Елизавета Звягина
Тлеющая искра
Глава 5. Время выбирать
Костёр потрескивал в такт знакомой с детства мелодии. Уронив копну растрёпанных волос на плечо Макара, Дарья Воробьёва лениво бренчала на гитаре незатейливый мотив «Кузнечика». Рука машинально обвила её талию. Дарья не сопротивлялась. Её светлую кожу, усыпанную едва заметными веснушками, окатила рябь мурашек. Дарья улыбнулась Макару. Струны под её пальцами замедлились, сделав мелодию едва узнаваемой. Искры салютами летели вверх, таяли, касаясь озёрной глади, светлячками прятались в зарослях влажной травы. В подвешенном над костром котелке бурлил глинтвейн, наполняя летний воздух ароматом винограда и корицы.
С востока надвигалась чёрная туча. Приблизившись, она проглотила солнце, зло сверкнула далёкой зарницей и выругалась громом. Котелок с глинтвейном затрясся, а Дарья, вздрогнув от неожиданности, выронила гитару. Хмурое небо обрушилось на них ливнем. Озеро со звуком водопада изошлось кругами и пузырями. Костёр с тихим шипением испустил дух, глинтвейн в мгновение ока оказался испорчен дождевой водой. Стемнело. Не совсем по-ночному, скорее, как сразу после заката в очень пасмурный день. Прижав к груди гриф гитары, Дарья схватила Макара за руку.
– Хорошо хоть шашлыки поставить не успели, – хихикнула она. – Бежим отсюда в баню. Переждём. Гроза быстро пройдёт! – обнадёжила Дарья, увлекая его к деревянному домику. Оглядевшись по сторонам, Макар осознал, где они.
«На даче у моих родителей…» – понял он. Те же грядки огурцов под яблоней, деревянный забор, выкрашенный красным, рядом с калиткой стоит фигурка лягушки размером с собаку.
Сверкнула молния. В её свете Макару показалось, что на голове статуи сидит бородатая агама. Блеск озарения отразился в глазах зверька, их взгляды встретились, но стоило моргнуть, животное исчезло.
– Чего стоишь? Мы же промокнем совсем! – возмутилась Дарья. Её плечи дрожали. Макар снял толстовку и укрыл ей девушку. Этот жест умилил его спутницу. Кокетливо хихикнув, она наклонила голову набок и, резко прижав его к стене бани, поцеловала. Запустив руку в её мокрые волосы, Макар ответил на поцелуй.
«Дарья Воробьёва – моя жена!» – вспомнил он, когда их влажные языки сплелись. – Поэтому у нас одна фамилия."
Он осознал это отчётливо, без сомнений. Твёрдо стоял на ногах и впервые за долгое время чувствовал, что держит руку на пульсе реальности.
«Неужели вся та жесть мне просто приснилась?» – Оторвавшись от его губ, Дарья улыбнулась.
– Прямо как в романтической комедии! – подметила она. – Всегда мечтала так сделать, а на деле ужас, правда? Холодно, капли эти текут за шиворот… И как они в этих фильмах могут так самозабвенно сосаться?
– Наверное, их чувства в этот момент сильнее физического дискомфорта, – предположил Макар, открыв перед Дарьей дверь. Их встретили стены из массивных брёвен, закрытая чугунной заслонкой печка, две лавочки, углом огибающие небольшой стол, на нём радио, недопитая бутылка минералки и зажигалка отца, снизу поленница, напротив – дверь в парилку. Пахло смолой и древесиной.
– Чушь! – возразила она. Шагнув внутрь, Дарья скрутила волосы жгутом и выжала их на пол. – Просто красиво выглядит со стороны. Всё для зрителя. Чувства, конечно, могут взять вверх над здравым смыслом, но на несколько секунд, не больше. Стоило мне им поддаться – вся задница промокла! – Пожаловалась она, брезгливо ощупав прилипшие к бёдрам джинсы. Макар улыбнулся.
– Тебе идёт мокрая задница… – изрёк он, криво улыбаясь. Запрокинув голову, Дарья изошлась тихим смехом, похожим на звон китайских колокольчиков, висящих над входной дверью магазина.
– Может и так, – уклончиво согласилась Дарья, – но заболеть не хотелось бы. Растопи печь, пожалуйста. Обсохнем в парилке.
Дарья села на лавочку и, привалив к столу гитару, протянула Макару два поленца. Он открыл заслонку, закинул дрова в печь, взял со стола зажигалку и принялся возиться с растопкой. Когда огонь занялся, Макар сел рядом с женой и приобнял за плечи.
– Скоро согреемся, – пообещал он, прильнув губами к её мокрой макушке. Дарья кивнула. Она прижалась к нему и, блаженно прикрыв глаза, прошептала:
– Всё-таки странно у нас всё вышло. Но я не жалею… – Дарья накрыла ладонь Макара своей, сплетая их пальцы. – Только вот не думала, что смогу так легко сюда вернуться. Даже предложила сама… – она усмехнулась. – Удивительно.
«О чём ты?» – хотел спросить Макар, но промолчал. Слова на языке перехватила цепкая рука тревоги и утянула обратно в горло. Сердце забилось ускоренно, закололо. Точно нанизанная на иголку бабочка, что трепыхалась в попытках спастись, отрицая свою обречённость. В подсознании ворочалось ужасное воспоминание. То и дело вырываясь из клетки отдельными образами. Женский крик, мигалки скорой помощи. Синий и красный, красный и синий. Чьи-то руки, тонкие и слабые, больно колотят его в грудь.
– Но это уже не важно, да? – промурлыкала Дарья. Она подняла голову, заглянула Макару в глаза, и её теплая улыбка заставила сердце успокоиться. Неприятное воспоминание убрало свои щупальца от горла Макара и с шипением ливня за окном уползло обратно вглубь бессознательного.
– Главное, что ты рядом, – добавила Дарья, гладя его по щеке. Они ещё немного посидели так в гипнотической тишине непогоды. Капли дождя, барабанившие в окно бани, треск дров, пожираемых огнём, обжигающее дыхание Дарьи, прильнувшей щекой к его груди, едва уловимый стук её сердца. Всё это смешалось в фоновый белый шум, растворяясь в безмолвной симфонии умиротворения. Макар ощутил глубинный покой. Его голова стала легче воздуха, на кончиках пальцев пульсировало такое простое, но при этом практически недостижимое «хорошо» без тягот, условностей и лишних мыслей.
– Мне с тобой так спокойно…– протянула Дарья и ухом потёрлась о ключицу Макара.
– И мне с тобой, – ласково ответил он.
– Только холодно, – пожаловалась девушка, зябко втянув шею. – Пойдём пока в парилку.
Встав с лавочки, она подошла к двери и уверенно сжала ручку.
– Стой! Братан, не ходи сюда! – голос Игоря неожиданно донёсся из парилки. Макар вздрогнул и удивительно покосился на жену. Она явно не слышала этой просьбы и продолжала медленно тянуть дверь на себя.
– Не надо, Мак! – игнорируя Дарью, Игорь обратился к нему. – Я в неподобающем виде. Уходите! – потребовал он.
– Стесняешься меня? – удивился Макар. – Да мы ж в общаге…
– С кем ты говоришь? – спросила Дарья, нырнув внутрь. Баня содрогнулась от женского визга. Его звук, подобно дудочке заклинателя змей, снова пробудил запертого в подсознании монстра. Макар бросился за ней. На верхней полке, накрывшись полотенцем, как одеялом, лежал Игорь, свернувшись в позе эмбриона. Кожа неестественного фиолетового оттенка покрыта красными пятнами, на лице застыла бездвижная гримаса муки. Он не шевелился и не дышал.
Дарья тронула Игоря за плечо. Его рука безжизненно свесилась на нижнюю полку.
– Вызовите скорую кто-нибудь! – крикнула Дарья. Подбежала к Макару и, сжав кулаки, принялась колотить его грудь.
– Это ты виноват! – верещала она. – Это же твой гость! Твой лучший друг! Где тебя вообще носило последние пару часов?!
Взглянув на неё, Макар заметил, что вместо длинных волос у Дарьи стрижка каре, вместо футболки с цветами на ней голубое платье. Сморщенное от слез лицо озарили из окна мигалки скорой помощи. Красный, синий. Выла серена. Голова закружилась. Образ парилки расплылся вместе Дарьей Воробьевой. Из омута памяти вынырнула часть диалога с Игорем в баре.
«Игорь сказал мне пить поменьше. – вспоминал Макар. – Я спросил с каких пор он такой святоша, а он ответил…»
– С тех пор, Воробьёв, как я на твою днюху перепил и уснул в парилке, стараюсь так не чудить… – голос Игоря отчётливо прозвучал в голове. – Я ж тогда помер! – добавил он, рассмеявшись.
Друг подошёл к Макару и тронул за плечо. Всё ещё фиолетово-красный, с безжизненным взглядом усыпанных сеткой лопнувших капилляров глаз и губами цвета неспелой голубики. Макар отшатнулся. Его лучший друг был мёртв.
– Мертвее всех мёртвых… – будто прочитав его мысли, Игорь кивнул. – Ты чувствовал такую вину передо мной и моей девушкой, так поддерживал бедную Дашку, что через три года на ней женился.
Макара трясло. Он сверился с воспоминаниями и с ужасом осознал, что это правда.
– Звони в любое время, не оставайся одна. Мне тоже его не хватает! – передразнил Игорь. – Вот уж поддержал, так поддержал! – он приобнял Макара холодной, как кусок мяса из морозилки, рукой и одобрительно кивнул. – Неплохо, дружище. Дашка всегда тебе нравилась, но выбрала меня. Ты знал, что я пить не умею, но купил палёнку, лишь бы подешевле. И бросил меня тут одного. План хорош.
Макар повёл плечом.
– Не было у меня такого плана! Я не хотел, ясно? Мне очень жаль! – В голосе, полном вины и сожаления, прорезалась злоба. Он оскалился. – Я не виноват, что ты выпил настолько много этой палёнки, не виноват, что пошёл спать в парилку, как идиот. И с твоей девушкой я сближаться не планировал, это произошло гораздо позже! – возмущенный Макар перешёл на крик. Кожа Игоря вдруг порозовела, пятна на ней исчезли, ушла отёчность, белки глаз побелели, с губ сошла трупная синюшность. Он улыбнулся. Так же очаровательно, как на аватарке Вконтакте, как на надгробии. Кивнул, и, раскинув руки, изрёк:
– Мак, дружище, я-то с тобой полностью согласен. Я тебя не виню. Меня тут вообще нет. Я лишь твои мысли озвучил. Гложут же, суки, что ни говори. Омрачают порой счастливый брак… – посочувствовал Игорь. – Жить с этим хреново. Могу предложить другую реальность, где я жив-здоров и ничего этого не было.
– Другую реальность? Как это? – уточнил Макар. Гроза закончилась. За окном посветлело.
– Сущий пустяк! – Игорь улыбнулся. – Здесь всё так же. Только есть я, нет чувства вины, а солнце восходит на западе.
Макар нахмурился. Он хотел спросить что-то ещё, но в парилку зашла Катя.
– Родной, вот ты где! – прощебетала она. – А я тебя потеряла. Идём на улицу, шашлыки нанизаны, все тебя ждут.
– Кто – все? – Макар недоверчиво покосился в сторону Игоря, но его там уже не было.
– Твои родители, брат с женой приехали, Игорь, – перечислила Катя. Взяв Макара за руку, она вывела его из бани.
– А Даша? – уточнил Макар.
– Кто? – удивилась Катя.
– Дарья Воробьёва…
Катина щека дёрнулась, серые глаза озарил недобрый блеск.
– В последний раз повторяю: Дарьи Воробьёвой не существует! Перестань спрашивать! – огрызнулась она. Ноги Макара впились в почву. Он резко остановился.
– А не Воробьёва? – не унимался он.
«Если мы не женаты, и фамилия у неё не моя…» – напомнил себе Макар, и продолжил:
– Даша, девушка Игоря… Она там?
– Нет у Игоря девушки! – буркнула Катя, одёрнув руку.
– Конечно, – шепнула Дарья Воробьёва, догнав их со стороны парилки. – И Игоря нет, потому что он умер. И девки этой нет. Она актриса. Ты её в детстве видел в мамином сериале и запал. В жизни ей уже за сорок. И зовут её не Катя.
Макар обернулся, и небо тут же заволокла грозовая туча.
– Не бойся правды, Макар… – шепнула Дарья. – Порой даже самые ужасные вещи оборачиваются во благо. Жизнь – это цепочка домино. Нет смысла искать виноватых, нужно приспосабливаться и думать, что дальше. Мы справимся. Я помогу! – обжигая шею горячем дыханием, она коснулась носом мочки его уха. Макар закусил губу.
Катя погладила его по щеке и развернула к себе. Туча растворилась в мгновенно прояснившемся небе.
– Галлюцинации пройдут, любимый… – пообещала она. – Здесь у тебя живой лучший друг, идеальная девушка, о которой ты мечтал с самого детства. Наше сближение не омрачает трагедия, всё хорошо.
– Пожалуйста, вернись ко мне! – взмолилась Дарья, стиснув его ладонь. Небо заволокло фиолетовой, как синяк, пеленой. – Пожалуйста…
Макар шагнул к Дарье, но рука Кати, как натянутая цепь, дернула его обратно. Пальцы сдавили запястье. Выглянуло солнце.
– Ты посмотри, на кого хочешь меня поменять! Полюбуйся! – взвыла она. Макар обернулся и застыл в оцепенении. Девушка-призрак с окровавленным лицом, блестящим от осколков, и грязными волосами неопределимого цвета улыбнулась ему. Щели между зубами пестрили красным, с уголка израненных губ стекала кровь.
– Вернись ко мне… – повторила Дарья. Макар отшатнулся. Лёгкие будто перемалывал миксер, голова лежала между молотом и наковальней. Тело ломило. Корчась от боли, Макар упал на колени и почувствовал, что ему плевать, какого цвета небо и какая реальность реальнее. Вина, сомнения, страх, любовь – всё это умолкло, уступив место главному:
«Только бы эта боль прекратилась…» – думал он, жмурясь. – «Всё-таки, что ни говори, физическая боль в разы хуже моральной. Можно сколько угодно изводить себя душеными терзаниями, но стоит чему-то реально заболеть, становится не до них… Сука, только бы это прошло. Не могу больше…» – Макар застонал.
– Вернись ко мне! – повторила Дарья.
– Идём со мной! – позвала Катя.
Их голоса стали раздражающим фоновым гулом, который только усиливал боль. Молния мелькнула в небе, настигла Макара, стрелой громовержца и впилась прямо в грудь. Достигнув пика, боль отступила.
Шумно выдохнув, он открыл глаза. Запах хлорки и спирта обжёг ноздри. Ослеплённый яркой вспышкой света, он прикрыл веки и уснул под мерный писк какого-то аппарата.
Макар лежал в своей комнате перед телевизором. Там за столиком на летней веранде кафе сидели две девушки. Полненькая дама в розовой блузке поправила рыжие кудри и вздохнула.
– Боюсь, ты так никогда его не найдёшь…– она обратилась к брюнетке в красном, сидевшей спиной к камере. Её подруга обернулась и оказалась Катей. Увидев Макара, она растянула губы в радостной улыбке.
– Да нет, вот же он! Я его вижу! Сейчас, подожди! – бросила она и, осторожно перешагнув рамку экрана, вылезла из телевизора. Макар испуганно покосился на дверь, но увидел совсем другое.
Вторая половина комнаты оказалась дачей родителей. У камина стояла с гитарой Дарья Воробьёва.
– Отдохнул? – спросила она и, не дождавшись ответа, добавила:
– Идём! Всё уже готово. А времени совсем мало.
Катя сбросила туфли и юркнула в кровать Макара. Обернувшись к ней, Макар в то же мгновение оказался в своей московской однушке.
– Спасибо, что пустил меня к себе пожить. – промурлыкала она, игриво задев стопой его щиколотку.
– Что же из этого реально? – подумал Макар.
– Ничего! – Вася в террариуме зашевелился, привлекая к себе внимание. Поднеся лапу к мордочке, он прочистил горло.
– Ты упускаешь главное. Вспомни железнодорожный переезд! – посоветовал Вася. В ушах раздался грохот и звон разбитого стекла, на фоне, уже тише, гудок поезда и стук его колёс.
– Машина всмятку… – прошептал Макар, потирая виски. – Лобовуха треснула.
– Правильно… – Василиск одобрительно кивнул. – А потом?
– Потом…– Макар нахмурился, перебирая непригодные обрывки воспоминаний, обращённые в кашу в его явно нездоровой голове. Мигалки скорой помощи. Синий, красный, снова синий…
– Игорь…– протянул он, вспомнив измождённое лицо друга в свете этих мигалок.
Как по волшебству, он вышел из кухни, бесцеремонно смахнул крышку террариума и схватил агаму за шею.
– Хватит напоминать ему об этом! Ему и так досталось! – угрожающе прохрипел Игорь.
– Отпусти мою ящерицу! – рявкнул Макар, вскочив с кровати. Игорь мгновенно повиновался. Он, извиняясь, поднял руки.
– Бро, я же о тебе забочусь. Я же понимаю, как тебе тяжело пришлось, а этот мелкий нагнетает. Нечего тебе его слушать… – агама забилась в упаковку с кормом. – Останься лучше со мной. Мне так тебя не хватало, дружище! – Игорь стиснул Макара в объятиях и всхлипнул. – Не представляешь, как здесь одиноко!