Елена Валерьевна Бойко
Рябины красной кисть, или Деревенские истории
Урок литературы прошел на одном дыхании: не было «остроумных» комментариев с задней парты. Нина Васильевна с упоением рассказывала о творчестве Марины Цветаевой. «Красною кистью рябина зажглась», – начала учительница. Она читала, и голос ее был удивительно приятен. Кира представляла эту огненную рябиновую кисть, и ей очень не хотелось, чтобы она была горькой.
В начале апреля Кира и Витя сидели на скамейке в парке. В воздухе пахло клейким березовым листом, весело щебетали птицы, подзадоривая друг друга, и Кира находилась в состоянии легкого головокружения. Она прижалась к другу своей нежной щекой, а он заботливо держал ее за руку.
– Знаешь, Вить, какая у меня мечта?– закрывая глаза спросила Кира.
– Побыстрее выбраться отсюда и поступить в пединститут?
– Не угадал. Я хочу посмотреть Телецкое озеро.
– Это, конечно, здорово, но вопрос в другом: где денег взять? –заключил предусмотрительно Витя.
– А я все равно что-нибудь придумаю, потому что очень хочу, -продолжала Кира. – Я видела фотографии в Интернете, это первозданная природа, и водопадов много, а само озеро такое чистое-пречистое…
С того самого дня Кира слегка изменилась. Порой она была задумчива, порой-рассеяна, то загадочно улыбалась, то отвечала невпопад.
Летом они встречались редко: у Вити было много работы, а у Киры –хлопот по дому. Только в конце августа Кира позвонила другу и немного тревожным, но звенящим голосом сообщила: «Витька, мне нужна твоя помощь! Давай встретимся! Срочно!»
Они стояли на берегу реки. Лето отстукивало последние дни. От Чумыша слегка веяло прохладой. Его течение было тихим. А возбужденная Кира едва сдерживала эмоции:
– Ты представляешь, тридцать тысяч! Ну как мне их получить? Ведь я дала данные матери. Формально это она написала рассказ.
– Зачем ты это сделала?
– Да затем, что конкурс проводился среди взрослых, вот я и написала от лица матери. Значит, и получать гонорар должна она! – девочка едва сдерживала слезы.
– Почему ты мне раньше не сказала, что участвуешь в краевом конкурсе?
– Да не верила я в победу,– всхлипнула Кира.
Витя не любил слез. Он просто не находил утешительных слов. В его семье было трое детей, причем все парни. Плакать позволял себе младший Сергуня. Да и то не долго: как-то рано Сергуня вырос в Серого.
– Вот только не плачь, Кирюш, я что-нибудь придумаю, – поспешил предотвратить мокрый процесс Витя.
И придумал. В этот же день секретарь администрации села уже договорилась по телефону с организаторами конкурса, а на следующий день была уже в столице Алтайского края. Светлану Анатольевну, разумеется, известили о столь значимой победе дочери, только сумму Кира назвала вполовину меньше. Десять тысяч заботливая мама забрала сразу, а дочь едва только и успела купить немного вещей братьям, да крупы с сахаром, остальные мама потратила за два дня. На третий день с охрипшим горлом, нечесаная и немытая она требовала остальные пять тысяч и вытребовала. Выползая утром на крыльцо, чтобы облиться холодной водой из алюминиевой фляги, Светлана Анатольевна застала дочь, читающей книжку в оранжевой обложке. «Че расчиталась-то? Иди огород поли, пока пацаны спят» – ворчала заботливая мать. Кира обиженно покосилась в ее сторону: «Хоть бы спросила, что за книга». Мать вырвала книгу из рук дочери и, вспоминая знакомые буквы, прочла: «Рябины красной кисть». Смачно сплюнув в сторону, она небрежно отрезала: «Че за тупость? Даже правильно слова поставить не могут!» Она швырнула книгу на крыльцо и даже не увидела под рассказом своей фамилии.
Когда Светлана Анатольевна вышла из коматозного состояния, Кира объявила ей, что из-за того, что все лето просидела с детьми, она до конца не отработала производственную практику, и что ей надо за три дня все успеть. Учителя пошли ей на уступки.
«Я поживу в Степном у учительницы все три дня, потому что денег на билет нет», – пытаясь придать уверенность в голосе заявила Кира. Так уже было дважды, и мать это знала. Знала и Кира, что обман ее раскроется. Но отступить от своей мысли она не могла. Слишком много в жизни было того, от чего она отказывалась.
А ранним прохладным утром по густой росе Кира бежала к автобусу с большой сумкой. В Степном к ней присоединился Витя, и автобус умчал их к самым большим горам Горного Алтая.
Время шло, словно в сказке. Ребята решили не отказывать себе ни в чем. Они сняли уютную комнату у самой воды. Весь следующий день плавали на теплоходе по озеру. Кира впитывала слова экскурсовода сознанием и душой. Она старательно проживала жизнь Телецкого озера. Лишь изредка она отвлекалась, переключая свое внимание на бредущего по горам медведя да на брызги водопада Корбу. Вечером, сидя за чаем друг на против друга, они вели беседу.
– Как классно! А кто знает, поедем ли мы сюда еще, и поедем ли вообще куда-нибудь? – рассуждала Кира.
– Ты на выпускной точно деньги отложила? – уточнял по-хозяйски Витя.
Счастливая Кира, вся светившаяся изнутри и снаружи каким-то аквамариновым светом, только смеялась в ответ. Она всегда смеялась, все эти три счастливых дня. Никогда в жизни столько не смеялась. Стоя у распахнутого окна с видом на озеро, Кира взволнованно прошептала:
– Витюш, я никогда не была так счастлива. Вот оно, оказывается, какое счастье бывает.
– Солнышко мое, я рад за тебя. И за себя.
Руки Вити обняли тонкий стан девушки, а губы прошептали заветное: «Люблю…»
Слухи по деревне расходятся быстро. Шила в мешке не утаишь, особенно в селе. Первая новость о том, что сумма гонорара превышала объявленную, дошла до Светланы Анатольевны в начале сентября. Кира была в школе, а когда приехала, держала отчет по всей форме. Остервеневшая мать орала нечеловеческим голосом, требуя денег и называя при этом разные баснословные суммы. Соседи постарались огласить сумму по принципу: кто больше. Кира на следующий день в школу не пошла.
Отлепетало шелковое бабье лето, унося за собой сухие и теплые денечки. Пришли холодные утренники, а вместе с ними новые вести о Телецком озере. Мать с утра приняла «корвалол» (так местные пьяницы стали называть «Боярышник») и с нетерпением поджидала дочку. Как только Кира вошла, она, будто кошка в прыжке, подскочила к дочери и с размаху ударила ее по лицу.
– Шалава! На озеро с пацаном…падла, – завывала Светлана Анатольевна.
– А ну-ка убери руки! – отчеканила Кира, собираясь с духом. – И не смей поганить мои отношения!
Ошалевшая от такого поведения мать не сразу прохрипела от внезапного спазма в горле:
– Как?! Ты! На мать! Да я тебя!
Но Кира опередила удар. Что было силы, она схватила мать и отбросила ту на кровать:
– Все, кончился произвол. Я выросла и не буду больше прятаться по погребам и чердакам!..
Незаметно подошел май, долгожданный счастливый май, но только не для выпускников. Лицо Киры выдавало озабоченность, а потухшие глаза потеряли шоколадно-ореховый оттенок. Приближалось время для сдачи денег на проведение выпускного бала, а чтобы на него пойти, требовался красивый наряд. Денег хватало только на что-то одно.
Черемное, отзвенев подойниками и отремев голосами детворы, погружалось в палево-дымчатые сумерки. Кира перемыла детей и готовила их ко сну, стараясь успеть до прихода разгульной мамаши. Вдруг она услышала рокот мотора. Девушка вышла на крыльцо и увидела блеск крыла мотоцикла.
– Кир, подойди на пять сек, – раздался знакомый голос по ту сторону ограды.
Кира открыла калитку – перед ней стоял Ден. Вот уж кого она никак не ожидала увидеть.
– Ты вот что, Кирюх, не обижайся на меня, но и не отказывай. Я от всей души, – без доли иронии проговорил Ден, протягивая Кире бумажку. – Возьми, да только не говори Вите, не поймет он, или неправильно расценит.
– Да ты что, Ден, я этого не возьму!
– От подарков не отказываются. Это моя экономия на недельных расходах. Ты талантлива, и тебе учиться надо, а это тебе на дорогу– отрезал Ден и настойчиво вложил купюру в руку одноклассницы.
«Кавасаки» загудел, не дав Кире опомниться и прийти в себя. При свете лампочки она развернула пятитысячную купюру, опустилась на колени у стула, и тело ее охватила мелкая дрожь. Горькие солоноватые слезы тихо капали из ее ласковых глаз. «Няня, ну не плачь!» – завопил Павлик, постепенно возвращая сестру в прежнее состояние.
Через два дня Кира принесла деньги на выпускной, но ей ответили, что Витя уже заплатил за себя и за нее. Кира смутилась. Она не знала, как правильнее поступить: сказать про помощь Дена или нет. Все же решила не говорить пока, надо будет документы везти в институт, устраиваться, на все нужны средства. А потом видно будет.
Кира проснулась от шума в автобусе. Люди собирали вещи. Барнаульский вокзал был переполнен. Он пестрил рюкзаками и чемоданами. На перроне в стороне от всех стоял знакомый силуэт и держал в руках ветку ржаво-красной рябины.