Евгения Ивановна Хамуляк
Медиум обыкновенный
– Ты куда такая? – сухими губами прошептал Витя, с тоской отметив «ненормальную», несущую исключительно проблемы в семью Витиеватых, улыбку на лице.
– Пойду у подъезда окурков пособираю, – ответила жена и улыбка стерлась с симпатичного женского лица. На Витю стало страшно смотреть. Лена заметила, как сначала синеет, потом белеет лицо мужа и судорожно стала вспоминать первые признаки инсульта или инфаркта, и главное первые шаги в оказании помощи. Но помощь Вите была не нужна. Если только психиатрическая. Потому что там же в лифте Витя разошелся таким скандалом, а по-русски говоря, распсиховался как последняя истеричка, взывая к разуму жены.
– Пусть убирают окурки те, кто их накурил! – кричал муж. – Смотри что надумала! Ты хоть башкой своей понимаешь, что это бред! Бред! – не находил слов Витя, пытаясь объяснить жене элементарные вещи.
– А что такого? Я б чуток пособирала, чище б стало. Приятно ж, когда чисто?
Витя посинел, так и не найдя выражений душевному возмущению, которое ураганом сквозило в его теле и вырывалось через все щели.
– Если ты сейчас пойдешь собирать чужие окурки, завтра я пойду и … и подам на развод, – сквозь зубы прошипел Витя. В этот момент двери лифта открылись и на пороге их встретила дочка Аня, услышавшая последние слова отца.
– Папа? – отшатнулась Аня, потом посмотрела на ошарашенную мать и поняла, что в семье приключилась беда.
Лена, конечно, не пошла собирать окурки в тот вечер, потому что ей пришлось заделаться медсестрой. От возмущения, недопонимания со стороны родни у Вити сильно разболелась голова. Лена и Аня ухаживали как могли, но не помогали ни настой ромашки, ни обезболивающие, ни обещания Лены не ходить и не убирать чужой мусор даже ради мира во всем мире.
От сердца Вити чуть отлегло, что жена вразумилась нормальным человеческим понятиям, но задним умом он чувствовал, что она его обманывает, лишь бы успокоить. И задний ум болел от этой мысли.
Как на зло на следующий день нужно было идти на работу, но Витя не мог подняться с кровати. К голове будто привязали наковальню и кто-то усиленно по ней шмякал молотком, как только Витя делал движение рукой или ногой.
Вызвали скорую. Скорая не обнаружила ни одного симптома, ведущего к инвалидности, на которой настаивал Витя.
– У вас мигрень, – сказал фельдшер скорой помощи, убирая приборы в сумку. – Вы, наверное, тонкий, чувствительный человек, принимающий все близко к сердцу. Такое часто бывает с творческими натурами. Я выпишу вам направление на исследования, но поверьте, вам лучше обратиться за помощью к психологу. Тут нервное, – парень обратился к жене, многозначительно поглядывая на массивную лежачую фигуру на диване с закатанными глазами к потолку.
Вите было больно вдвойне. Сначала просто больно в голове. И вторая доза боли прибавилась от слова «психолог». Но мужчина решил не принимать близко к сердцу сказанное фельдшером. Решил потратить оставшиеся силы на обследования, с невыносимой тоской понимания, что возможно… что возможно, это последние исследования в его жизни.
Однако целая неделя больничного, взятого на разглядывание тела Вити под разными приборами, показала, что 39-летний мужчина здоров как бык и на нем спокойно можно пропахать несколько гектаров земли.
К боли в душе и в голове прибавились чувства вины и стыда.
Витя даже жалел, что у него не нашли четвертой стадии какого-нибудь сложного заболевания. Возвращаться на работу было невыносимо без диагноза. Он уже видел как компаньоны посмеиваются над ним и сто процентов придумали ему прозвище типа «художник» или просто «артист». Так бы сделал он сам, узнав, что здоровый нормальный мужик слетел с катушек и вообразил себе бог весть что, от чего разболелась голова. Посмеивался и подкалывал бы коллегу каждый божий день до скончания веков.
