Елена Васильевна Ленёва
Вэй-У-вэй
На следующий день…
…Стэнли готовился к приему. В парадной белой форме инспектора департамента полиции, тщательно побрившись и надушившись, он собирался нанести визит консулу Французской Республики. Он приготовил сопроводительные документы, заказал машину на семь часов вечера и… уселся в рабочее кресло… ждать. Коллеги понимали, что с шефом сегодня творится какая-то странная мутотень, и старались не тревожить его многочисленными проблемами.
Прошлое, которое он так старался забыть, нахлынуло воспоминаниями. Он понял, почему вчера Веики вела себя так необычно. Она предвидела! Она знала, что Софи в Нью-Йорке и радовалась этому. А еще она знала заранее, что Стэнли попадется на глаза эта страница из «Голоса», и он тоже будет знать…
Надо внимательно присмотреться к кошке. У нее дар предвидения. Хотя это не удивительно, если учесть, что раньше ее хозяйкой была Софи.
Вечером, когда он вернулся домой, Веики была ласковой и загадочной. Она терлась о его ноги, улеглась с ним в постель, не обращая внимание на его недовольство, лезла обниматься и постоянно «разговаривала». Она не прекращала издавать какие-то звуки: китайский кошачий, не иначе! И, кажется, Стэнли понял, почему она так себя вела. Кошка пыталась предугадать его действия и убедить не чинить препятствий ее хозяйке. Она выпрашивала у него снисхождение! К той женщине!
А он собирался сделать Соне больно! Он хотел заставить ее страдать!
Ведь он – Стэнли – он страдал и мучился после ее отъезда!
Да, Софи была права, инспектор полиции не сможет ее арестовать. На жену дипломата и его детей (есть ли у них дети?) распространяется дипломатический иммунитет. Но он должен показать ей, кто в этом городе главный! Он должен дать ей понять, что помнит, кто она на самом деле! Она – мошенница, которую, если бы она не была женой дипломата, упекли бы в тюрьму.
И еще он даст понять, что испортит ей жизнь! Да! Раз он не может ее арестовать, он просто испортит ей жизнь! Докажет властям, что это она – та самая воровка, которая пять лет назад поставила полицию Нью-Йорка в двусмысленное положение, заставив их целую неделю разбираться с ограблениями ювелирных магазинов. Да, он тоже хорош! Он никому не раскрыл ее секрет! Никому не сказал, что знает, кто была эта таинственная авантюристка.
Но и в этом была ее вина! Она так заморочила ему голову, что ему было… стыдно признаться… в том… что… это Соня – его Соня! – ограбила магазины больше чем на полмиллиона долларов и смогла скрыться, оставив его в дураках. Она перехитрила не только работников магазинов, но и его – детектива Стэнли Брауна. А у него нюх настоящей ищейки!
Однако Софи оказалась умнее его. Хитрее. Опаснее.
Но главное не это. Главная ее вина – это то, что он влюбился тогда. Он полюбил эту зеленоглазую женщину, подарившую ему столько счастья и столько страдания. Наверное, он не сможет больше испытать подобные чувства. Да и сейчас еще Стэнли не освободился от этой любви…
Он затаил обиду. На что? На то, что она устраивала у него под носом эти ограбления? На то, что она обманула его? Или на то, что она исчезла? Или на то, что он влюбился, а она бросила его? А, может, на то, что до сих пор он не может ее забыть?
Стэнли так и не нашел ответа.
О его переживаниях знала только Веики. Ей по вечерам он доверял свои мысли. Ей – Веики – сохраняющей любовь.
Он готов к встрече!
Он готов к встрече?
Вечер того же дня. Консульство Французской Республики в Нью-Йорке.
У Стэнли не было приглашения на прием. Он пришел в консульство не в качестве гостя, а как полицейский инспектор, который пожелал выразить свое почтение господину консулу и его супруге, а также заверить их в готовности нью-йоркских стражей порядка обеспечивать безопасность дипломатической миссии Французской Республики. В зале для приемов он встретил комиссара полиции с женой. Комиссар был несколько удивлен появлением на таком мероприятии инспектора, однако ни о чем его не спросил и после традиционного обмена любезностями, казалось, совсем забыл о Стэнли. Комиссар был занят своей супругой и общением с гостями.
Стэнли выбрал себе место для наблюдения – у большого окна, прикрытого бархатными бордовыми шторами, чуть в стороне от центрального стола, на котором с чисто французским изяществом были выставлены разные яства: канапе с различными сырами, семгой, оливками и фуа-гра, «кораблики» с сыром и колбасками на шпажках, яркие тарталетки с начинкой и, конечно, шампанское.
По залу гуляли дамы и господа. Многих Стэнли узнал: официальные лица мэрии Нью-Йорка, журналисты, актеры, политики.
Официанты разносили выпивку. Стэнли также взял фужер с шампанским. Он ждал.
И, наконец, управитель делами консульской службы объявил:
– Леди и джентльмены, медам и месье, – он сделал паузу и продолжил с нескрываемым почтением: – Консул Французской Республики Месье Моро и его супруга Мадам Моро!
Филипп и Софи Моро вышли к гостям. Аплодисменты и приветливые улыбки приглашенных показывали, что светский Нью-Йорк рад видеть эту французскую семью в своем кругу. Консул попросил минуту внимания, вышел на авансцену, специально приготовленную к таким торжественным случаям, и обратился к публике с речью.
Он был немолод (под пятьдесят), но обладал привлекательной внешностью. (Стэнли почувствовал укол ревности.) Филипп Моро блестяще говорил по-английски, непринужденно шутил, был обаятелен и по-французски галантен.
Стэнли не мог сосредоточиться на речи консула. Его взгляд и эмоции были прикованы к ней – Софи. Она совсем не изменилась, была так же хороша, как и пять лет назад. Жена консула была очаровательна, и это видел не только Стэнли. Гости посматривали на мадам Моро с удивлением и интересом. А некоторые мужчины – с откровенным восхищением.
Филипп Моро, видимо, обратился к своей жене или сказал что-то о ней (Стэнли слушал его речь невнимательно, просто понял по реакции зала), и все приглашенные радостно зааплодировали. А она… Она только улыбалась и слегка кивала тому или иному гостю, с кем встречалась взглядом.
Эта женщина обладала притягательной силой. Стэнли не мог отвести от нее взгляд. Вероятно, Софи почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. С легким беспокойством обернулась она пару раз и, казалось, искала кого-то среди приглашенных.
Консул закончил приветственную речь и пригласил гостей наполнить бокалы и отведать французских деликатесов. Дальше, естественно, началась неотъемлемая часть действа – тосты: за успешную дипломатическую деятельность, сотрудничество между Францией и Соединенными Штатами Америки, за консула и его очаровательную супругу и прочие пожелания, подчеркивающие важность момента.
Софи, как и все приглашенные, держала в руке бокал с шампанским. Она подходила к гостям и сообразно правилам этикета старалась переговорить со всеми присутствующими, с кем-то чокаясь, но чаще лишь приподнимала бокал с шипучим напитком и обменивалась приветливыми фразами.
Определенно, жена консула была прелестна, внимательна и любезна.
Вот она остановилась возле немолодой семейной пары и, пригубив шампанское, завела с ними оживленный разговор. Видимо, мужчина отпустил веселую шутку, потому что женщины враз засмеялись. И в этот момент она повернула голову и заметила Стэнли. Он вышел из «укрытия» и направился к столу, возле которого толпились гости.
Стэнли шел медленно, не спуская глаз с Софи. Странное чувство – бурлящий котел из злости, желания отомстить, восхищения и обожания – смешались в его душе. Неужели он будет мстить этой женщине? О! Будет!
Она почувствовала его взгляд. И его настроение.
Чуть поклонившись супружеской паре, с которыми она только что вела беседу, Софи продолжила свой променад между гостями: роль хозяйки вечера ей удавалась блестяще. И, наконец, она приблизилась к Стэнли и открыто встретилась с ним взглядом. На лице застыла улыбка. В глазах – уверенность:
«Мой милый полицейский… Ты никогда не сможешь арестовать меня, Стэнли. Ты не сможешь!» – прочел он по ее губам. Или ему показалось, что она произнесла эту фразу. Между ними расстояние в три метра, музыка, хор голосов. Стэнли не мог слышать ее.
Он ухмыльнулся и направился к ней. «Я докажу, что смогу», – произнес он. И Софи правильно поняла его ответ.
Стэнли приближался. Расстояние между ними сокращалось. Он поднял бокал и произнес: «Я не шучу, Софи, я превращу твою жизнь в ад!»
Но она только улыбалась. Эта улыбка и взгляд, наполненный восторгом и печалью, остановили его. Она улыбалась! Она улыбалась точно так же, как его кошка Веики (или это все-таки ее кошка!): в зеленых глазах светилась радость, а смеющиеся губы что-то шептали. Он никак не мог понять, что она шепчет. На каком языке? Не иначе, на китайском!
Она смеялась над ним? Нет, она чему-то радовалась!
Стэнли растерялся. И в этот момент открылась центральная дверь, из которой выходили к гостям консул с супругой, и в зал вбежал мальчик лет четырех-пяти. Он на минуту остановился, разыскивая знакомые лица, а увидев Софи, с криками: «Мама, мамочка» подбежал к ней и обнял за ноги. Она подняла его на руки и поцеловала.
Стэнли замер, наблюдая за ней и ребенком. Чудный мальчик с копной рыжих волос! Рыжий мальчик! Это ее сын?
Гости расступились и захлопали в ладоши: какой славный ребенок!
К ним подошел Филипп Моро. Обнял жену и сына. А Софи, целуя ребенка, представила его гостям:
– Это наш сын Антуан. Он непоседа, – проговорила она ласково, – вероятно, обманул няню и сбежал. Так?
Мальчик заливисто засмеялся – именно так!
А Соня потрепала его волосы, прижала к себе.
– Какой замечательный ребенок… – проговорил кто-то из гостей рядом со Стэнли.
Пришла гувернантка, извинилась, что не уследила за ребенком. Но ни Софи, ни ее муж не сделали ей замечания. А гости были тронуты этой сценой – счастливая семья!
Атмосфера вечера была прекрасной! Прием в консульстве Французской Республики явно удался!
Софи отпустила мальчика, передала его няне и что-то шепнула ей на ухо, наверное, попросила увести ребенка в детскую комнату.
Потом нашла взглядом Стэнли и долго смотрела на него, улыбаясь.
– Вэй-У-вэй, – прошептали ее губы, – вот он, путь к счастью…
Он все понял. Злость и жажда мести улетучились. На душе стало легко и радостно.
Соня была права. Он никогда не сможет причинить ей боль. Ни ей, ни ее сыну. Рыжему мальчику, непоседе. Своему сыну.
Этому мальчику – маленькой копии Стэнли.
Его Соня была права.
