниченные основания колб удерживались на тех местах, куда их установили. Поставив пустую посудину ровно туда, откуда взял, Димка прикинул, мог ли капитан случайно испортить свою парадную форму в момент выстрела. Нет, из кресла до стола не дотянуться, после смерти колба упала бы на пол. Значит, этот красавец, педант и чистюля, умышленно облил свою голову зелёнкой, почувствовав первые симптомы прорастания. А пистолетом воспользовался, когда это не помогло. Или… помогло?
Димка открыл второй люк из каюты, по короткому отдельному коридору – привилегия капитана! – попал сразу на мостик. Осмотрел тела. На них не было травм, споры паразита крайне щадяще относились к организму носителя. Но большие темные пятна на лицах и одежде были у всех. Синие, тёмно-оливковые, зелёные, чёрные – в зависимости от материала, на который пролилась смарагдовая зелень. И возле каждого трупа стояла, лежала или висела в пустоте как минимум одна вскрытая колба.
В нарушение устава, большой навигационный стол посреди центрального поста – синхронизированная копия малого из каюты капитана – был тоже заставлен посторонними предметами. Димка подплыл поближе и пересчитал колбы. Вывел на персоком снимок из капитанской каюты, пересчитал ещё раз. Потом догадался: облетел стол по кругу и сравнил расположение со снимком. Колбы стояли совершенно идентично, вся разница заключалась в паутине трещин на одной из поверхностей.
– Так значит, их уже одиннадцать?
11.
Кожух наконец-то отстегнулся и уплыл в сторону, обнажив модули памяти. Димка хотел вынуть всю панель целиком, но прикинул, что с такой большой деталью в кармане ходить будет неудобно, поэтому стал отстёгивать отдельные плашки. В этот момент корабль тряхуло, пол ударил в лицо.
– Что за чёрт? Стая-1, вы что, стартовали без меня?
– Отказ в информации.
– Чего? Стая-1, доложите местоположение!
– Отказ!
– Приказ члена экипажа! – он не на шутку перепугался и добавил безотказное: – Человек в опасности!
– Отказ, приказ отменён старшим по званию!
– Здесь нет старшего…
Димка не договорил, потому что вдруг понял, что не висит, а сидит на полу. Дронам искусственная гравитация не требовалась, на катере и генератора-то не было. Значит…
Он вырвал панель памяти из гнезда и принялся топтать. Потом вспомнил про пистолет, включил его и выжег всю стойку панелей разом. Спохватился, высыпал на пол уже отстёгнутые плашки, стал крошить их рукояткой, чтобы уж наверняка. Не прервался, даже когда услышал топот за спиной, а остановил погром только мощный удар в затылок тяжелого бронированного ботинка.
Интерес к жизни вернулся не сразу. К тому времени на центральном посту стало довольно тесно. У стены – три бессовестных предателя-дрона. Перед ними четверо десантников в отполированных до блеска силовых доспехах, ощетинившиеся оружием. Ближе, у самого навигационного стола, двое проросших. Тот, что справа, вертит в руках отобранный у Димки пистолет капитана. Тот, что слева, кажется, что-то говорит.
Димка попробовал приподняться, все стволы в комнате недвусмысленно качнулись следом. Четыре сильных руки схватили за плечи и вдавили его обратно в командирское кресло. Проросший замолчал, чуть склонил голову, смотрел с интересом. Димка рискнул шевельнуть рукой, показал большим пальцем себе на ухо. Губы проросшего пошевелились, давление на плечи пропало.
Димка постучал по колпаку скафандра, помотал головой. Указал на свой персоком и, получив утвердительный кивок, включил тестирование систем. Жизнеобеспечение было в норме, а вот связь после удара в голову не работала. Димка указал на красный индикатор и как мог жестами постарался пояснить его значение.
Проросший отдал приказ, и два дрона дружно куда-то ускакали, а третий принялся деловито вскрывать обшивку стены. Какие-то слова, вероятно, были обращены к десантникам, поскольку и они пришли в движение: нехотя убрали оружие, рассредоточились по помещению и встали вольно. Теперь Димка со своего места мог видеть всех шестерых.
Дроны вскоре возвратились, волоча на горбах оборудование с эмблемой флотского мультиспаса. В двенадцать рук соединили провода, воткнули шланги, нажали нужные кнопки. На центральном посту зажглось красное аварийное освещение, захлопнулись внешние двери шлюз-камеры. Цифры на стеновой панели менялись, пиктограммы желтели, затем наливались радостным зелёным. Терминалы запотели: генераторы закачивали в рубку не только энергию, но и подогретую дыхательную смесь. Давление и температура росли, свет стал обычным, рабочим, ожили и закрылись внутренние двери, ожили некоторые терминалы. Навигационный стол мигнул и тут же погас.
– Ага, болт вам семигранный, а не бортжурнал, – вслух сказал Димка, пользуясь тем, что его по-прежнему никто не слышит.
Опять пришли в движение створки люка, впуская в рубку ещё одного человека. Димке показалось, что теперь он даже слышит шаги. Солдаты приосанились, продемонстрировали боеготовность, положив руки на рукояти оружия.
Э, нет, не человека они встречали, решил Димка. Он уже знал, что находится под этим скафандром.
– Вы можете снять шлем, это безопасно, – прохрипел ему прямо в лицо правый проросший.
Его собственный колпак уже был отстёгнут. Особь слева пока ещё возилась с клапаном. После прорастания у этих тварей сильно снижалась потребность в кислороде, лёгкие и голосовые связки без тренировки быстро атрофировались, потому и говорили они с большим трудом. Зато некоторое время они могли бы перемещаться по кораблю вовсе без скафандров, разве что низкая температура была губительна для зомби так же, как и для людей.
Вновьприбывший последовал примеру, щелкнув клапаном и стащив колпак. Обнажился пухлый мешок мицелия и Димку, совсем как в детстве, обуял ужас.
Правый проросший нетерпеливо протянул к нему руку. Димка оттолкнул её и самостоятельно повернул ручку клапана. Надавил снизу на лицевое стекло, приподнял и сдвинул половину шлема на затылок, но целиком так и не снял.
– Александр Горбунов? – прочитал зомби именную нашивку.
– Нет, конечно. Это скафандр какого-то офицера из шестой лаборатории. Вы же знаете, я украл его в доках.
– Дмитрий Карпенский, – констатировал мутант.
Димка лишь хмыкнул, взглянув на спорангия. Он знал, что проросший не сам задавал вопросы, а был только глазами, ушами и голосом другого собеседника.
– Зачем вы это сделали? – захрипел другой зомби, выкладывая на стол расплющенный модуль памяти.
– Так я это… Не хотел, чтобы досталось тем… кто убил здесь всех.
Оба проросших воззрились с одинаковым интересом.
– Ну, кто атаковал корабль, – поспешно пояснил Димка.
– Вы что-то знаете о них?
– Так я думал, что вы – это и есть они. Я же сперва хотел привезти чипы к нам на станцию, полные карманы набил. И тут чую, пристыковался кто-то. Вот, думаю, враг вернулся трюмы потрошить. Ну я и…
– Почему вы нарушили приказ? Я запретил людям летать и забирать что-либо с заброшенных кораблей.
– Да вы не поверите, случайно получилось! Когда я на катер лез, вообще не знал, куда он направляется… – Димка нёс околесицу, выставлял себя этаким молодым наивным олухом, но стараясь всё же придерживаться правды там, где это можно проверить, и надеясь, что не переигрывает. – Так получается, я даже правильно сделал, что ничего здесь не взял, верно?
– Вы правы, – перебил спорангий. – Я вам не верю!
Проросшие синхронно, как дроны с единым интеллектом, выбросили вперёд руки и схватили Димку повыше локтей, словно тисками зажали. Рывком выдернув из кресла, подтащили к столу, удерживая сантиметрах в двадцати от спорангия. Димка конвульсивно забился, увидев, что по серому мешку от вершины к основанию пробежали тонкие полоски, как щёлки между лепестками раскрывающегося бутона.
Он завопил, задёргался ещё сильнее, метнул взгляд на десантников, пытаясь хотя бы у них найти поддержку. Солдаты не подумали вмешаться, стояли в таких позах, словно происходящее для них – привычное зрелище. Возможно, так оно и было. И так же возможно, что некоторые из них, глядя на панические конвульсии, даже ухмылялись под тонированными стёклами шлемов.
– Что ты видел? – прохрипел проросший.
– Что ты нашёл? – проскрежетал другой.
– Лекарство!!! – проорал в ответ Димка. – Лекарство от твоих долбаных спор! Которое не даст тебе проникать в наши головы!
Повисла мёртвая тишина. Теперь-то десантники навострили уши. Но спорангий знал, что можно и чего нельзя обсуждать при подчинённых.
– Вы не против, мы поговорим наедине?
Димка тяжело дышал, его колотила мелкая дрожь, зубы стучали. Он только кивнул в ответ.
– А вы не будете… делать глупости? – воспользовался эвфемизмом спорангий, и Димка снова с готовностью кивнул.
