Елена Владеева
Сказки жизни. Новеллы и рассказы
Автопортретный эксперимент
Глава 1
Катаясь в мягкой шелковистой траве, они с упоением гладили и лизали друг друга… Вседругие не делали так из-за густой шерсти, а им с Ивэ нравилось ласкаться, особенно Инору – он даже урчал от удовольствия, зарываясь лицом в ее душистое тело, и все не мог надышаться… Но вседругие и вообще на них не похожи даже на вид, они редко ходят выпрямившись и не смеются никогда. Хотя Ма добреет, когда ей улыбнешься, но до сих пор может влепить крепкую затрещину, если что не по ней. Не говоря уж о гневе Самого Главного, с которым и вовсе не поспоришь. Поэтому Инор из всей их большой семьи любил одну лишь чудесную Ивэ, особенно на этой укромной поляне. Такой, как здесь, он ее никогда и ни с кем больше не видел – и это была только его Ивэ и только их двоих восхитительная тайна! Потом она начинала тихонько повизгивать, вся изогнувшись и откидываясь назад, волной разметав каштановые кудри. Этого сладостного момента Инор всегда дожидался терпеливо и нежно предвкушая…
А потом они долго лежали рядом в блаженной истоме и тихо дремали, прикрыв глаза. Солнечные блики, легко просеиваясь сквозь кружево листвы, играли на их разгоряченных загорелых телах, и тонкой рукой с обкусанными ногтями Ивэ ласково обнимала его плечо. И как всегда, они не заметили подкравшегося к ним верзилу Токса. В кустах промелькнула темная всклокоченная голова, и жадным блеском сверкнули из-за веток глаза. От сильного пинка Инор, скорчившись, откатился в сторону и взвыл в голос, но никто из своих не мог его услышать и помочь – не зря они уходили сюда, подальше от всехдругих. А полусонная, растерявшаяся Ивэ даже и приподняться не успела, дикарь сразу прижал ее к земле, почти всю закрыв длинными спутанными волосами.
* * *
Тяжко вздохнув и неумело выругавшись про себя, Рон крутнул кресло и отвернулся от панорамного монитора к большому аквариуму – успокоительной живой картине. А что толку смотреть, если чуть не каждый день перед глазами возникает одно и то же невыносимое зрелище? Кому приятно видеть, как твоего двойника, а фактически – тебя самого подло лупцует здоровенный парень и наваливается на любимую девушку. На запах что ли приходит этот мерзкий Токс? А наши наивные голубки все блаженно дремлют и умнеть, похоже, не собираются. Ронни незаметно покосился на жену – зря он повернулся так резко, а впрочем… Положив руку на сенсорную панель, Эви мысленно передавала свой обязательный, и почти неизменный в последнее время, комментарий в журнал наблюдений. Но на экран даже не глядела, привычно сидя в пол-оборота и склонив голову – этот сценарий она успела выучить наизусть. Легко представить, как ей самой тошно от почти ежедневного унизительного зрелища.
Но до же чего хороша она там – изящная бронзовая фигурка на изумрудной траве! Рон со стыдом ловил себя на невольном и неизменно возбуждающем любовании ею… Когда-то давно Эви вызвалась вести эти записи, ей понравилось придавать им форму коротких и остроумных рассказов о жизни и приключениях трех забавных малышей, так и повелось с тех пор, став именно ее обязанностью. А теперь она и рада бы отказаться, но двойное чувство неловкости – женская стыдливость и обязательность в работе – удерживали ее от объяснения с профессором Скоттом. А у самого профессора во время этих безобразных сцен всегда находились уместные поводы отсутствовать – дела с другими сотрудниками или он просто отсиживался у себя кабинете, за что Ронни был ему очень признателен.
Но с каждым месяцем им становилось все трудней сохранять объективность и невозмутимое спокойствие исследователей, да и просто хорошие отношения давних коллег, тем более что в этом помещении лаборатории их было всего трое. Профессор, конечно, изо всех сил деликатничал и даже иной раз пытался настроить всех на юмористический лад, но гнусность дикаря Токса наводила на тягостные размышления и вызывала такие непристойные аналогии, о которых и думать-то неловко. Двусмысленность ситуации была слишком очевидна, и напряженность день ото дня нарастала, грозя в скором времени лопнуть перетянутой струной.
Промурлыкал свою привычную мелодию таймер… Значит, время обеда, но у Рона в его подавленном состоянии даже весь аппетит пропал. Он досадливо повертел в руках баночку с капсулами любимого «барбекю» и резко отодвинул в сторону. Глотнул чуть-чуть энергетика. И снова печально вздохнув, положил в рот шарик виноградного желе, покатал задумчиво… Проверил показания климатических датчиков, потянулся в кресле и с удовольствием переключился на территорию орангутанов, а потом их соседей – носачей. Вот там все было, как изначально определено природой – бесхитростно и утешительно-отдохновенно… Длиннорукие орангутаны показывали чудеса воздушной акробатики, в бахроме развевающейся шерсти перелетая между деревьями. Задумчиво бродили после ныряния с деревьев и купания в озере меланхоличные носачи.
Глава 2
Идея этого Эксперимента возникла пятнадцать лет назад. Профессору Скотту недавно предложили возглавить лабораторию, проводившую наблюдения над редкими видами обезьян, почти вымерших на Земле из-за уничтожения среды обитания и отправленных на планету Парадиз ради сохранения их видов, а также перспективных разработок для будущего переселения туда людей. В числе других он занимался двумя семействами черных горилл и однажды, глядя, как трогательно самка нянчит детеныша, подумал: если б волею случая, ей пришлось воспитывать ребенка человека – кто бы вырос в результате ее забот? А еще интересней ежедневно понаблюдать за этим процессом! Официально научные эксперименты такого рода запрещены, но разве кто-нибудь сможет узнать – что происходит в густых зарослях далекой планеты, на специальной охраняемой территории?
Тщательно все продумав и взвесив, он рискнул доверить замысел своим недавним студентам – Рону и Эви, быстро соблазнив их этой идеей, поскольку Эви была любознательна, азартна и польщена тем, что профессор именно ей предложил участвовать в необычном эксперименте. Хотя на самом деле ему для работы нужен был Рон – толковый парень, не претендующий на лидерство и обладающий редким для молодого человека чувством ответственности. Профессор давно заметил, что Ронни не на шутку, но безответно увлечен Эви и он очень обрадовался возможности долгое время находиться рядом с ней. И конечно, их заинтересовала еще редкая в те годы возможность совершать путешествия на Парадиз для обследования физического состояния переселенных обезьян. Ведь одно дело – смотреть бесчисленные космические видеосъемки, и совсем другое – самим увидеть Землю и другие планеты из космоса! Хотя космический туризм уже начал обретать популярность, но недавним студентам такое путешествие было не по карману.
Но главное, чем профессор захватил их воображение, это совершенно головокружительный ответ на вопрос: а кто же станет тем ребенком, воспитанником диких горилл? Да они сами – вернее, их клонированные копии! Ведь метод уже давно отработан, не представляет ни малейшей проблемы и повсеместно используется для воспроизводства домашних животных. Правда от изначальной идеи клонирования людей пришлось отказаться еще в конце 20-го века, иначе населению Земли в ближайшем будущем не хватило бы ни воды, ни продуктов питания. И сегодня недремлющее око Глобальной Системы Мониторинга сразу обнаружило бы криминальное появлении второго землянина с идентичным геномом, зафиксированным при рождении на вживленном в руку чипе. "Но ведь планета Парадиз находится довольно далеко… И мы с вами не болтуны – не правда ли?"
Взгляду стороннего человека карьера профессора Скотта показалась бы вполне успешной. Он преподавал в университете, окруженный любовью студентов, и возглавлял новую лабораторию, регулярно публикуя научные отчеты и популярные статьи. Его имя было известно в биологическом сообществе, но ненасытное честолюбие требовало еще большего признания и удовлетворения. Он расфантазировался, как займет ведущее положение на Парадизе, пока там еще нет конкурентов. Он всерьез начал рассчитывать на некую громкую сенсацию и чуть ли не открытие нового направления в науке, которые со временем вызовет его дерзкий Эксперимент – именно так, с большой буквы! Правда, в чем это будет заключаться, и для себя пока не конкретизировал, а вслух, разумеется, ни с кем не говорил.
Пока Токс, Ивэ и Инор – так назвали клонов, просто перевернув свои имена – были детьми, наблюдать в подробностях за их жизнью с Земли было очень увлекательно и умилительно, хотя порой и тревожно. Особенно в момент подселения трехмесячных младенцев к недавно родившим самкам в разных семьях. Тогда профессору и ассистентам пришлось посменно около года незаметно прожить на Парадизе, чтобы в случае опасности забрать детей. К счастью, все обошлось благополучно, и гориллы необычных малышей приняли – недаром профессор изучал их повадки много лет и сумел найти верные подходы.
Но за последние месяцы с обезьяньими воспитанниками произошли такие огорчительные перемены, что исследователи совсем лишились покоя. Впрочем, ничего удивительного… Рано или поздно это должно было случиться – в общем, ребята повзрослели. И ранее не вполне очевидные, а лишь смутно угадываемые душевные качества – если можно применить к их подопечным такой термин – вдруг проявились в полной и беспощадной детской откровенности…
Глава 3
"Неужели я по своей натуре вот такой – непроходимый трус, тряпка и дурак?" – терзаемый бессонницей, Рон ворочался по ночам, стараясь не разбудить жену. Она уже давно стала избегать близости, а он мучительно переживал ее враждебное и брезгливое охлаждение. Не будь Рон так сосредоточен на своих гнетущих и неотвязных мыслях, он легко заметил бы, что Эви тоже подолгу лежала без сна, и тогда ответ на его первый вопрос стал бы вполне очевиден. Но без ответа по-прежнему оставался второй, и подступал к самому горлу – почему Ивэ снова и снова идет с Инором на поляну, зная, что ее там ждет? Допустим, уровень их интеллекта, как у трех-четырехлетнего ребенка, но должно же, наконец, прийти в голову, что можно хотя бы спрятаться от Токса, если они не в силах отбиться? Не означает ли это, что глупышке Ивэ нравится и то… происходящее с ней после ласк Инора?"
Зарываясь головой в смятую горячую подушку, Рон скрипел зубами в бессильном отчаянии! Его мужское самолюбие было раздавлено, но порой и это уже не оскорбляло и не волновало… Одна мысль, распухая, билась в голове – чем все разрешится? Ясно, что долго так не могло продолжаться, и нередко виделось лишь одно реальное избавление – смерть. Правда еще непонятно – чья? Может быть, и его самого – но кровь неизбежна, это ясно… А в душе неудержимо зрела ненависть к профессору, и мозг наливался ею, как жгучим ядом… И Рон решился. Он должен тайно полететь на Парадиз и убить «сынка» профессора – иначе он не называл Токса – разрушающего их с Эви, и без того странную и какую-то не вполне реальную жизнь.
* * *
"Выходит, если на меня кто-нибудь нападет при муже, он даже не попытается защитить? Особенно, если с риском для жизни. Трус! Увы, все так… Просто не было случая в этом убедиться, к моему счастью. Хоть бы этот дурак Инор какой-то камень нашел или крепкий сук отломил, чтобы постоять за себя! Ведь сам не догадается, и научить там некому. Да, вырождается земная интеллигенция… Вот и весь результат нашей цивилизации – хоть плачь, хоть смейся. Но если представить, что в конфликте еще и взрослые гориллы из двух семей участвовали бы – чем не "Ромео и Джульетта" из джунглей?" Эви горько усмехнулась.
А наш профессор? В смысле, Токс… ведь он – настоящее животное, гнусная тварь! При мысли о профессоре Эви бросало в жар. Когда она видела, как он вздергивает иронично изломанную бровь на холеном лице – ну, точь-в-точь косматый дикарь Токс, злорадно выглядывающий из кустов! – она мгновенно чувствовала затопляющее и долго не проходящее чувство бешенства. Не зря в ее семье прочно жила давняя легенда об их предке, неистовом и лютом корсаре. Что ж, все возможно… И кому, как не им, биологам знать, что гены – не водица!
Лежа без сна далеко за полночь и прокручивая в уме тягостные мысли в поисках осуществимого выхода, Эви старалась не вспоминать, как первые два года в университете была по-настоящему влюблена в профессора Скотта, и поссорилась с лучшей подругой, чувствуя в ней свою удачливую соперницу. Она не ошибалась тогда – профессор не оценил ее внешность темпераментной южанки, предпочитая светловолосых и сдержанных в чувствах девушек. Он всегда старался избегать лирических проблем, хотя и в холодноватых северянках ему случалось ошибаться. А теперь Эви с грустью понимала, что ее девичья обида не исчезла бесследно, и на подсознательном уровне власть профессора над ней отчасти сохранилась.
Можно ли было представить, что жизнь коварно приготовила продолжение того сюжета из юности – но какое же немыслимо абсурдное и унизительное! Иногда ей до жгучей краски на щеках было неловко перед мужчинами за раннюю сексуальность Ивэ, в простоте своего неведения, с первобытной откровенностью наслаждающейся телесными радостями. На этот раз причина, видимо, кроется не столько в окружающих ее обезьяньих нравах, но и в полинезийских генах, обнаружившихся через несколько веков. Согласно той же семейной легенде, их предок-корсар привез некогда из плавания в южных морях красавицу-туземку, к которой очень привязался и наверняка имел от нее детей. Хорошо еще, что непутевая Ивэ бесплодна, как и она сама, а то страшно подумать… И ведь этот подонок Токс всегда норовит исподтишка ударить, причем – более слабого, с молодыми самцами не связывается, осторожничает. И разве все дело в его обезьяньем воспитании? Инор тоже вырос среди горилл, но ничего зверского в нем и в помине нет, наоборот!
Сейчас Эви вдруг улыбнулась, подумав о муже с покровительственной нежностью… Конечно, они с Роном тогда поступили ненамного умнее дикарей, с азартом согласившись участвовать в Эксперименте. Даже чувствовали глупую гордость некой избранной общности, как члены тайного братства. Эви привыкла неразлучно быть рядом с Ронни, и вскоре они поженились. А вот теперь доигрались… Но сколько можно так изнуряюще и бессмысленно гонять адреналин и стелить свою жизнь под прихоть тщеславного шефа? Да пропади все пропадом! В конце концов, ей терять нечего, а Рон пусть, как хочет… Что греха таить, она уже несколько раз видела один и тот же повторяющийся сон, в котором, не дрогнув, била ножом в шею кого-то очень опасного, хотя странно-безликого… И это она, которая в жизни мухи не обидит! И Эви решилась.
* * *
"Да как же теперь выбраться из позорной ситуации? Ведь полнейший тупик! Я чувствую себя перед Эви мерзавцем и последней скотиной и готов разбить монитор, видя, что Токс опять к ним подкрадывается! Заварить такую восхитительную кашу, и в ней же захлебнуться, как в болоте… Размечтался о какой-то необыкновенной сенсации, славы дураку захотелось… Страшно подумать, неужели все это – про меня, и все правда? Эви явно избегает оставаться со мной в лаборатории, если Рона нет поблизости. А когда-то я был ей совсем не противен." – профессор нервно взъерошил волосы и перевернулся на другой бок. Он давно не знал, куда глаза спрятать, находясь рядом с ней. Вот чудные дела!
Пока малышка Ивэ, повзрослев, не расцвела так неожиданно, профессор особенно не смотрел на Эви и много лет не замечал, насколько она соблазнительна, но теперь… Не случайно он прятался в своем кабинете, сопя и поглядывая украдкой на монитор во время бесчинств Токса на поляне, в полной мере отождествляя себя с ним. "А как славно это было бы в реальности! К тому же Эви не одарит его несносным потомством, как троица бывших жен. Но мечты – мечтами, а необходимо срочно найти выход из безумной ситуации. На карьере точно придется поставить крест, но тут не до карьеры – под разоблачение и суд не попасть бы! Конечно, можно изображать бодрый юмор, абстрагируясь от выходок Токса или прикидываться рассеянным кабинетным ученым, вроде не от мира сего, тем более что в шестьдесят лет довольно смутно помню, каким был в четырнадцать, но кого я надеюсь обмануть? Неужели я затеял все ради тайного желания снова увидеть себя молодым красавцем – покорителем женщин? И в этом была по сути моя цель? Ужас… В такое зеркало я никогда в жизни не смотрел."
И профессор решился. У него есть еще целая неделя – за это время надо попытаться отключить часть видеокамер и сочинить для Эви и Рона правдоподобное объяснение своему отсутствию. Но придумать его пришлось буквально за несколько секунд, когда наутро он услышал категорическое заявление Эви о том, что она уходит из лаборатории. Это не стало для профессора полной неожиданностью и все же повергло в смятение. Он чуть помедлил, не глядя на нее и собираясь с мыслями… "Эви, я не в праве, да и не смею тебя отговаривать, но очень прошу – останься до моего возвращения, потому что мне необходимо уехать на какое-то время. Вчера я получил сообщение, что тяжело заболел мой младший сын. Его готовят к серьезной операции, и бывшая жена требует, чтобы я срочно приехал и морально поддержал ее и мальчика. И неизвестно, как пойдут дальше дела… А потом ты будешь совершенно свободна!" Он чуть не добавил "в своем выборе", но взглянув на окаменевшее лицо Эви, сразу осекся и отвел глаза… Она лишь молча кивнула.
Глава 4
А Рон исчез. Его не было ни в лаборатории, ни дома, и на сообщения он не отвечал, наглухо отключившись. Сначала Эви даже обиделась, недоумевая и не слишком беспокоясь, но, когда муж не появился и к ночи, она вдруг сильно запаниковала. Вспомнила его бледное изнуренное лицо последних дней и с замирающим сердцем отправила запрос в Службу Мониторинга. Полученный вскоре ответ ошеломил ее – чип Ронни с запекшейся кровью обнаружился на берегу моря, возле мэгнит-вей, ведущего к южному полушарию. С ним случилась беда! Неужели убит? Такие бессмысленные жестокости еще встречались, но крайне редко, и верить в это не хотелось. Или Ронни тоже все настолько опротивело, что он решил сбежать? Не от нее, нет! – в этом она ничуть не сомневалась, а от профессора и его Эксперимента. Скорее всего так… Но он молчун, и не зная, как объяснить свой поступок, просто тихо исчез, тем более что шеф надолго уехал по семейным делам. Кто бы мог предположить в профессоре столь трогательную сентиментальность? Но может быть, Ронни у своих родителей, которых давно собирался навестить?
Глубоко вздохнув и мысленно сосчитав до десяти, Эви вызвала на браслете код свекрови, а на лице – безмятежную улыбку. С матерью Рона она была в хороших отношениях, поэтому как ни в чем ни бывало, приветливо защебетала о разных пустяках… В разговоре свекровь поинтересовалась настроением сына, которое беспокоило ее в последнее время – значит, она ничего не знала о его исчезновении. Оставалось надежда, что рано или поздно Рон отыщется в Центре Реабилитации Беглецов, как это обычно бывает с людьми в случае подобных срывов. Интуиция подсказывало Эви, что надо не отчаиваться, а спокойно подождать.
* * *
До ближайшего рейса на Парадиз оставалось всего пять дней – в последние годы экспедиции переселенцев отправлялись все чаще. Но Ронни заказал билет из числа постоянно забронированных для сотрудников нескольких лабораторий и успел немного подготовиться. Жаль, что невозможно достать хоть какое-нибудь оружие. Он с завистью вспоминал прочитанные истории из давних времен – как легко было тогда осуществить наказание подлеца! А сейчас… Даже простого лазерного пистолета у него нет. Хорошо, что в некоторых домах еще сохранились от бабушек кухонные ножи. И у них, наверняка, должен быть – Эви любила изредка приготовить «живой» салат из настоящих овощей, необыкновенно вкусный! "Ну, что ж, гурман… Вот и узнаешь, на что ты годен в этой жизни? А других вариантов и нет. По крайней мере перед Эви будешь слегка оправдан и умрешь не в полном позоре."
Войдя в салон регистрации "космического челнока", Рон неожиданно вздрогнул, увидев поверх других голов до отвращения знакомый «ежик» с глубокими залысинами и через секунду – излом вскинутой брови над удивленно округлившимся глазом. Несколько мгновений они безмолвно смотрели друг на друга, и лицо профессора быстро меняло свое выражение, до жути напоминая Токса, когда он принимал воинственную позу "не приближайся!" Рон и не думал подходить, но застыл на месте, как загипнотизированный – его оцепеневший мозг был не в силах дать команду ногам…
Лишь через несколько секунд, оторвав взгляд от профессора и сбросив наваждение, Рон быстро вышел. Он плохо понимал, куда теперь идет, и еще меньше – что происходит? Но каков лжец! Тяжело больного ребенка выдумал, подонок! Наверно, Рону надо вернуться в лабораторию, и не вызвав подозрений у Эви, попробовать выяснить, не знает ли она о поездке профессора больше, чем тот сообщил ему? Но похоже, что и ей ничего не было известно о тайном путешествии шефа. Видимо, тот отправился организовать отселение своего буйного «сынка», и ведь надо же, чтобы так угораздило – попасть с ним на один рейс! Давно надо было слетать и разом покончить со всем, а он все медлил трусливо, ожидая чуда… А сейчас остается только бежать, не оглядываясь – но куда?
Мысль отправиться к родителям, действительно, промелькнула у Рона, но в этом взвинченном состоянии, после встречи с шефом, ему нельзя показываться близким. И вообще, никто не должен знать, где он будет находиться, хотя бы первое время. Маникюрные ножницы Эви вполне подойдут для того, чтобы выковырнуть из руки ненавистный вживленный чип. И где-то у них был регенерирующий спрей? Да, вот он. Теперь, кажется, всё собрал. Сообщение Эви он пошлет чуть позже, когда соберется с мыслями и определится с будущими планами, а сейчас – в путь! Хотя Рон еще толком и не решил, куда отправится… Можно найти работу на подземных плантациях пищевых водорослей или грибов, или по синтезированию белков – он же биолог. Или поехать в Антарктиду, где производят искусственные льды для поддержания климата, или в Австралию, где клонируют домашний скот. Что-нибудь придумается, главное – скорей подальше отсюда, и чтобы людей было поменьше, а то он стал превращаться в откровенного мизантропа. Рон очень надеялся, что со временем Эви его поймет и не слишком осудит, он постарается ей все объяснить, когда хоть немного успокоится. А успокоиться ему и сейчас не мешало бы, он даже не подумал, как без чипа пересечь континентальную границу? Вот что значит – целыми днями видеть перед собой джунгли далекого Парадиза и почти оторваться от земной реальности. Да, нервы у него совсем на пределе…
