Евгения Левицки
Лебёдушка
– Она знает, кто твоя невеста?
– Это имеет значение?
– Конечно! Сибилл мстительна, у нее длинные руки, а дотянуться до тех, кто рядом, – проще простого!
Уго хотел было сказать правду, но тут же передумал, решив воспользоваться страхом Айне.
– Она знает.
– Горе мне! – всплеснула руками девушка. – Горе нам всем!
Уго выдержал паузу и покачал головой, делая вид, будто очень сожалеет о случившемся. Айне начала сильно кашлять и задыхаться. Уго усадил ее в кресло и громко позвал экономку. Та ворвалась в залу, готовая к очередному приступу, неся в руках склянку и какие-то тряпки. Как только Айне пришла в себя, Уго продолжил свою игру.
– Я не хотел волновать тебя, дорогая. Прости… Сибилл бросала мне вслед какие-то проклятия, я не слушал. Не думаю, что она может чем-то нам навредить, но…
– Что?..
– Если ты так переживаешь, мы можем уехать далеко-далеко отсюда. Туда, где Сибилл не сможет до нас добраться.
– В Техас? – догадалась Айне.
– Если только ты пожелаешь.
Вспоминая последнюю встречу с Сибилл, Уго и сам был бы рад убраться подальше от этой женщины. Она одновременно и притягивала его, и внушала необъяснимый, животный страх. Уго не мог отделаться от чувства, что она и сейчас наблюдает за ним.
– Не спеши, – мягко добавил он, надеясь, что к утру Айне свыкнется с мыслью об отъезде, – подумай до завтра.
Айне не ответила.
Всю ночь Уго промучился. Никогда прежде он не видел настолько ярких и пугающе реалистичных сновидений. Он оказался на поляне, вокруг него плясали девы в белых платьях и лишь одна – в черном. Уго пытался найти среди них Айне, но никак не мог различить лиц танцующих.
– Кто из нас – твоя лебедушка? – наперебой смеялись они, кружась вокруг него. – Кто теперь твоя невеста?
Уго схватил наугад одну из дев за белый рукав, но та вырвалась и исчезла, оставив в его руке белые перья.
– Упустил! Упустил! – злобно расхохотались остальные.
Уго проснулся и резко сел на кровати. Простыня под ним сбилась, одеяло лежало на полу. Весь мокрый от пота, он поднялся, зажег лампу и закурил прямо в номере. От кого-то он слышал, что индейцы умеют бороться с дурными снами, сплетая для них ловушки. Конечно, это все вздор, думал Уго. Когда-то от бессонницы и ночных кошмаров его мать принимала лауданум. Если так будет продолжаться и дальше, он обратится к лекарю. Выпуская дым в приоткрытое окно, Уго нервно усмехнулся: до чего способна довести встреча со склочной женщиной. В ведьмовство он по-прежнему не верил, хотя его пугало то, как Сибилл смогла завладеть его разумом и пробраться в сны. Впрочем, даже самому себе Уго не хотел признаваться в том, что он ее побаивается.
Он попробовал отвлечься от мыслей о ней и предался приятным грезам, представляя, как они с Айне входят в его поместье в Техасе. Пожалуй, он разрешит ей взять с собой верную экономку и даже повара, если они того захотят. В том, что Айне согласится уехать, Уго теперь почти не сомневался.
Успокоившись, Уго поправил постель и лег. Задремал он быстро. К несчастью, вместе со сном вернулись и девы в белом. Теперь у них у всех было лицо Айне, но стоило ему схватить одну из них за руку, как та превращалась в Сибилл. Мечась в постели, Уго просыпался снова и снова, до самого рассвета.
В ужасном расположении духа он отправился в «Белую Лилию». Айне сообщила о своем решении переехать, чем очень обрадовала Уго. Слуги тут же начали собирать вещи, а Айне только и делала, что лила слезы. Она ничего не ела уже целые сутки и, казалось, единственное, что давало ей силы – это созерцание озера из окна своей спальни. Уго не мешал ей, хотя ее нездоровая привязанность к этому водоему его раздражала. Глаза невесты покраснели от слез, и сама она будто бы ссутулилась. Уго понимал, что страх перед Сибилл и тоска из-за неизбежного отъезда сделали ее уязвимой, но не хотел, чтобы она передумала. Он знал, что рано или поздно озеро уничтожит фундамент особняка, потом сгниет пол и обвалится накренившаяся башня, посыплется потолок и обрушатся стены. Айне не желала слушать разумные доводы, слепо веря, что особняк еще можно спасти, зато боялась проклятия Сибилл. Уго не переубеждал невесту, ухватившись за этот страх, как за единственную возможность спасти ее.
На следующий день он отправился в Дублин: на его наследство нашелся покупатель. Предстояло уладить все вопросы с документами. Оставив невесту со слугами собирать чемоданы, он поспешил уехать. Сделка заняла пару недель. Мучимый неприятными кошмарами с участием Сибилл, Уго мало спал. Он обратился с этой проблемой к местному лекарю, и тот дал ему пузырек со спасительным снотворным, благодаря которому Уго наконец смог провести целую ночь в забытьи. Но ожидаемого облегчения это не принесло.
Уставший, но довольный сделкой, Уго спешил в особняк у озера. Лужайки, круглый год остававшиеся зелеными, припорошил снег. Зеленовато-красные заросли дикого винограда, покрывающие стены «Белой лилии» ярким пятном выделялись на фоне снежного великолепия. На мгновение Уго стало жаль покидать эти места, но как только он подошел к дверям, все сожаления испарились. Веранда за время его отсутствия заметно просела, и дверь перестала закрываться до конца. Уго занес руку над дверным молотком, но не успел постучать: ему открыла уставшая и изможденная экономка.
– Господин Уго… – шепотом произнесла она, – как хорошо, что вы вернулись!
– Что-то случилось?
Уго снял с головы цилиндр и стряхнул с него снег.
– Идите за мной. Оставьте пальто, не снимайте.
Встревоженный Уго поспешил за экономкой. Половицы протяжно скрипели под ногами. Дом пах сыростью еще сильнее прежнего. Уго показалось, что, пока он был в Дублине, здесь совсем не топили: воздух внутри был почти такой же холодный, как и снаружи. Из стен торчали пустые гвозди: пару недель назад на них висели портреты прародителей семьи Айне.
– Сначала мы думали, что волосы выпадают из-за волнений, – сказала служанка, провожая гостя в спальню, – вы же знаете, как тяжело госпожа переживает отъезд, как боится проклятья Сибилл. Но потом…
Дверь в спальню Айне была открыта. Уго вошел внутрь и увидел, что окно в комнате распахнуто, а снег с улицы падает прямо на пол. Сильно пахло лекарствами. Уго услышал тихий стон и увидел, что Айне лежит в постели.
– Что происходит?! – возмутился Уго, закрывая окно. – Айне, ты больна? Что случилось?
Он поспешил к ее постели.
– Не подходи, прошу! – сдавленно ответила Айне и отвернулась к стене, закрывшись от Уго простыней. – Откройте окна! Мне жарко… и пить, дайте пить!
Экономка вновь распахнула окна, налила чистой воды из кувшина, что стоял на туалетном столике, и подала хозяйке. Из-под простыни показалась темная рука.
– Какого черта… – не выдержал Уго и, подойдя к постели больной, сорвал с нее простыню.
Существо под ней истошно закричало и закрылось руками. Уго застыл в немом ужасе. Кожа Айне посерела, пряди ее блестящих черных волос усеивали подушку, а на голове образовались проплешины. Шея стала такой тонкой, что Уго без труда разглядел сухожилия, обтянутые серой кожей. Плечи и руки покрылись то ли шерстью, то ли пухом. Айне закрыла лицо тощими потемневшими ладонями со сросшимися пальцами.
– Господи Иисусе… – только и сказал Уго.
Айне отняла изуродованные руки от лица и взглянула на него. Глаза, прежде отличавшиеся небесной голубизной, теперь налились кровью, как и ее когда-то бледные губы.