Елена Счастная
Жена напоказ
“Только не начинай, Рен! – взмолился пёс. – Прошло столько лет!”
Ренельд и сам не знал, отчего Мариэтта вдруг навела его на мысль о схожести с другой женщиной. Которую он не видел с тех самых пор, как окончил Санктур. И с которой его связывали теперь только общие ошибки и недопонимание. И правда, не стоит вспоминать. Что за блажь?
– Почему меня не отпускает ощущение, что вы пытаетесь даже в таком деле свесить на меня некоторую вину? – Мадам д’Амран наконец оставила попытки забрать у Ренельда свою подвеску. И, кажется, то, что он отдаст ту для выяснения всех особенностей, вовсе её не обеспокоило.
Нарочитое безразличие? Или в том камне и правда нет ничего необычного, кроме солидной суммы, которую выложил Эдгар при его покупке? Любопытно будет выяснить.
– Просто я давно уже не встречал магисс, способных даже в целях самозащиты разнести на кусочки дверь толщиной в два дюйма. Вы уничтожили любые следы ловушки. Хоть и записали несколько знаков, которые её якобы составляли. Я вынужден верить вашему слову, но это очень сложно. Маг, с которым случилось то же, что и с вами, только два дня назад, до сих пор не может прийти в себя. Он вынужден отказаться от проведения экзаменов в Санктуре, потому что едва способен соображать здраво. Та девушка, которую зацепило такой же ловушкой, почти лишилась магии. И будет восстанавливать её очень долго. – Ренельд чуть помолчал, подбирая слова, чтобы они не звучали слишком уж резко. – А вы после столь сильной атаки скачете по дому, словно детёныш тремьера. Ваша аура торчит из каждой щели в этом доме. Вам нужны ещё какие-то аргументы? Либо вы рассказываете мне всё, либо я не смогу вам помочь.
– Отойдите от меня, – отчего-то сдавленно попросила вдовушка. Её щёки заметно пылали, а обтянутая бархатом грудь часто-часто поднималась и опадала.
“Ещё немного, Рен, и ты начнёшь её лапать, – добавил шинакорн. – Вот тогда-а она сможет хорошенько вмазать тебе за домогательства. И будет права”.
Проклятье Первородных, как это вообще случилось?! Мариэтта стояла, чуть неловко, но оттого не менее соблазнительно изогнувшись, упираясь ладонью в стол позади себя. А Ренельд весьма и весьма тесно вжимал её бёдра в край толстой столешницы своими. Это чистое безумие!
Стараясь сохранить трещащую по швам невозмутимость, он сделал шаг назад. Отвернувшись, на мгновение прикрыл глаза, чтобы успокоить взбаламученную, словно тина на дне тёмного озера, ауру. Столько лет расследований самого разного рода. Это же обещает стать не только самым громким за последние годы, но и самым трудным для него лично. А всё из-за прыткости одной невыносимой вдовушки. Это же надо было так вляпаться!
– Может, вам нужно выспаться? – чуть придя в себя, поинтересовалась Мариэтта совершенно ледяным тоном. – Или, что ещё лучше, провести ночь с какой-нибудь приятной дамой.
“Что-то мне подсказывает, что она имеет в виду не себя”. Лабьет обречённо улёгся у её ног, словно и правда взял в плен.
– Попрошу вас не лезть в мою личную жизнь своими цепкими пальчиками. – Ренельд вновь повернулся к вдове.
– Но вы же лезете в мою своими здоровенными ручищами. – Она покрутила у него перед лицом своими изящными ладошками. – Боюсь, после этого я не смогу восстановить нанесённый ей вами ущерб.
– Я имею на это право. В целях следствия.
– Теперь следствием вы будете оправдывать любую попытку встряхнуть моё исподнее. Да, ваша светлость? Очень удобно!
– Если понадобится. – Ренельд чуть подался к ней, стараясь вложить в голос побольше угрозы. – Кстати. В целях следствия. Завтра вам рекомендовано прибыть в королевскую резиденцию ко мне лично. Чтобы составить с ваших слов полную картину всего произошедшего. И запротоколировать. Сегодня, так уж и быть, я даю вам время восстановиться после случившегося. И обдумать всё то, что вы можете рассказать мне полезного. Тибер оставит вам официальное извещение.
Мариэтта возмущённо нахмурилась, но не успела подобрать достаточно колкие слова, прежде чем в погреб заглянула мадам Хибоу. Та озабоченно оглядела разруху кругом. А затем с плохо скрываемым негодованием уставилась на Ренельда, словно он всё это здесь и устроил.
– Ваше сиятельство… – начала она. – Все разъехались. Обед готов. На сколько персон прикажете накрывать на стол?
В её голосе прозвучала явственная надежда, что герцог вместе с помощником – а особенно с Лабьетом – тоже не станут задерживаться.
– Останетесь отобедать? – с елейным гостеприимством предложила Мариэтта. – Ваша светлость.
– Нет, благодарю.
Ренельд натянуто улыбнулся.
– Я настаиваю, – добавила вдовушка с придыханием, но в её тоне отчётливо угадывалось пожелание, чтобы он изволил немедленно провалиться в Бездну.
“Я бы остался”, – беспечно бросил шинакорн, встряхиваясь.
– Да тебе лишь бы накормили, – огрызнулся Ренельд. А вслух повторил: – Благодарю за приглашение, но я всё же откажусь. У меня ещё уйма дел. А вы отдыхайте, миледи. Завтра жду вас в Марбре. Со списком слуг и визитов в имение. К тому же я оставлю с вами охрану.
– У меня в доме достаточно охраны, – подозрительно прищурившись, проговорила вдовушка.
– Бесполезной охраны, – уточнил Ренельд. – Которая пропустила в дом того, кто устроил вам немалую гадость, верно?
Экономка, которая весьма внимательно следила за разговором, нарочито громко вздохнула, явно недовольная тем, что некоторое время им с хозяйкой придётся терпеть под боком у себя лишних людей.
– Будто от ваших соглядатаев будет прок. – Мариэтта безразлично пожала плечами. – Или вы пытаетесь так успокоить свою совесть?
– Моя совесть и так спокойна: для того, чтобы прекратить подобные нападения, я сделаю всё возможное. И вам советовал бы не пренебрегать помощью. – Ренельд опустил взгляд на Лабьета, который увлечённо чесал задней лапой за ухом. Прямо дворовый пёс, а не шинакорн – гроза всех мелких тварей из Бездны, на которых он и охотился бы, останься жить в своей родной стихии. – Но я говорю не о жандармах. До вашего завтрашнего визита в Марбр я оставлю с вами Лабьета. Лучшего стража сложно придумать.
“Э, Рен! Постой! – тот сел по стойке “смирно”. – Я согласен отведать здешней запечённой индейки. Но ночевать на коврике мадам Конфетки…”
– Не думаю, что вам стоит идти на такие жертвы, месье де Ламьер. Такой ценный помощник следствию. Вы ведь неразлучны! – Мариэтта, похоже, немало удивилась. Если не испугалась. – И ваш… друг наверняка будет без вас тосковать. Это жестоко!
Жалостливые нотки в конце речи плоховато ей удались. Видимо, от растерянности. А уж как расширились глаза её экономки – стало на миг страшно, что её прямо здесь хватит удар. Она беззвучно пошлёпала побледневшими губами и даже чуть попятилась.
– Лабьет немало сегодня изучил остатки опасного заклинания. У него на это особый нюх. И если вдруг он почувствует похожую ауру, то обязательно даст знать. Это даже лучше жандармов. – Пришлось остаться глухим к возмущению шинакорна и явному обещанию страшного отмщения в глазах вдовушки.
“Если она повяжет мне на хвост ленточку, я тебе этого никогда не прощу!” – прорычал Лабьет.
– Ты же воспылал любовью к ауре мадам д’Амран. К тому же тебя здесь точно отменно накормят, чтобы ты никого не сожрал. Наслаждайся.
“Что же, прикажешь мне смотреть, как она переодевается или принимает ванну? Мне-то дела нет. Но я ведь потом расскажу тебе в красках, попомни моё слово!”
– Главное, понаблюдай за ней. И послушай. Вряд ли она при тебе станет что-то скрывать. – Ренельд с самым растроганным видом потрепал пса по макушке. А затем напоследок обратился к озадаченно разглядывающей его Мариэтте: – И да, мадам д’Амран… Не советую закрывать перед ним двери. Испортит.
Глава 8
Что это вообще было?! Что за совершенно нахальное посягательство на мою личную жизнь? Более того – на моё личное пространство!
Я зло запахнула гардину, проследив за тем, как экипаж месье дознавателя скрылся в глубинах подъездной аллеи. Отвернулась от окна и вздрогнула: ужасающий пёс де Ламьера сидел прямо позади меня и неспешно мёл своим шипастым хвостом по полу.
– А ты чего смотришь? – Я слегка бочком проскочила мимо. – Хозяйские глаза и уши, да? Глаза у тебя точно как у него. И чем тебя кормить? Кабана с охоты сегодня никто не принёс. У, животина ты страшная.
Лабьет слегка наклонил голову набок, навострив острые уши. И на какой-то миг мне показалось, что он всё прекрасно понимает. Смысл каждого моего слова. Уж больно внимательный у него взгляд. Прямо по-человечески.
Мало мне было с утра его хозяина и его выходок. Прижал меня к столу своим… своей тушей. И смотрел так, как смотрят, наверное, на кусок мяса, решая, какую же его часть отделить первой. Подумаешь, зелье замешала! Оттого никто ни разу не умирал. По крайней мере, бабушка мне такого не рассказывала. Самое большее – у месье дознавателя могло случиться несварение.
Конечно, все его намёки и поведение ясно говорили о том, что моё волшебное снадобье попало не в те руки – вернее, не в тот желудок. Но это пусть он ещё попробует доказать! А через пару-тройку дней его и вовсе отпустит. Может, тогда попытки герцога расколоть меня, словно ореховую скорлупу, наконец станут не столь настойчивыми. В конце концов, сейчас у него есть дела и поважнее!
Одна приятная мелочь: если волей какого-то невероятного случая бабушкино зелье выпил не Ксавье – значит, его интерес ко мне самый что ни на есть натуральный.
Я зло подхватила со стола у окна “извещение”, что быстро и с явной сноровкой составил помощник герцога перед их отъездом. Как его там? Тибер. “Мадам д’Амран надлежит явиться…” – и далее несколько строчек сухих, пронизанных льдом распоряжений. Так и слышится, как своим густым, чуть раскатистым голосом всё это произносит сам герцог. Мурашки по спине.
Надо же! Напали на меня, а он пытается заставить чувствовать себя виноватой. Вот уж талант – не отнять.
А вообще, моё положение становилось всё более тяжёлым. Неприятности на винограднике. Теперь это странное нападение, словно тот, кто пытался вытянуть из меня светлую ауру, точно знал, где можно поживиться. Оставалось только надеяться, что тот самый мастер зачарований окажется не настолько умелым, чтобы раскрыть формулу поглощающего заклинания на камне в бархатке. Иначе у месье де Ламьера доказательств необычности моей ауры станет более чем достаточно.
Но несмотря на это для собственной же безопасности придётся и правда помочь герцогу всем, чем смогу. И при этом попытаться ещё отвертеться от расспросов, что касались бы лично меня.
– Миледи, – окликнула меня Аби, проскользнув в комнату так осторожно и бесшумно, словно боялась меня разбудить. На самом же деле просто опасаясь моего клыкастого надзирателя. – Обед подан. Вы спуститесь или принести сюда?
Компания для дневной трапезы у меня сегодня случилась более чем экзотичная. Шинакорн, натрескавшись поданной ему на кухне крольчатины, лёг на ковёр рядом с моим креслом и, кажется, вполне себе мирно задремал.
И какой от него прок? Такой страж, что только спотыкаться об него: разлёгся на половину столовой! Словно услышав мои гневные мысли, Лабьет поднял голову и взглянул искоса. Ещё и бровь приподнял – честное слово. Правду говорят, что питомцы похожи на своих хозяев. Этот – вылитый дознаватель.
– Ну что, наелся? – Я встряхнула только что принесённую мне служанкой утреннюю газету. – Надеюсь, все слуги к утру будут живы?
Пёс фыркнул и, помотав головой, снова опустил её на лапы. Что это значит? Нет? Всё, докатилась – разговариваю с собакой. Пусть и очень необычной. Странное чувство. Ренельд, кажется, уехал, а словно бы и нет.
От похожих на лёгкое помешательство мыслей я попробовала отвлечься чтением новостей. Но ровные и сухие, словно вяленая рыба, колонки не сообщили мне ничего интересного. А может, я читала не настолько внимательно, чтобы уловить важное.
Всё потому, что меня не покидало ощущение нарастающего внутреннего жара.
В какой-то миг я даже отложила газету в сторону и прижала ладонь к груди.
Дышится тяжело, словно приходится втягивать в себя не воздух, а густой сироп. В висках то и дело постукивает кровь. А перед глазами пробегают бледные светляки. Так сильно меня потрепала ловушка, что до сих пор с аурой творится что-то неладное. Словно она никак не может найти баланс.
Впрочем, о каком балансе ауры в моём случае вообще можно говорить? Эдгар предупреждал меня, что любой резкий выплеск может привести к ещё большему притоку новой силы. Колдовать мне нужно очень осторожно, не использовать слишком мощных заклинаний. И по возможности не снимать амулет из вайлета: так справляться с всплесками проще.
Но вчера я нарушила все правила. И, похоже, когда перестала отвлекаться на герцога и его расспросы, вал светлой энергии всё же меня догнал. Теперь в мою кровь словно бы впрыснули жидкий огонь. Даже кожа казалась горячей.
Я вцепилась в край стола пальцами, ощутив, как меня как будто что-то плавит и размазывает по стулу. Лабьет вскочил на лапы и приблизился в несколько мягких, словно бы замедленных шагов.
“Мари…” – прозвучало очень далёким эхом.
Я вздрогнула и повернулась к нему. Но шинакорн просто смотрел на меня, прижимая уши. А затем вдруг зычно гавкнул. Честное слово, мне в грудь даже ударилась ощутимая воздушная волна! На столе звякнул фарфор. Я хотела было сказать псу, чтобы не шумел, но только открыла рот – и тут же закрыла, потому что в горле стало невероятно тесно. Кто бы подал воды – самой уже не дотянуться. Впервые со мной случился настолько сильный прилив. Раньше удавалось справляться почти безболезненно. А тут, похоже, слишком много обстоятельств сложилось против меня.
Шинакорн куда-то умчался. Его приглушённый лай бил по ушам, словно колотушки по плохо натянутому бубну. Затем он вернулся и, схватившись огромной челюстью за подлокотник моего стула, развернул меня к себе вместе с ним. У меня даже хватило сил поразиться такой мощи.
Огромные чёрные лапищи вдавились мне в колени. Какие тяжёлые! С ума сойти! Зелёные глаза Лабьета оказались невероятно близко от моих. Чёрный нос почти коснулся лица. Шинакорн как будто хотел от меня чего-то, только не мог сказать. И я, повинуясь необъяснимому призыву, обхватила его за широченную шею.
В тот же миг по мышцам потекла упоительная прохлада. Руки начали слабеть, но я ещё пыталась уцепиться пальцами за короткую шерсть Лабьета. Он дышал у меня над ухом жарко и чуть надрывно. Огромное сердце пса как будто стучало мне в щёку, которой я прижималась к его груди. Что-то давило мне на виски, я слышала голос, но не могла разобрать ни слова.
А когда опаляющая волна откатилась, оставляя за собой невероятную слабость, Лабьет, стряхнув меня со своей шеи, спрыгнул на пол. Неверными шагами он отдалился, замер, низко опустив голову, а затем рухнул боком, словно его подкосило.
Гнев Первородных! Я что, убила пса месье дознавателя?!
Но от сердца чуть отлегло, когда по столовой, словно далёкие раскаты грома, поплыл умиротворённый храп шинакорна. Его крутой бок мерно поднимался и опускался, ухо подрагивало. В общем, выглядел он как не дошедший до постели пьяница, которому вполне удобно и на ковре. Кажется, обошлось. Но на какой-то миг мне почудилось, что я просто выжгла Лабьету всё внутри.
– С вами всё в порядке, ваше сиятельство? – встревоженный голос мадам Хибоу вонзился в сгустившееся вокруг напряжение, словно копьё.
Я вздрогнула и неловким взмахом руки скинула со стола чашку. Та плеснула мне на колени остатками кофе и, жалобно хрустнув, разлетелась на осколки. Я выругалась сквозь зубы, стараясь сделать это настолько тихо, чтобы не задеть тонких чувств экономки.
– Со мной всё хорошо, мадам Хибоу! – вышло чуть более раздражённо, чем нужно.
– А почему тогда этот пёс лаял, как бешеный? – Женщина с сомнением покосилась на спящего Лабьета.
– Кто же его знает. – Я пожала плечами.
Рассказывать об истинной причине взволнованности шинакорна я не собиралась. Как бы ни доверяла мадам Хибоу, а об особенностях моей ауры даже она не знала. Но стоило признать, что теперь я обязана Лабьету если и не по гроб жизни, то очень и очень сильно. Придётся-таки доставать где-то кабанью тушу. Или что он там любит лопать больше всего?
– Вот же телёнок какой, – нахмурилась мадам Хибоу. – Попробуй с таким совладай, если дурить начнёт. Шума наделал…
Тут я была с ней полностью согласна. Как месье дознавателю вообще удалось сойтись характерами с таким существом, я и представить не могла. Наверное, у них очень много общего. Да хотя бы подавляющая аура, при соприкосновении с которой хочется ёжиться, как от мороза.
Скоро прибежала служанка и принялась убирать остатки дорогого фарфора, пока я салфеткой промакивала кофейное пятно на халате. Аппетит, каким бы скверным он у меня ни был, пропал совсем.
– Ничего, я закажу у мастера Мариэра новую чашку – и снова будет комплект, – мягко, словно маленькому ребёнку, втолковала мне мадам Хибоу.
Наверное, посчитала, что из-за неё я впала в столь подавленное состояние. На самом же деле я едва шевелилась. После такой-то встряски!
– В Бездну чашку. – Я бросила салфетку на стол. – Вы передали плотнику, чтобы он немедленно занялся новой дверью для погреба?
– Да, конечно, ваше сиятельство! Он уже приступил.
Хорошо бы поскорее всё восстановить. После обеда я собиралась запереть погреб необходимым заклинанием, которое сохранило бы там подходящую температуру до того, как закончится ремонт, но теперь не была уверена, что мне это под силу.
– Благодарю. – Я проследила за тем, как служанка парой простейших заклинаний убрала все до единого осколки чашки и удалилась. Всё это время мадам Хибоу стояла над душой, словно опасалась, что бешеный пёс вдруг вскочит и отхватит от меня здоровенный кусок.
– Миледи, – помолчав, вновь окликнула меня экономка. – Вы помните, что сегодня подъедет местрисс Астер? Вы отправляли за ней вчера.
Точно! И правда, забыла. После того сумасшедшего утра, когда я проснулась в одной постели с месье дознавателем, меня одолевало такое смятение, что я всё же попросила лекарку приехать. Дабы, так сказать, убедиться окончательно, что между нами с де Ламьером ничего не случилось.
Казалось бы, я просто запаниковала и в визите Жеаны сейчас нет острой необходимости. Но случившийся вдруг всплеск магии вновь навёл меня на мысль, что проверка не будет лишней.
Кто его знает! Мы много говорили с Эдгаром о том, что ждёт меня дальше, если не удастся найти способ привести мою ауру к безопасному балансу. Обговаривали правила, которых мне нужно придерживаться, чтобы не навредить себе. И как бы неловко ни было рассуждать об этом, но пришлось уяснить для себя ещё один момент: как только я стану женщиной, нарастание уничтожающей мощи моей ауры может пойти гораздо быстрее. Граф не был в том уверен, но предполагал, что такое вполне возможно. И сколько тогда у меня останется времени до того мига, как меня выжжет дотла, никто не мог бы сказать точно.
Потому-то волей-неволей я вновь задумалась о том, что ещё могло послужить причиной нынешнего неожиданно сильного прилива. А что, если…
Я помотала головой, отгоняя нехорошие мысли.
– Да, я помню, мадам, – ответила экономке. – Распорядитесь приготовить полдник на дополнительную персону.
– Конечно, миледи. – Селина помолчала. – Вы точно хорошо себя чувствуете?
– Просто обычная проверка здоровья. – Я улыбнулась, давая понять, что больше не хочу о том говорить. – Прошу вас сегодня подготовить список слуг-магов. И всех хозяйственных визитов в имение за последние две недели.
С личными я справлюсь и сама. Благо их было не так уж много. Дениза, Фабрис, чтоб ему спотыкаться на каждом шагу. Один раз заезжала сестра. Но после того, как она почти лишилась магии в результате несчастного случая в Санктуре, ей даже бытовые заклинания не всегда были под силу. Да и представить, что Оли хотела бы мне навредить, совершенно невозможно!
С немалым трудом мне всё же удалось выпроводить мадам Хибоу. Когда со стола убрали и вокруг стало тихо, я наконец смогла оторвать себя от стула и подошла к Лабьету. Присела рядом с ним и прислушалась к дыханию. Похоже, всё в порядке. Страшно подумать, что сделал бы со мной Ренельд, если бы я и правда навредила его любимцу.
“Мари…” – глухо рыкнуло в голове.
Лабьет громко чихнул. От неожиданности я качнулась назад и неловко шлёпнулась задом на пол. Это что ещё за галлюцинации? Второй раз, между прочим!
Шинакорн поднял голову. Но сколько я ни прислушивалась, ни пыталась сосредоточиться на его морде, больше ничего не услышала. Наверное, во всём виноват его проникновенный взгляд. И звуки, которые он порой издавал, словно ворчал, вздыхал или тихо порыкивал.
– Ну, как ты? – Я не без опаски погладила Лабьета по сильной спине, вдоль которой тянулся заметно выступающий гребень из особо жёсткой шерсти.
Пёс перевернулся с бока на живот и уставился на меня с явственным укором: ну да, хлопотная ему досталась подопечная! Не спорю. А затем Лабьет вдруг подался вперёд и подставил морду под мою ладонь.
– Спасибо. – Я не смогла сдержать улыбку, водя пальцами по неожиданно гладким и тёплым рожкам на его голове. – Я бы попросила тебя сохранить всё, что здесь случилось, в тайне. Но ты ведь всё равно не расскажешь своему хозяину…
Шинакорн посмотрел на меня исподлобья – и показалось, что выражение его морды стало хитроватым.
Тихий стук в дверь нарушил нашу идиллию и безмолвный – со стороны пса – диалог. Заглянула служанка и, с сомнением покосившись на Лабьета, доложила:
– Приехала местрисс Астер.
Пёс заинтересованно приподнял уши.
– Ну нет, дорогой, – строго проговорила я. – Мою встречу с доктором тебе придётся пропустить.
Но, похоже, эта новость Лабьету не понравилась. Стоило только мне подняться, как он тоже вскочил на лапы. Покачнулся и, помотав головой, затрусил следом. Для своих размеров передвигался он удивительно бесшумно.
– Останься здесь! – строго велела я, махнув рукой в сторону гостиной. – Ты и так едва ходишь.
И, кажется, этот довод всё-таки заставил шинакорна отступиться. Напугав двух попавшихся навстречу служанок, он всё же повернул назад и скоро скрылся в конце недлинного коридора. Вот и хорошо! Возможно, с ним будет не так много забот, как я успела себе придумать.
Жеана уже ждала меня в комнате. Времени зря не теряла: она вынимала из своего саквояжа всё необходимое для самого простейшего осмотра и расставляла на столике у окна. Даже напевала что-то себе под нос, словно повар во время готовки пирога. За свой вид мне было даже слегка неловко перед всегда аккуратно и даже строго одетой лекаркой. Высокая, стройная, с гладко убранными в пучок волосами, она порой напоминала мне стеклянную колбу. Я же скорее была сейчас похожа на щётку для чистки обуви – наверняка бледная и измотанная, встрёпанная, а теперь ещё и с пятном от кофе на одежде.
– Добрый день, – не глядя поздоровалась Жеана, едва только услышала, что я вошла. – Ты меня прямо пугаешь. К чему такая срочность? Это хорошо, что я оказалась в городе!
– Я и сама толком не пойму.
Целительница защёлкнула свой саквояж, обернулась наконец – и тут же едва не отпрыгнула к противоположной стене.
– Надеюсь, ты не его собралась лечить? – Она указала взглядом мне за спину. – Я не ветеринар, если ты забыла.
Я даже не сразу сообразила, о чём речь, вернее, о ком. Но по страстному дыханию, что тут же раздалось позади, быстро догадалась.
Вот же вездесущий Лабьет! Крался за мной так, что я даже не заметила. А ведь оборачивалась несколько раз. Однако хитроумная животина, видно, успевала спрятаться, а затем каким-то образом просочилась следом в комнату. И кто после такого скажет, что он просто среднестатистический пёс?
– Лабьет! Подожди за дверью! – Я попыталась вытолкать шинакорна, деликатно пошлёпав его по боку.
А вдруг всё же решит цапнуть? Но скорее мне удалось бы сдвинуть с места скалу.
О чём-то таком предупреждал меня месье дознаватель? Не закрывать перед Лабьетом двери. Но тут дело весьма деликатное, и пусть он не человек, однако от мысли, что останется где-то поблизости, становилось неловко.
– Ты завела… гхм… собаку? – озадаченно спросила Жеана, наблюдая, как я борюсь с огромной чёрной тушей, которая словно вросла в пол всеми четырьмя лапами.
– Это не моя собака.
– А чья? – ещё больше заинтересовалась лекарка.
– Знаешь такого… Ренельда де Ламьера?
Глупый, конечно, вопрос. Кто ж его не знает! Я оставила попытки выдворить шинакорна и выпрямилась, опустив руки. Что же с ним делать?
– Это пёс королевского дознавателя? – Жеана, кажется, мгновенно позабыла, зачем я, собственно, её вызывала. – Я кое-что о нём слышала, но никогда не встречала. Какой красавец!
Она торопливо приблизилась и склонилась к задравшему на меня голову Лабьету. Ещё гладить примется – я не удивлюсь. Тот на её комплимент лишь лениво качнул хвостом из стороны в сторону. Мол, он и так знает.
Но, закончив с любезностями, шинакорн вдруг двинулся к Жеане, вдумчиво принюхиваясь. Та опасливо замерла, позволяя изучить себя со всех сторон. Но Лабьет, не обнаружив, видно, ничего занимательного, быстро оставил её в покое и снова уселся передо мной, словно каменный страж.
Похоже, придётся скрываться от него за ширмой. Надеюсь, он достаточно смышлёный, чтобы не совать нос, куда не нужно. Хотя вряд ли такое понятие, как стыд, ему вообще известно.
Я попятилась, не сводя взгляда с шинакорна, который, удовлетворившись своим нынешним положением, не поспешил меня преследовать.
– И что же ты о нём слышала? – поинтересовалась у Жеаны.
Может, некоторые её знания о нём окажутся полезными и для меня. Мне ещё существовать с ним бок о бок до завтрашнего утра. А это, знаете ли, немало! Если учесть мой практически нулевой опыт общения с домашними животными вроде собак.
Наконец мы с лекаркой всё же спрятались за ширмой в дальнем углу моей спальни. Так стало немного спокойнее.
– Многое говорили, когда я ещё училась в Санктуре, – чуть подумав, ответила Жеана, замешивая в небольшой пиалке особое снадобье, чтобы подготовить меня к магическому осмотру. – Слышала, месье де Ламьер призвал шинакорна из Бездны на одном из практических занятий по призыву. После этого ему нужно было его уничтожить, но он отказался. Кто его знает почему. Обычно существ из Бездны не жалеют ни для исследований, ни для тренировок боевиков. В общем, скандал был немалый. И если бы месье де Ламьер не был сыном герцога Энессийского, вполне возможно, его отчислили бы. Но каким-то образом им удалось это замять. Только ему ещё пришлось долго доказывать, что шинакорн не опасен для остальных. Были попытки отобрать у него пса, но со временем они прекратились.
– С чего бы месье де Ламьеру заступаться за существо из Бездны?
– Многих до сих пор мучает этот вопрос. – Жеана развела руками. – Но сейчас все привыкли. И многие даже не знают – кто не видел своими глазами, – что у королевского дознавателя не просто пёс, а шинакорн.
Как я, например.
Целительница подала мне хорошо знакомое на вкус питьё. Я, стараясь не думать о запахе, что сразу ударил в ноздри, выпила всё разом.
– Так что тебя беспокоит? – Жеана приготовилась слушать, ожидая, когда зелье подействует и можно будет приступить к исследованию моих возможных недугов.
Пришлось рассказать ей о том, что приключилось со мной на балу у герцогини. Правда, имена я решила не называть – всё же это к делу не относится. Но даже услышанного хватило, чтобы привести лекарку в слегка взбудораженное состояние.
– И ты переживаешь, что между вами что-то могло быть? – Она “понимающе” улыбнулась. – Ты уверена, что это и правда так уж страшно? Может быть, даже пошло бы на пользу.
Вот совсем не это хотелось от неё услышать! Да и она, кажется, пропустила некоторые обстоятельства случившегося мимо ушей.
– Твои представления о пользе "для женского организма" мне понятны, – проворчала я, расстёгивая пуговицы халата. – Но меня больше беспокоит то, что я ничего не помню. А значит, всё это было кем-то подстроено.
Зачем – это, как говорится, совсем другой вопрос.
– Думаю, так и было, – серьёзно кивнула целительница. – Но что я скажу тебе. Сложно всё провернуть так, чтобы ты всё забыла и в то же время была способна на… близость с мужчиной. Тут либо какая-то неизвестная мне формула заклинания, либо побочный эффект, на который не рассчитывал тот, кто это устроил. Но есть ещё один вариант.
– Не томи, – вздохнула я, отбрасывая испачканный халат на кушетку. Надо бы срочно отдать его в чистку. К счастью, с помощью несложных заклинаний сделать это довольно просто.
Жеана подошла ко мне и, осторожно обхватив щёки ладонями, вдумчиво посмотрела в глаза.
– Дело в том, что при обычном составе наших аур это практически невозможно. – Она коротко задумалась. – При резком вливании большого количества тёмной энергии в чистую светлую может случиться немалая встряска и временное нарушение ауры. Тогда возможны провалы в памяти. Но мы все носим в себе часть тёмной энергии – кто-то больше, кто-то меньше, – потому подобное почти нереально устроить.
Это то, над чем я успела поразмыслить и сама. Но не была уверена, потому как не изучала ауры и свойства различных заклинаний так детально, как это делают адепты академий. Теперь же я лишь убедилась в правильности своих предположений. Довольно сильного тёмного заклинания могло оказаться достаточно, чтобы моя аура отреагировала на такое вторжение подобным вывертом.
– Как бы то ни было, а всё случилось явно против моей воли. Теперь бы узнать, что именно.
Жеана совсем помрачнела, осознав, что я имею в виду.
– Ну что ж… Сейчас взглянем. – Она потёрла ладонями друг о друга, словно бы разогревая, хотя касаться меня больше не собиралась, и медленно подняла их на уровень плеч.
Даже хлопковое домашнее платье не было значительной преградой для её воздействия. Тёплая волна лекарской силы ударилась в моё тело, просочилась сквозь кожу и заполнила всё внутри. Несколько томительных мгновений, когда я просто слушала стук собственного сердца, и целительница продолжила:
– Вижу пару ушибов. Ты что, недавно падала? – Она непонимающе наморщила лоб. Ах да, о моём ночном приключении с ловушкой ей ещё не известно. Надо бы пояснить, а то ещё подумает, что я начала страдать припадками или куриной слепотой. – Небольшое искажение контура ауры. Как после сильной встряски… Заметный упадок сил, но это исправит хороший сон за пару-тройку ночей. Можно с мужчиной. – Жеана провокационно прищурилась, зная, как я не люблю эту тему.
Наверное, она не совсем понимала, отчего после смерти мужа я до сих пор не нашла себе умелого любовника. Нежелание Эдгара делить со мной постель она всегда списывала на его личные причуды. А может быть, он в том её убедил. Сама же лекарка уже давно была замужем и даже воспитывала – когда у неё было свободное время – пятилетнего сына. По полунамёкам-рассказам я осторожно догадывалась, что любовник у Жеаны тоже имеется. Потому тревоги почти переспелой девицы, которая всех пытается убедить, что таковой не является, она вряд ли воспринимала всерьёз.
