Елена Счастная
Жена напоказ
На мгновение Ренельд даже задумался, не стоит ли позволить вдовушке скрыться. Но сейчас уместнее было бы разузнать, оказалась ли отправленная к ней из Санктура аспирантка полезной. А ещё предупредить излишнюю беспечность, с которой графиня разгуливала по городу совершенно одна.
Потому Ренельд с Лабьетом тоже вошли в приятную прохладу лавки, которая оказалась, похоже, ещё и ателье по пошиву одежды. Среди пёстрого убранства, стоек с заготовками платьев и зеркал примерочных не сразу удалось разглядеть Мариэтту. Спросить пока не у кого. Впору подумать, что она просто привиделась.
Ренельд прошёл дальше, заложив руки с зажатым в них венком за спину. Лабьет осторожно, чтобы ничего не зацепить своей долговязой тушей и хвостом, прокрался следом.
– Зря сняли. Вам идёт, ваша светлость, – от звука мелодичного женского голоса всё тело на мгновение сковало странным параличом. – Подчёркивает цвет глаз.
Ренельд повернулся к стоящей позади Мариэтте. А та коснулась кончиками пальцев края шляпки, приветствуя его сдержанным кивком.
– Вижу, вас весельем не зацепило. – Он огляделся, решая, куда теперь деть яростно пахнущий клок трав.
– Меня – нет. – Графиня весьма кисло улыбнулась, явно досадуя, что избежать встречи не удалось. – А вот вам повезло меньше. Вы слышали о такой примете? Тот, кому на свадьбе наденут на шею гирлянду из трав, скоро выйдет замуж. Или, в вашем случае, женится.
“Прогулялись к ауроправу, называется”, – повторил Лабьет мелькнувшую в голове Ренельда мысль.
– Я не верю в приметы.
– Простите, я забыла, что для этого ваш разум слишком рационален.
– Возможно. – Ренельд качнул головой. – И мой рациональный разум подсказывает, что вам нежелательно гулять по людным улицам Жардина одной. После того, что случилось.
– К сожалению, многие дела мне приходится решать самой. – Графиня задумчиво пригляделась к свёртку синего бархата.
– В данный момент, кажется, вы заняты более приятными хлопотами.
– Вижу, вы тоже. Зашли заказать себе корсет более подходящего фасона, чем тот, что вернули мне?
“Вот теперь не говори мне, что тебе не хочется цапнуть её за наглый зад”.
– Мне вообще редко кого хочется цапнуть, – заметил Ренельд. – Это не мои методы.
“Ты понял, о чём я”, – скабрезно хмыкнул пёс.
Ещё бы не понять… Мысли и воображение сразу заскакали вокруг самых разнообразных способов наказания вдовушки за ехидство и злопамятность. Но большей частью совсем не тех, что нужно.
– А вы советуете этого мастера? – решил Ренельд подыграть ей. – Если так, то я к нему присмотрюсь.
И Мариэтта, кажется, не ожидала подобного ответа. Её глаза округлились, а по губам скользнула обескураженная улыбка.
– Если вам нужен комплект, я могу посоветовать ещё и прекрасную ювелирную лавку, где для вас изготовят бархатку. Потому как моя вам, кажется, тоже не подошла.
“Ещё немного, и я сойду с ума от ваших разговоров о нарядах”, – взвыл шинакорн.
– Значит, вам её доставили. Я, признаться, опасался, что мой помощник что-нибудь перепутает. Вчера он был слегка рассеянным. Напряжённая работа даёт о себе знать.
– А вы ничего, держитесь, – одобрительно кивнула графинюшка. – Как продвигается расследование?
– Хотелось бы быстрее, но пока что я только узнаю всё больше неприятных деталей о последствиях тех нападений. Как вы себя чувствуете? Не замечаете нарушений в ауре?
Вдовушка коротко прикусила губу и глянула на внутреннюю дверь лавки, за которой сейчас кто-то тихо разговаривал. Послышались шаги, и в зал вышел сам мастер.
– О! – не удержал он удивлённого восклицания. – Месье де Ламьер! Доброго дня!
– Проклятье, – вырвалось у Ренельда против воли.
Этого портного он хорошо знал. Тот не раз приезжал в Энесси к матери, и их даже официально друг другу представляли. Конечно, Ренельд понятия не имел, где на самом деле находится его мастерская. И уж тем более не посмотрел на вывеску, где наверняка значилось его имя, иначе подумал бы ещё раз, стоит ли заходить.
Но вот Мариэтта, конечно, не стала раздумывать над причинами всего этого безобразия. Она сначала тихо фыркнула и вдруг рассмеялась.
– Простите, – проговорила сквозь слёзы. – Ваша светлость… Похоже, вы и сами можете посоветовать мастера кому угодно.
“Неловко вышло, – подленько похохатывая, заметил Лабьет. – У тебя сейчас забавный вид, Рен”.
То, что он забавный, было заметно и по довольному лицу графини. Зато портной, похоже, совершенно не понял, о чём идёт речь и отчего его клиентка так развеселилась. Но надо отдать ему должное: он, не ведя и бровью, подал ей аккуратно перевязанный лентой свёрток.
– Ваш заказ, миледи. Платье для пикника будет готово в срок. Его привезут вам в имение.
– Благодарю, месье Паскаль. – Та вежливо кивнула и направилась прочь, явно решив сделать вид, что разговор окончен. – Прекрасного дня!
Попрощалась она со всеми разом.
– Выбросьте куда-нибудь, пожалуйста. – Ренельд сунул чуть увядшую травяную гирлянду мастеру в руки. – Всего доброго.
– Передавайте слова почтения матушке, ваша светлость, – не забыл бросить тот вслед.
А вот мадам д’Амран, пользуясь короткой заминкой, снова решила сбежать. Но Лабьет оказался чуть проворнее Ренельда и нагнал её у самой повозки. Один из мимо проходящих джентльменов уже открыл графине дверцу. Возможно, он даже завязал бы с ней разговор в надежде на знакомство. Но вот огромный чёрный пёс явно его спугнул. Франт даже чуть отпрянул, безуспешно пытаясь сохранить лицо, и совсем сник, когда следом подошёл и Ренельд.
– Уже уезжаете? – окликнул он вдовушку. – Вы так и не ответили мне на вопрос.
Мариэтта тихо вздохнула и повернулась к нему.
– А зачем вам мои ответы? Как будто вы и сами всё не разведали. Или вы выпили… простите, взяли мало моей крови, чтобы рассмотреть мою ауру в деталях и понять, в каком она состоянии? Не смешите меня.
Случайный ухажёр спешно испарился, поняв, что ему здесь ловить нечего. Это и хорошо.
– Так вы желаете, чтобы я рассказал о том, что понял? – Ренельд невольно чуть повысил голос. Придержал дверцу кареты, не давая Мариэтте даже возможности отгородиться ею от расспросов. – О том, например, что вы скрываете огромные резервы своей ауры? А те камни, вайлеты, маскируют её всплески. Может, вы сможете рассказать мне ещё что-то, чтобы я лучше понял, насколько это опасно для вас? Ведь если нашёл я, поймёт и Собиратель. Он может снова напасть.
“Не кипятись, Рен, – предупредил Лабьет. – Так ты сам её напугаешь”.
А тот не понимал, отчего начинает злиться. Может, от того, с каким рвением Мариэтта пытается от него отстраниться, в то время как Ксавье она с готовностью рассказала обо всех своих проблемах? Или от того, какое явное неприятие сейчас отражалось на её лице? Определённо, лучше было видеть на нём улыбку – как совсем недавно, в лавке портного.
– Все эти знания ничего не изменят. Поверьте, ваша светлость. И я не выставляю это напоказ не со зла. И не из желания вам досадить или помешать следствию. Просто…
– Тогда мы можем об этом поговорить. Например, за обедом. Здесь поблизости есть неплохой ресторан.
“Лично я проголодался”, – бодро напомнил о себе Лабьет.
Но скорее ради того, чтобы хоть немного унять напряжение, что, словно грубый канат, натягивалось между собеседниками. Однако Мариэтта его энтузиазма не разделила. Только хмыкнула, вскинув брови.
– Если вы хотите поговорить, у вас для того есть помощник. Он составит предельно краткое и выверенное извещение, по которому я просто вынуждена буду приехать к вам на… допрос. А сейчас я, к сожалению, тороплюсь. У меня ещё есть дела. Моего управляющего арестовали и…
– Как ваши лозы? – сухо перебил её Ренельд.
Вдовушка на мгновение растерялась.
– К счастью, в Санктуре мне оказали приятную и весьма… неожиданную милость. Один из профессоров прислал очень умелую аспирантку. И я надеюсь, что она сумеет в скором времени вылечить лозы. В любом случае я благодарна тому, кто передал месье Селери весть о моей беде.
– Вот как…
– Вас что-то удивляет? – насторожилась Мариэтта.
“Может, ты всё же скажешь ей, безмолвный герой? – ворчливо пробурчал шинакорн, попеременно переводя взгляд с вдовушки на Ренельда и обратно. – Она благодарна, ты слышал?”
– Я пришлю извещение, если вам так угодно, – проговорил Ренельд, не желая продолжать эту тему. – И не забудьте, что ваша экономка тоже должна будет приехать для разговора. Ко всему прочему, я вызову на допрос всех магов, кто бывал в вашем доме перед нападением. И вашу сестру тоже.
– Оли больше не магисса! Впрочем… Это ваше право. – Графиня упрямо сжала губы. – А теперь позвольте, я поеду. Хотелось бы вернуться домой хотя бы к полднику.
“Заметь, она предпочтёт остаться голодной, чем пойдёт с тобой в ресторан. Тревожный признак. – Шинакорн вздохнул, наблюдая, как Мариэтта, оперевшись на руку Ренельда, садится в экипаж. – Придётся обедать с Юго и слушать истории из его практики с этим неповторимым врачебным юмором. Лопнуть со смеху”.
– Будьте осторожны, миледи, – добавил Ренельд напоследок, чуть задержав тёплую ладонь Мариэтты в своей. – Не выезжайте далеко от дома одна.
Хорошо, что на ней сейчас перчатки, иначе кто знает, какие ощущения от соприкосновения они оба испытали бы. Графиня явно раздражена, Ренельд взбешён, если не сказать больше, и едва сдерживается от более резких слов. Такие эмоции уже не раз подводили их к опасной грани.
– Думаю, вскоре для выездов у меня найдётся компания. Продуктивного дня, ваша светлость.
Она скрылась в полумраке экипажа, и тот резво покатил по улице дальше.
“Мне показалось или она имела в виду Ксавье?” – задумчиво предположил шинакорн.
– Идём. Нам нужно успеть к Юго.
Глава 14
Похоже, месье дознаватель взялся за расследование со всей ответственностью, на которую только был способен. Мадам Хибоу первой из имения Эйл отправилась к нему на допрос, вернулась вполне живая и даже спокойная. А чуть позже сделала вывод, что “его светлость, оказывается, весьма учтив”. Кто бы мог подумать!
Затем из имения вызывали ещё несколько слуг. К тому же я выяснила, что извещения о необходимости явки для дачи показаний пришли Денизе. О чём она не преминула сообщить мне в письме. Велели наведаться к герцогу даже Фабрису, который сейчас был слишком занят хлопотами о том, чтобы накрепко засадить моего управляющего в тюрьму.
Такому рвению даже позавидовать можно, будь оно направлено в полезное и мирное русло. И пока мне не удалось толком ничего сделать. Лишь собрать всех свидетелей с винодельни, которые могли бы поддержать Перетта и поручиться, что он совершенно точно не мог так поступить.
Признаться, я ещё уповала на Ксавье и его возможные связи, что могли бы помочь. Он даже подпитал мои надежды, прислав записку с уверениями: всё будет в порядке! И букет – на этот раз из лилий совершенно невероятного розово-бирюзового цвета. Тут явно не обошлось без магии – ещё и потому, что положенный природой срок их цветения пока не настал. Может быть, над ними поколдовал как раз тот самый легендарный садовник. Но легенда на то и легенда, чтобы оставаться недостижимой сказкой, которую только и передавать из уст в уста. Без возможности проверить её подлинность лично.
Я смирилась с этим довольно быстро – отчасти благодаря пылким извинениям маркиза, отчасти из-за того, что у меня теперь была Ивлина. Моя волшебница стеблей и корней. Повелительница пыльцы и коры. А ещё совершенно непостижимых для меня реагентов, зелий и увеличивающих артефактов, с помощью которых она могла рассмотреть все собранные на винограднике материалы в самых детальных подробностях.
Я заглядывала в давно опустевшую лабораторию мужа, что временно стала пристанищем для этой увлечённой аспирантки, с особым благоговением. Умирала от нетерпения и любопытства – и в то же время опасалась спросить.
Но когда видела торчащую над заваленным листками, образцами и фолиантами столом рыжеволосую макушку, на сердце невольно становилось легче. Даже странно, что его скромнейшая светлость не пожелал признаться в помощи во время нашей последней встречи. И глазом не моргнул, на его безупречном лице не дрогнул даже самый малюсенький мускул. Выдержка, достойная подражания. Браво, месье дознаватель!
Но я не могла пока решить, как к этому относиться. Как и вообще ко всем его вспышкам совершенно непонятной мне заботы. И мимолётного беспокойства о том, что со мной происходит.
Что вообще со мной происходит? Тоже вопрос немаловажный. Кажется, ни одна моя мысль о Ксавье не обходилась зеркальным воспоминанием о его брате. Я даже порой ловила себя на том, что размышляю над нашими не вполне однозначными беседами. Гадаю, понимает ли нас его пёс и разговаривает ли с ним на самом деле каким-то ментальным способом.
Как же вцепился-то в мою жизнь месье суровый дознаватель! Словно под кожу влез – и зудит, зудит, не давая покоя.
Но сегодня моим размышлениям суждено было свернуть в другое русло. С утра меня огорошили не слишком приятными новостями – уведомлением о дате, на которую назначен суд над Переттом. Похоже, совсем этого избежать не удастся даже при всём вмешательстве Ксавье, подробностей которого я ещё не знала. Может, и к лучшему.
Первое слушание – как хотелось, чтобы и последнее! – назначили через неделю. Похоже, прежде, чем судить моего бедного Перетта, его решили хорошо помариновать в камере. Этого Фабрису я тоже не прощу!
Вторым утренним пинком от судьбы стал приезд – точно перед обедом – Денизы. Словно она учуяла запах утиного жаркого из самой столицы и решила непременно его отведать. Удивительно всё же, как при всей сухости фигуры она имела такой потрясающий аппетит. Впрочем, может, у неё дома скверный повар… Тогда её только пожалеть и остаётся.
Но жалеть “падчерицу” я передумала ровно в тот же миг, как она появилась в гостиной. Словно чернильное пятно, которому кто-то вдруг решил придать форму женщины.
– Вокруг тебя, как и всегда, куча забот! – выдала она вместо приветствия, отчего мне захотелось запустить в неё увесистой книгой расходов, которую я как раз держала в руках, делая пометки о последних закупках продуктов в имение.
– У тебя всегда озабоченный вид. – Я глянула на Денизу исподлобья. – Даже и не поймёшь, со мной это связано или с больным зубом.
– Меня вызывали к королевскому дознавателю, ты представляешь? – Она гневно сдёрнула митенки и уселась в кресло рядом. – Как тебя угораздило вляпаться в такую неприятность? Кого ты вообще могла заинтересовать? С твоими-то скромными, как ты утверждаешь, способностями. Знаешь, я подумала, что, может, ловушка была расставлена не на тебя?
Я отложила книгу расходов в сторону и глянула на каминные часы. Ещё успею до обеда дать распоряжение на кухню, чтобы порцию Денизы отравили? Или хотя бы подлили в него слабительное снадобье.
– А на кого, позволь узнать?
– Я слышала, в твоём доме стали часто бывать более сильные маги… – голос “падчерицы” обрёл настолько фальшивую загадочность, что плохонькая актриса из погорелого театра умерла бы от зависти, услышав.
– В таком случае этот замысел был с очень далёкой перспективой. И он дал осечку.
Дениза прищурилась, растягивая губы в сухой, словно стручок фасоли, улыбке.
– Мотивы злоумышленников порой бывают гораздо сложнее, чем нам хотелось бы. Впрочем, ты права. Если кому-то хотелось поймать в твоём доме мага, ловушку надо было устанавливать в спальне. Кто попадёт туда первым? Младший де Ламьер или старший? – Она на миг задумалась. – Нет, старшего ты не потянешь. Слишком велика фигура.
Фигура там и правда выдающаяся. Память, на которую я не жаловалась ни разу до одного злополучного дня, мгновенно встрепенулась. Быстро и задорно она подкинула мне самый красочный вид на широкую спину и крепкие… гхм… назовём их “бёдра” герцога. Даже зажмуриться захотелось, словно я вновь узрела всё это перед собой. О-очень уместно! Даже уши ощутимо загорелись.
И отчего-то я была уверена: при всей своей неприязни к мужчинам Дениза вполне была способна оценить привлекательность месье дознавателя. Что наверняка разозлило её ещё больше.
– Боюсь, об этом судить не тебе. – Я пожала плечами, едва сохраняя холодную сдержанность. – Ты не потянешь даже гимназиста.
Кажется, от порыва вцепиться мне в волосы Денизу удержало только появление в гостиной Ивлины.
– Я даже не знаю, миледи, хорошие у меня для вас новости или плохие… – проговорила она бодро, глядя в листок, что держала в руках.
Но, натолкнувшись на ответное молчание, остановилась и посмотрела на мою “падчерицу”, затем на меня, затем снова на неё – и тогда только вспомнила, что надо бы присесть в книксене.
– Надо же… – протянула Дениза. – Ты теперь берёшь на работу не совсем вменяемых аспиранток?
Она покрутила у виска растопыренными пальцами.
– На твоём месте я выбирала бы выражения, – предупредила я мрачно. – Ты всё же в моём доме.
“Падчерица” тут же состроила удивлённо-обиженный вид.
– Это и мой дом тоже! Уж этого ты не можешь у меня отнять, – пожала плечами.
– Увы, могу. – Я мстительно улыбнулась. – Все бумаги о собственности говорят, что это мой дом. И я принимаю тебя здесь только из вежливости и памяти Эдгара. И уж тем более я сама решаю, кого нанимать на работу. Особенно тогда, когда твой братец едва из штанов не выпрыгивает, чтобы досадить мне. И если Ивлина поможет мне излечить виноградник, весьма значительную часть годичного фонда я отправлю именно на её кафедру.
– Совет не позволит тебе это сделать! – Дениза даже с места подскочила от негодования.
А Ивлина качнулась назад, словно решила тотчас уйти. Конечно, декан факультета заклятий – опасный противник. Она и в козу превратить может так, что, даже вернувшись в облик человека, блеять будешь до конца дней. Но я взмахнула рукой, веля аспирантке остаться на месте. Никто не посмеет оскорблять моих гостей!
– Не беспокойся, я подберу достаточно веские аргументы, чтобы убедить Совет в правильности моего решения. Тем более, насколько я помню, кафедра Магической ботаники частенько оставалась не у дел. Это несправедливо. Там учится много толковых голов.
– Ты ходишь по грани, Этти, – шипя, словно прижатая ножкой дивана змея, проговорила Дениза, дёргано надевая митенки. – Я не удивлена, что Фабрис нашёл способ потрепать тебя, словно старую газету. Хоть и не одобряю его поступок. Ты много на себя берёшь. Но ты всего лишь женщина среди мужчин, которые, уж прости, часто видят в нас только грелку для постели. До нашего ума и амбиций им совершенно нет дела.
– Это печально. Но поправимо. – Я премило улыбнулась. – Именно в этом направлении мы с Ивлиной и работаем. Будем на Фабрисе испытывать методы повышения нашей значимости. Возможно, потом я напишу об этом. Пусть и не научный труд, но хотя бы мемуары.
Дениза вздохнула, вдруг растеряв всё ехидство. Словно чем-то я задела её за живое.
– Сбор Совета через десять дней. Тебе придёт официальное письмо. И вот, – она достала из строгого портфеля, что был при ней, тонкую стопку бумаг, – это список претендентов на стипендии и гранты. Может, ты всё же решишь ознакомиться.
Она бросила её на стол передо мной и быстрым шагом удалилась. Ну что ж, хотя бы аппетит за обедом никому не испортит.
– А теперь рассказывай. – Я вновь повернулась к аспирантке, которая, забывшись, так и стояла, комкая исписанный какими-то расчётами листок в кулаке.
– О чём? – пискнула та, явно опасаясь, что сейчас её прогонят.
Но я ещё не дошла до той степени злости, чтобы вредить себе самой, не разобравшись.
– Что случилось между тобой и иногда любезной мадам деканом? Чего это вдруг она стала разбрасываться столь уничижительными выражениями в твой адрес?
Я похлопала по дивану рядом с собой, и Ивлина, обречённо понурившись, поплелась ко мне. Явно заинтригованная шумом, в гостиную вошла и мадам Хибоу, но я выпроводила её сразу, поручив отнести книгу расходов и оставленные Денизой списки в мой кабинет. За это время притихшая Ивлина успела собраться с мыслями.
– Я не ссорилась с мадам д’Амран лично. Но была одна неприятная ситуация… – Она покусала губу и продолжила: – Мне были необходимы некоторые исследования – для моей работы. И за ними нужно было обратиться на факультет Заклятий. Месье Селери посоветовал одного магистра. Мол, у него как раз есть отличные материалы по нужной теме. Но отчего-то тот решил, что они слишком значительны, чтобы отдать мне их просто так…
– И что? – Я нахмурилась, уже ощущая горечь на языке от подкатившей к горлу гадливости.
– Он назначил мне встречу. Личную. Намекнул, что мне надо бы и отблагодарить его… – Девушка вздохнула, задрав глаза к потолку. – Ну, я же не наивная дурочка! Сразу поняла, что ему было нужно. И встреча не в кабинете, а у него дома. Мол, всё это хранится там, а не на кафедре. – Она тряхнула головой, резковато убрала со лба упавшие на него прядки. – Я и пришла. Что мне было делать? Работа застопорилась. Вроде и вопрос не слишком обширный, а ответ мне был нужен срочно. Магистр, конечно, начал распускать руки. Я подыграла. Сказала, мол, пусть раздевается. Пока он не видел, подсыпала ему в постель порошок из корня карранского плюща. Он лёг. Собрался посмотреть, как я тоже буду раздеваться. А когда начал чесаться и орать, я схватила бумаги и сбежала.
Ивлина замолчала, внимательно разглядывая свои сложенные на коленях руки. Я ещё миг ждала продолжения, но его не последовало.
– И о его позоре узнали все…
– Нет. – Аспирантка презрительно фыркнула. – Узнали о моём позоре. Мол, это я хотела его соблазнить, чтобы получить нужные мне исследования и заклинания. А затем ещё и навредила ему. Он сидеть не мог неделю от сыпи на… по всей…
– Плохо, что не месяц, – хмыкнула я. – Пожалуй, я попрошу у тебя мешочек такого порошка. На всякий случай.
Ивлина улыбнулась, всё же не сумев скрыть гордость от собственного поступка. Признаться, на её месте я поступила бы так же. И сейчас мне скорее было смешно от того, как рыжая девица ювелирно сыграла на похотливости и наглости того, кто возомнил, что может требовать плату там, где достаточно просто вежливости.
– Был большой скандал. Но, к счастью, меня не отчислили из аспирантуры. Заступились многие преподаватели нашего факультета. А вот мадам д’Амран была очень недовольна. Пострадал её заместитель. Тот, кого она прочила на своё место, если на следующих выборах ректора победит она.
И тут я поняла, о ком идёт речь, хоть имени девушка и не назвала. Надо же, именно тот магистр, всегда такой учтивый и сдержанный, производил вполне благопристойное впечатление. Но, как известно, за маской вежливости и приятной внешностью порой скрывается скверно попахивающее нутро.
– Странно, что я не слышала никаких слухов о случившемся.
– Такое не выносят на всеобщее обозрение. – Ивлина развела руками. – А уж тем более перед учредителями Фонда.
И то верно. Похоже, у меня теперь есть ещё одно маленькое дельце – не допустить, чтобы маг, который позволяет себе подобное отношение к адепткам или аспиранткам, занял высокое положение в столь уважаемом заведении, как Санктур.
– Ну что ж, – я улыбнулась, стараясь поскорее сгладить неприятные воспоминания, которые Ивлина сейчас наверняка перекатывала в голове, – теперь я готова слушать, какие у тебя для меня есть новости. Ты что-то поняла?
– Поняла, – сразу оживилась та. – Но, боюсь, нам придётся ещё кое-что исследовать. Потому что источник заразы не в самой земле, где растут лозы.
– Так где же, если не там? Если заклинание наведено не “с воздуха” и не появилось из земли… – я осеклась, уже начиная догадываться.
– Скажите, – проговорила Ивлина, подпитывая мои подозрения, – ту часть виноградника поливают из отдельного водоёма?
– Да. – Я уверенно кивнула. – Нам пришлось устроить отдельный пруд для полива. Так было удобнее.
– Скорей всего, отравлена именно вода. Но мне нужно взять забор образцов, как вы понимаете. И трудность в том, что это может оказаться не конец. Потому что пруд набирается…
Она дала мне возможность закончить мысль:
– От ручья. Он питается от рукава реки, что течёт неподалёку.
– А значит, следы заклятия могут затеряться неизвестно где. Это плохо, если вы хотите отыскать источник. Но есть и положительная сторона. – Ивлина коротко коснулась моей руки. – Вода гораздо лучше сохраняет структуру заклинаний. И расшифровать его я смогу намного точнее.
– Ну хоть что-то во всём этом есть хорошее! – От сердца тут же отлегло. – Тогда сегодня снова отправимся в Шато.
И я ещё не успела развить мысль и построить план действий, как к нам подошла служанка и звонко сообщила:
– Привезли ваш заказ от мастера Паскаля, миледи.
Вот ещё одна приятная мелочь: посыльный доставил моё платье для пикника. Портной, как и всегда, очень расторопен и услужлив перед самыми важными клиентами. Меня он ни разу не подводил: ни в посадке платья по фигуре, ни в сроках пошива.
– Идите в столовую. Там уже наверняка подают обед. – Я повернулась к Ивлине. – Я только проверю свой заказ и присоединюсь.
Девушка, кивнув, ушла. А я поднялась в свою комнату, держа в руках коробку, педантично перевязанную лентой с биркой мастерской Паскаля.
От упаковки исходил лёгкий приятный аромат: наверняка внутри лежит пучок подсушенных трав и цветов – отличительная черта мастера. Он любит, чтобы изготовленные им наряды приятно пахли истинной свежестью.
Но когда я откинула крышку, то сразу позабыла о платье. Потому что внутри, кроме него и того самого фирменного букетика от портного, лежал ещё и большой конверт, явно с какими-то бумагами внутри.
Сколько я ни вертела его, не отыскала никакой подписи. Зато запечатан он был сургучом с вензелем дома де Ламьеров. Может быть, от Ксавье? Вот только как оказался здесь, вместе с моим платьем?!
Я торопливо открыла его, резко плюхнулась на кровать. И, подпрыгнув на упругой перине, замерла, жадно читая отправленное мне послание. С каждой строчкой моё сердце то замирало, то принималось колотиться как сумасшедшее – то от радости, то от неверия, что я и правда вижу всё это своими глазами.
Гнев Первородных! А ведь месье дознаватель точно порождение Бездны, как и его пёс!
Иного источника его прозорливости я никак не могла придумать. Как и другого мужчины, кто ещё мог провернуть всё это.
Ведь на руках у меня было заключение по исследованию ауры Перетта. Где ясно говорилось о том, что никакие заклинания, которые могли бы навредить Фабрису, им просто не могли быть использованы.
Подобная глубина расследования не доступна обычным сыскарям жандармерии. И их чтецам аур тоже. И вряд ли она доступна Ксавье, как это ни прискорбно.
Но теперь я лично и во всех подробностях могла изучить приложенные к письму копии документов. Схемы, формулы заклинаний, ровные строчки сделанных на их основе выводов. Не такая уж Перетт значительная личность, чтобы его делом занимался сам королевский дознаватель. Но он всё же занялся – и поэтому сейчас меня одолевали очень смешанные чувства.
Зачем? Неужели лишь из непобедимой жажды справедливости Ренельд де Ламьер обременил себя посторонними хлопотами? Что вообще творится в его наполненной сразу сотней задач голове? И как только она не разрывается на части!
Моя, например, уже была опасно близка к этому.
Но пришлось заставить её ещё немного потерпеть. И ненадолго отложить крайне любопытные документы.
Мы с Ивлиной снова наведались на виноградник. Почти до самого вечера топтали слегка заболоченный берег пруда, из которого с помощью особо устроенных каналов вода попадала к заражённым лозам. Изгвазданные в глине, с сырыми подолами, чуть съехавшими набекрень шляпками и полной сумкой образцов мы вернулись в имение, весьма довольные результатами.
Заходить в дом не стали. Вечер был поразительно прекрасен – тёплый, тихий, наполненный трелями цикад, что просто сходили с ума в ветвях мандариновых деревьев. Усаживаясь в плетёное кресло на террасе, я вяло подумала о том, что пора бы обработать сад от насекомых, не то этих певучих мух разведётся слишком много.
– Теперь я наверняка смогу расшифровать заклинание, что вредит лозам, – устало пробормотала Ивлина, вытягивая ноги. – Вода довольно сильно фонит тёмной энергией. И я даже пока не могу представить, что случилось с аурой того мага, кто всё это сотворил.
– Надеюсь, ты всё же поймёшь, – не стала я спорить. – Мне казалось, что я знаю довольно много. А теперь понимаю, что всё, чему меня учил муж, – это лишь тонкая корочка на поверхности бесконечной толщи чего-то совершенно неизвестного.
Ивлина покосилась на меня, развязывая ленты шляпки.
– Кажется, вам просто надо отдохнуть, миледи. Хорошенько отдохнуть. У вас очень измотанный вид. Вы ведь собираетесь на пикник, верно?
– Что-то мне не слишком-то хочется туда ехать. Но у меня есть платье! – Я воздела палец вверх. – А значит, ехать придётся.
– Да уж, это очень веская причина. – Девушка рассмеялась, а затем добавила серьёзно: – Но я считаю, что вам просто нужно… Хотя бы день не копаться в земле, грязи, документах или во всех этих неприятных делах, а побыть в обществе равных себе.
– Я сейчас и так в обществе равных себе. Не думай, что я держу тебя за кого-то вроде служки. Ты вообще умнее меня.
– В чём-то, – хитровато добавила Ивлина. – Но далеко не во всём.
Мы замолчали и уже, кажется, обе начали задрёмывать, когда мадам Хибоу позвала нас ужинать.
Ивлина вновь занялась исследованиями с самого утра. А я, приведя себя в порядок, ещё долго кружила у письменного стола в кабинете, размышляя, ответить ли на письмо Ренельда де Ламьера. Выразить благодарность за заботу и потраченное время. Или смолчать? Ведь он не подписал своим именем ни один документ, что прислал.
Вообще, почему я решила, что это от него?
Задумалась. Ещё раз перечитала послание: уверенный, чуть рубленый почерк, почти без наклона. Солидные росчерки заглавных букв – очень похоже на месье дознавателя.
В Бездну! Ещё не хватало поставить себя в глупое положение. Их перед де Ламьером у меня и так накопилось – не разгрести.
Желает умалчивать о своей личности – это его дело. А на пикнике можно будет выяснить всё вернее.
