bannerbannerbanner
Отрок. Ближний круг: Ближний круг. Стезя и место. Богам – божье, людям – людское

Евгений Красницкий
Отрок. Ближний круг: Ближний круг. Стезя и место. Богам – божье, людям – людское

Полная версия

– Ха! Верно! Солидному человеку со смердами за одним столом сидеть… Верно! Молодец, Михайла!

– Погоди, не все еще. Этот кабак, вернее, его самая чистая часть и для другого пригодиться может. Вот где ты, дядька Никифор, с другими купцами о делах договариваешься?

– По-разному бывает… На торгу, в лавке, на причалах, случается, и прямо на улице. А кого и домой приглашаю. Или меня приглашают. Ты это к чему?

– А если в том же кабаке специальные горенки устроить для переговоров? Посидели люди в приятном чистом месте, договорились, обмыли договор под хорошую закуску. Если нужда возникла, им и пергамент принесут, и письменные принадлежности. Если свидетели понадобились, найдутся люди достойные. Если куда-то послать надо, найдется гонец – сбегает и исполнит. Если что-то на время оставить надо, найдется железный сундук с хитрым замком и в охраняемом месте. Ну и прочее, все не перечислишь, по ходу дела соображать придется. Приведешь ты для разговора туда одного человека, другого, третьего, а там, глядишь, люди оценят удобство и надежность – сами пойдут.

– Понятно, – Никифор покивал. – А в горенках тех дырочки незаметные сделать, чтобы разговоры слушать тайно. Великий прибыток на том получить можно!

– Не рекомендую.

– Что?

– Не советую, Никифор Палыч. Ты догадался, значит, и другие догадаются. Наоборот, ты должен всем доказать, что из этого места ни одно словечко на сторону не уйдет. Тогда к тебе люди пойдут. Все должны знать, что у тебя самое безопасное место в городе. Перепьют гости, их спать уложат или домой доставят, и ничего, никакой мелочи у них при этом не пропадет. В сундуках железных золото годами лежать может и в сохранности останется. Свидетели никогда от своих слов не откажутся. Понимаешь, дядька Никифор, зрелищем ты уже торговал и убедился, что это выгодно. Теперь попробуй поторговать удобством и надежностью. Это еще выгоднее может оказаться.

– Удобством и надежностью, – задумчиво повторил Никифор. – Что-то ты мне все товар предлагаешь, племяш, который руками потрогать нельзя. То зрелище, то удобство.

– Ага! А еще: азарт, надежность, тайность, уважение, удовольствие. Неощутимый товар. Ни складов не нужно, ни украсть нельзя, а самое главное – ни у кого, кроме тебя, такого товара нет. Ты же любишь торговать, когда никто цену не перебивает?

– Ха! Еще как!

– Ну не жалеешь теперь о пятине?

– Посмотрим. Может, еще не выйдет ничего.

– Хорошо. Посмотрим. Тогда остальное я тебе в другой раз расскажу.

– Стой, Михайла! Когда еще… Ты чего встал?

– Ты же сам сказал: «Стой».

– Тьфу! Я в том смысле, что погоди.

– Ага. Тогда я сяду? А то ладья чего-то качается…

– Садись, племяш, садись. Зачем же в другой раз? Рассказывай сегодня, когда еще в следующий раз увидимся?

– Осенью. Ты же на торг приедешь?

– Может, приеду, а может, кого другого пришлю. Я отсюда на Неман собираюсь идти, хочу у пруссов янтаря прикупить. В Киеве сарацинские купцы за янтарь хорошую цену дают. Могу к сентябрю и не успеть, да и не нужен я здесь особо – Осьма мужик оборотистый, без меня управится.

– Угу. А что пруссы за янтарь берут?

– Известно что. Им же с ляхами воевать надо, так что… сам понимаешь.

– И как король Болеслав на это смотрит?

– Как, как… Хлебом-солью встречает! Ты думаешь, почему я к пруссам с севера захожу, а не через Вислу? На Немане, правда, князь Всеволод Давыдович Городненский сидит, Болеслав с ним договорился, чтобы оружие к пруссам не пропускать, но золотой ключик всякие двери открывает.

– А не дорого выходит?

– Ха! Да за стальной клинок пруссы янтарь по весу отсыпают, а за кольчугу и два веса взять можно! А янтарь-то легкий, мешками везем!

– И больше никто, кроме Всеволода Городненского, не мешает? С таким-то товаром, да свободно по всему Неману пройти? Не верится что-то.

– Есть, конечно, еще ятвяги. От этих не откупишься, бывает, и с боем прорываться приходится. А на другом берегу сидят аушкайты. Эти – более мирные, но за хорошее оружие последние штаны отдать готовы, больно уж их Литва сильно давит. Только товара у них мало, а янтаря совсем нет, потому что к морю их курши не пускают. Вот эти – разбойники. Там выход в Варяжское море узкий – саженей двести всего, так курши в этом месте ладьи стерегут и грабят, поэтому там и не ходит почти никто, а так выход в море был бы удобный.

«Аушкайты… не слышал никогда. Курши? Наверно, от них пошло название Куршской косы. Пролив там действительно узкий – всего триста метров, глубины малые, а фарватер вообще с игольное ушко. Хорошее место немцы выбрали для Мемеля. Теперь Клайпедой называется. И на кой Сталин почти всю Восточную Пруссию раздал? Хотя, с другой стороны, требовать ее обратно у трех стран немцам сложнее, чем у одной России…»

– Ну что, племяш? Отвлек меня разговорами? Давай-ка рассказывай, чего ты еще поведать хотел.

– Не хотел. Захочу, когда ты, дядюшка, мне опять пятину с прибытков пообещаешь.

– Да что ж ты все про пятину да про пятину, не о чем поговорить больше?

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Не надо было поить меня. Сладеньким.

– Ну что с тобой поделаешь? Обещаю. И куда тебе денег столько? Ага! Растрясешь мне мошну, а потом сам свои придумки в дело пускать начнешь! Хитер, племянничек! А давай-ка, Михайла, так сделаем: заключим ряд о том, что все твои торговые придумки ты отдаешь мне, а я за это тебе пятину от доходов с тех придумок. Согласен?

– На какой срок?

– Ха! Пока ты из ума не выживешь!

– А я прямо сейчас сладенького хлебну и из ума выживу!

– Хватит дурака валять, не такой уж ты и пьяный.

– А я и не говорю, что…

– Хватит, Михайла! На какой срок договариваемся?

– Давай лет на десять. Дальше заглядывать смысла нет.

– Добро. Будет тебе грамота. Рассказывай.

– Ну что ж, давай, дядька Никифор, сразу решим, о чем именно мы разговариваем. Вот ты сказал, что товар у меня такой, что руками пощупать его нельзя. Верно: свойства этого товара – нематериальность и неощутимость, однако покупатели за него платят, значит, это товар. Называется этот товар «услуга». Все, что мы с тобой перечисляли: развлечение, азарт, удобство, тайность, уважительность, надежность, – услуги. Теперь я тебе расскажу еще об одной – о быстроте. Бывает так, что тебе важно побыстрее расторговаться, и ты для этого даже ценой жертвуешь?

– Бывает. Чаще всего, когда погода поджимает: лед тает или, наоборот, реки скоро встать могут, перед распутицей, чтобы успеть добраться, куда надо. Бывает еще, что есть более выгодный товар, и надо успеть его забрать, пока другие не перехватили. Всякое бывает.

– Вот для такого дела может пригодиться твой ладейный амбар с местами для зрителей. По воскресеньям ты там будешь кулачные бои проводить, а в будние дни устраивать торги. Видал, наверно, не раз, как купцы друг у друга понравившуюся вещь перебивают? Один цену назвал, другой добавил, первый тоже набавил, второй еще раз – и так далее. Продавец доволен – цена растет. Бывает, покупатели так разгорячатся, что в несколько раз больше заплатят, чем настоящая цена, лишь бы сопернику не уступить. Тот же самый азарт. Так почему же не сделать такую азартную торговлю делом постоянным или просто частым?

– Верно мыслишь, племяш! Дальше давай.

– Вот, к примеру, склад Антипа. Чего там только нет, а распродается туго. Цены он ломит, в сам склад посмотреть да прицениться никого не пускает, и с самим Антипом люди дело иметь не очень-то хотят. Верно?

– Верно.

– А теперь представь себе, что в людных местах появляются доски с надписью, в которой говорится, что там-то и тогда-то купец Никифор будет распродавать товары, изъятые у злодеев. Пойдет народ, хотя бы из любопытства? Пойдет! Придут в твой ладейный амбар, рассядутся, а на лобном месте, где по воскресеньям морды бьют, стоит твой человек и объявляет: «Продажа первая – десять мешков, скажем, грецких орехов. Начальная цена такая-то! Кто больше?» Кто-то надбавит, еще кто-то перебьет – и поехало! Как товар подобрать и подходящее время для его продажи выбрать, ты лучше меня знаешь. Человека, который объявлять продажи и цены будет, надо найти говорливого и находчивого, чтобы и пошутить мог, и товар похвалить, и народ расшевелить…

Никифор слушал очень внимательно, но ощущения, что он хочет записывать, не возникало, видимо, смысл процедуры аукционных торгов ему был понятен, а интересовала лишь форма и практические приемы.

– Можно еще у приезжих купцов весь товар разом скупать, а потом, так же на торгах, частями распродавать. Можно пускать с молотка дома или землю, имущество должников, много чего.

– Ладно, Михайла, с этим понятно. Будет мой амбар занят несколько дней в неделю и давать прибыток постоянно. Убедил.

– Заслуживает задумка пятины?

– Заслуживает, заслуживает… Только знаешь, о чем я подумал? Вот ты предлагал горенки для переговоров и сундуки железные для хранения. Амбар-то у меня за городскими стенами, значит, охранять трудно будет и людям для переговоров ходить далеко, неудобно.

– Дядька Никифор! – Мишка укоризненно покачал головой. – Неужто такие простые вещи объяснять надо? Конечно же, кабаки для уважаемых людей надо в самом городе ставить, да не один, да не в закутке где-нибудь, а возле торга или детинца. Кабак у амбара – только для начала, для опыта, для обучения обслуги. А потом можно будет там сделать место для удовлетворения тайных страстей. Есть же в Турове места, где на деньги играют, где девки гулящие, где… всякое, в общем. Это же все по закуткам, в грязи, в мерзости. Из иных мест и не выберешься без разбитой морды и вывернутого кошеля, а то и вообще живым не уйдешь. А у тебя будет все чистенько, прилично, без драк, скандалов и жульничества – для приличных людей, безопасно, благообразно и не на виду.

– Гм, племяш, стыд-то у тебя есть?

– Мы, дядюшка, о торговле или о покаянии беседуем?

 

– Господи, четырнадцати лет еще не минуло… Куда все катится?

– Куда? Не знаю, дядя Никифор, а откуда… Вот отсюда, – Мишка щелкнул по оловянному кубку с вином. – Когда наливал, думал о моем возрасте? Не думал? Так куда же все катится?

– Язва ты, племянник.

– Язва не язва, а пятину с каждой куны, которую у тебя оставит посетитель, ты мне отдашь! Дальше беседовать будем?

– Будем! – Никифор плеснул в свой кубок вина и залпом выпил, плеснул еще, но Мишке предлагать не стал. – Вещай, отрок, внимаю с почтением и содроганием, ибо мудрость твоя сравниться способна только с бесстыдством твоим же! Перст Божий в сем прозреваю, указующий на скорый и непременный конец света, ибо каждое новое поколение, пришедшее в сей мир, оказывается греховнее предыдущего! Так еще дед мой говорил, а конца света все нет. Видать, тебя, Михайла, дожидались!

– Рад стараться, Никифор Палыч, готов положить живот свой ради скорейшего наступления сего знаменательного события, однако же сомнениями терзаюсь каждодневно и ежечасно, понеже греховность людская ни границ, ни пределов не имеет, а посему наступление конца света отодвигается от нас во тьму времен отдаленных. Утешиться же можем мы единственно лишь тем, что грядущие колена рода людского, как и прозрел твой дед, низвергнутся в такие пучины грехопадения, что мы по сравнению с ними просто ангелами покажемся. Аминь!

– Тьфу, чтоб тебя…

– И тебе не болеть, Никифор Палыч.

Дядя и племянник глянули друг на друга и, рассмеявшись, звякнули кубками. Мишка понял, что Никифор наконец-то принял его таким, каков он есть. Это, конечно же, не исключало дальнейших попыток материного брата проникнуть в Мишкину тайну, однако общаться теперь с Никифором можно было с гораздо меньшим напряжением, чем раньше. В конце концов, торговые партнеры у такого купца, как Никифор, случались самые, мягко говоря, разнообразные. Одним больше, одним меньше…

– Это все была присказка, дядька Никифор, сказка впереди.

– Давай, давай, Михайла, завлекательные у тебя сказки, я прямо заслушиваюсь.

– Представь себе: приезжает купец в незнакомый город. Что ему в первую очередь надо? Жилье, склад для товара, место для торговли. Так?

– Не все назвал, но… так, так. Дальше!

– А если все это собрано в одном месте и предлагается внаем? Лавка, позади нее склад, над ними жилье. Все это сделано аккуратно, красиво, есть места, приготовленные и для сарацинов, и для нурманов, и для прочих. С привычными для них обстановкой, едой, посудой, всем остальным. И все эти места для купцов выстроены в один ряд, например, вдоль реки, чтобы и на ладьях подходить можно было, и обнесены тыном, чтобы ночью спокойно спать можно было. Знаешь, как это называется? Гостиный двор! Как ты думаешь, будут в таком Гостином дворе места пустовать?

– Ха! Еще и очередь занимать будут! А кое-кто так и вообще себе место на несколько лет откупит!

– Хватит у тебя мошны такой Гостиный двор в Турове отстроить?

– Ну… Можно же не сразу весь, пристраивать понемногу еще и еще. Главное – землю купить.

– А есть возле Турова такая земля?

– Найдем! Гостиный двор… Красиво!

– А теперь, дядюшка, слушай очень внимательно, потому что я тебе сейчас скажу самое важное про Гостиный двор.

– Ну?

– Представь себе, что, в какой бы крупный город на Руси купец ни приехал, везде его ждет такой же Гостиный двор, как и в других городах. На своей земле, за прочной стеной, со своей стражей. Каково?

– Михайла… Змей ты. Искуситель из сада эдемского!

– Ну яблоками я не торгую…

– Да пошел ты… Это ж… По всей Руси, в каждом городе. Как ты измыслил-то?

– Не понял ты ничего, дядюшка, зря я перед тобой распинался.

– Что?!!

– Не шуми, по всей реке слышно. По всей Руси, по всей Руси… Гордыня обуяла? Ну-ка прикинь, что подумают князья, когда узнают, что некто Никифор имеет в каждом городе крепость с вооруженным отрядом и может, по своей прихоти, всех оружных людей в одном месте собрать? Причем незаметно – привезти на ладьях или в обозах.

– Молчи! – Никифор схватил Мишку за плечо и настороженно оглянулся на дверь. – Ты что задумал, парень? Ты во что меня втравливаешь?

– Ни во что я тебя не втравливаю. Это – мысли князей, постоянно думающих только о том, чтобы кого-то со стола спихнуть, да о том, как бы их не спихнули. Твое же дело обставить все так, чтобы у них такой мысли никогда не возникло. Так что о гордыне забудь. Никто и никогда не должен узнать о том, что это все принадлежит тебе. Лучше всего, если эти Гостиные дворы будут построены как бы вскладчину, местными людьми. Собрались двадцать человек в купеческое товарищество и построили Гостиный двор. А о двадцати купчих на их доли не знает никто, кроме тебя. Управляет Гостиным двором тиун, тобой назначенный, стража и командир ее у меня в воинской школе выучены. Поди догадайся, что к чему.

Князьям же ты страшен будешь не воинской силой, хотя и она в иных случаях лишней не бывает, а совсем другим. Тем, о чем они не догадаются, пока жареный петух в жопу не клюнет. По тому, на какие товары спрос растет, а на какие падает, ты о любом княжестве самое тайное вызнать сможешь: готовятся ли к войне или хотят мира, доволен ли народ или бунтовать собирается, в силе князь или им бояре вертят и прочее, и прочее. Отсутствием или переизбытком тех или иных товаров ты любого князя по струнке ходить заставишь, а он даже и знать не будет, кто его за горло держит. Понимаешь меня?

– Змей… змей эдемский.

– Я уже говорил, что яблоками не торгую, а кличут меня Лисом, а иногда Бешеным Лисом. Слушай, дядюшка, мою сказку дальше. Сказал я тебе главное, а теперь скажу наиглавнейшее. Или не хочешь?

Вот теперь с Никифора слезла наконец маска добродушия и простоватости. Перед Мишкой сидел викинг, напружинившийся перед абордажной схваткой. Но викинг необычный – образованный, приобщившийся к византийской культуре, пообтершийся при княжеских дворах и епископских подворьях, не чуждый понимания прекрасного и знающий цену всему, а не только морю, железу и военной добыче.

– Хочу или не хочу?

Никифор распахнул дверь и выглянул наружу. Ладья медленно поднималась против течения, шестеро гребцов с привычной слаженностью двигали веслами, еще шестеро развалились прямо на тюках с грузом, отдыхая перед своей сменой. Поблизости от клетушки, в которой беседовали дядя с племянником, находился только кормщик, но и он стоял достаточно далеко, чтобы слышать разговор. Никифор закрыл дверь и снова повторил:

– Хочу или не хочу? – выдержал паузу и выдал, пристально глядя Мишке в глаза. – Если хочу, то покойники сидят на веслах, а если не хочу, то покойник сидит напротив меня. Но сначала мне надо знать, чего хочешь ты… Лис.

Исполнено было на уровне профессионального актера, неподготовленный зритель ни на секунду бы не усомнился – с такими глазами убивают. Не по злобе или из корысти, а потому, что так надо. Как говорят герои американских боевиков: «Ничего личного». А еще они говорят: «Ты оказался не в то время и не в том месте». Только Никифор боевиков не смотрел и эти фразы, кочующие из фильма в фильм, ему не осточертели.

– Ну! Я жду. Что нужно тебе или с чьих слов ты поешь? И не вздумай врать!

А вот последняя фраза была лишней! Наваждение сразу пропало, и стало ясно: никаких покойников не будет, а личное все-таки есть! Дядюшка отыгрывался за менторский тон, который позволил себе в отношении старшего мужчины племянник. Всего несколько лишних слов, чуть-чуть неверный тон, и мурашки со спины сбежали, не попрощавшись, а сверлящий взгляд стал вполне переносимым.

«М-да, всего одна фальшивая нота – и прощай, очарование. «Не верю!», как сказал бы маэстро Станиславский. Но каков актер! Экспрессия, колорит, фактура! Со ЗДЕШНЕЙ неискушенной публикой наверняка способен творить все, что захочет.

Зацепил я тебя, онкл Ник, и теперь ты пытаешься давить, чтобы пацан не слишком много о себе воображал. А вот фиг вам, почтенный негоциант из города Турова! Мы тоже не в супермаркете купленные и надавать по сусалам тебе, викинг гребаный, вполне способны. Еще посмотрим, кто о себе больше воображает».

– Дурака-то из себя не строй, дядюшка.

– Что? Сопляк, да как ты…

– Смею, Никифор Палыч, смею, – Мишка попытался высвободить из кулака Никифора рубаху, но купец держал его за грудки крепко. – Будет тебе юродствовать. Глупо выглядишь. Так же, как если бы я тебя зарезать пригрозил… – Мишка слегка кольнул Никифора кончиком кинжала под локоть и тут же кольнул вторым кинжалом под мышку. – Но не грожу же.

По идее Никифор должен был выругаться и отпустить, но идея идеей, а жизнь жизнью. Из глаз у Мишки брызнули искры, да и как им было не брызнуть, если здоровенный купчина, пусть даже и левой рукой, засадил ему в лоб оловянным кубком? Мишка приложился затылком к стенке, но она была плетенной из луба, падать с ящика, на котором он сидел, Мишке тоже было некуда, так что через некоторое время племянник снова вполне ясным взором взглянул на дядьку, рассматривавшего прорезанный Мишкиным клинком рукав рубахи.

– Ну, мелкота, вспомнил себя или еще попотчевать? – Никифор не выглядел обозленным, скорее, раздосадованным. – Ишь, железом он в меня тыкать будет!

«Облом, сэр, много на себя взяли. Но с Лукой-то в аналогичных обстоятельствах получилось? Иллюзии, сэр Майкл, лейтенант Лука вполне профессионально разорвал дистанцию, чтобы выйти из зоны досягаемости вашего оружия, а потом, если бы не Чиф, навтыкал бы вам – мама не горюй. Никифору же деваться в этой клетушке некуда, поэтому он действовал сразу и весьма эффективно – бой в корабельной тесноте ему привычен. Просто-напросто две разные школы: у Луки – полевая, у Никифора – абордажная. А вы, досточтимый сэр, позволили себе лишнее, опять из роли вышли. Моветон-с, позвольте вам заметить».

– Чего молчишь? Не очухался еще? – Никифор поймал Мишкин взгляд и привычно оценил состояние противника. – Хватит придуриваться, не так уж сильно я тебе врезал. Мне этой посудиной и убивать доводилось.

– Прости, дядька Никифор, забылся.

– То-то же!

– Мужиков бы пожалел, – Мишка прикинулся, что поверил в зловещие замыслы купца. – Они же не слышали ничего, разве что кормщик…

– Не твоя забота! Я тебе вопрос задал, изволь отвечать.

– Зачем, если ты ответ и сам знаешь?

– Михайла!

– Хорошо, хорошо.

Мишка попытался сделать успокаивающий жест и только тут обнаружил, что все еще держит в руках кинжалы. Чувство неловкости или стыда обезоруживает, как известно, надежнее болевого приема. Правда, не всех, некоторых приводит в ярость, но здесь был явно не тот случай. Чувствуя, что катастрофически краснеет, Мишка торопливо убрал оружие, одновременно отвечая Никифору:

– С чьих слов я «пою»? А кто в Ратном такие слова знать может? Или мы с тобой не в глухом селе, а в Киеве или даже в Царьграде? Некому здесь меня такому учить, и тем более некому под тебя копать, да и незачем. Думаю, что ты и сам это все прекрасно понимаешь. Теперь ответ на второй вопрос: «Чего я хочу?» Знаешь, дядька Никифор, древние римляне говорили: «Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть». И опять ты знал ответ – я не могу ничего, только рассказывать кое-что да торговаться. Значит, все, что я хочу – пятина от прибытков. А теперь твоя очередь. Ты так и не ответил, хочешь ли ты, чтобы я продолжал? Только пугал да дрался. Напугать у тебя не вышло, а дерутся только тогда, когда слова бесполезны. Тебе что, нечего мне сказать?

– Ты, племяш, тоже ответ знаешь, иначе не просил бы за мужиков. Что, скажешь, не так?

– Так.

– Ну и будет дурака валять. Рассказывай.

– Ты послал Петра учиться у нас, чтобы он мог потом командовать охраной твоих караванов. Не просто так, а потому, что дороги трудны и опасны, и в пути караван предоставлен сам себе – надеяться, кроме себя, не на кого. Так?

– Так.

– Представь себе, что на расстоянии дня пути по всем дорогам расставлены постоялые дворы. За крепкими стенами, с полной обслугой и с отрядом стражи, который отвечает не только за охрану самого постоялого двора, но и за безопасность на порученном ее попечению куске дороги. Понимаю, что дело это не на один год и для тебя одного неподъемное. Создай купеческую общину, товарищество, братство – важно не название. Дело не только в том, что на равном расстоянии друг от друга будут находиться места, где можно укрыться на ночь, получить горячую еду, удобный ночлег, помощь лекаря, кузнеца и других нужных путешественникам мастеров. Гораздо важнее другое – сведения. Сделать так, что на каждом постоялом дворе возможно будет получать новости: где какие цены, в каких местах нужда в тех или иных товарах, куда ехать небезопасно… Понимаешь?

– Ну-ну, дальше.

– Нет, погоди, дядька Никифор. Для купцов эта информация… эти сведения важны или не очень?

 

– Важны. Бывает, едешь и не знаешь: что впереди ждет, удачно ли расторгуешься, сколько княжьи мытники с тебя сдерут, безопасны ли дороги, проходимы ли переправы?

– Значит, за эти сведения купцы будут готовы подчиняться определенным правилам?

– Правилам? Я думал, их за плату давать надо. Каким правилам?

– Я начал с того, что ты организуешь купеческую общину. Поначалу она будет нужна для строительства постоялых дворов, и создавать такие общины надо в разных городах, чтобы строители шли навстречу друг другу. Но потом удержать купцов в общине можно возможностью получения свежих новостей, потому что тем, кто в общину не входит, их давать не будут.

– Понятно, а правила-то тут при чем?

– Скажи, дядюшка, а часто ли купцы с торговыми спорами на княжий суд ходят?

– Да ты что? Без штанов оставят! Поборы такие, что и вспоминать тошно. Ежели убийство или грабеж, тогда приходится, никуда не денешься, а с чисто торговыми делами – нет: себе дороже.

– А в Русской Правде много ли о торговых делах сказано?

– Почти ничего. Мономах, правда, добавил туда про лихоимство да про сроки держания закупов, а больше ничего и нет.

– Как же вы свои купеческие споры разрешаете?

– По здравому смыслу, да и обычаи уже сложились, как же без них?

– А если все эти обычаи и примеры разрешения самых частых споров записать? Создать Купеческую Правду! И торговый суд учредить! А тех, кто решениям этого суда не подчиняется, делать изгоями: не пускать на постоялые дворы, не давать им в долг, не покупать их товар. В иной раз и силу применить, воины-то и в Гостиных дворах, и на постоялых дворах будут. Вот, смотри: делим все земли на разные куски. То, что под своим присмотром держит стража постоялого двора, назовем уездом. Там уездный суд – для мелких дел. Судьей, кстати, может быть и тиун постоялого двора, а за исполнением приговора будет следить командир стражников. Землю, на которой держит власть удельный князь, назовем волостью. Там волостной суд. Судей купцы, входящие в общину, избирают из своей среды, на определенный срок. В больших городах – городские суды. А верховный суд у тебя – в Турове. С самыми важными делами – туда. А уж как силой Верховного торгового суда распорядиться, ты и без меня придумаешь. Ведь придумаешь же?

– Гм, это что же, ты меня купеческим… э-э… митрополитом, что ли, сделать надумал?

– А Туров – купеческой столицей Руси!

Никифор помолчал, раздумывая, потом налил себе вина, поднял кубок и движением головы велел племяннику сделать то же самое, тот послушно отхлебнул и тут же принялся закусывать. Никифор продолжал молча размышлять, барабаня пальцами по крышке сундука. Мишка осторожно ощупал лоб: шишка от «дядюшкиного вразумления» намечалась изрядная.

«Обязательно было кубком лупить? Мог бы и кулаком приложиться, при такой разнице в весовых категориях эффект был бы не меньшим, много ли мальчишке надо? Вот именно мальчишке, сэр! Кулачный мордобой еще заслужить надо, он – для разборок промеж равных взрослых мужей, а вас, милейший, по молодости и легкомыслию, попотчевали посудой, как мать бьет ложкой по лбу расшалившегося за столом ребенка. Так-то вот!»

Никифор продолжал что-то обдумывать, пауза затягивалась просто до неприличия, и Мишка уже начал подумывать, что бы такое сказать, но, поглядев на стоящий перед ним кубок, решил не нарушать приличий, прерывая размышления старшего мужчины. Наконец Никифор, видимо, пришел к какому-то выводу, но вопрос его оказался совершенно неожиданным:

– И долго ты над этим думал, племяш?

В голосе Никифора не чувствовалось сарказма, вопрос был задан вполне серьезно, и отвечать на него требовалось тоже серьезно.

– С тех пор, как у тебя в Турове побывал. Мама мне кое-что о твоих делах рассказала, – Мишка заметил, как Никифор насторожился, и тут же поспешил его успокоить. – Немного, то, что сама знала, может быть, и не все. А еще я знаю, что в латинских землях есть торговые города, в которых купцы сами правят, без князей. Венеция, Генуя, Флоренция. Слыхал о таких?

Это был рискованный момент – у Мишки вовсе не было никакой уверенности в том, что эти торговые республики уже существуют, но Никифор лишь кивнул. То ли знал о них, то ли просто не хотел прерывать племянника.

– Вот мне и подумалось: а нельзя ли все это к нашим делам как-то приложить? Князья все время туда-сюда ездят, настоящих хозяев у земли нет… Кто еще, кроме князей, землю обустроить может? По-моему, купцы, только все аккуратно сделать нужно, чтобы Рюриковичи не насторожились – они властью делиться не захотят, а то, о чем я говорил, власть.

– Вот именно Рюриковичи, – Никифор утвердительно кивнул. – Так они и дали тебе на своих землях постоялые дворы ставить да вооруженную стражу держать. Даже бояре стонут, если рядом с их деревеньками княжьи деревни оказываются. Княжьи тиуны грабят хуже татей, а отпора не дай – за княжьего человека спрос строжайший.

– Но не все же князья одинаковые…

– Все!

– Значит, надо договариваться, подати с прибытков князьям предлагать. А еще лучше, если получить на это дело согласие самого Великого князя Киевского. Взять его в долю. Тогда удельные князьки поскалятся, поскалятся, а сделать ничего не смогут. Если же особенно вредные попадутся, то торговые пути можно в обход их земель проложить.

– И так в обход ездим. Бывает, пока до места доберешься, такие кренделя выписывать приходится, что путь чуть ли не вдвое удлиняется.

– До сих пор они только злобились, что пограбить караваны не выходит, а потом увидят, что от постоялых дворов польза большая может быть. Дороги улучшатся, татей повыведут, смерды корм для людей и тягла продавать за живые деньги смогут – прямая выгода князю.

– Да сами князья главные тати и есть! Особенно мелкие – слабые, злые, жадные. Земли и народу у них мало, надежды на лучшую долю нет, более сильным князьям завидуют… С большого княжества податей и иных доходов собирают много, поэтому на мелочи особенно не кидаются, а мелким князькам и шерсти клок урвать в радость.

– Так с такими же договариваться легче! Для него доля в доходах с постоялых дворов – находка, только объяснить им подоходчивей надо.

– Им объяснишь…

– Тогда и сурово поступить можно.

– Но-но! Говори, да не заговаривайся!

– А что? Да если по всей Руси посмотреть, так, наверно, месяца не проходит, чтобы кого-то из мелких князьков не хоронили. Несколькими больше, несколькими меньше… Не смотри на меня так, дядька Никифор, я не разбой предлагаю, а справедливость для общего блага. Дурак при власти – общая беда.

Интересный, в общем, разговорчик получился.

* * *

«М-да, сэр, интересненький получился разговорчик. Самое интересное, что экспромтом. Надо ведь было чем-то загрузить Никифора, чтобы не приставал с роковой тайной вашей, сэр Майкл, нестандартной, прямо скажем, эрудиции. И вот что примечательно: экспромт экспромтом, но концепцию-то вы дядюшке предложили достаточно логичную – построение системы, призванной серьезнейшим образом преобразовать не только экономическую жизнь Киевской Руси, но и политическую! И это после жесточайшего конфуза с идеей Православного рыцарского ордена!

Откуда это? Из каких глубин подсознания выплыло? Ну, считаете вы, что Рюриковичи управляют страной скверно. Ну, знаете, что систему может победить только другая система – с более богатой ресурсной базой (в том числе и кадровой), с более прочными внутренними связями и большим их количеством, более централизованная и лучше управляемая. Вспомните, сэр Майкл, попугая из мультфильма: «А вдруг получится?» Вы что, историю перекраивать решили? Мало ли, что Максим Леонидович в «эффект бабочки» не верит, а если он ошибается?

Нет, все это чешуя: «эффект бабочки», вдруг получится… Главная проблема, которая терзает вас в настоящее время, – как и на что потратить оставшиеся сорок с небольшим лет жизни. Причем проблема эта – вовсе не маета подростка на тему «Кем стать?» и не интеллигентские самокопания типа: «Ах, я несчастный, никем не понятый, цели в жизни не имеющий, не пойти ли мне поискать великую сермяжную правду?» Вопрос стоит гораздо жестче: имеется куча чисто конкретных заморочек, от части которых отчетливо пахнет кровью, и нужна некая концепция, четкая шкала оценок, для того, чтобы решать их все в едином ключе, а делать это можно только при наличии вполне определенной цели.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72 
Рейтинг@Mail.ru