Елена Михайловна Аксенова
Лавандовый раф, 80% арабики
Глава 12.
– Ты вся состоишь из сплошного несоответствия желаний и возможностей.
Игорь сидел за рулём солидного кроссовера и весело стучал пальцами. Честно говоря, я не знаю, можно ли было сильнее вдавиться в сидение. Мне казалась романтичной вся эта ситуация: снег, кофе, шарф, поездка за город, подарок в сумке. Я долго ходила по торговому центру в поисках подходящего пакетика, в итоге остановилась на хорошем кожаном ремне и милой ёлочной игрушке. Упасть в грязь лицом мне хотелось меньше всего. И вот теперь, когда мы пили кофе в дороге, когда всё это стало достаточно реальным, меня трясло. Мы активно обсуждали мои представления о браке, карьере, писательстве. Пожалуй, Игорь понял меня лучше, чем я сама, но вся эта суета казалась мне чересчур скорой. Я не была готова, я этого не хотела. Или всё же хотела?
– Всё нормально? Я не хотел выглядеть грубым… – он смущённо бросил на меня взгляд, даже не догадываясь, что твориться в моей голове.
– Ты всё правильно сказал, я не обиделась, – отхлебнув лавандового рафа, я поправила рукава свитера. – Мы заедем за продуктами?
– Эдик сам доедет завтра, просто дашь ему список. А, я не сказал. Там есть работники, постоянно живут на даче, поддерживают порядок.
Было ли слышно, как шумно я выдохнула? Ах почему ты не сказал это раньше! Сколько бы нервных клеток я сэкономила!
– Если ты не против, я бы сама закупилась. Люблю погулять между полками.
Он улыбнулся и я, наконец, смогла расслабиться. Удивительно симпатично он смотрелся в свете фонарей. Зимой темнеет куда раньше, чем мне ожидалось.
Наш совместный поход в магазин был тем мечтательным кораблём, куда мне давно хотелось попасть. Мы шутили, смеялись, занимаясь бытовыми вещами. В какой-то момент я так заигралась в семью, что прижалась к нему слишком близко. Он тут же обнял меня за талию и поцеловал куда-то в область головы.
– У тебя невероятно красивые волосы.
Я залилась краской, он не врал. Должно быть, мне следовало тормозить, но я так истосковалась по мужчине рядом, что не могла от него оторваться. Всю дорогу до дачи мы болтали, он то и дело брал мою руку, и я не думала об Артуре, Розе, своих подругах или работе. Я впервые забылась и почувствовала жизнь, как она есть.
Волшебство развеялось на следующее утро. После задушевных разговоров за какао я узнала об Игоре некоторые интересные факты биографии, а главное, я поняла, что он относится к браку также серьёзно, как и я, и очень даже готов разделись с кем-то свою судьбу до самого конца, где бы он не был. Мы пожелали друг другу спокойной ночи глубоко за полночь, он поцеловал меня в щёку.
Прогноз на утро у меня был печальный, я ненавидела сбитый режим. Ложиться не позже часа, вставать не позже 10. Закон сохранения моей энергии.
Но весь этот красивый дом с декоративными мелочами, создающими уют и какое-то спокойствие, убаюкал меня правильно. Я проснулась в спальне, где было жутко холодно (моя любовь к свежему воздуху уговорила открыть крошечную форточку), под тёплым одеялом из пуха и пера, улыбнулась зимнему солнышку и прямо в спальном обмундировании побежала в ванну.
На часах было 9 утра, я надела свитер, джинсы, тёплые носочки. Всё казалось нереальным и слишком идеальным, но я решила, что полна глупых сомнений.
Кофемашина покоилась прямо на закрытой веранде. Я никогда не дружила с техникой, но привычка завтракать в первый час после пробуждения взяла верх. Запах молотых зёрен тут же заполнил пространство. Перед холодильником я замешкалась. Стоит ли вести себя по-хозяйски в чужом доме? Урчание живота приняло решение за меня.
Тосты я поджарила на сковородке, чертыхаясь на электрическую плиту, которой я пользовалась всего несколько раз в жизни. Ветчина, сыр, помидорка, огурчик славно покоились на листе салата и соусе. Пожалуй, в раю частенько готовят сэндвичи.
Я расположилась за большим столом с книжкой на перевес, за окном было светло и спокойно. Не знаю, сколько времени прошло, когда я услышала бряканье замка со стороны балкона. Мы вчера заходили через главный вход на первом этаже и только сейчас я осознала, что тут тоже есть вход через железную лестницу открытого балкона, окружающего террасу.
Везение – это моё второе имя, первое, кстати, не. Такую картинку я прочитала на днях в группе про сарказм. На пороге от удивления застыл Георгий Иванович с симпатичной барышней за спиной. Что может быть хуже, чем начальник под ёлкой? Неловкая пауза, отягощённая моими ногами на соседнем стуле, должна была закончится. Видимо, благодаря мне.
– Доброе утро, – я опустила ноги и попыталась сесть прямо. Понять бы ещё, удивлён он или просто зол. – Меня Игорь пригласил. Он думал, дом будет пустовать на праздники.
– Я собирался в Амстердам, – всё также стоя в дверях объявил Рождественский.
Мы молчали. Предложить им войти в собственный дом было глупо. Сами они не спешили. Кто эта девушка? Жена или любовница? Может, он решил придаться похоти в пустом доме.
– Я Ника, – девушка сбросила шубу и разулась. Я представилась в ответ и предложила завтрак, но она отмахнулась, сидит на каких-то детоксах. Перед моими глазами тут же встал запланированный на вечер стол с оливье и жаренной курицей. Мы что, встретим Новый Год вместе? Может, я смогу уехать?
Георгий Иванович последовал примеру своей спутницы. С каменным лицом он прошёл вглубь дома. Я постаралась отпустить ситуацию и вернуться к чтению. Меня сюда пригласил молодой человек, я не должна чувствовать себя неловко. В конце концов, сами пусть разбираются в своей семье.
Может всё-таки уехать? Думаю, это было бы логично. Нельзя оставаться там, где тебе не рады.
Для удобства размышлений я скрылась в своей комнате, но по дороге услышала разговор на повышенных тонах.
– Я тебе говорил держаться подальше от отношений, пока ты в себе не уверен! Она работает на меня, можешь представить себе, что будет, если произойдёт какая-то …
Нецензурная брань так не состыковывалась в моей голове с Георгием Ивановичем, что я ускорилась в своём желании скрыться. Ужасно неловко подслушивать семейные споры и даже моё любопытство такого не оправдывало. Ты будто стоишь посередине спальни и смотришь, чем таким супруги занимаются после встречи с друзьями.
Большая, мягкая кровать в углу холоднющей комнаты стала моим убежищем. Я достала плед и завернулась в него, прячась от всех своих рассуждений.
Ещё один пустой год бесполезной возни, где я не стала ничьей любимою, женой, мамой. Почему-то, чем сильнее я хотела семьи, тем реже становились ряды моих поклонников. Любил ли меня кто-то по-настоящему? Разве не знала я ответ на этот вопрос? С самого детства я уверовала в невозможность отказа от дорогого человека. Может поэтому мне было так тяжело подпускать к себе людей и ещё тяжелее жечь мосты за спиной.
Многие считают, что раз ты рвёшь все канаты, тебе легко и просто. Но выдирать из себя всё разом, не оглядываясь, кровоточа, жадно хвататься за будущее – это вам не шутки. Конечно, проще оставлять крошечные тропы на случай капитуляции. Но ведь я ненавидела полумеры.
– Можно? – Игорь дождался моего одобрительного возгласа и вошёл, теряясь от смущения. – Извини, я не думал, что… Новый Год с боссом – это, конечно… В общем, я пойму, если ты…
Он оборвался на этой фразе и посмотрел на меня. Видимо, он рассчитывал на гнев, раздражение, шок. Но моё лицо кричало о отречённости, я слишком далеко уползла в свои мысли, чтобы анализировать данную ситуацию.
– Не всё просто с моим прошлым. Я совершал ужасные ошибки, – он шагнул к кровати, но моя фигура хранила безучастие. – Поэтому Гоша всегда волнуется, если видит со мной девушку дважды. Он знает кое-что о прошлом и считает, что мне нужно время окрепнуть. Сложно всё так объяснить.
Игорь сел в кресло, и я знала, что он ждёт моего решения. Мы остаёмся? Мы уезжаем? “Мы” вообще можно использовать? Уместно ли это?
Я быстро прикинула, что Георгий Иванович не согласится остаться там, где буду я, поэтому предложила не пороть горячку. В конце концов, мы приехали первыми. Пусть улетает показывать жене Амстердам.
К обеду мы все собрались за столом за бутылкой хорошего вина из родительского погреба. Ника пила свои соки, я ела приготовленное вместе с Игорем мясо на мангале, закусывая салатом, Георгий Иванович крутил бокал в руке снова и снова. Напряжение между братьями давало мне воодушевление на спокойствие и безразличие.
До того, как мы сели за стол, Игорь рассказал мне, что Рождественский – его двоюродный брат, слишком серьёзный и успешный. Эдакий сын маминой подруги, у которого всё получалось как надо. Ника не была его женой, да и никого у него не было. Для золотого мальчика пара всегда находилась недостаточно прекрасной. Он не афишировал свою личную жизнь, родные и не спрашивали.
Как и водится в любом клише Игорь был неудачной стороной молодого поколения. Уже в детстве он понял, что в их семье место примерного сына занято, поэтому занял свою собственную нишу. А далее классические грехи юных и богатых, обсуждение и наказания.
– То есть тебе вроде как не рекомендуется строить серьёзные отношения, потому что ты ненадёжный?
– Можно так сказать.
За этот наш разговор я несколько раз вспомнила свою семью, где царила атмосфера соперничества, но мы с сестрой всегда были в равных условиях. Конечно, нам обеим иногда казалось, что родители склонны уделять внимание кому-то больше, но это всегда была самая типичная детская ревность, забытая через несколько минут.
Георгий Иванович павшего ангела простил, как и положено доброму христианину, и помог, как положено хорошему брату. Казалось бы, можно было разозлиться и не принять чужих подачек, но Игорь решил, что Рождественский в любом случае будет его осуждать, так зачем же платить по своим счетам? Правда работу найти всё же пришлось, но на этом настоял психотерапевт.
– Вроде как нужно нести ответственность за свою жизнь.
Мне жутко хотелось узнать, говорил ли Игорь своему врачу обо мне, осуждала ли она его выбор, его поведение. Но такой вопрос мог показаться не просто не корректным, а вопиющим. Кто я такая, чтобы говорить обо мне.
– Терапия работает? – как бы между делом спросила я, смешивая соус.
– Это мой третий терапевт. За этот год, – он улыбнулся и перевернул мясо. – Полевой метод, беседа, гипноз. Кажется, я попробовал всё. Это не лучит, просто позволяет держаться на плаву. Ты вроде лечишься, что-то делаешь для себя. Хорошее оправдание трат, правда?
– Может, ты плохо стараешься?
Он как-то странно посмотрел на меня, но описать этот взгляд я никогда не смогу. Зато я могу точно определить, что по моей коже пробежался мороз и я впервые подумала, что мой новый друг вполне себе может оказаться сумасшедшим.
Теперь я сидела за красивым столом, слишком большим для компании из 4 человек, и думала, что Георгий Иванович собирался провести время с девушкой, о которой забудет на следующей неделе, в тихом семейном доме, а получил свою подчинённую и полусумасшедшего брата. Злорадство внутри меня от души смеялось.
– Георгий Иванович, – он вздрогнул. – Почему не получилось с Амстердамом?
– Виза, – он холодно смерил меня взглядом, показывая, что на этом разговор окончен.
– Не успели подготовить документы? – мне нравилось делать так, как не нравилось другим.
– Моя дура-секретарша вовремя не забрала паспорт. Осталась без работы.
– Ты всегда был жёстким руководителем, – отметил Игорь, схватив колечко лука двумя пальцами. – По-моему, можно было обойтись строгим предупреждением. Она же не специально, я уверен, ты завалил её работой по самую макушку.
– Поэтому ты и не руководитель, – отрезал Рождественский и, наконец, сел прямо. Его вилка устремилась за куском мяса. – Правда ты хорошо готовишь. Это, несомненно, главное качество настоящего мужчины.
От такой колкости я приоткрыла рот. Мне казалось, что они очень даже ладят.
– Ты вроде бы арт-директор? Это тоже управленческая должность, – я попыталась спасти самолюбие Игоря. – Мне кажется…
– Ключевое слово – кажется, – отрезал Георгий Иванович. – Сколько у тебя в подчинении людей? Ноль! – он яростно пилил кусок на своей тарелке. – А где ты стал директором? В баре! А кто тебя туда устроил? Жёсткий брат, – он бросил нож, на скатерти тут же расплылось пятно. – Вот, что я тебе скажу, пока ты веселился, я учился ответственности. Не надо учить меня работе с персоналом!
Игорь остался спокойным. Он послал брату воздушный поцелуй, а я решила, что стоит уехать. Ника всё также безучастно пила сок.
– Так вы братья по отцам? – я хотела увести разговор в сторону, совершенно не догадываясь, что любая тема может вывести на конфликт этих людей.
– Мой отец брат его матери – спокойно сказал Игорь, насадив помидорку черри на свою вилку. – Когда его горе-папаша бросил семью, нам пришлось им немного помочь…
– Закрой рот.
– Разве я вру?
– Это наше семейное дело, – Георгий Иванович покраснел, отчего мне стало его невыносимо жалко.
– Значит про меня ты можешь говорить что угодно, а всё, что касается тебя – под запретом? Тебе не кажется, это нечестно?
– Игорь, – дёрнуло его за рукав я. – Мне кажется, что будет лучше мне уехать домой.
– Нет!
Они сказали это одновременно и так громко, что меня передёрнуло. Даже Ника растерянно смотрела по сторонам.
Я оказалась в ловушке братской конкуренции. Они самоутверждались передо мной и не собирались это заканчивать. В этот момент на подкорках моего сознания появились страхи, которые предупреждали меня, что ехать с малознакомым человеком на дачу – сомнительное удовольствие. Теперь они меня не отпустят. Такси сюда будет стоить огромных денег. Зато я получу урок на всю жизнь. Как же я ненавижу треугольники!
Глава 13.
Вопреки здравому смыслу и собственному мнению, я согласилась остаться. Возможно, во мне всё ещё сильно было наивное мнение: любую вещь можно подчинить. Конечно, отношения братьев были далеки от эталона, но и я сама, стоит признаться, идеальностью не блистала.
Чтобы там ни было, а я принялась за готовку с необычным рвением, поскольку женское тщеславие всегда шагает впереди. Картофельное пюре, курица, оливье – стандартный набор снежного волшебства. Много раз я представляла себе Новый Год в компании мужчины, который мне нравится. Всё, казалось, сложится идеально. Мы будем много смеяться, украшать дом, периодически прерываясь на нежности, опоздаем на все запланированные передачи, съедим слишком мало и уснём счастливыми.
Сейчас присутствие начальника хорошенько подпортило мой план. Да и Игорь не был всё ещё тем самым. Я не могла отделаться от мыслей об Артуре. Преступные фантазии, где он был со мной, а не с Розой, оставались под запретом, но подсознание то и дело вырисовывало всевозможные истории нашего совместного времяпрепровождения.
Я отмахивалась, поглядывая “Иронию судьбы” в полглаза.
– Ненавижу этот глупый фильм, – Георгий Иванович расположился на террасе прямо возле телевизора со стаканом сока и журналом. Неужели в целом доме он не нашёл более уединенного места. – Кому вообще может понравится такой бред?
– Мне, – я впитала этот фильм ещё в детстве и всю советскую классику была готова отстаивать с кулаками. Он мне тут не начальник, в конце-то концов. Самый умный что ли. – Попробуйте на соль, – я впихнула ему ложку пюре прямо в рот так, чтобы он не успел опомниться. – Нормально? – Рождественский растеряно кивнул и проглотил пюре.
– Что ты…
– Было бы неплохо, если бы у меня были помощники, – я нашла на кухне свои заготовки и вернулась. – Ваша спутница отказалась от любой возможной работы, Игорь у мангала жарит еще немного мяса. Вам достаётся торт. Вот корж, вот сгущёнка. Промазывайте хорошо, – я положила перед ним всё, что нужно.
– Я не буду играться в пекаря, – он отодвинул от себя блюда и разложил журнал. Фрукты уже были у меня в руках, я села рядом.
– Ну значит, вы не будете есть.
– Что?
– Кто не работает, тот не ест.
– Это. Мой. Дом!
– Это. Моё. Пюре!
Испытания двух упрямств закончилось с возвращением Игоря, он пожарил первую партию мяса. С удивлением прокомментировав кулинарные попытки брата, он замешкался на минуту, но всё же спустился обратно.
– Значит, у тебя плохой вкус не только на одежду, но и на фильмы, – Георгий Иванович взял ложку и погрузил её в сгущёнку. – Интересно, слушаешь ли ты Скриптоцита?
– Предпочитаю Оззи Осборна.
– Немногим лучше. Это же он откусил голову зверюшке?
– Он был под наркотой.
– Ах, ну да, тогда, в принципе, ничего страшного.
– А вы, видимо, предпочитаете Шопена? – я улыбнулась, вспоминая свой последний поход в консерваторию. – Что-то из раннего?
От его неожиданного смеха у меня перехватило дыхание. Он был так похож на обычного человека, размазывая сгущёнку по коржу, что я попросту не поняла, зачем ему вся эта напыщенность.
Пассия, имя которой я благополучно забыла, зашла в столовую в поисках Рождественского. Мне показалось непристойным то, как она склонилась над ним, как прошептала какие-то пошлости (очевидно), и как начала тащить его из-за стола. Я снова осталась одна с мыслями о том, что каждой твари по паре.
Игорь пытался поднять моё упавшее настроение глупыми шутками, но всё было напрасно. Смятение чувств заставило меня закрыться в комнате под предлогом сборов и рухнуть на кровать. Я не понимала, почему возникло это отвратительное желание уехать, и, если бы было возможно сделать это без подозрений, я бы именно так поступила.
Но спустя полчаса я выплыла из своей комнаты при полном параде. Платье-миди, покрытое блестками, могло бы довести до инфаркта любого минималиста. Туфли так и остались в коробке в самом сердце Москвы, я не любила искусственность. А разве есть хоть какая-то натуральность в хождении обутой в русском доме.
Девушка Рождественского с порозовевшим лицом сидела за столом в слишком вульгарном, на мой строгий взгляд, наряде. Если бы я только могла накинуть на неё сверху тряпку, как на клетку с попугаем, и заставить её поверить, что пора спать… Увы, приличия заставляли слушать бред, льющийся из её надутого рта.
Мой приход не произвёл никакого эффекта, что скатило настроение ещё ниже. Общий диалог не клеился, мы были плохо сходящимися людьми, внезапно оказавшимися в одном доме. Я чувствовала себя ужасающе неудобно.
– Когда вы собираетесь уехать? – невпопад начал Игорь, чтобы завести хоть какой-то предметный разговор.
– Уже не терпится остаться наедине? Быстро, однако.
– Гоша, я просто спросил. Обязательно всегда быть такой жопой?
– Радуйся, – он пригубил красного вина из бокала. – На моём фоне ты будешь казаться девушке сущим ангелом.
Они замолчали, а я вдруг почувствовала отчётливую волну гнева. Да что со мной такое? Я сижу в компании людей, чьё общество мне не нравится, пью слишком сухое вино и слушаю оскорбительный разговор. До 12 ещё целых два часа, я вполне себе успею добраться до Москвы. Но даже в такси посреди леса мне будет куда уютнее, чем за этим столом. В конце концов, хватит терпеть неприятные вещи ради вежливости. Хватит терпеть!
Как только ко мне пришло решение, я вздохнула с облегчением. Это удивительная простота мыслей заставила меня встать и с улыбкой отправиться в свою комнату. Думаю, братья решили, что я отправилась в туалет. Веранда с огромным столом располагалась в другой части дома, так что я спокойненько заказала такси, собрала свой немногочисленный багаж и с удивлением отметила, что машина ожидала меня прямо у ворот злосчастного дома. Я вышла на улицу с клятвой никогда больше не принимать поспешных решений.
Было бы правильно предупредить хозяев о моём отъезде, выслушать порцию уговоров или холодных взглядов, лицемерно пожелать всем доброго года и не успеть доехать до Москвы до 12.
Но мне не хотелось. Вот такое простое объяснение моего английского прощания.
Таксист, угловатый мужчина в лыжной шапке, оказался на редкость приветливым. Он всегда работал в праздники, о чём с радостью рассказал мне. Была какая-то история про жену, про то, как она встречает его у дома в 12 с пирожками, целует, а затем снова работа. Но я слушала в пол-уха. В моей голове уверенно расхаживал Артур, говорящий своим всегда спокойным и уверенным тоном о том, что я сама виновата. Этот парень изначально был сплошной катастрофой и разочарованием. Я должна была остаться дома или поехать к родителям. Я должна была думать головой. Какого чёрта я вообще забрела в эту глушь.
Сама не помню, как провалилась в глубокий сон. Но очнулась я от того, что кто-то трясёт меня за плечо.
– Ваш телефон.
Приходя в сознание, я будто издалека слышала тяжёлые гитарные риффы. Да, мой телефон.
– Аллё, – я потёрла руками глаза и тут же чертыхнулась, потому что они были накрашенными.
– Ты где?
Я взглянула в окно, огни были явно московские, я почти приехала к дому, а на электронных часах водителя красовалось: 23:30. Был ли голос Игоря взволнованным? Нет, скорее просто злым. Я не могла осуждать его за это.
– Я в Москве, почти уже дома.
– Это как понимать? – он явно вышел из себя. – Ты вообще нормальная? Молча уехала, не предупредив никого. Что тебе не так?
– Извини, – больше всего на свете я ненавидела разбивать чьи-то хрустальные замки, но сейчас, очевидно, это было необходимое решение. Чем дольше я уговаривала себя идти дальше, тем сильнее моё сознание впивалась в воспоминания об Артуре. Я решила дать себе время. Время, чтобы всё забыть, чтобы пойти вперёд, чтобы смириться. – Я просто не хотела там находиться.
– То есть не хотела?
– Обычно я так не делаю, – я открыла дверь такси и помахала на прощание водителю. – И я правда старалась. Но это всё не моё, это не то, чего я ожидала.
– Это потому, что приехал мой брат с тёлкой? Он тебе нравится?
– Причём тут они?
– Да притом! Ты в магазине мне почти на брак намекнула, а теперь вот что. Да, легко переобулась.
Я опешила от происходящего. Объясняться дальше не имело смысла, он принял решение на мой счёт. Ну и пусть, ну и ладно. Я больше не собиралась слушать это.
– Игорь, не звони мне больше. Всего хорошего.
Я повесила трубку, но почти сразу получила ещё один звонок. Кажется, он не собирался оставаться в долгу. Во избежание неприятных монологов, я заблокировала его во всех мессенджерах и понадеялась, что он не станет утраивать сцен. Да что вообще между нами было? Просто несколько прикосновений. Я позволила себе слабость и, безусловно, виновата, но ничего страшного ведь не произошло. Не стоит раздувать драму на пустом месте. Это женская работа, в конце-то концов!
Москва задыхалась снегом и новогодними фонарями. Я шла по замёрзшей улице к месту, которое называла домом. Редкие окошки светились, большинство были совершенно тёмными. Кто бы ни ждал меня там, в судьбоносном дне нашей встречи, я просила его не задерживаться и обещала, что больше никогда не пойду на компромиссы с сердцем. Всё или ничего, никаких полумер и соглашений. Я шагнула в Новый Год с огромным мешком надежд на счастливую любовь.
