Елизавета Водовозова
Василий Иванович Семевский

Однако проявление гордости подчиненных не исправляло характера Михаила Ивановича, но заставляло его проникаться к ним уважением и сердечным расположением. Так было и в этом случае. Его бывший секретарь попался в какой-то студенческой истории, из-за которой ему приходилось выйти из университета. Михаил Иванович начал серьезно за него хлопотать, – у него в то время было много знакомых в высших чиновничьих сферах. Хлопоты увенчались успехом, и молодой человек был снова принят в университет. Эти и подобные инциденты Михаил Иванович сам рассказывал своим знакомым с полною объективностью, но, конечно, не упуская случая упомянуть о затруднительности своих хлопот относительно строптивого студента.

Многочисленные семейные заботы Михаила Ивановича должны были скоро увеличиться еще с просьбою младшего брата Василия Ивановича перевести его из корпуса в гимназию в два последние старшие класса. Для этого приходилось нанять учителя латинского языка и преподавателя по всем остальным предметам, так как программа обучения в корпусе не соответствовала гимназической. К тому же Михаилу Ивановичу предстояло при вступлении брата в гимназию обмундировать его с ног до головы, платить за его обучение, покупать для него необходимые учебники и книги, наконец, содержать его на свой счет. Обо всем этом Михаил Иванович любил побеседовать с своими хорошими знакомыми. Происходило это отчасти вследствие его экспансивности, присущей очень многим в то время. Тогда было в обычае чуть не все свои дела, нередко даже интимного характера, делать предметом общего обсуждения. Что же касается Михаила Ивановича, то этим он тешил отчасти и свое тщеславие, которым сильно страдал. В беседе на эту тему он указывал, как будет для него затруднительно такое новое обязательство, высчитывал вслух, во что может ему это обойтись, и добавлял, что, к сожалению, совесть не дозволяет ему остаться глухим к просьбе младшего брата. Он, Михаил Иванович, «всем нутром» сознает, что должен именно так поступить, а не иначе.

– Какой из моего братишки Василия выйдет военный? Книга для него все, и больше для него решительно ничего не существует. Счастливый брат Саша, – прибавлял он обыкновенно, – его жена – богатая женщина^[1], живет он себе припеваючи и не помышляет о нуждах семьи… Да и все мои братья уже привыкли к тому, что я один должен всех их выцарапывать из всякого затруднения. Вот хотя бы Вася… Ведь он не обращается с своей просьбой к Саше, а только ко мне… (При этом Михаил Иванович вздыхал.) А ведь до сих пор я ни от кого из них не видел благодарности. И вот подите же, отказать не могу… Слава богу, хотя в квартире есть теперь местечко. Жоржик умер, Александр женился.

И многие, даже недолюбливавшие Михаила Ивановича за его дурной характер и дерзкие выходки, хвалили его за поступок относительно младшего брата.

И вот Василий Иванович начал готовиться к поступлению в гимназию. Хотя оба учителя наняты были лишь на несколько месяцев и не могли нахвалиться успехами своего ученика, но каждый раз, когда Михаилу Ивановичу приходилось платить им деньги, он говорил брату:

– Нужно что-нибудь устроить, чтобы снять с меня хотя часть обузы, а то ведь просто не продохнуть…

Михаил Иванович очень скоро сам надумал, как себя облегчить: разыскал через знакомых огромного роста упитанного парня, несколькими годами старше Василия Ивановича и целой головой выше его ростом, исключенного из нескольких учебных заведений. Родители великовозрастного молодого человека, выгнанного за неспособность из многих учебных заведений, решили готовить его в юнкерское училище. Василий Иванович обязан был его обучать всем предметам ежедневно, но с условием, чтобы ученик ходил на дом к учителю. Молодой человек оказался крайне ленивым и плохо подготовленным. Тем не менее он удовлетворительно сдал весною экзамены, и его родители через своего сына просили Василия Ивановича зайти к ним, чтобы лично принести ему свою благодарность. Василий Иванович в первый и в последний раз был в их доме, поразившем его роскошью своей обстановки. Но какая была определена плата за его преподавание, Василий Иванович не имел ни малейшего представления, так как условие заключал Михаил Иванович и он же получал деньги за уроки брата. Василию Ивановичу он тоже не говорил об этом, как будто это дело совсем не касалось его: Михаил Иванович хотя и был человеком экспансивным, но о том, что хотел скрыть, мог не проронить ни слова. В то время не только среди крестьян и рабочих глава семейства заключал условия с работодателем, «поставлял» ему в работники сына или брата и получал за него вознаграждение; случалось, это делалось и в среднем классе общества. Я знала семью одного чиновника, который, не получая платы за комнату в своей квартире в продолжение нескольких месяцев, нашел для своего жильца уроки у своего же брата чиновника, но значительнее его, и получал за него деньги, а тот и не знал, сколько он зарабатывает.

Почти одновременно с великовозрастным учеником Василий Иванович сам подыскал уроки в одном знакомом семействе, где ему платили по одному рублю за час, что давало ему в месяц рублей двенадцать. Это вознаграждение Михаил Иванович великодушно предоставил в полное распоряжение своего брата на его карманные расходы. Но Василия Ивановича угнетала мысль, что плата по одному рублю за часовой урок слишком тяжела для его знакомых, в то время сильно нуждавшихся. Чтобы чем-нибудь успокоить свою совесть, вечно преисполненную болезненной тревоги и опасения, как бы не обременить чем-нибудь ближнего, он решил заниматься с новым учеником больше и чаще, чем это следовало по условию. Когда он кончил занятия, ему подарили серебряные часы, с которыми он не расставался до самой смерти.