Евгения Потапова
Ведьма Агнета. Демон-помощник и заколдованная комната

Крыша дома моего

Гости уехали, а мы отправились спать. Плечо еще ныло, но ничего особенного я не заметила. Очнулась я на чердаке. Все та же компания, все то же чаепитие.

– Словила мышь тряпочную? – спросила Маргарита, раскладывая очередной пасьянс. – Тебя чего на чердак потянуло? Тут у нас вотчина Аксаны.

– Маргарита, это теперь ее дом, может ходить где хочет и как хочет, – ответила Ангелина. – Попроси свою змейку, чтобы она тебя подлечила, и все пройдет, – посоветовала она мне.

Я посмотрела на кольцо: змея развернулась, увеличилась в размерах и поползла на плечо, показывая всеми своими движениями, что она очень важная особа. Она вцепилась зубами в мое плечо, но боли я не почувствовала, просто легкое недоумение и удивление.

– А почему на чердак нельзя? – спросила я.

– Аксанка у нас раньше всякие эксперименты любила проводить, а недоделки свои прятала на чердаке, в одной из комнат, – ответила Марго.

Аксана насупилась и молчала.

– Зато у дома есть охрана и помощники, – ответила она, подумав. – Ничего там страшного на чердаке нет, так, ерунда всякая.

– Ага, мертвяков к игрушкам привязывала, духов всяких к предметам, амулеты непонятные. Да еще по всяким блошиным рынкам шастала, всяко-разно собирала.

– Комнату я запечатала, охрану выставила. Чего еще надо?

– Меня твоя охрана в прошлый раз чуть не пришибла, да и Агнете досталось маленечко, – ворчала Маргарита.

– Не пришибла же, – ответила она.

– А чего все не убрали да не уничтожили? – поинтересовалась я.

– Ты чего? Кто же добро выкидывает? – на меня уставились три пары удивленных глаз.

Тут я вспомнила Маргаритин шкаф с новыми вещами и все поняла. Они люди другого времени, другой эпохи, для них даже порчельная вещь – это вещь. Как вообще они своей смертью-то померли, непонятно.

– Я хотела все убрать, – ответила Марго. – Но меня так шандарахнуло защитой, что я две недели пластом лежала. А у меня люди идут, прием, не могла я просто так растрачиваться.

– Если открыть сможешь, то у тебя рука не поднимется что-нибудь выкинуть, – сказала Аксанка. – Там такие куклы фарфоровые, шкатулки, зеркала и пудреницы. Вещиц занятных много.

Меня аж перекосило от радости: вдруг все это будет по дому бегать и топать своими маленькими ножками?

– У нас мальчишка собрался на чердаке жить, – устало сказала я.

– Ну пусть себе живет, только одна комната забита артефактами, а остальные-то свободные, – махнула рукой Ангелина.

– А если откроет кто-нибудь? – спросила я.

– Будешь решать проблемы по мере их поступления, – ответила Марго.

– Зачем собирала гадость всякую? – поинтересовалась я у Аксаны.

– Во-первых, такие вещицы очень красивые, во-вторых, я думала из них всякое-разное прогнать, а в-третьих – это источник силы, если с ними правильно работать.

– Хочешь сказать, что у меня и у моих близких над головой находится атомная батарейка? – возмутилась я.

– Что такое атомная батарейка? – спросила Аксана.

– Объяснять долго. Бочка с коровяком, и тепло выделяет, и прорваться в любой момент может.

– Я хорошо запечатала комнату, – насупилась Аксана. – Кстати, твоя змейка из этих же артефактов, – гордо сообщила она.

– Дом с сюрпризом, – вздохнула я. – А на чердаке саркофаг с радиоактивными элементами.

Женщины хоть и не поняли меня, но согласно закивали головами.

– Кстати, охраны там больше нет, так что путь на чердак свободен. Но, еще раз повторяю, комната запечатана, – сказала Аксана. – Хочешь, покажу, что там?

Она взяла меня за руку, и мы с ней оказались в другой комнате чердака. Помещение было завалено всяким пыльным хламом. Вдоль одной из стен стояли стеклянные шкафы, по полу были расставлены сундуки, также имелась парочка шифоньеров, старая железная кровать под потолком и разные вещицы, висящие над головой.

– Все, что висит, – это защитные обереги, чтобы ничего не работало. Все, что в шкафах, шифоньерах и сундуках, – разные вещи с секретиками.

В глазах ее мелькал лихорадочный блеск, вот ведь угораздило попасть в дом к странной ведунье, можно сказать, не совсем адекватной. Она подвела меня к одной из витрин и стала тыкать пальчиком через стекло в разнообразные игрушки и странные предметы, рассказывая про них удивительные истории. Куклы смотрели на меня печальными глазами, а старый плюшевый медведь с заплатками и тряпочными цветами протягивал ко мне лапку.

За другим стеклом находились всевозможные фотографии, картинки, картины и прекрасные броши. От шкафа веяло каким-то холодом и ужасом. Аксана стала объяснять, как это все работает, но почему-то я не слышала ее голоса, а только видела, как она шлепает губами и постепенно растворяется в воздухе. Вероятнее всего, ее же защита сработала против нее самой, она забыла, что уже давно не является жительницей нашего мира.

Меня разбудил Саша, сказал, что я стонала во сне и кого-то звала. Посмотрела на плечо, царапины исчезли вместе с опухолью, словно и не было ничего. Колечко продолжало красоваться на пальчике. Еще мне показалось, что по чердаку кто-то пробежался, чьи-то маленькие ножки, и заиграла музыка из старинной шкатулки. Сказала об этом Саше. Он ответил, что мне просто это кажется, ничего такого не было слышно, наверно, я еще не до конца проснулась.

Все может быть, но ребенка селить на чердак пока опасаюсь. Дети любопытны, в принципе, как и взрослые, и мне не хочется, чтобы он открыл ящик Пандоры. Придется освобождать для него кабинет и лезть на чердак самой. Хотя у меня в подвале неплохая «лаборатория», но там не ловит интернет, а без него с людьми и раскладами не поработаешь.

Надо будет позвонить Матрене, посоветоваться, что делать с этой комнатой «чудес». Вот не знала я о ней и жила спокойно. Чего делать-то, ума не приложу, это сколько сил надо, чтобы эту комнату уничтожить, а если все это добро по дому разбредется? Мне представились классические американские фильмы ужасов, и что-то стало как-то не по себе.

Хочу невесту

Саша опять убежал спасать жителей деревни и ее округи, а я осталась дома в раздумьях. Лучше всего думается, когда занят разными делами, огородом, курами да козами. В огороде собрала огурцы да кабачки. Отправила погулять коз, курам дала чуть больше свободы, чем обычно.

На землю начала опускаться жара, и я быстренько вернулась в прохладу дома. Навела тесто для сырников и приступила к жарке. Проснулись ребятишки и стали накрывать на стол. Поставили сметаны, достали творог, сыр, копченое мясо и подкопченного сома. Холодная подкопченная рыба безумно вкусная, уходит неприятный привкус тины. Разомнешь кусочек вилкой – и на хлебушек. Мои мысли прервал Славик.

– Тетя Агнета, а мы когда будем разбирать чердак? – поинтересовался он.

– Ты знаешь, Слава, я решила отдать тебе свой кабинет. Чердак – это здорово и весело, но что-то мне не хочется прослыть среди твоих родственников злобной мачехой, которая загнала бедного несчастного ребенка на грязный и пыльный чердак.

– Мы им не скажем, – ухмыльнулся он.

– А то они не придут, – парировала я. – Тем более сейчас лето, работы у меня маловато, а зимой станет больше. Вчера вот давала консультацию по скайпу. Народу в доме прибавилось, не хочется, чтобы клиенты слышали дополнительный и мешающий шум. Да и самой приятно работать в тишине. Так что чердак мой, и не спорь.

– Папа сказал, что там четыре двери, значит четыре комнаты. Нам что, не хватит?

Отчасти он был прав, но надо было всеми правдами и неправдами не допустить любопытного ребенка наверх. К тому же к нему присоединилась бы и моя Катюшка. Да и вообще детки взрослеют, пусть будут у меня на виду.

– Славка, можешь сто раз на меня обижаться, но поверь, так будет лучше, и меня совесть не будет грызть, что ребенка запихала под крышу.

– Я уже не ребенок, – насупился он.

– Охотно верю, – ответила я.

– Может, я вообще у вас жить не буду, – буркнул он. – Мало ли, отец передумает, и пойдем мы снова к бабушке.

– Ну, тогда селяви, – развела я руками.

Мальчик был с характером, но и я не подарок, а сюрприз, так что спорить со мной бесполезно. Катя нахмурилась, ей этот разговор не нравился.

– Зимой на чердаке холодно, – вставила она свои пять копеек.

– Папа сказал, что его можно утеплить, – ответил Слава.

Я пожала плечами, мало ли, что сказал папа. Мне же до сегодняшней ночи не известно было ничего.

Вдруг в калитку кто-то начал трезвонить. Маруська радостно залилась лаем, Проша насторожился, а дети перестали со мной препираться.

– Я пойду посмотрю, кто там, – сказал Славик, насупив брови.

Он открыл калитку и посмотрел на посетителя. Я отправилась вслед за подростком, убедиться, что опасности нет. За воротами стоял высокий, худой мужчина в очках и с портфелем.

– Здравствуйте, – он поправил очки.

– Доброе утро, – посмотрела на него внимательно.

– Мне вот ваш адрес дали, сказали, что тут живет бабушка и она занимается магическими делами, – понизил голос до полушепота господин в очках.

Слава фыркнул и ушел вглубь двора.

– К сожалению, бабушка покинула нас, – ответила я.

– Она куда-то ушла? Я могу ее подождать? – не понял он.

– Ну да, ушла. Думаю, вам долго ждать придется, померла бабушка, – пояснила я.

– А кто-нибудь чем-нибудь таким тут занимается? Бабушки еще такие есть? – поинтересовался товарищ.

Мне стало любопытно, что же он хотел вылечить такого, с чем не справится обычный врач, ведь бабушка Маргарита только лечила, приворотами и порчами не занималась.

– Что вас конкретно интересует? – спросила я.

– Мне нужен приворот, – он деловито поправил очки и посмотрел на меня с вызовом.

– В интернете же полно объявлений. Зачем надо было ехать за тридевять земель к нам в деревню? – удивилась я.

– Бабушка старенькая, опыта много, да и вообще я предпочитаю такие дела вести очно. Вы меня чаем случайно не напоите? А то жара такая, пить хочется.

– Аж переночевать негде, – хмыкнула я. – Может, лучше водички или компота? – пожалела я товарища.

– Не откажусь от компота. Моя мама такой компот варит, закачаешься, – он пошел вслед за мной во двор.

– Вы в беседке присядьте, – кивнула я на скамейку.

Он устроился в беседке и принялся озираться. Я зашла в кухню, налила компот в чашку. Дети в Катиной комнате что-то бурно обсуждали. Заглянула к ним, поинтересовалась, не собираются ли они на речку. Ответили, что сейчас поедут к бабушке с дедушкой, а после них купаться. Принесла путнику компота.

– А у вас тут хорошо, маме бы понравилось, только вот она детей не любит, – сказал гражданин. – Меня Гена зовут. А вас как? – он протянул мне руку.

– Меня Агнета, – я улыбнулась и не стала пожимать ему руку. – Хотите домик у нас в деревне купить?

– Да нет, я про ваш дом говорил. Вы же одинокая женщина?

– А как же приворот? – поинтересовалась я, ситуация начала меня забавлять.

– Если я у вас останусь, то мне та женщина даже не нужна, – он сиял, как медный пятак.

– Может, она вам вообще не нужна, даже без меня?

– Мама говорит, что надо жениться.

– Вам невесту, может, найти из местных? – почему-то вспомнилась Ксюня, да и Маринкина сестра тоже бы сгодилась, на пару бы с ним феячили.

– Вы мне тоже можете подойти, маму только надо спросить.

– У меня муж есть, – сообщила я кандидату на дом и проживание.

– Тогда зачем вы меня пригласили? – он прищурился.

– Попить компот, и я вас не звала, вы сами прошли.

– Правильно мама говорит, что все женщины коварные, – он демонстративно встал, поставил со стуком стакан и направился к калитке.

Мне было смешно, пошла проводить болезного, чтобы не заблудился.

– А вы привораживать не умеете? А то что-то сердце мое колыхнули, – притормозил он на полпути.

– Пятьдесят тысяч, – выпалила я.

– Вы с ума сошли, – возмутился он. – Где вы видели такие цены?

– Сама придумала. Только за такую сумму согласна кого-нибудь привораживать, – я уже откровенно хихикала.

– У меня только тысяча с собой и сникерс, – гордо сообщил кавалер.

– Фотографию принесли? – любопытство сложно было пересилить.

– А как же.

Он вернулся к беседке, открыл свой портфель и вынул фото эффектной блондинки. Протянул мне.

– Красотка, – ответила я. – Пятьдесят тысяч.

– Это немыслимо, – возмутился он. – Мы же договорились на тысячу. Если бы у меня было пятьдесят тысяч, то я не пошел бы к ворожейке, а направился к мадам моего сердца.

– Вот поэтому и пятьдесят тысяч, потому что барышня дорого стоит, – меня разбирал смех. – Давайте я вас с местной девушкой познакомлю, там и ворожить ничего не надо.

– Нет, я буду искать приемлемые цены.

– Не хотите, как хотите, – пожала я плечами.

Мужчина забрал фото, отправился к выходу и хлопнул громко калиткой. Мне было любопытно, на чем же он приехал. Машины около ворот не было, значит его принесла нелегкая автобусом. Сегодня суббота, посмотрим, как он уедет в город.

Ушла в дом заниматься своими делами. Матрена прислала данные на пару клиентов, да и огурцы сами себя не посолят. Еще надо было решить, что делать с чердаком.

Через пару часов в калитку снова позвонили. За дверью стоял вспотевший господин в очках и с портфелем.

– Вы не знаете, как у вас ходят автобусы? – поинтересовался он.

– Знаю. Плохо. Если вам повезет, то сегодня часов в пять вы отсюда уедете, а если нет, то ночевать придется на остановке. Лето, ночью тепло, не замерзнете.

– Как – на остановке? – он посмотрел на меня испуганно.

– Ну так, молча. Гостиниц у нас нет.

– Вот ведь мама, женись да женись, хоть на ком, заладила.

– Привораживать женщину была плохая идея, – согласилась я.

Он почесал затылок, вытер лоб.

– Может, вы меня познакомите с этой вашей дамой? Я думаю, она мне понравится, – он вымученно улыбнулся.

– Уверен?

Он согласно закивал головой. Интересно, Ксюня меня не побьет, если я ей кавалера приведу, она с некоторых пор почему-то меня недолюбливает. И почему же? Мне стало смешно.

– Пошли, жених Гена.

Мы с ним отправились прямиком к дому Ксении. Женщина копалась в палисаднике, увидев меня, демонстративно повернулась своим седалищным нервом. Гена занервничал.

– Я себе ее не такой представлял, – зашептал он.

– Молчи, переночуешь, а завтра уедешь, – тихо ответила ему.

– Здравствуйте, Ксения, – поздоровалась я с ее юбкой.

Она что-то закряхтела.

– Чего надо? – она повернулась и окинула недобрым взглядом мужичка и меня.

– Да вот, родственник из города приехал, у него машина по дороге сломалась. У нас ремонт в доме, не приютишь на ночь человека? – попросила я.

– Машина, говоришь, сломалась, ремонт в доме? Родственник? – она хищно улыбнулась. – До ночи еще далеко, да и во дворе можно положить.

– Я не хочу во дворе, – пискнул гражданин в очках. – У меня на краску аллергия.

– Ладно, по-соседски помогу, – хмыкнула она и как-то недобро посмотрела на Гену. – Идем в дом, накормлю тебя, эти, наверно, даже чая не предложили.

Гражданин закивал головой, как китайский болванчик, и пошел за ней следом. Ну что же, ребятки, совет вам да любовь. Эх, не знаешь ты, Ксюня, какая у тебя золотая свекровь будет.

Мишка косолапый по лесу идет

Весь день провертелась, как белка в колесе, даже времени не нашла, чтобы Матрене позвонить. Да и один день ничего не изменит, махнула я рукой и отправилась готовить ужин. Периодически вспоминала Гену и анекдот про крокодила, хихикала и находилась в отличном расположении духа.

Вдруг я услышала позади себя шипение кота. Это еще что за новости? Обернулась, на полу стоит медвежонок из чердачной витрины. Вокруг него круги нарезает Проша. Медвежонок машет на него каким-то прутиком, видно, из веника выдернул. Поднимает на меня свои глазки-пуговки.

– Чего зенки-то вытаращила? Убери свою драную кошку и жрать давай! – возмутился он, орудуя прутиком, как шпагой.

– Вот те здрасьте. Ты откуда такой красивый нарисовался? – прищурила я глаза.

– Ой, а то мы не знаем, не прикидывайся наивной овечкой. С чердака я сбежал, откинулся, так сказать, – пробасил плюшевый зверь.

– Это каким таким образом ваше величество смогло оттуда удрать? Дверь же запечатана.

– Это ты спасибо своему отпрыску скажи. Он на чердак залез, по всем комнатам прошел. Наше хранилище открыть не смог, под дверь зеркальце все просовывал. Я в нем отразился и прошел вместе с ним, – басил он, прыгая по стульям от Проши. – Да уйми это животное уже!

– Пусть он тебя сожрет, – я махнула на него рукой.

– Это с чего это? – он ловко запрыгнул на кухонный шкафчик и оказался перед моим лицом. – Я тебе еще ничего плохо не сделал, и твоим близким, и родным, а ты меня уже решила скормить кошке драной.

– С того, что ты сбежал из закрытой комнаты, которую не просто так запечатали, – ответила я спокойно. – А еще я думаю, что ты опасен для окружающих.

– Я не опасен, как я могу быть опасным? Посмотри на меня, я обычный плюшевый милый медведь, радость для детишек, – он крутился предо мной, демонстрируя свои плешивые бока и заплатки.

– Радость для детишек, ты себя в зеркало видел? Тобой только перед сном людей пугать, – усмехнулась я.

Игрушка почему-то не вызывала у меня ужаса, больше чувство брезгливости и жалости.

– Я красавчик, – ответил он и утащил у меня с разделочной доски кусочек помидорки.

Он действительно его слопал, что вызвало у меня некоторое замешательство и изумление.

– Вообще, я люблю печенье с молоком, – сказал он. – Давным-давно девочка Маша кормила меня печеньем с молоком. Понарошку, конечно. Потом пришел голод, и она заболела чахоткой и померла. Ее мама сильно тосковала и плакала. Решила вернуть свою кроху и вшила в меня куриное сердечко. Ребенок не вернулся, а пришел я, великий и ужасный Мишка Косолапый, – он вскочил на крышку кастрюли с компотом, чтобы казаться выше и напугать меня.

Однако крышка перевернулась и великий и ужасный испортил мне весь компот. Я выловила Мишу Косолапого и запихнула в таз с теплой водой. Хотела засунуть его в стиральную машинку, но подумала, что старая ткань не выдержит и игрушка рассыплется. В тазу чудо чудное рычало, кряхтело и всеми способами старалось выглядеть страшным. Налила ему туда кондиционера для белья, стала чистить аккуратно тряпочкой.

Проша сидел в ванной и внимательно наблюдал за медвежонком. Он явно хотел его слопать.

– Что же мне с тобой делать?

Уничтожать его было жалко, а оставлять боязно, кто его знает, что в нем скрыто. Он забавно бил лапкой по воде и пытался подмигивать мне пуговками-глазками. Игрушку немного отстирала, дальше держать не стала в воде, неизвестно, какой трухой он набит. Немного отжала и повесила на улице на веревке. Проше велела медведя не трогать. Маруське тоже запретила прикасаться к игрушке. Выглянула за ворота и волку наказала не трогать мишку.

– Надо его съесть, он какой-то неправильный, недоделанный, что ли, – буркнул Исмаил.

– Может, и недоделанный, пусть сохнет, – ответила я.

Отправилась на кухню доделывать ужин и переваривать компот. Жалко, конечно, его выливать под вишню, но что-то я брезгую его пить после пыльного медведя.

– Агнета, это что за страсть такая у нас во дворе на веревке висит? – услышала я Сашин голос со двора.

– Это раритет, я на чердаке нашла, – ответила я.

– Оно тебе надо с ним возиться? В печке бы сожгла. Он же рассыплется рано или поздно, – удивился Саша.

– Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках, – рассмеялась я. – Пошли ужинать. Ребятня наша опять на речке пропадает.

Медведь висел на веревках и раскачивался на ветру, мне даже показалось, что я слышу какую-то залихватскую песню. Под ним сидел Проша и, вероятнее всего, ждал нужного момента. Погрозила ему пальцем. Он лениво развалился на солнышке, дескать, а я ничего, я тут на солнышке отдыхаю.

Поужинали с Сашей, поболтали. Солнце близилось к закату, а детей все не было. Стали беспокоиться за них, звонить, но абонент был не абонент. Саша позвонил своей маме, оказалось, что ребятишки решили заглянуть к бабушке с дедушкой. Сели на «Ниву» и рванули за ними.

Нас там напоили чаем и накормили пирожками. Посидели немного, пообщались. Забрали детей и вернулись домой. На веревке медведя не оказалось. Прошу тоже не обнаружила. Маруська спала под лавкой и сильно обрадовалась нашему появлению. Я поинтересовалась у волка судьбой игрушки, тот ответил, что территорию дома никто не покидал.

Не нравилось мне, что это непонятное существо будет бродить ночью по моему дому. Хотя, может, его и Проша заиграл, неизвестно.

До свиданья, наш ласковый мишка

Посреди ночи разбудил трубный бас, который доносился со двора. Он разрезал тишину деревенской ночи и врезался в уши. Кто-то протяжно и грустно пел песню о жестокой доле наемного работника. Одновременно вскочили с Сашей с кровати.

– Ты это слышишь? – спросил он, протирая глаза.

– Угу, – ответила я.

– К нам кто-то из местных залез или это тот самый женишок для Ксюни, про которого ты мне рассказывала? – это был риторический вопрос, на который дать ответ я не могла.

Пожала плечами и стала выбираться из кровати. Моему примеру последовал и Александр. Взяли в руки что потяжелей и пошли смотреть на того, кто прервал наш крепкий и сладкий сон.

Вышли. Звук доносился откуда-то сверху. Песня была полна печали и тоски, отчего меня пробрал смех.

– Это что за фигня такая? – поинтересовался Саша.

– Ты все равно не поверишь, это плюшевый ведмедь.

– Кто?

– Ой, медведь плюшевый.

– Тот, которого ты сегодня сушила на веревке? Он же допотопный, не китайский. Как он может песни петь?

– Ртом, наверно, – захихикала я.

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

– Эй, хватит голосить на всю округу, – громко зашептала я в сторону яблони.

– Моя душа требует песен, – послышался ответ.

– Ночь на дворе, все спят.

– А мне спать не надо, я стойкий оловянный солдатик, – парировал знакомый бас.

– Ты вообще где? – поинтересовалась я.

Саша топтался рядом и подозрительно на меня поглядывал.

– В вороньем гнезде. Меня ворона утащила, пока вы там трапезничали. Потом наступила ночь, мне стало скучно, и я решил немного попеть.

– Проша где?

– Кошка драная? Вон сидит на соседнем дереве, меня караулит, – продолжал басить медведь.

Посветила наверх фонариком и увидала на соседней груше огромного кота, который лениво махал хвостом и не сводил глаз с яблони. Перевела фонарик на нее, из гнезда торчало бесформенное нечто, видно, зря я его постирала.

– Агнета, надо что-то делать, иначе мы перебудим весь поселок, – зашептал Саша.

– Давай спрыгивай, – сказала я медведю.

– Как я тебе спрыгну, я же плюшевый, – возмутился он и завел свою заунывную песню.

– Перевались через бортик гнезда и падай.

– Меня словит твоя кошка драная и сожрет. И я могу разбиться.

– Не можешь, ты плюшевый.

Пока мы препирались, Саша сходил за лестницей. Поставил ее к яблоне, я подержала его. Он вытащил это чудо чудное из гнезда и отдал его мне.

– Агнета, он воняет, – прошептал мне Саша.

Плюшевый медведь деформировался и плохо напоминал прежнюю игрушку. Пах он сильно неприятно, как будто в мусорной куче побывал, – запах тухлого и тления. Меня терзали смутные сомнения. Медведя посадила на пакет на столе. Рядом зажгла свечу. Сашу поблагодарила и отправила спать, сказала, что справлюсь сама.

– Расскажи мне про себя, только правду, – попросила я.

– Я все рассказал уже, – обиженно ответил Мишка косолапый.

– Кто ты? – поинтересовалась я.

– Я матрос, которого укокошили в пьяной драке. Меня привлекло еще живое бьющееся сердце, хотелось снова почувствовать себя живым. Вернулся, но оказалось, что не в свое тело, а в игрушку. Торчу в этом игрушечном теле уже несколько десятков лет. Вначале было любопытно и странно. Женщина обращалась со мной, как с ребенком. Потом мне все надоело, и я начал с ней разговаривать.

Она подумала, что сходит с ума, и обратилась к психиатру. Ее закрыли в больничке. Знаете, какие раньше были лечебницы для таких, как она? Это жуткое место, там даже здоровый человек умом тронется. Я помог ей сбежать оттуда, а она обещала мне свободу. Вместо этого она отдала меня какой-то девочке. Маша кормила меня печеньем с молоком и клала с собой спать. Она мне нравилась. Ее брат проткнул мне бок, а собака утащила меня к своим щенкам.

Потом меня нашла какая-то старушка. С ней мы жили душа в душу, хорошо было. Разговаривали много, она меня считала своим сыночком. Кормила пирожками и поила чаем с малиновым вареньем. Потом она почила. Не смог сидеть долго с ее бездыханным телом. Стал бродить по городу. Меня подобрали, почистили и продали на блошином рынке этой ведьме Аксане. Она же поставила меня в витрину и заточила на долгие десятки лет. Честно могу сказать, что все это время я спал, – закончил он свой монолог.

– Ты вредил людям? – спросила я.

– Ну да. Как-то я слопал все клубничное варенье у старушки. Нашел того противного мальчишку и накидал ему в манную кашу дождевых червей, за что ему влетело от матери. Пугал соседского алкаша по вечерам, когда он шумел. Ну и так, по мелочи, конфеты украл, один раз выпил всю водку у соседа. Знаешь, что интересно? Когда ты плюшевый и ешь сладкое, то приятно всему организму, а вот от выпивки толку никакого нет. Странно, да? – покачал он своей плюшевой головой.

– Ты хочешь освободиться? – поинтересовалась я.

– Ты имеешь в виду поменять эту плюшевую тушку на другую игрушку?

– Нет, совсем уйти из этого мира.

– Я не знаю. Там что-нибудь есть, на том свете? – спросил он, и его глазки-пуговки заблестели.

– Не знаю, никто не помнит, но, может быть, ты переродишься и станешь снова человеком, а не плюшевой игрушкой, – ответила я.

Мне жаль было этого матроса, который вынужден находиться в теле игрушечного медведя.

– Нужно проводить какой-то ритуал?

– Наверно. Ты сам очень-очень сильно-сильно должен захотеть покинуть этот мир. Попросить высшие силы помочь уйти из земной жизни и не цепляться вот за это. Мне кажется, так будет лучше, чем вот это вот все.

– Ты права.

Он протянул ко мне лапки так, что свеча оказалась между нами, в кругу наших рук. Медвежонок смотрел на нее и повторял, как мантру, слова о том, что хочет покинуть этот мир. Я стала просить высшие силы, чтобы они смилостивились и забрали заблудшую душу к себе. В какой-то момент свеча пыхнула и игрушка загорелась каким-то лилово-голубым пламенем. Но он еще был там и все просил и просил забрать его. Показалось небритое мужское лицо вместо мордочки медвежонка.

– Знаешь, а мне ведь не больно, – сказал он и взлетел вверх какой-то голубой искрой.

Игрушка упала на землю, вспыхнула еще пару раз и рассыпалась мелкими угольками и пеплом. Посередине билось маленькое куриное сердечко. Через мгновение его с большим удовольствием слопал Проша. А мне стало грустно и тоскливо, жаль было медвежонка. Однако я радовалась за душу безымянного матроса, который наконец-то перейдет в другую стадию своего перерождения или в другой мир.

Однако с комнатой надо что-то делать, ребятня на этом не успокоится. Завтра буду звонить Матрене, советоваться. Хотя насчет нее у меня уже есть кое-какие задумки, может, хватит сил осуществить их.

Утро доброе

Утро красит нежным светом стены древнего Кремля. У них красит, а у меня не красит. Первый раз за несколько месяцев встала раньше Саши. Отправилась готовить завтрак на кухню. Не люблю специально кого-либо будить, стараюсь передвигаться по дому как мышка. Однако если я не в духе, то держите меня семеро и тушите свет. Через пять минут после начала готовки собралась вся семья.

– Доброе утро, семья, – поприветствовал всех Александр. – Чего шумим?

– Мама, ты что, не выспалась? Кто тебя поднял? – поинтересовалась дочь.

– Утро добрым не бывает, – хмыкнул Славик.

– Чаю, бутербродов? – поинтересовалась я. – Каша будет готова через пять минут. Подождете?

– Она у тебя подгорает, – сказал Саша и выключил конфорку.

– Чудесно, значит, будем есть кашу с легким запахом дымка.

Он быстро поставил на стол всем кружки. Нарезал хлеб и сыр. Катя достала из холодильника творог и варенье. Все расселись на свои места.

– Ребятки, вчера мы с вами не поговорили. Я думаю, что нужно все обговорить, – начала я.

– Мама, ну такое бывает, сели батарейки на телефонах, – начала Катя.

– У бабушки с дедушкой тоже сели батарейки?

– Агнета, ну не стоит начинать день с выяснения отношений. Думаю, ребята все поняли и больше такого не повторится, – решил заступиться за детей Александр.

– Не стоит меня затыкать, – прошипела я.

– Агнета, я не хотел… – он посмотрел на меня и замолчал.

– Уважаемые домочадцы и жители этого дома, не стоит игнорировать мои просьбы, потому что от этого зависит ваша жизнь, – начала я.

– Я чего-то не знаю? – спросил Саша.

– Думаю, ни для кого не секрет, чем я занимаюсь. Верите вы в это или не верите, от этого ничего не меняется. Если я прошу не лазить на чердак, то мои просьбы нужно выполнять. Вчера вы двое туда залезли. Прошлись по всем помещениям. Совали зеркальце под закрытую дверь, и, я так предполагаю, не только зеркальце.

Слава насупился.

– Мама, мы ничего такого не делали, – ответила Катерина, краснея.

– Катерина, ты прекрасно знаешь, что ложь я распознаю сразу. Благодаря вам кое-кто сбежал, надеюсь, он был один. Как бы это жестко ни звучало, но вы все живете в моем доме, и будьте любезны соблюдать правила этого дома. Ты это уяснил, Слава? Не стоит мной манипулировать и говорить, что если я чего-то не сделаю по-твоему, то вы с отцом уйдете от нас.

Все это время над столом покачивалась кастрюля с кашей, которая меня сбивала с мысли и не давала настроиться на гневный лад. Мысленно отправила кастрюльку на плиту. Она пару раз качнулась над столом и спокойно встала на плиту.

Саша молча встал из-за стола, подхватил под локоть сына и выволок его на улицу. Вероятнее всего, для раздачи волшебных и воспитательных люлей. Из-за двери слышно было, как он ему что-то тихо выговаривает.

– Мама, это все Слава, – сказала Катя.

– Я знаю, но за свои поступки надо отвечать, ты же там тоже была.

– Мы видели мишку, такого старого страшного плюшевого медведя.

– А еще кого?

– Не знаю, наверно, никого, – она как-то смутилась и опустила голову вниз.

– Катя, кто еще был? – спросила я.

– Мне кажется, я видела маленький носовой платочек с вышивкой. Он выскочил вместе с мишкой и растворился в воздухе.

– Чудеса на виражах, – ответила я и развела руками.

Выпила половину стакана травяного чая.

– Дочь, я понимаю, тебе сложно привыкнуть ко мне такой, но вот обратного эффекта этот процесс не имеет. Поделать с этим я ничего не могу. Конечно, можно притворяться, что я обычная нормальная женщина, и прятаться от вас. Но я не хочу в собственном доме играть и притворяться. Дядя Саша и Слава, они знают, кто я, и если они согласились жить в этом доме с нами, то понимают всю ответственность своего решения.

– Мама, что ты решила делать с этой комнатой? Может, священника вызвать и освятить все помещение? – спросила она, накладывая себе творог в тарелку.