Ева Ночь
Драконам слова не давали!
Глава 12
Ника
– Пришёл по твою душу, Илья, – у меня мурашки от его глубокого голоса. Босс не рычит, нет. Но столько бездны в холодных интонациях, что хочется поёжиться. Обхватить плечи руками.
Клоун и весельчак, что сидит рядом, превращается в тень. Кажется старше и скучнее. Свет в его глазах тухнет.
– Поднимайся! – командует Дракон, и Илья вскакивает на ноги, словно в заднице у него – пружина.
– Я твой приверженец, Ника, – шепчет негодяй, сверкая весёлым глазом сквозь упавшую прямую чёлку, склоняется, осторожно касается моей руки и подносит к губам. Легко целует мои пальцы. У него горячие и немного шершавые губы. Обветренные или зацелованные.
Затем он выпрямляется и, следуя за повелительным кивком Драконища, направляется к дверям. Я провожаю их взглядом. Что может связывать холёного Дмитрия Ивановича в дизайнерских туфлях и костюме за несколько тысяч баксов и этого харизматичного разгильдяя, похожего на покорителя ночных дорог – дитя свободы и тёмных улиц?
Я невольно цепляюсь за их спины. Что-то неуловимое задевает меня, заставляя приглядываться и думать. Высокие, плечистые. Походки у них разные – Илья более раскован, но жесты… Но додумать я не успеваю.
– Shi-i-it, – шипит протяжно Дрон, ероша и без того всклокоченные волосы. – Вот, бля. – он тоже смотрит вслед парочке, что уже скрылась за входными дверьми. А потом переводит взгляд на меня. Синь его доверчивых глаз обезоруживает. – Ник, а как там нашего нового? Напомни, а?..
Вот что значит не засорять мозги ненужной информацией. Я ему по-хорошему завидую.
– Драконов Дмитрий Иванович, – освежаю его память.
– Точно! – звонко щёлкает он пальцами, словно делает гениальнейшее открытие. И физиономия у него такая же – одухотворённая. – А я-то думаю! Мы с Илюхой вместе в инсте учились. На одном курсе, – поясняет он, доверительно заглядывая мне в глаза. – Так это… у него тоже фамилия – Драконов. Во-о-от.
Он снова смотрит на дверь и чешет в затылке. Я слышу, как, вздрогнув, выдыхает дружно офис, и в воздухе несётся, ширится всеобщее «бу-бу-бу» и «шу-шу-шу». Сенсация. Надо же. У нашего Дракона родственник имеется. Судя по всему, брат.
Я вижу, как Илона, Люда и Наташа, вытянув шеи, напряжённо смотрят в окно. Слетелись, сороки, на блестящую мишуру.
– Ах, какой спорткар, – восхищается Илоночка.
– Необычный цвет, – морщит нос прагматичная Натаха.
– Интересно, сколько ему лет? – задумчиво спрашивает романтичная Людочка и тут же, отлепившись от подруг, атакует Дрона: – Андрюшка, а ну признавайся, тебе сколько годков-то?
Дрон преображается. Я обожаю наблюдать за его метаморфозами, когда он из эдакого рассеянного гения превращается в брутального мачо. Обжигает синими глазами – многозначительно так, с роковой улыбкой на тонких губах.
– Двадцать шесть, Мила, двадцать шесть. Ты уже однажды спрашивала.
– А?.. Да-да, – послушно соглашается Людка, полностью погружённая в собственные мысли.
У меня всегда вызывает недоумение подобный интерес. Нет, многие девушки определённо глупеют, стоит только рядом появиться типам, похожим на младшего Драконова.
За окном противно визжат шины отъезжающего авто. Девушки восхищённо ахают. Видимо, младшенький эффектно свалил. Старший Дракон появляется в офисе через пару минут. Под сталью его потемневшего взгляда девчонки мечутся, как пугливые кролики, и рассредоточиваются по рабочим местам.
Он не делает замечаний. Не разговаривает. Видимо, считает ниже своего драконьего достоинства вести беседы с приговорёнными к аутодафе. Я с тоской думаю, что будет, когда он объявит: агентство тю-тю, вы безработные. Может потому с непонятным упрямством и яростью убила целое утро на поиски новых клиентов и переговоры со старыми.
Я не могу смириться. Только и всего. Не привыкла пасовать и отступать. И буду бороться до конца, даже если это просто агония. По фиг. Лучше делать, чем потом корить себя, что могла что-то изменить, но не пошевелила и пальцем. Прорвёмся.
Драконище шагает широко. По его лицу ничего нельзя понять, но мне почему-то кажется, что он взбешен. Интересно: это он на нас злится, или брат вывел из себя? Такой может. Невольно вспоминаю его подмигивающий из-под чёлки глаз, широкую улыбку и чувствую, как у меня губы сами по себе растягиваются от уха до уха.
Босс уже почти пролетел мимо, как вдруг резко обернулся всем корпусом и угрожающе навис надо мной.
– Что вас так веселит, Лунина? О чём грезим?
Ну вот. Нашёлся козёл отпущения. У Драконища серые, со стальным блеском глаза, но обжигают они не хуже инквизиторских костров.
– Ни о чём, господин Драконов, – спокойно отвечаю, опустив очи в пол и расслабив мышцы лица. В такие моменты лучше прикинуться тупой запуганной овцой.
Он слегка медлит, наверное, раздумывая, чем ещё уколоть меня, а потом продолжает путь. Я осторожно выдыхаю. Пронесло.
И всё. Дальше день покатился, как сыр, смазанный маслом: бесконечно бурный и долгий, моментами весёлый и творческий. Драконище ушло после обеда, и все выдохнули. Стало свободнее, радостнее. Как ни крути, а его присутствие угнетает. Ксении он заявил, что сегодня больше не появится в офисе. И эта новость положительно сказалась на всеобщей работоспособности.
Под конец дня я вымоталась до предела.
– Ник, мы там не доделали немного, – винятся Люда и Натаха. – Вычитать надо. Ну, и подправить, естественно. А ещё пришли материалы от фрилансеров.
– Посмотришь на сайт? – спрашивает веб-дизайнер Серёга и скорбно сморкается в огромный клетчатый платок.
Я улыбаюсь им и киваю. Конечно, я всё сделаю. В опустевшем офисе балдею от тишины и звоню Егору.
– Не грусти, Луноход. Это всего лишь работа. Постараюсь побыстрее, но, наверное, приеду нескоро, – вздыхаю, услышав расстроенный голос любимого мужчины.
Собираюсь с духом и настраиваюсь. И замечаю пять пропущенных звонков. Чёрт. Тинка. Набираю знакомый номер.
– Тина, я же просила: не звони мне.
– Да ты забыла обо мне! – возмущается сестра. – Тебе плевать на меня! Сама вложишь в пасть льву и челюсти захлопнешь. И порадуешься моей преждевременной кончине!
– Не приукрашивай, прошу тебя, – я так устала, что не хотелось ни спорить, ни возражать, но с Тиной показывать слабость нельзя.
– Смотрины назначены через две недели, прикинь?
– Прикинула. Дальше что?
– Не бросай меня! – в голосе Валентины – паника. – Отец даже не сказал, кто счастливый жених! Подозреваю, подложит он меня под любого, лишь бы у него была гора денег.
– Я тебя не брошу, пообещала же, – терпеливо втолковываю совсем обезумевшей Тинке. – Две недели. Целых две недели, слышишь? Расслабься. А там – прорвёмся. Слово даю.
Сестра шумно выдыхает, почти успокоенно бубнит и выкручивает мне руки, напоминая в сотый раз о данном обещании: уговорить отца не выдавать её замуж. Она отключается и я наконец расслабляюсь.
– Слава богу. Теперь можно и поработать, – произношу вслух и вздрагиваю, заслышав шаги за спиной. Волосы на затылке у меня встают дыбом.
Глава 13
Драконов
Она вздрагивает, как трусливый заяц, оборачивается. Взгляд у неё абсолютно дикий. Мысленно потираю руки: о, да, мне таки удалось её напугать.
– Ч-что вы здесь делаете? – голос её раздаётся гулко в пустом помещении.
– Хороший вопрос. Хотел спросить то же самое.
– Я… э-э-э… это… – блеет она, а глаза у неё бегают, как у воришки, пойманного на месте преступления. Собственно, всё так и есть.
Жду, когда она признается в своём грехопадении, но Лунина каяться, по всей видимости, не собирается. Что ж, я не против поиграть в кошки-мышки.
– Идите домой, Лунина. Рабочий день окончен, и вам нечего здесь делать, – побольше холода и металла в голосе. Впрочем, я даже не переигрываю: во-первых, я жду своего безопасника, и мне не нужны лишние глаза и уши, а во-вторых, она меня раздражает. И тем, что торчит здесь, и тем, что пытается лгать. Недосказанность – тоже ложь. Я прекрасно знаю, почему она остаётся по вечерам: делает чужую работу. Не пойму только, зачем ей это нужно. Что за странное патриотическое рвение? Но раз она не хочет признаваться, подожду и я. У меня достаточно терпения, чтобы её переиграть.
Мы стоим друг напротив друга и меряемся взглядами. Я позволяю насмешке коснуться моих губ. Грязной и оскорбительной. Раздеваю её глазами. Задерживаюсь на грудках-мячиках. Вижу, как вспыхивают её щёки. Ну же!
Я вдруг понимаю, что подспудно жду «драки». Жду, когда выведу её из себя и сцеплюсь. Посмотрю, какова она в гневе. Но Лунина непредсказуема, как весенняя погода.
Вот она только что стояла, сжимая кулаки, готовая к схватке. И тут же расслабляется, словно ничего не произошло. Пожимает плечами. Спокойно собирает вещи: основательно, не торопясь. Слежу за каждым её жестом. Странное такое преображение. Сейчас она сама безмятежность.
Меня отвлекает телефонный звонок: это Геннадий Львович подкатил. И пока я распоряжаюсь, чтобы охрана его пропустила, эта маленькая ведьма хладнокровно скидывает что-то на флешку и выключает компьютер. Вот так. Переиграла. Ну, ладно. Тем слаще будет мой триумф. Я подожду. А она попадётся снова.
Ника королевой проплывает мимо. Отличная осанка. Расправленные плечи, гордая посадка головы. Не печатает шаг, а скользит. На секунду зависаю, провожая её взглядом.
Лунина не трясёт задом, не качает призывно бёдрами, но примагничивает куда сильнее, чем искушённая и знающая себе цену Ксения. Чёрт знает, почему я их сравниваю. Может, потому что отклик моего тела – слишком реактивный – мне не нравится.
Она сегодня без рожек. У неё объёмный пучок-бублик – вполне скромный и деловой. Но пушистый локон, что сбегает задорным ручейком по длинной шее, делает её всё той же инопланетянкой. Только антенны спрятались.
В дверях Лунина сталкивается с Геной. Я вижу, как цепко сканирует её безопасник.
– Кто такая? – спрашивает он, дождавшись её ухода. Я вижу его хмурый взгляд и насупленные брови. – Где-то я её видел.
– Не сочиняй, – охлаждаю привычную подозрительность. – Она просто сотрудница. Даже не выдающаяся какая-то публичная дива, а всего лишь офис-менеджер. Займись лучше делом.
Гена качает головой. Он профи. За это отец его и держит. Но вряд ли он мог где-то сталкиваться с Луниной.
– Ты точно уверен, что твоя Кристина Генриховна не маньячка? – спрашивает он у меня через полчаса. – Такое впечатление, что у неё паранойя. Весь офис в игрушках. Обвешала, как новогоднюю ёлку.
– Это удобно, – возражаю я, хотя в глубине души считаю, что бывшая владелица явно палку перегнула. – И я бы не хотел избавиться полностью от этого добра. Всего лишь перераспределить силы. Убрать лишнее. Особенно из моего кабинета.
Гена пустых вопросов не задаёт, кивает в ответ.
– Я вызову тогда пару толковых ребят. Одному мне не справиться быстро.
– Особенно у секретарши моей пошерстите. По-моему, она тоже играет в шпионов и имеет доступ к камерам. Во-первых, нужно лишить её такого бесплатного удовольствия, а во-вторых, не желаю, чтобы она следила за мной. Из любопытства ли или по чьему-то приказу. Судя по всему, Генриховна чересчур доверяла этой змее, раз позволила шпионить.
Гена смотрит на меня с прищуром.
– Думаю, всё намного проще. Вы, такие занятые и вечно куда-то спешащие, перекладываете часть обязанностей на подчинённых. Скорей всего, бывшая хозяйка слоновника поручила помощнице установить камеры, а та выполнила её распоряжение с широким размахом и творческим подходом.
Может, и так. Для меня сейчас важно избавиться от лишних глаз. И я в который раз думаю, что повесил на шею ярмо. Стал владельцем ненужного мне агентства только потому, что маньячка Овербек наотрез отказывалась закрыть своё драгоценное детище. Носилась с ним, как курица с яйцом.
Мои невесёлые размышления прерывает телефонный звонок.
– Дима! – кричит возбуждённо Марго. – Не желаешь ли оттянуться? У нас тут весело, йоуу! – она перекрикивает музыку, а это значит – зависает в клубе. Уже слегка пьяная и весёлая. – Морозова прощается с девственностью! А я жду тебя, ты не поверишь! А не придёшь, я охмурю твоего милого братца!
Я глухо кашляю в кулак: её придурковатая подружка Морозова распрощалась с невинностью много лет назад, а что касается моего шального братца, то ещё вопрос, кто кого охмурит.
– Сегодня теряйте девственность без меня, – говорю твёрдо. В висках бьётся боль. Я устал, как собака. А мне ещё предстоит нанести визит вежливости отцу: он звонил днём, распинал за долгое отсутствие и выкрутил руки, взяв с меня обещание поужинать за тёплым семейным столом. Видимо, Илье удалось избежать этой участи. Или брат просто забил. Он может. Я – нет.
– Справитесь без меня? – спрашиваю Гену, ловлю очередной кивок в ответ и, дождавшись приезда его парней, отчаливаю со спокойной душой. На Гену можно положиться: уж если за что он берётся, то делает всё основательно.
Я подъезжаю к отцовскому дому после восьми.
– Ты опоздал, – звучит как обвинение, но к отцовской жёсткости я привык.
– Дима! – кидается ко мне рыжий вихрь – Иван-младший, брат по отцу. Он цепляется за меня как обезьянка. Для одиннадцатилетнего пацана слишком избалован и горяч, но я люблю его и балую вместе со всеми.
– Привет, Рыжик, – бью раскрытой ладонью в его ладонь и ловлю напряжённый взгляд мачехи. Застыла изваянием. Следит за каждым моим жестом. Моя бывшая одноклассница Сашка. Рыжая бестия. Моя первая любовь. Но какое это сейчас имеет значение?
Глава 14
Ника
Хоть внешне это никак не проявляется, внутри я киплю и булькаю, как забытый на плите суп. Годы бесполезной борьбы с отцом закалили меня, но иногда прятать Лунинский темперамент – нелёгкая задача. Я пытаюсь успокоиться, абстрагироваться, нырнуть поглубже в себя и зарыться в водоросли собственной души.
Пока медитирую, справляясь со злостью к Драконищу, бесцельно меряю шагами тротуар. Егор не любит, когда я сижу дома за компьютером. Именно поэтому я задерживаюсь в офисе. У моего Лунохода пунктик: приходя домой, забывай о работе и наслаждайся общением. Но сегодня форс-мажор. Придётся ему потерпеть.
Народ спешит с работы, на остановке – аншлаг. Духота и давка – вот что ждёт меня. Может, поэтому люблю возвращаться домой вечером, попозже, когда основная масса народа уже наслаждается домашним уютом. Вздыхаю, посылаю Драконову горячие лучи добра от всей широты моего возмущённого сердца, и вместо того, чтобы сесть в маршрутку, достаю телефон. Ну, раз уж освободилась пара часов, почему бы не использовать их на другое, не менее горящее дело?
– Давай встретимся. Сейчас, – говорю, как только сестра отвечает. – Приезжай в кафе «Луч», – читаю вывеску заведения через дорогу. Я иногда бегаю туда на обед.
Пока жду Тину, заказываю кофе и слушаю медленную тягучую музыку. В «Луче» уютно даже вечером: на столиках зажигают разноцветные фонарики, народ сюда приходит шумный и весёлый. Мне нравится окунаться в разговорный гул, смех и бесконечно льющиеся из динамиков песни.
Я вдруг понимаю, что пахала сегодня без перерыва и от голода готова сожрать слона. Или дракона. Заказываю и успеваю откусить первый кусок пиццы – горячей, с пылу с жару, с тягучим расплавленным сыром сверху – всё, как я люблю, когда на стул напротив плюхается моя идеальная сестра.
За то время, что я её не видела, она похорошела ещё больше. Тине двадцать пять – на два года больше, чем мне. По-хорошему, ей и впрямь пора остепениться, выйти замуж. Может, отец не так уж и не прав, когда заговорил об этом. Но Валентина считает по-другому.
К слову, она терпеть не может своё имя. Поэтому – загадочное Тина вместо, на её взгляд, простоватого имени, данного ей при рождении. Она его и стесняется, и ненавидит. И сменила бы давно, если б так не трусила перед отцом.
– Ты в своём репертуаре, – сразу же начинает с обвинений сестра. – То слова от тебя не дождёшься, то мчись куда-то на ночь глядя, потому что тебе приспичило.
– И я тебя очень рада видеть, Тина, – мягко вклиниваюсь в её страстный монолог. Тину ненадолго перемыкает. Она зависает, как компьютер, а затем жмёт на внутренний «резет», перегружается и фыркает. Наконец-то похожа на себя. На ту девочку, с которой мы росли вместе. С неё слетает налёт капризной избалованной девы. Глаза блестят, на губах – искренняя улыбка. И она становится ещё красивее, если такое возможно.
– Пицца? На ночь? – из неё так и прёт азарт, и вот она уже цапает кусок побольше и, закрыв глаза, с наслаждением откусывает. – М-м-м-м… Вкушнотищща какая, – шепелявит она с полным ртом, жуёт и вздыхает: – Вот скажи: почему всё вредное такое вкусное?
– Потому что. Рассказывай в деталях, – командую я, заказывая зелёный чай. Под жирную пиццу – самое то.
Тина делает страдальческие глаза. Брови у неё ломаются, как у печального Пьеро. В этом она вся: непостоянная, вечно меняющаяся. То холодная, то горячая, как контрастный душ. То бурлящая, то спокойная, как море. Изменчивость – её второе «я». И не каждому дано привыкнуть к её вечным заскокам.
– Рассказывать толком не о чём. Папуля скрытничает. Смотрины вслепую. Он сделал всё, чтобы я с крючка не сорвалась, как в прошлый раз.
О, да, это не первый крестовый поход за женихом для Тины. Три года назад папуля нашёл для неё «золотого мальчика из хорошей семьи». Попытка number one закончилась трагическим фарсом: золотой мальчик тоже не горел желанием жениться и променял красивую и перспективную Тинку на банальные дензнаки. Сестра купила свободу. Жених с радостью продался и свалил в Европу, подальше от скандала и бывшей невесты.
– Когда нас это останавливало, – пренебрежительно фыркнула я. – Всего лишь усложнилась задача. Тем интереснее будет разгадать ребус.
– Боюсь, в этот раз всё намного печальнее: он перекрыл мне кислород, – она так несчастна сейчас, что хочется её пожалеть. Приютить, как бездомного котёнка. Отдать последнее. Но я слишком хорошо её знаю, чтобы вот так сразу повестись на якобы неподдельный трагизм.
– Что, совсем? – уточняю я, откусывая очередной кусок пиццы и разливая душистый чай из керамического чайника по чашкам. – Мне нужны деньги, Тин, – вздыхаю тяжело. День назад я бы руку себе откусила, но ни за что не стала бы просить у сестры. Да и вообще ни у кого из Луниных. Исподтишка наблюдаю за реакцией Тинки.
Иногда она похожа на обезьянку. Нет-нет, она по-прежнему красива, как кукла, но у неё, когда забывается, очень выразительная мимика: эмоции сменяются с такой скоростью, что личико превращается в забавную мордочку: брови взлетают, щёчки дёргаются, носик морщится, губки то в куриную гузку складываются, то растягиваются до ушей. При этом в глазах – ураган проносится. И сейчас она смотрит на меня хитренько. Точь-в-точь макака-резус.
– Ну-у-у, – тянет она, позабыв, что буквально минуту назад умирала у меня на глазах от скорби, и ноздри у неё вздрагивают, как у хищника, что почуял добычу. – Буду счастлива поделиться с тобой заначкой. Лишь бы спрыснуть и в этот раз.
– Мне много надо, – вздыхаю ещё тяжелее и называю сумму. У Тинки глаза в буквальном смысле на лоб лезут. Она даже выдыхает сквозь зубы совершенно неприлично: «пр-ф-ф-ф». А затем подбирается, в сузившихся глазах её крутится счётчик – щёлк-щёлк.
– Ты куда влетела, систер? – задумчиво жуёт она нижнюю губу. Спокойно так, словно я не огромную сумму попросила, а карандашом временно попользоваться. Мне не очень хочется объяснять, поэтому я неопределённо машу рукой. – Впрочем, не хочу ничего знать, – теперь она поднимает обе руки, словно отгораживаясь от несказанных мною слов. – Меньше знаешь – лучше спишь. Я добуду тебе эти деньги, а ты сделаешь так, чтобы папин протеже исчез с моего горизонта. И мне без разницы, как это случится.
– По рукам, – поспешно соглашаюсь, пока она не передумала или не начала диктовать дополнительные условия, но Тина не тот человек, чтобы не торговаться, увы.
– Во-первых, я хочу, чтобы всё произошло естественно, само по себе, – загибает она холёные пальцы. – Ну, расстроилось это дело – и всё. Во-вторых, я в стороне. Пусть хоть камни с неба. Я овца на заклании, и не моя вина, что резник вдруг передумал вести меня на убой. Поэтому разговор с папулей по душам отменяется. Он всё равно не станет тебя слушать. Чересчур уж он агрессивен и зол. Чую пятой точкой: ему почему-то нужен именно этот брак. Думаю, там связи и деньги, а дела у родителя сейчас не очень. Конкуренция большая.
– Я согласна, – перебиваю, пока не последовало «в-третьих» и дальше по списку. – Будем решать вопросы по мере их поступления.
Тина с силой бьёт по моей раскрытой ладони. И столько деловой холодности в её лице, что мне становится не по себе. Кажется, кто-то только что собственноручно вырыл для себя ловушку глубиной в пропасть.
– Тогда до встречи на смотринах. Заодно с матерью повидаешься, бездушная ты сволочь. Ну, и с отцом помиритесь, если пойдёт. И не вздумай припереться в ресторан в джинсах! Купи себе поприличнее что-нибудь. Ты в курсе, как ходят на семейные посиделки в ресторанах.
Это кабала. И дополнительные условия. Ценные указания. Но я предпочитаю кивать и молчать. Пусть поиграет в деловую леди. Зато я добыла жизненно необходимую сумму, которая поможет Егору выкарабкаться из долга. А всё остальное… прорвёмся!
