Елена Левашова
Фиктивная семья отца
Глава 5.
Родион.
– Вы что себе позволяете? – хрипит он, вытаращив глаза. – Я же все вам рассказал? Вы заплатили… Вы… Все по-честному!
– Уважения тебе не хватает? – рычу и поднимаю мерзавца за грудки. Ткань старого пиджака предательски трещит. Ярость кипятит кровь. Кажется, я ничего не слышу, кроме громыхающего в груди сердца. – И ты бил беспомощную девушку, чтобы его вернуть? Ты… Ты тварь, Петя. Слабый и мерзкий говнюк, севший на шею несчастной девчонке! Когда ты ее спрашивал, сыта ли она? И всего ли хватает ТВОЕЙ, падаль, дочери?
– А-а-а! Так ты все-таки запал на нее? Красивая дрянь, да. Я все для нее сделал, а она… И зарплата у меня маленькая, и в постели я ноль… Да черт… Я просто не позволял ей вытирать об себя ноги!
Дверь распахивается. В проеме вырастает мощная фигура охранника. Он любовно касается основания дубинки и зычно произносит:
– Помощь нужна, Родион Максимович?
– Да, – скулит Петя, болтая ногами. Лишь сейчас замечаю, что до сих пор держу его на весу… А он шевелит конечностями, пытаясь найти опору. Царапает пол и кожаный великолепный диван, на котором недавно сидел. Сволочь…
– Молчать! – не выдерживаю и все-таки бью его в лицо. Он падает на диван, повизгивая и прикрывая скулу руками.
– За что?
– Нельзя бить женщин, тебе понятно, Петюня?
– Родион Максимович, может, полицию вызвать? – качает головой охранник.
– Не надо, Валера. Мы…сами. Да, Петя?
– Я пойду в полицию, вы поняли? Думал, с вами можно по-хорошему, но…
– Только посмей! – рявкаю и бью его в другую скулу. Левый глаз козла мгновенно отекает. Он ойкает и валится на пол. Потом неуклюже поднимается и пытается ударить в ответ. Не тут-то было… Я два года служил на морфлоте и профессионально занимался боксом, так что… Петя выбрал неправильную тактику, за что получает еще один удар – в живот.
– Ты сейчас же возьмешь миллион и свалишь отсюда, ты понял, ублюдок?
– Д-да…
– И не смей больше появляться у Полины. Никогда! Уяснил?! – рычу, со всей дури дергая полу его гребаного пиджака. Ткань обиженно трещит и рвется.
– Анфиска моя дочь, как же я… – утирает кровь Петя.
– Ты поздно вспомнил о семье, Петя. И, да… Ты завтра же принесешь мне записи с камер, что оставил себе. И попробуй меня обмануть. Из-под земли достану, будь уверен…
Петр злобно сплевывает и медленно поднимается. Цепляет пальцами оторванный рукав и плетется к выходу. Хлопает по карману пиджака, проверяя на месте ли деньги? Ничтожество… И подонок.
– Я не услышал ответа, – повторяю я ему в спину.
– Я подумаю, – бросает он, обернувшись и стрельнув в меня презрительным взглядом. – Никто не запретит мне пойти в полицию, так? А если будете препятствовать, Родион Максимович, я и на вас заявлю. За избиение…
Он пойдет в полицию… Почему-то я не сомневаюсь в этом. И никакой миллион его не остановит.
– Постой, – произношу я. – Как фамилия того парня? Кого Полина убила.
– А вам зачем?
– Я же заплатил тебе, **ука ты гребаная!
– Артеменко Василий Иванович. Так его звали. Но Полинка дрянь… Я предупредил вас, потом не жалуйтесь. Зря вы ее защищаете, Родион Максимович. Вам бы ее прижать, как мерзкого таракана, она испугается и откажется от всего… Завещание можно уничтожить, тогда единственными наследниками по закону останетесь вы с братом. Она же права никакого не имеет на денежки Максима Игоревича… А Анфису отберут! Как пить дать – заберут в детский дом, пока Полька в СИЗО будет чалиться.
– Пошел вон! Вон!
Ничтожество покидает мой кабинет. Поднимаюсь с места и настежь распахиваю окно, вдыхая терпкий зимний воздух. Надо бы помыть здесь все после этого… козла.
– Вита! – кричу сидящей за стеной секретарше.
– Да, Родион Максимович, что случилось? Вы… У вас… – она переводит взгляд на мои руки.
– Подрался чуток. Вызови уборщицу, здесь надо убрать. А я домой.
Бросаю взгляд на часы. Черт дёрнул меня предложить Полине увидеться… И зачем мне к ней ехать? Что говорить? Разве это мое дело – лезть к ней в душу и требовать признания? Мне ведь от нее нужно только наследство, ведь так? Несколько дней назад так все и было. А сегодня… Я уже и не уверен.
Подписываю документы на отправку и спускаюсь к машине. Мне надо принять душ и переодеться. Кажется, запах дешевого одеколона Петюни пропитал меня насквозь. Черт бы его побрал! По дороге решаюсь позвонить своему юристу: в порядочности Петра я глубоко сомневаюсь, а Полине хочу помочь… Пока не могу объяснить себе, почему – разберусь с этим позже.
– Александр Владимирович, добрый день. Мне нужна ваша помощь.
– Я весь внимание, Родион Максимович.
– Есть знакомый адвокат по уголовным делам?
Родион.
Сердце мучат странные ощущения… Словно у меня не деловая встреча, а свидание. Ловлю себя на мысли, что после развода впервые чувствую себя так… Остервенело сдираю одежду, пропахшую одеколоном Пети, и иду в душ. Не собираюсь я для нее наряжаться… И строить из себя черт знает что тоже не стану. Она простая девчонка, попавшая в беду… Я просто подвернулся в удачный момент. Помогу ей и… все.
Чтобы привести себя в чувства, звоню дочурке. Раньше это всегда помогало изгнать из мыслей глупости, но сегодня…
– Привет, котенок.
– Привет, папуль. Ты когда приедешь? Может, сходим в кино на «Черную вдову»? Мама отпустит. Ей лучше, когда я куда-то ухожу и… В общем, мне кажется, что я не нужна ей. Она все время со своим новым… Бррр…
– Стоп, стоп, солнышко. О чем этот ты? – взволнованно спрашиваю я. А ведь хотел позвонить, чтобы успокоиться…
– У мамы парень завелся, пап…
– Олечка, давай я завтра приеду? Сегодня… дел по горло. Возьму билеты в кино, потом сходим в пиццерию. Как ты на это смотришь? Сегодня я вправду занят.
«Встреча с Полиной, серьезный разговор с ней, обсуждение подробностей дела…».
– Хорошо, папуль. До завтра.
Как бы сейчас ни жила Альбина, я благодарен ей за дочь. Олечка у меня красавица… Умница, отличница и будущий дипломат, если верить ее разговорам о детской мечте. Я женился в двадцать один год, а в двадцать два стал отцом прекрасной доченьки. У нас все было хорошо… Мне так всегда казалось. Пока однажды я не вернулся домой раньше обычного… Оленька истошно орала, запертая в детской, а Альбина прыгала на бедрах моего партнёра по бизнесу Володи Данкова. В нашей спальне и на нашей супружеской кровати. Мы тогда только начали раскручиваться, появились первые деньги и новые возможности, к которым Альбина очень быстро привыкла… Все они гребаные потаскухи… Потому я научился пользоваться женщинами по потребности – просто брать их. И все… Никаких отношений и чувств.
Отбрасываю телефон на кресло и со всей дури впечатываю кулаком в стену. До сих пор болит… Ольке уже одиннадцать лет, а болит так, словно все случилось вчера. Как наяву вижу заплаканные глаза Альбины и испуганные Вовы… Черт…
Погруженный в невеселые мысли, надеваю первую попавшуюся в шкафу чистую водолазку и джинсы. Не будет у меня с ней ничего… Ничего, кроме обсуждения деловых вопросов.
Квартира Полины встречает меня ароматами домашней еды и пирога. Поля неловко топчется, предлагая мне снять куртку, и приглашает на кухню.
– У вас стало уютно, – неуклюже замечаю я, вешая куртку на крючок и стаскивая обувь.
Идиотское замечание, но оно невольно срывается с губ. Квартира вправду преобразилась – везде чистота, порядок и пахнет по-другому. Ее дочка играет, сидя на ковре в гостиной. Лопочет по-своему и бросается резиновыми игрушками.
– Спасибо вам, Родион Максимович, – тараторит Полина, прижимая руки к груди. – Мой… В общем, он ушел отсюда. Даже вещи не забрал. Замки я поменяла и… Я вам так благодарна. Давайте обедать? Я борщ сварила и… Мясо с овощами потушила. Не знаю, вы такое едите?
Слова рассыпаются в горле от вида ее распахнутых глаз, струящихся по плечам каштановых волос, дрожащих тонких пальчиков… У меня даже во рту пересыхает… Обычная девчонка, такая, как миллион других… Мне надо валить отсюда, да поскорее. И перестать уже пялиться…
– Спасибо… Для меня никто не делал, сколько сделали вы, – продолжает Полина севшим голосом. – Не поверите, я прошлой ночью впервые спокойно спала. Наверное, вы думаете, что я дурочка, да? Нашла чему радоваться… Но у меня даже таких простых радостей давно не было. Я… Ну так что, пообедаем?
Господи, я с трудом сохраняю самообладание. Хочу ее обнять… Зарыться в мягкие ароматные волосы и целовать. Полина подходит к окну и отодвигает шторы, позволяя мне увидеть поблескивающие в глазах слезы и ссадину на губе. Мало я дал ее Петюне… Твари этой…
– Я могу накрывать на стол? – со вздохом говорит она.
– Больно? – произношу тихо, вскидывая ладонь и касаясь ее лица. Провожу подушечкой большого пальца по нижней губе и привлекаю Полину к груди. К черту обед… И все остальное тоже…
– Вы… Чего вы хотите, Родион Максимович? – шепчет она, испуганно вскидывая ресницы. – Я…
Порывисто накрываю ее губы своими и зарываюсь пальцами в волосы. Боже, как же сладко… И безумно. Что я делаю? Не целую – вдыхаю ее аромат и пью дыхание. Полина мычит мне в рот и с силой отталкивает.
– Уходите! Что вы… Кажется, теперь мне понятно, – шипит она, касаясь ссадины на губах. Я честно старался ее не ранить…
– Что тебе понятно? – подталкиваю Полину к подоконнику и заключаю в объятия.
– Да все! Я думала, вы…
– Хочу тебя. Ты не бойся, я всем тебя обеспечу… Хочешь, буду платить тебе каждый раз?
– Вы свихнулись? – почти вскрикивает Полина. – Уходите из моего дома.
– Подумай над моим предложением, Поля.
– Какая мерзость! Даже думать не стану. Уходите… Пожалуйста, уходите.
Девчушка неуклюже входит в кухню и тянет к матери руки. Полина подхватывает дочь и прижимает ее к себе, закрываясь, как щитом.
– Уходите… – шепчет испуганно. – И больше никогда здесь не появляйтесь… И звонить мне не надо… И…
– Извини.
Сдираю куртку с вешалки, спешно обуваюсь и как ошпаренный, вылетаю на улицу. Что на меня нашло, черт? Долбанный идиот…
Глава 6.
Полина.
– Ну не плачь ты, дурёха! – тараторит Маринка, бегая вокруг меня, как юла. – Подумаешь, мужик предложил деньги за… интим. Ох, ты же ешкин кот, ну что я мелю?
– Вот именно, – всхлипываю со вздохом. – А я… Тоже хороша. Родион Максимович это, Родион Максимович то… Как дура вокруг него скакала. Борщ сварила, мясной соус и пирог испекла. Я его ждала, Марин… – добавляю надломленно. – Мне правда хотелось что-то сделать для него. А что я могу? Денег нет у меня, только умения. Вот я и приготовила обед.
– Ты бы на себя посмотрела сначала, куколка моя, – закатывает глаза Маринка. – Красавица! Вот ты кто.
– Ага, с подбитой губой.
– Плевать. Расскажи подробнее, как это было? – протягивает Маринка мечтательно.
– Фу! Извращенка.
– Да ладно тебе. Рассказывай. А потом мы посмотрим что-нибудь о нем. В интернете наверняка полно скандальных статей об этом таинственном красавчике.
– Он… Я спросила его про обед, а он…
– Господи, Полинка, мне клещами из тебя слова вытаскивать?
Мне стыдно… От своей наивности, простоты и глупости… И мне неловко признаться Марине, что мне было приятно, когда Родион целовал мои губы… Меня так давно никто не целовал. Тем более, такой мужчина… Неудивительно, что его напор меня испугал и оттолкнул.
– Я… Я предложила пообедать, а он… Гладил мое лицо, трогал ссадину, а потом поцеловал.
– Ну и?!
– Я его прогнала, Марин. Меня напугал его напор. Я ведь посчитала, что Родион Максимович благородный, а он… Обычный похотливый козел. И все он делает из-за наследства. Ему только это нужно, а не я… Так что, Мариночка, давай закроем эту тему раз и навсегда. Его никогда больше не будет здесь. И в моей жизни…
– Какого такого наследства? Ты богатая наследница, Полька? Я правильном поняла?
Рассказываю Марине о скоропалительном фиктивном браке с Максимом Игоревичем, наблюдая, как стремительно расширяются глаза Мариши.
– Он просто попросил меня, понимаешь? Ему было жалко терять завод. Он до конца жизни любил свои корабли. Иногда мне казалось, что яхты и суда он любил больше своих близких. А я пообещала, Марин… И что только мною двигало?
– И как ты это проворачиваешь? Ездишь на работу? Во все вникаешь?
– Да. А что мне остается? Ездим вместе с Анфиской и руководим. Перед смертью Максим Игоревич ввел меня в курс всех дел. Назначил нового управляющего, а мне дал право подписи и доступа ко всем делам. Хорошо, что Петр не успел пропить мой старенький ноутбук, – вздыхаю, поглядывая на дочурку. Анфиса сидит возле нас на коврике и играет кубиками. Кроха моя любимая… Мысли против воли возвращаются к Родиону Максимовичу… Неужели, он и моей дочурки не побоялся? Вокруг него ведь много женщин? Уверена, что много. Иначе и быть не может… Тогда почему я? Все из-за наследства… Наверное, полюбить меня не за что? Тоска, как въедливая плесень, отравляет душу… Он просто использовал меня, вот и все… Думал, охмурить наивную дурочку ему не составит труда? Как бы не так!
– Опять ты гоняешь в голове дурные мысли, Полька, – Маринка не сводит с меня глаз. – Ты очень красивая, вот и весь ответ. Умная, честная… А еще он увидел, как тебя обижал этот… подонок. Вот у него крышу и сорвало. Ну что, посмотрим, что на него есть? Кто на самом деле наш таинственный мистер Х?
Маринка распахивает крышку моего ноутбука. Проворно набирает в поисковой строке запрос и ерзает, прикусив губу.
– Ну вот он, полюбуйся, – она разворачивает экран, демонстрируя фотографию Родиона.
Господи, я от одного его вида на экране краснею… И снова возвращаюсь мыслями к его идиотской просьбе:
«Я буду тебе платить… За каждый раз…»
Гадко, мерзко, цинично… И на что он рассчитывал?
– Зачем мне его фотографии, Марин? – фыркаю и отворачиваюсь.
– Пишут, что он был женат на некой Альбине. Глянь какая фифа?
Ну фифа, и что? Разве я сомневалась, что возле Богородицкого крутятся роскошные женщины? Интересно, почему они развелись? Хотя нет… Мне это совсем неинтересно. Здесь он больше не появится. Ни в моем доме, ни в жизни… Разве что на завод заявится, чтобы провести там ревизию…
– Наверное, она ушла от Родиона из-за его… темперамента? – смущенно произношу я.
– Здесь не написано, котик, – Маринка закрывает ноутбук. – Давай-ка, одевай Анфису и пойдем гулять. Тебе надо свежим воздухом подышать. И квартиру проветрить от роскошного селективного парфюма этого… мистера Х. Представляю, как он пахнет, когда… Ну, когда рядом… Обнимает тебя, целует… Мммм…
– Марин, перестань, – обрываю чопорно. – Все, забыли о нем. Пошли гулять.
В двери звонят. На ватных ногах подхожу ближе и спрашиваю дрожащим шепотом – гостей-то я не жду:
– Кто там?
– Капитан юстиции Емельянов. Откройте, пожалуйста.
– Да, – распахиваю дверь, встречаясь взглядом с молодым высоким мужчиной в форме.
– Атаманова Полина Романовна? – твердо произносит он.
– Она самая, – отвечаю, остро чувствую надвигающуюся беду.
– Вы задержаны по подозрению в убийстве. Вам надо проехать со мной.
– А… Э… У меня малышка, – взмахиваю ладонью в сторону комнаты.
– А что здесь происходит? – подходит Марина, складывая на груди руки. – Вы кто такой?
– Марин, мне надо… Посиди немного с Анфисой, а потом ее заберут в детский дом, – выдавливаю хрипло. Анфиска топает из комнаты, а я с трудом различаю силуэт доченьки сквозь пелену выступивших слез…
Родион.
Олька хрустит попкорном, сидя справа, а на большом экране мелькают кадры. Почти как мои мысли… Они вертятся вокруг дурацкого поступка, не желая переключаться ни на что другое… И что на меня нашло? Идиот… Ее тихая мольба, слова благодарности, теплый взгляд карих, как гречишный мед глаз… У меня от одних воспоминаний об этой девчонке сносит крышу. Мне ее просто жалко, вот и все… Наверное, хорошо, что Полина меня прогнала… И хорошо, что я сорвался. Пусть считает меня козлом и расчётливым мерзавцем. Помогу ей на расстоянии… Завтра же отправлю к ней адвоката, и пусть сами разбираются.
– Папуль, тебе кино нравится? – Оленька дергает меня за рукав. – Ты из-за мамы расстроился? Да ну ее… Ты у меня самый лучший, а этот ее… Он на хлюпика похож или на гомика.
– Оля! Откуда ты такие слова знаешь? Из-за мамы я давно не переживаю, не волнуйся.
– А что тогда? Ты грустный.
– Обидел одного человека, а теперь мучаюсь. Смотри кино, солнышко.
Ерзаю в кресле, мечтая поскорее очутиться на улице. Олька просит меня купить ей кукурузных чипсов и фанты. Тихонько выхожу в холл кинотеатра и направляюсь к кассе, чувствуя, как в кармане вибрирует телефон.
– Слушаю вас, – отвечаю абоненту с незнакомым номером.
– Родион Максимович? Простите за беспокойство. Ох… Полинка меня, наверное убьет, – в динамике дрожит растерянный женский голос.
При упоминании Полины сердце сжимается в болезненный комок.
– Вы кто? И что случилось? – спрашиваю, слыша, как на том конце провода жалобно плачет малышка.
– К Поле приходили из полиции. Или из следственного комитета, я так и не поняла. Емельянов его фамилия, капитан юстиции… – всхлипывает женщина.
– Успокойтесь и расскажите мне все. Кто вы?
– Марина… Я педиатр из частной клиники, вы меня вызывали к Атамановым. И я не могу все время сидеть с Анфиской. У меня работа, вы же понимаете…
– Давайте по порядку. Где вы сейчас?
– У себя дома. Полинку забрали по подозрению в убийстве, представляете? Ну разве не бред? Полина и убийство… Я оформила отгул и сижу с Анфисой, но долго я не могу этого делать. Мне работать надо, – с мольбой в голосе протягивает Марина.
– Это Полина попросила вас мне позвонить? – спрашиваю осторожно, чувствуя, как невидимой рукой меня обнимают неуверенность и стыд.
– Нет, что вы! – тараторит Марина. – Полина и словом о вас не обмолвилась. Я нашла в интернете название фирмы, где вы работаете и уговорила секретаршу дать ваш личный номер телефона. Извините меня…
– Понятно. Напишите мне ваш адрес, я подъеду.
– А ко мне-то зачем?
– Заберу ребенка. Вам нельзя терять работу.
– А вам? А вы?
– Разберемся, Марина. Не волнуйтесь.
До окончания киносеанса остается двадцать минут. В зале вспыхивает свет, Оленька собирает мусор в пакет и вскидывает на меня довольный взгляд.
– А теперь куда, папуль? Давай на каток? В парке Победы новый каток залили и…
– Оленька, а ты можешь помочь мне? Вернее, не мне, а другому человеку… Она…
– Папа, этот из-за нее ты такой хмурый? Говори, что случилось? И, да… Я не против помочь.
– Хорошую женщину забрали в полицию, а ее маленькая дочка осталась одна.
– Господи… Совсем одна? А сколько ей лет? – участливо спрашивает моя красавица.
– Совсем маленькая. Кажется, годик. Или меньше…
– Пап, ты в своем репертуаре, – кокетливо добавляет Ольга. – Она ходит?
– Да, неуверенно, но ходит.
– Значит, год ей. У моей подруги Таньки Черновой сеструха такого возраста. Я знаю, как с такими мелкими обращаться. Поедем или так и будем стоять?
– Едем.
Размышляю, чем заняться в первую очередь. Ольга садится на заднее сидение, переключая внимание на телефон, а я звоню юристу. Отчего-то, я был убеждён, что Петюня уйдет в запой и только потом пойдет в полицию… Но подонок поступил иначе… О чем он только думал, мерзавец? Кем надо быть, чтобы так поступить со своим ребенком? Попадись он мне сейчас… Меня рвут на части злость и бессилие. Я еще никого не вытаскивал из тюрьмы… Как это вообще делается?
– Александр Владимирович, мне нужна информация по делу. Срочно! – почти кричу в динамик.
– Слушаю вас, Родион Максимович.
– Вдову моего отца задержали по подозрению в убийстве. Выясни, где ее содержат и кто ведет дело. Срочно!
– Да понял я, понял… Адвокат по уголовным делам готов выслушать вас.
Мысли против воли возвращаются к моему поступку… Как смотреть ей в глаза? Примет ли Полина помощь или оттолкнет, держась за остатки достоинства? Или, напротив, увязнет в горьком колодце из вины и стыда? Не станет ли чувствовать себя обязанной «отработать» его любезность? Погруженный в безрадостные мысли, въезжаю во двор кирпичной многоэтажки по адресу, указанному Мариной. Порыв холодного воздуха отрезвляет меня. Ступаем с Оленькой по тротуару и входим в подъезд. Давлю на кнопку звонка, слыша, как за дверью копошится Марина и плачет малышка.
– Хорошо, что вы пришли, – распахивает дверь девушка. Приглашает в квартиру и дежурно предлагает выпить чаю. – Анфиса все время плачет, а я… Хоть и педиатр, не знаю, что делать. Уже и кормила ее, и играла.
– Ути, какая она прикольная, – без стеснения протягивает Оленька. – Да, пап? Такая забавная. Мы ее сейчас заберём?
– А это ваша дочка, Родион Максимович? – поджимает губы Марина.
– Да. Она поможет мне с Анфисой. Вы не знаете, куда Полину… Романовну повезли?
– Нет… Меня не посчитали нужным уведомить.
– Сам узнаю. Марина, соберите вещи для девочки. Я займусь поиском няни.
