Евгения Горац
Пища Мастеров
– А где мы будем жить?
– Мне это неизвестно, вы должны сами найти свой дом.
– Сама? А я смогу?
– Обычно у всех получается. Воспринимайте это как первый ход в игре. Еще есть вопросы?
– Скажите, а вот пока я здесь… что мне делать в реале? Я должна находиться в покое в это время?
– Совершенно необязательно. В реале вы можете делать все что угодно: спать или работать, но на первых порах старайтесь все же избегать действий, требующих длительной концентрации.
– Например?
– Обычно не рекомендуется скалолазание или управление вертолетом.
– О, за это вы можете быть спокойны.
– Но через какое-то время вы сможете и это. Скорость процесса адаптации – индивидуальна. Короче, идите, играйте и наслаждайтесь. Если разумно распоряжаться деньгами, то их хватит на довольно длительный срок.
– А потом?
– А потом придется их зарабатывать.
– А как тут зарабатывают?
– Ну, кто во что горазд. Здесь нет дипломов и других документов, так что кем назоветесь, тем и будете работать.
– А если нам здесь не понравится?
– Разумеется, никто не станет вас удерживать, но сказать по правде, таких случаев еще не было. А наоборот – сколько угодно.
– Наоборот?
– Администрация не желала продлевать договор с некоторыми игроками, а они делали все возможное и невозможное, чтобы тут остаться. Госпожа Аксен, нельзя все предусмотреть, будете решать проблемы по ходу дела, вы же магистр наук, разберетесь на месте. Если больше нет вопросов, желаю вам и вашему партнеру хорошей игры на благо миров Голденгейта.
Женя уже ждал меня за стеклянной дверью. Я поблагодарила Стефана, встала и тут он сказал:
– А сейчас главное!
– Да? – я обернулась.
– Делайте только то, что хочется.
– В смысле?
– Только то, к чему лежит душа.
– Думаю, это не сложно.
– Не скажите. Это касается абсолютно всего: выбора дороги на прогулке, еды, рода занятий и прочего. Действуйте согласно личным желаниям, заводите приятные знакомства, повинуйтесь порывам, наслаждайтесь приятными моментами, по возможности не нарушая общественного порядка.
– Спасибо. Всего доброго.
***
Мне казалось, будто я только что сошла с самолета или поезда в незнакомом городе. Дома, скверы, клумбы – город как город, улицы все пешеходные. Женя не отпускал мою руку ни на минуту, будто боялся, что я исчезну. Он все сокрушался, что мы не встретились в реале раньше – он бы меня никуда не отпустил. Время от времени он останавливался и шептал на ухо ласковые слова. Еще говорил, что впервые идет по улице с женщиной, на которую все оглядываются. «Красивая, волосы пышные, осанка горделивая, походка легкая, упругая – залюбуешься! Вон тот парень как на тебя засмотрелся… Ты прости, я ущипну тебя за ягодицу, пусть он завидует».
Я не знаю тех, кто все это устроил. Я не понимаю, зачем они это сделали, но осознаю, что мне очень повезло. Я могу быть с Женей! Я могу любить! И мне не надо прятаться, скрываться, врать и чувствовать себя виноватой. Пусть эти невидимые благодетели пока думают,что я здесь для того, чтобы пробуждать свои таланты – мне не хотелось бы их разочаровывать, но сейчас меня это занимает меньше всего.
– О, надо же! Этот дом с балюстрадой – точная копия дома в Питере, где жил друг мой, Севка, – удивляется Женя. – Я гостил у него много раз. Эх, хорошо мы время проводили – лучшие воспоминания юности с этим домом связаны! Ну точно такой подъезд и две скамейки, подожди, тут еще надпись была выцарапана… Нет надписи… наверно, закрасили. А за поворотом магазин ликеро-водочный должен быть… Нет, магазина, странно… может, закрыли, но дом-то как похож! Ну, пошли дальше.
– Может мы зря из красной комнаты ушли, а? Мне и там было неплохо. А ты запомнил дорогу?
– Запомнил, но вряд ли мы туда вернемся, сказали же, это предбанник был. А мы должны идти вглубь этого мира.
– А мне хочется только быть с тобой, все равно где, хоть в предбаннике.
– Мне тоже, Полинка, но правила надо уважать, если не все, то хотя бы какую-то часть.
– Смотри, Женя, город как город, люди обыкновенные – все ведут себя нормально, а Стефан говорил, что здесь все можно… интересно, что он имел в виду?
– Внешнее спокойствие бывает обманчиво, только расслабишься – что-нибудь обязательно произойдет. Но здесь довольно симпатично. Будем открывать для себя этот мир постепенно.
Мы подходим к рынку. Бидончики молока, комки творога в марлевой ткани и крынки с густой желтой сметаной. Пробуем золотистый липовый мед.
– Ты измазала щеку, Полинка, дай я вытру… Нет, не так… Ты стесняешься на базаре целоваться, что ли? Да пусть смотрят, не обращай внимания.
– Женя, ну… а вдруг это нарушение общественного порядка? Другие-то не целуются.
– Ну пойдем. Дай руку, а то еще потеряешься в толпе. А вот бадьи с соленьями, капустные листы хрустящие, яблоки моченые, держи одно. А вот ягоды! Целый ряд смородины! Хочешь? Говоришь, в Америке со смородиной туго? Надо же! Смородинка! Ух, как тебе подходит это имя! Я теперь буду тебя Смородинкой называть. Купить стаканчик?
– А деньги?
– Сейчас попробую предложить те, что у меня в кармане. Да, пожалуйста, и листьев смородинных подбросьте в кулечек – чай заваривать. Взяли деньги, глазом не моргнули. Держи кулек, Полинка.
– Мы еще не знаем, где будем жить, а ты уже листьев к чаю взял…
Идем по улице и едим смородину прямо из кулечка. Мостовая выложена крупными булыжниками, ряды утопающих в зелени белых домиков с красными крышами, калитки резные и разноцветные. Опять останавливаемся. Поцелуи со смородинным ароматом… собачий лай из подворотни, юная веснушчатая мордочка подглядывает за нами из окошка…
– Не могу оторваться от тебя, милая моя… Ну, хоть прямо тут на улице… И что тебе так в душу запали эти слова про общественный порядок? Смотри, вон лесная зона, пойдем, а?
– Женя, ну что ты только об этом думаешь! Надо найти жилье и желательно до того, как стемнеет.
– Ну куда ты спешишь? Должны же тут быть гостиницы. В крайнем случае, постучимся к кому-нибудь, попросимся переночевать.
– Ой, не хотелось бы.
– Полинка, не волнуйся, летние ночи теплые, а вдвоем мы точно не замерзнем.
– И то правда. Я с тобой могу на скамейке всю ночь сидеть.
Он все-таки увлекает меня в лес.
– Женя, мы же были здесь, помнишь? Поваленная сосна и кроны деревьев над головой! Это место действительно существует!
Одежда летит в сторону и повисает на чахлом, высохшем от жары кусте.
– Вот так! Еще ближе… Ммм… скорее… хочу, чтобы ты была совсем голая, хочу видеть тебя всю, вот так. Какая же ты красивая! Ух! Горы могу своротить с такой женщиной!
Лежим в обнимку на его рубашке, моя голова на его груди. Солнечные блики на наших телах, моем – загорелом и его – совсем белом – он не любит лежать на солнце.
Закат явно затянулся – солнце будто застряло, зацепившись за верхушки деревьев. Похоже, время тут идет медленнее, чем в реале. Подыгрывает нам, что ли? Выходим из лесной зоны. Все же темнеет, зажигаются фонари, а в окошках разноцветные абажуры – оранжевые, салатовые и голубые. Вдалеке мерцают переливающиеся огни и слышен бой часов. Направляемся в сторону огней и вскоре выходим на широкую площадь. На высотном каменном здании горят желтые неоновые буквы: «Золотые Ворота». Похоже, это гостиница. На первом этаже – кабачок. Несколько подвыпивших личностей, шатаясь, вываливаются из дверей. Волна аромата горячей пищи щекочет ноздри, напоминая, что мы ничего не ели с утра, кроме нескольких тарталеток в Красной Комнате да горсти смородины на рынке. Женя тянет медное кольцо на себя, тяжелая дубовая дверь открывается со скрежетом. Настоящий кабак – дубовые столы и скамейки, на стенах изображены голые плясуньи. Лысоватый толстяк протирает бокалы полотенцем за стойкой бара.
– Хозяин! – кричит один из подвыпивших гостей, – Еще один бочонок вина! И где горячее, черт подери!
Мы скромно садимся в уголке. Высокая, ярко накрашенная блондинка в кокетливом кружевном переднике проносит мимо нас блюдо с запеченной бараньей ногой обложенной жареными красными картофелинами и стручками зеленой фасоли. Певица с черными гладкими волосами, схваченными блестящим обручем, в длинном расшитом блестками темно-синем платье, поет красивую балладу о любви девушки-кухарки к юному принцу. Она тайком рассказывает принцу, что ей велено заправить его любимое блюдо неизвестными ей специями. Принц благодарит ее и предлагает любую награду, но, под громкий смех придворных, она просит всего лишь один его поцелуй. Во время долгого поцелуя на глазах у всего двора и невесты – иностранной принцессы, насмешки смолкают. Принц и кухарка смотрят друг на друга долгим пристальным взглядом, забыв обо всем. Той же ночью девушку-кухарку изгоняют из дворца, она идет по дороге босая и поет песню о случившемся, в надежде, что люди подхватят эту песню, и когда-нибудь ее услышит принц. Мы заслушались.
Певица исчезает за кулисами, а на сцену выходят две танцовщицы в полупрозрачных туниках и под общее радостное ржание исполняют танец-пантомиму. Ловкие девчонки, совсем юные и задорные. Женя смотрит на них с явным удовольствием, и меня это бесит так, что я кусаю губы.
– Когда-нибудь я сама станцую для тебя так, что ты глаз от меня отвести не сможешь.
– Хоть сейчас, – откликается он. – Снимем номер, и станцуешь стриптиз для меня одного.
– Не видать вам всем Золотых Ворот как своих ушей! – кричит один из подвыпивших посетителей. – Вы тут все зажрались, разболтались, разленились! С демонами панибратствуете!
Другой делает неприличный жест:
– Плевать я хотел на верхние уровни! Мне и тут неплохо!
Высокая блондинка приносит меню. Мы заказываем бутылку вина, пирог с сыром и зеленью и фрукты. Женя кормит меня пирогом, отламывая маленькие кусочки, нарезает для меня фрукты дольками. Один бокал – и я, кажется, пьяна.
– Еще вина? – спрашивает официантка?
– Благодарю, достаточно, – отвечает Женя. – А где здесь можно снять комнату?
– В холле налево – доска с ключами от свободных номеров. Выбирайте любой с четным номером. Счет за ресторан и ночлег получите по домашнему адресу.
Хорошо бы нам самим узнать свой адрес. Но Женя спокоен – будто он не впервые в такой ситуации.
Выходим в холл, там стоит певица и смотрит в окно, кого-то выглядывая.
– Спасибо за песню, – говорю ей. – А кто автор? Вы сами песни сочиняете?
– Я – автор, но ничего не сочиняю, – отвечает певица. – Я пою чистую правду о том, что случилось со мной на высшем уровне Демонета, до того как меня выбросили сюда! Но они не заставят меня молчать, я умею слагать песни, а значит, об этом узнает множество людей.
– О, значит там, на верхнем уровне, есть настоящий принц? И это песня про вас? Но вы так хорошо поете! Почему же вы были там кухаркой?
Певица смеривает меня презрительным взглядом:
– Работа на кухне – это высшая степень доверия на верхнем уровне! – отвечает она.
Мне интересно об этом послушать – узнать больше о кухнях верхнего уровня, но Женя заявляет, что я пьяна, задаю слишком много вопросов и оттаскивает меня в сторону. Я упираюсь с хохотом, но голова у меня и правда, кружится, и язык слегка заплетается. Женя хватает с деревянной доски первый попавшийся ключ и тащит меня вверх по скрипучей лестнице. Номер на ключе – 33.
Третья дверь на третьем этаже. Огромная кровать в центре комнаты, заманчиво откинутый краешек покрывала – приглашение нырнуть в белоснежные простыни. Номер как номер: зеркало, трюмо, стенной шкаф, на стене картина – зеленое солнце заходит в розовое море. Странно только, что окна должны выходить на площадь, а выходят почему-то на реку.
– Эх, предупреждали же, что надо выбирать четный номер! Ну да ладно, не буду возвращаться – ты уже сонная, Полинка.
Я долго плещусь в душе. Я тебе сейчас покажу, какая я сонная. Выхожу завернутая в белое полотенце, мокрые волосы распущены по плечам. Медленно опускаюсь на колени, снимаю сандалии с его ног и зубами расстегиваю зиппер на его брюках. Полотенце на мне разворачивается как обертка от конфеты.
– Ух ты! Заманчива, как конфетка «Пьяная вишня». Вернее, «Пьяная Смородинка! » – восклицает Женя. – Ну и кто же из нас неутомим?
***
Просыпаюсь от скрипа балконной двери. Слышу приглушенные голоса. За окном – два силуэта. На балконных перилах сидит Ахх.
– Эх, черт, надо было четный номер взять! Ты бы туда не сунулся. А тут сидишь и ухмыляешься гадко. Чего явился?
– Решил лично удостовериться, что ты хорошо устроился. Отдыхаешь, будто в отпуске и все в рамках демокодекса – даже время получил, чтобы осмотреться и развлечься.
– Неужели? А я-то глупый решил, что ты разведываешь, что тут да как. И размышляешь, на чем бы меня подловить, чтобы заставить демокодекс нарушить и вышвырнуть отсюда, а ее себе забрать.
– Какой ты подозрительный! Полно, Казадор, я поучиться у тебя пришел. Ты гуляешь по элитарному миру с красивой женщиной, а начальству небось очки втираешь, что на важной миссии по борьбе с демонами.
– А ты хочешь меня разоблачить?
– Пока нет.
– Я не отдам тебе ее.
– А вот тут зря ты уперся. Я не отступлю – у нее большой потенциал и я мог бы найти массу применений ее талантам.
– Она может направить их на служение любви и добру.
– До чего же вы, казадоры, любите громкие слова! Да только твое понимание любви ей будет чуждо – мне виднее. Ну, развлекайся пока, отдыхай, а я полюбуюсь издали.
– Ты хочешь, чтобы я все время дергался и оглядывался? Не выйдет у тебя, старый плут. Не подловишь меня. Я здесь на законных основаниях. И я ее люблю!
– Конечно, любишь. Одним из своих лиц.
– Слушай, это была приятнейшая неожиданность. Я не подозревал, что она способна на такие эмоции. Сначала решил, что шальной демовэйв нас подхватил, и вдруг – сияние, перед ней Золотые Ворота открылись. А из ворот тетка вышла, большая шишка, по меньшей мере, курандера. Обрадовался я за нее! Поверишь ли, я рад был, что именно я помог ей достичь вершины. А потом тоска защемила! Сейчас, думаю, пойдет она на этот блеск, не оглянется даже. А она вдруг… Она же сама не знает, что сделала для меня, от чего отказалась! А я этот шанс ни за что не упущу!
– Ну да, ну да. Только без казадорских штучек. Я лично прослежу. Правила игры на первом уровне для всех одинаковы.
Голоса смолкают и я опять проваливаюсь в сон. На этот раз просыпаюсь от аромата горячего кофе. Женя стоит передо мной с подносом в руках.
– Кофе я сам сварил, – говорит. – Отобрал у горничной бразды правления и сварил для тебя, чтобы с пеночкой. Булочки свежие – только из печи, с местной кухни. С пылу с жару, ешь, милая моя. А кровать-то здесь какая огромная, а мы ее так и не опробовали толком – ты уснула вчера рано.
– Но, Женя, нам же надо искать место жительства, а то не хватит надолго тех денег, что у тебя в кармане оказались. Стефан ясно сказал, когда деньги закончатся, придется их зарабатывать. А если не найдем дом сегодня, придется вернуться в гостиницу.
Выходим на площадь и сворачиваем наугад на одну из улиц. Город как город. Зеленые улицы, скверы, палисадники, витрины магазинов и кафе. Люди идут по своим делам, одеты вполне современно, наша одежда не выделяется на общем фоне. И все же что-то неуловимо странное отличает этот город от других. Пока не могу определить, что именно.
– А по какому признаку я должна догадаться, где нам жить? Стефан сказал, что все догадываются, не может быть, чтобы мы были тупее остальных. Женя, ну что ты молчишь?
– Ну давай подумаем: что такое дом? Где-то я читал, что дом – это не там, где родился, а там, где тебе хочется повесить свою шляпу.
– Ты не шути, а думай.
– А я думаю. Дом – это место, где тебя любят и всегда ждут.
– Этого мне только не хватало! Я хочу, чтобы там никого не было, только мы с тобой.
– Понял! Продолжаю думать. Для некоторых дом – это как раз там, где тихо, никого нет и никто не указывает, что делать. Дом – это там, где можно спать с открытыми настежь окнами под шум дождя, где просто вещи привычные на своих местах лежат, и можно голым ходить при желании. Дом – это там, где жизнь в твоем собственном измерении течет.
– Красиво как ты говоришь, Женя, я бы тебя слушала и слушала.
– Наслушаешься еще, Полинка, даже надоест.
– Ты мне надоешь? Никогда!
– Давай вернемся на площадь и пойдем в другую сторону?
– Давай.
В центре площади сидит вчерашняя певица и поет, аккомпанируя себе под гитару. Голос у нее чистый и сильный. Возле нее сидит Рефф и еще один, незнакомый мне демон – он гладит певицу по длинным черным волосам. Я сразу вижу, что это демоны. В реале они почти неотличимы от людей, а здесь присущие им черты выделяются ярче. Люди собираются вокруг певицы полукругом и слушают, некоторые начинают подпевать. Неожиданно демоны срываются с места и убегают, сверкая пятками и оглядываясь. Я готова поклясться, что они оглядываются именно на нас.
Мы идем дальше, а певица вдруг замолкает, бежит за нами, хватает Женю за руку и отводит его в сторону. Похоже, она просит его о чем-то, а он не соглашается, отрицательно качает головой. Она настаивает, говорит ему что-то горячо и страстно, заглядывая в глаза. Рефф подмигивает мне из-за дерева. Я не выдерживаю и подхожу к ним ближе. До меня доносятся обрывки разговора:
– Казадор, я не обойдусь без твоей помощи!
– Линда, это запрещено. Я здесь как частное лицо, на общих основаниях. И у меня нет материалов.
– Дай мне знать когда будет возможность.
– Непременно. Как я тебя найду?
– По вечерам я всегда в этом кабачке.
О чем это они? Женя увлекает меня с площади.
– У тебя есть знакомые в этом мире, Женя?
– Нет. Она спутала меня с кем-то.
Не хочет говорить. Опять секреты.
Мы сворачиваем на другую улицу. А здесь, видимо, культурный центр города. Проходим мимо библиотеки и целого ряда выставочных залов. Здание театра с белыми колоннами и яркими афишами. Я замедляю шаг. Сегодня – «Макбет», завтра – «Гамлет», послезавтра – «Отелло».
– Я так давно не была в театре! Вернемся сюда непременно, когда найдем в жилье. Жители Демонета, оказывается, большие поклонники Шекспира. Смотри, Женя, почти каждый день – шекспировская пьеса.
– Да уж, – говорит Женя тихо. – Он – крупнейший специалист по демонам.
Каким же образом найдется наш дом? В правильном ли направлении мы идем? А может, нужно что-то сделать или понять, прежде чем дом найдется?
Мое внимание привлекает маленькая запыленная витрина с вывеской «Антикварный магазин». Настоящая лавка древностей. Я указываю на нее Жене и заключаю, что если здесь есть древности, значит Демонет существует очень давно! Очень хочется зайти, но не сегодня. Никаких покупок и развлечений, пока не найдется наше жилье.
Из«лавки древностей» выглядывает старик в маленькой черной шапочке, наверно хозяин магазина, и кричит нам вдогонку:
– Казадор! Казадор!
Женя оборачивается, и старик подбегает к нам:
– Казадор, зайдешь когда будет время, а?
– Я здесь как частное лицо.
Старик подмигивает ему: – Я хорошо заплачу, не обижу, и все останется между нами.
Женя что-то тихо отвечает ему, и он отстает, но долго смотрит нам вслед.
– А как он узнал, что ты казадор?
– Черт его знает. Он старый – догадался как-то.
Все происходящее похоже на игру – меня не покидает ощущение, что я на сцене или игровом поле и за мной наблюдают то ли зрители, то ли болельщики. А что, если здания библиотеки, театра, гостиницы и антикварного магазина – это декорации, ориентиры или точки отсчета, которые могут пригодиться позднее? Иногда кажется, что мы движемся в полусне, но только ощущения намного ярче, сильнее, острее, чем в реале. Я четко вижу себя в реале, но будто со стороны: мой кабинет, цветочные вазоны на подоконнике, рабочий стол и компьютер. А я, реальная, как будто наблюдаю боковым зрением за собой в Демонете на большом экране с объемным изображением. Я могу мысленно выключить наблюдение, если захочу. А что сейчас в реале делает Женя – я не знаю, и мне не хочется спрашивать, чтобы не разрыдаться от ревности. Мы только здесь вместе, а в реале нас разделяют тысячи километров, часовые пояса, границы, близкие люди и обязательства. Зато в Демонете мы провели вместе одну из тех ночей, которые не забываются, а сейчас идем по улицам незнакомого города, держась за руки и улыбаясь друг другу – вот так я понимаю счастье.
Слышен бой часов. Двенадцать. Уютная, зеленая, вымощенная разноцветными кирпичиками улица ведет к высокой башне. Множество лавочек с сувенирами, ювелирный магазин – может, Жене интересно? Он мельком взглядывает на витрину, но не останавливается и бормочет: «Им бы топоры делать».
Интересно, когда он сделает для меня украшение? Но я не буду об этом просить и даже намекать. Эта Оксана, его реальная женщина, наверно, уже обвешана украшениями его работы с головы до ног.
Женя вдруг застывает, уставившись в одну точку. Я верчу головой, пытаясь увидеть объект его внимания. Он смотрит на высокую башню, на вершине которой часы сложной формы и циферблат с кривыми стрелками. Расстояние между цифрами тоже разное. Между цифрами «2» и «3» – маленькое, почти незаметное, цифра «4» почти налезает на цифру «5», а между «7» и «8» – самое большое.
– Так я и знал! – восклицает Женя. – Я чувствовал, что время идет не так: вчера закат явно затянулся, а ночь очень быстро пролетела.
– Ух ты! Вот это да!
Мы стоим и, разинув рты, смотрим на башенные часы.
– А как же ориентироваться по местному времени? Придется купить наручные часы, – говорит Женя.
– Деньги нужно экономить, но хотя бы одни часы на двоих приобрести не помешает.
– Полинка, не жадничай, купим по паре часов местных, а деньги заработаем – я много чего умею и работы не боюсь.
Часовой магазин находится тут же, у основания башни. Я выбираю себе элегантные дамские часики с тоненьким блестящим ремешком, а Женя – покрупнее, мужские. Циферблаты такие же, светящиеся, многогранные, с разными интервалами между цифрами и кривыми стрелками.
– Сигнал об изменении времени на последующий период будет приходить на ваш адрес, – говорит продавец.
– Значит здесь непостоянное время?
– Временем и, соответственно, световым днем управляет администрация.
Мы быстро переглядываемся.
– Видите ли, – говорю, – мы еще не знаем нашего адреса, мы здесь первый день.
– В таком случае, назовите мне ваши имена, пожалуйста.
– Полина Аксен и Евгений Галушко.
– Минутку…
Продавец часов достает небольшой карманный компьютер, с множеством разноцветных проводков, набирает что-тона клавиатуре, затем объявляет:
– У вас один адрес на двоих: переулок Тамбыло, двадцать дробь два.
Мы опять переглядываемся:
– Спасибо большое. Вы нам очень помогли.
– Не за что. Разрешите… – он подключает к нашим часам проводки от своего компьютера. – Все в порядке, сигналы будут поступать по указанному адресу.
– А вы не подскажете где этот переулок?
– Охотно. Это на другой стороне реки. Сейчас сверните налево, пройдите через мост, затем через парк, а там будет указатель.
***
Идем по мосту, любуясь белыми корабликами, плывущими в золотистой дымке вдоль песочно-ивовых берегов. На другом берегу у входа в парк светится электронное табло – «Демофилд Другая Сторона», DeMo – Валентин Неплох. «DeMo» – это, по-видимому, какая-то должность, наверно, смотритель. Этот Неплох – явно человек ответственный – расположил повсюду электронные карты и указатели на все случаи жизни: «комната смеха», «шашлычная», «тир», клуб «Демоник», «лодочная станция», и другие. На карте переулок Тамбыло выглядит как небольшой отросток от Улицы Роз.
Как бы мы догадались пройти через мост на Другую Сторону, если бы часовщик нам не сказал? Ведь это же чистая случайность, что Женя увидел часы на башне и решил зайти в магазин. Вероятность, что мы забрели бы в переулок Тамбыло и вошли в дом двадцать дробь два до наступления темноты, была ничтожной. Женя предположил, что часовой магазин был одним из вариантов нахождения нашего дома. Возможно, мы выбрали не самый короткий путь, а возможно, сделали блестящий ход. Но как бы там ни было – хотелось скорее туда добраться и отдохнуть. Я действительно устала – с утра не присели. Женя предложил меня понести, но я не позволила – а вдруг это нарушение общественного порядка.
– Ну, я и не подозревал, что ты будешь так ревностно соблюдать правила. Эдак и соскучиться недолго! Шучу, шучу, – смеялся он.
Какой он чудесный – мой Женя! Вот так поднял бы меня на руки и понес.
На улице Роз и вправду – сплошные цветники и оранжереи, даже чайхана называется «Чайная Роза»… И вдруг я замираю, а Женя проходит немного дальше, не заметив, что я больше не следую за ним. Затем оглядывается и возвращается: – Что-то не так?
А у меня слезы ручьем… я вытираю их тыльной стороной ладони и всхлипываю. Женя смотрит на табличку «Переулок Тамбыло», потом на меня, потом опять на табличку: – Ну все правильно же, идем искать дом двадцать дробь два. Да что с тобой, Полинка?
Мне кажется, что если я сделаю хоть один шаг – все исчезнет. Что это – иллюзия, мираж. Конечно, я не могла не узнать место, где мне следовало жить в Демонете, потому что… я выросла на этой улице, ходила в школу вон по той дороге, а на обратном пути заходила за хлебом вон в тот гастроном, и заодно выпивала там стаканчик яблочного сока и покупала шоколадный батончик.
– Полинка, ты знаешь, куда дальше идти?
Женин голос звучит будто издалека, а я плыву как во сне. Когда я уезжала в Америку, улица выглядела несколько иначе: этого забора уже не было, старые домики напротив школы снесли, а на их месте строился торговый комплекс. А здесь перемен не было – все точно так, как в моем в детстве.
– Да, Женя, я знаю куда идти.
Женя молча шагает рядом, поглядывая на меня настороженно. Я уверенно вхожу во двор, совершенно точно зная, что я там увижу. Все как раньше: даже устремленные вверх толполя. Я была уже подростком, когда соседи как-то сговорились и в один из выходных дней обрубили ветки, чтобы меньше было пуха… А здесь деревья машут пышными кронами, а весь двор засыпан пухом, как снегом. Мы в детстве поджигали эти пушинки и смотрели, как они горят – любимая забава была.
Я уверенно открываю дверь своего подъезда, поднимаюсь по ступенькам и останавливаюсь перед дверью. Номера на ней нет, но это та самая дверь, которую я столько раз радостно захлопывала за собой, когда выбегала во двор гулять и тихонько прикрывала, когда, сгорбившись и волоча за собой портфель, тащилась утром в школу.
– Сюда? – спрашивает Женя и тянет ручку двери. – Здесь заперто.
Я стою перед дверью несколько мгновений, потом шарю под притолокой. Ключ действительно там. Оказывается я помню форму ключа много лет спустя, но этот – другой, с выбитыми буковками «GG, Demonet, level #l». Тем не менее он легко поворачивается в двери, и мы входим в маленькую, тесную, заваленную каким-то хламом прихожую.
Внутри обстановка резко отличается от той, что я помню. Вещи вокруг – совершенно случайные. У окна – железная кровать с облупившейся эмалью и поржавевшими от времени прутьями, но застеленная свежими белоснежными простынями. Посреди комнаты – зеркальный шкаф светлого дерева, комод, чемодан распахнутый – часть вещей вывалено на пол. Несколько стульев из разных комплектов – стоят в ряд у стены, перевернутое глубокое кожаное кресло и маленькой столик, покрытый вышитой скатертью – все предметы совершенно мне незнакомые. Ощущение, что здесь только что переставляли мебель и остановились посреди работы. В квартире всего одна большая комната вместо трех небольших. Женя молчит. Видно, решил не мешать мне исследовать пространство.
Прохожу на кухню, Женя следует за мной. Старый пузатый холодильник, плита газовая, на ней горкой – набор белых кастрюль с синими цветочками – совершенно новые, даже с магазинной этикеткой, и две большие сковородки. Верхние ящики комода совершенно пусты, нижние забиты всяким барахлом: обгрызенные карандаши, мелкая хозяйственная утварь, отвертки, утюг… вот от чего я отвыкла начисто – мы давно не покупаем мнущиеся вещи.
В одном из ящиков – кошелек с вышитыми инициалами «П. А.» – похоже, что мой. Внутри белые и желтые монеты – одни сияют как новенькие, а другие совсем тусклые, покрытые зеленоватым налетом. Я пересчитываю монеты и складываю их горкой. Интересно, это много или мало?
Выглядываю в окно. Во дворе, на скамейке, демоны режутся в кости. Они поднимают головы как по команде, и начинают что-то бурно обсуждать, указывая пальцами в нашу сторону и громко гогоча. Женя подходит к окну:
– У, нечисть!
Демоны сразу же отбегают на безопасное расстояние.
– Все хорошо в этом мире, только демоны тут – у себя дома, понимаешь, Полинка? Первый уровень – это их стихия, они тут делают, что хотят. И как мне, казадору, это вытерпеть? Только ради тебя я согласился вести себя как частное лицо и не обращать на них внимания. А так бы смел их в один момент!
– Спасибо, я ценю, – отвечаю я рассеянно. – А вот телефона тут нет…
– А кому ты звонить собираешься?
– Никому. Просто уточнила по привычке.
– Думаю, здесь должны быть другие средства коммуникации… О, а вот и они…
На окно садится голубь и стучит клювом в стекло. Открываю окно, он нетерпеливо мнется на подоконнике – к его лапкам прикручен свиток с сургучной печатью. Аккуратно снимаю свиток. На свитке – мое имя. Ломаю печать, разворачиваю свиток – старинным шрифтом написано: «Вас приветствует модератор вашего Демофилда – Валентин Неплох». И дальше следует памятка, что нельзя нарушать общественный порядок, а все остальное можно, и приписка: «Если все-таки возникнет необходимость нарушить порядок, то обратитесь к модератору и действуйте согласно его инструкциям».
Голубь опять стучит клювом по стеклу. Я пытаюсь его погладить, но он взмывает под потолок, подлетает к комоду, на котором выложены монеты горкой, хватает одну и улетает.
– Ничего себе! – возмущаюсь. – Голубь ведет себя как сорока.
– Э, Полинка, он, видно, плату за услуги брать натренирован. Так чего там пишут?
– Опять напоминают, что нельзя нарушать порядок. Маловероятно, что нам захочется подраться на улице или спрыгнуть с моста в реку. Похоже, порядок – это действительно важно, но почему тогда на улицах нет никаких стражей?
– Я думаю, тут другая форма контроля.
– Мы же ничего не собираемся нарушать, правда, Женя?
– Да, хорошо бы не нарушать, – отвечает Женя и опять глядит во двор на демонов.
Авот ванная приятно удивила: просторная, современная и ультрамодная: кабинка для душа с прозрачной стенкой, пожалуй, круче, чем в моей квартире в Нью-Йорке. В белом зеркальном шкафчике – чистое белье и пушистые полотенца.
– Полинка, это бонус какой-то, глянь что нашел!
Женя вытаскивает из зеркального шкафчика прозрачный пластиковый пакет с красивым женским бельем, новым, с этикетками: кружевные лифчики и трусики разных цветов.
– А ну примерь. Твой размер или нет?
