Елена Левашова
Фиктивная семья отца
Глава 3.
Родион.
Возле подъезда Полины толпятся подозрительные мужики. Один из них вынимает из мятого пакета две «полторашки» пива, другой ржёт и машет руками, рассказывая что-то, третий странно поглядывает в сторону подъезда, а потом переводит взгляд на окна второго этажа… Ума не приложу, как можно здесь жить? Перед глазами против воли всплывает лицо малышки. Она громко заплакала, а Полина тотчас подхватила ее на руки и прижала к груди. Девчонка тёрла глаза и размазывала по пунцовым щекам сопли, а Полина нежно ворковала ей на ухо, напрочь позабыв обо мне. Что заставляет ее жить с каким-то уродом? Подвергать опасности себя и дочку?
Двигатель урчит под сиденьем, а печь нагоняет в салон тёплый и терпкий воздух. Мне бы тронуться с места и свалить отсюда, но я не могу… Залипаю на омерзительной картинке, чувствуя, как внутри поднимает голову ярость. И пожалуй, брезгливость.
Почему отец выбрал ее? Почему Полина не высказала ему обо всех своих проблемах, а стойко молчала? Уважала, жалела папу? Уверен, что да… А ведь она могла бы потребовать новую квартиру и счет в банке? Но вместо этого продолжала жить с каким-то уродом и носить обноски. Тянусь за телефоном, не в силах принять решение самостоятельно. Может, брат подскажет, как в этой ситуации быть?
Местная пьянь продолжает ржать и распивать пиво, сидя на лавочке, а я набираю цифры телефонного номера брата.
– Кирилл, я только что был в квартире этой…
– Расчетливой дряни, я понял. И что, Родион? Удалось ее…
– Постой, не торопись. Мне нужен совет. У нее… С ней творится что-то страшное, Кир. Я даже не знаю, как описать в двух словах то, что я видел.
– Ну уж постарайся как-нибудь, брат.
– Ее избил сожитель, – шумно выдохнув, говорю я.
– Да ладно! А он… Ты его видел?
– Нет. Но я видел следы его… ничтожной жизнедеятельности: объедки и пустые бутылки от спиртного.
– Родион, ты догадался записать это на видео? – оживляется Кирилл. – Наверняка эта… Атаманова выпивает вместе с сожителем. Она расчетливая пьянь! Вот кто она!
– Да перестань, Кир. Она не пьет. У нее маленькая дочка, о чем ты говоришь?
– И что? Это мешает ей закладывать за воротник? Мы бы могли доказать в суде ее несостоятельность как жены. Да и о каком браке речь, если она не жила с папой? Она пришла к нам в рванье, ты сам видел, значит, отец не оказывал ей материальной помощи. Уже два факта из трех! – возбужденно тараторит Кир.
– А какой третий? – сухо произношу я.
– Заключение брака из-за выгоды. Получение гражданства или наследства. Ну тут все легко. Мы ее уроем только так, Родя!
Не знаю, почему меня совсем не радуют справедливые аргументы брата… Перед глазами всплывает испуганное лицо Полины… И девчушки, так на нее похожей. Темные глазки-пуговки, вьющиеся каштановые пряди… Справненькая, круглолицая, простуженная… Какое мне до них дело? До нее – странной запуганной женщины, которую выбрал мой отец? Почему же она молчала? Папе не составило бы труда разобраться с пьяным сожителем Полины.
– Не могу, Кир, – вздыхаю, потирая лоб. – Мне надо во всем разобраться. Ее выбрал наш отец, значит, на то была причина.
– Да перестань ты, Родя! Ты в шоколаде, а вот я… Мне позарез нужны деньги. Я какой месяц не могу вылезти из кризиса, а она…
– Ее избивают, Кир. Какая-то тварь поднимает руку на вдову нашего отца! Давай остынем и поразмыслим трезво, как нам поступить?
– Ты запал на нее, Родь? Я так и знал, – шипит он в динамик. – Тебе наплевать на мои проблемы, да, брат? Куда важнее какая-то… подстилка? С каких пор ты стал таким жалостливым? Вместо помощи брату ты…
– А с каких пор ты стал таким толстокожим? И в своих проблемам ты виноват сам, Кир! Полина здесь ни при чем!
– Ах она уже Полина?
Чувствую, что разговор заходит в тупик и сухо прощаюсь с братом. Он слишком нетерпеливый, чтобы грамотно управлять бизнесом. Страстный, молодой, рискованный… Легко соглашается на авантюры и так же легко расстается с деньгами. Я его полная противоположность. Бросаю телефон на переднее сиденье и трогаюсь с места. Мне надо узнать об этой Полине все. А кто мне может рассказать о ней? Правильно, сотрудники завода. Ну и… юрист моей фирмы. Я владею судоходной компанией, осуществляющей грузоперевозки по морю. Но служба безопасности у меня вполне достойная… Да и юрист толковый. Выезжаю с парковки, краем глаза замечая, как за машиной бежит человек.
– Стойте, да погодите вы!
Что есть силы давлю на тормоз. Он осторожно открывает переднюю пассажирскую дверь и лезет внутрь, наполняя салон запахом пивного перегара.
– Я… Это самое… У меня к вам разговор есть. Важный.
– А вы кто? – брезгливо произношу я. Денег ему надо или…
– Вам же надо у Польки наследство отжать? Так я помогу. Я кое-что про нее знаю. Вы можете надавить на нее, она как миленькая согласится, – злобно улыбаясь, произносит он.
– И что же это за информация?
– Э-э… Нет. Так дело не пойдет. Мне вознаграждение нужно. Информация стоящая, не сомневайтесь. Припугнете ее этим, она откажется от всего. И завещание порвет на ваших глазах.
Похоже, именно эта мразь поднимает на нее руку… И она же отбирает деньги и все пропивает. Вознаграждение, говоришь? Мне до боли в мышцах хочется ему втащить, но я сдерживаюсь, на ходу придумав другой, более изощренный план мести.
– Жду вас завтра в своем офисе. Вот адрес, – протягиваю мерзавцу визитку. – В десять утра.
– Приеду, – довольно произносит он.
Полина.
И почему я так дрожу? Зябко ежусь, словно испуганный, затравленный заяц. Родион пристально на меня смотрит, легонько сжимая пальцами подбородок. И в его черном взгляде нет ненависти или брезгливости… Возмущение, жалость, недоумение – да, но только не ненависть… Что ему от меня нужно? Деньги его отца, вот что… И пришел он за этим. Родион продолжает сверлить меня взглядом. Держит мое лицо в большой ладони и часто дышит. Разглядывает меня… Вот такую, как есть – избитую, жалкую, с опухшим от слез лицом и разбитой губой. А я ловлю себя на мысли, что от него приятно пахнет… Одеколоном и мятной жвачкой, дождем и свежестью улицы.
Наше молчание затягивается. Глубоко вздыхаю, возвращая мужчину в реальность.
– Простите…
Он отрывает от меня руку и переводит взгляд на грязный стол. Я не успела все убрать… Он просто пришел в неподходящее время. Увидел мою жизнь без прикрас. И меня увидел – жалкую и уязвимую. Родион отступает на шаг, будто подчеркивая непреодолимую пропасть между нами. Мужчина из высшего общества, богач и красавец, случайно оказавшийся в моем мире… И почему я сейчас его не боюсь? Я вообще после Петра никого не боюсь… Он выбил из меня страх, заменив его равнодушием. Родион терзает меня расспросами, а я отмахиваюсь от разговора, продолжая собирать со стола мусор. Да, я так живу… Вынуждена убирать чужие объедки, чтобы жить в чистоте. Правда, она сохраняется ненадолго… Завтра все начнется по новой: Петр купит спиртное и приведет в мой дом друзей…
– Я подумаю… – отвечаю, желая, чтобы Богородицкий поскорее покинул мой дом.
Возможно, он прав, а мне стоит подумать над его предложением поделиться наследством. Но сначала я все узнаю о нем. Почему Максим Игоревич не общался с сыновьями? Чем они его так обидели? Анфиска просыпается и начинает кричать. Подхватываю дочурку на руки, прижимаясь губами в пылающему лбу малышки. Все-таки заболела… Не представляю, где брать деньги на лекарства? Петр забрал у меня все… Я потратила последние деньги на такси до особняка Богородицких… Погруженная в свои мысли, успокаиваю Анфису, не сразу замечая, что Родион ушел… Он тихонько прикрыл дверь, стараясь не потревожить нас.
Держа малышку на руках, вынимаю из навесного шкафа коробку с лекарствами. Есть только жаропонижающее и физраствор. Может, надо было попросить у Родиона денег? Черт… И почему я решила, что ему не все равно?
Промываю Анфисе нос, обтираю горячий лобик и грудь мокрым полотенцем, даю крохе ложечку жаропонижающего сиропа. Все будет хорошо… Наверное… Потому что терпеть издевательства Петра у меня больше нет сил.
Переодеваю дочь и усаживаю ее в детский стульчик для кормления – его я тоже принесла из храма. Раскладываю перед ней игрушки, пытаясь продолжить уборку на кухне. В таком свинарнике я есть не стану… И тем более кормить дочь. Пока бульон варится на плите, мою раковину и настенную кафельную плитку. Остервенело тру столешницу, смывая пивные разводы.
Внезапно входная дверь распахивается. В прихожей слышатся тяжелые шаги и хриплое ненавистное дыхание. Явился-таки…
– Этот надушенный придурок, что к тебе приезжал, сынок Богородицкого?
Петр грубо сжимает мое плечо и разворачивает. Ненавижу… Как же я его ненавижу… Он дышит мне в лицо перегаром, с трудом держась на ногах.
– Да. И что? А ты… Ты его видел?
– Его крутая тачка стоит возле нашего подъезда. Парни доложили, я и пришел… Если бы не пришел, ты бы… Ты бы ему дала, а, Поля?
– Да! Такому, как он можно, – выплевываю в ответ. – А от тебя меня воротит, ясно?
Петр замахивается, чтобы меня ударить, но я опережаю его – отбиваю горлышко пивной бутылки о край столешницы и выставляю вперед осколок. Битое стекло поблескивает, едва не касаясь жирной грязной шеи Петра.
– Ты чего удумала, дрянь? – шипит он, отступая на шаг.
– Еще раз тронешь меня, пойду в полицию и заявлю на тебя. Ты меня понял? Признаюсь в убийстве и сдамся. Но и ты вылетишь из моей квартиры. Как пробка вылетишь. Только попробуй… И денег моих ты не получишь. Я ни копейки тебе не дам, слышишь? Ни копейки денег Максима Игоревича. Вон! Пошел вон из моего дома, ублюдок!
Не знаю, откуда во мне берется такая смелость? Я никогда так себя не вела с Петром… Боялась его угроз и терпела. Может, Родион так на меня повлиял? А, может, мое терпение, наконец, лопнуло? Истрепалось, как ветошь? Не представляю, что теперь будет с Анфисой? Ее заберут в детский дом, а меня поместят под стражу.
– Держись, гадина… Ты сама сделала выбор, – шипит Петр, подходя к окну.
Только сейчас замечаю, что машина Родиона до сих пор стоит возле дома. Это может быть только он…
Петр вылетает на улицу, а я беру кроху на руки, захлебываясь слезами… Вдыхаю аромат ее волос, целую в щеки, понимая, что скоро меня с ней разлучат…
Плачу, выплескивая накопившуюся обиду, не сразу понимая, что в дверь звонят…
Глава 4.
Полина.
Тихонько всхлипываю и на цыпочках подхожу к двери. Неужели, полиция? Так быстро? Участковый пункт находится недалеко, в квартале отсюда. Петр не успел бы управиться… Наклоняю голову и спрашиваю:
– Кто там?
– Здравствуйте, это врач из частной клиники «Лучший доктор». Я пришла посмотреть вашу малышку.
– А я… Я не вызывала врача.
– Не волнуйтесь, Полина Романовна, вызов оплатил мужчина… Высокий такой, видный. Вам не о чем беспокоиться.
Не знаю, что заставляет меня сдаться – звонкий и добродушный голос девушки, а, быть может, огненно-горячий лоб Анфиски, хныкающей и бессильно прижимающейся к моей груди? Мне сейчас совершенно точно нужна помощь… Мне и моей крохе.
– Проходите, – распахиваю дверь и впускаю гостью. – Можете не разуваться, я не успела убраться.
Слава богу, мне хватило времени придать кухне божеский вид. Взмахиваю ладонью, приглашая доктора расположиться за столом.
Она с любопытством смотрит на меня и тактично молчит, замечая ссадину на губе и распухший от слез нос… Просит разрешения помыть руки и переключает внимание на Анфису.
– Сколько малышке? Как давно болеет? Что беспокоит? – вопросы сыплются из нее, как из рога изобилия.
– Один год и один месяц. Заболела сегодня. Мне бы хотелось, чтобы вы ее послушали. И еще… – потупив взор, произношу я.
Любопытство свербит, как бегающий под кожей жучок-короед. Сколько Родион ей заплатил за столь срочный вызов? Очевидно, он заметил частную клинику, выезжая из двора на трассу? Она находится совсем недалеко от моего дома, но услугами заведения я никогда не пользовалась – слишком дорого…
– Он заплатил мне о-очень много, – угадывая мой невысказанный вопрос, говорит девушка. – Влетел с выпученными глазами и потребовал врача! Срочно! – она корчит смешную рожицу, изображая Родиона. Я невольно улыбаюсь, вспоминая Богородицкого. Именно так он смотрел на меня в особняке… Так, как сейчас показывает врач…
– Я его совсем не просила об этом. Вы поймите, я…
– Шутишь, что ли? – усмехается девушка, осматривая горло Анфисы. – Он столько заплатил, что грех было отказываться! Я быстро оделась, руки в ноги и к тебе. Благо, тут идти пять минут. Кстати, я Марина. А ты Поля, он мне сказал.
– А что он еще сказал? – невольно произношу я.
– Сказал, что мама ребенка не может сама прийти. И я должна быстренько одеться, подхватить свой чемоданчик, взять деньги и пулей… Он так и сказал – пулей прилететь сюда. Переживает за вас. Кстати, это не он тебя… – Марина показывает на мое лицо.
– Сожитель. А Родион Максимович, он… Просто пришел не вовремя и… Увидел все это.
– Беспокоится, заботится. Это приятно, – резюмирует Марина. – Ты как хочешь, Поль, а я деньги тебе отдам. Видно, что ты девушка гордая, у него не возьмёшь, а от меня не страшно… И лекарства сейчас пойду куколке маленькой куплю.
– Ой, нет, денег не надо, я…
– Да брось ты, Поль. Я и тебе мазь от синяков куплю, окей? У малышки острая респираторная вирусная инфекция, в легких хрипов нет. Я принесу все необходимое, а еще… Какой ты любишь торт? Угостишь замерзшего врача чаем? – широко улыбается Марина. Смешная… Симпатичная, рыженькая, добродушная… Интересно, она ко всем пациентам так относится?
– Не тупи, Поль. Жалко мне тебя, вот и все. Хочу помочь – мама и папа так воспитали. Ну не могу я мимо пройти! Думаешь, меня каждый день на пороге встречает избитая и заплаканная мамаша? Посидим, чаю попьем. У тебя подруги есть?
– Ну… так. Приятельницы. Я не могу никого в дом привести, ты же сама видишь…
Марина бросает взгляд на пакет с пустыми бутылками, темнеющий в углу.
– Понятно все.
Она деловито распахивает дверцы холодильника и что-то бормочет под нос. Морозильную камеру тоже осматривает.
– Марин, спасибо тебе, но…
– Цыц! Вернусь через двадцать минут.
Марина набрасывает на плечи ярко-малиновую шубку из искусственного меха, обувается в сиреневые угги и топает в подъезд. Усаживаю Анфису в стульчик и бросаюсь наводить порядок. Давно же у меня не было гостей… Вспоминаю про старенькую нарядную скатерть из детства, доставшуюся от бабули, и про чайный сервиз, покоящийся в коробке на антресолях. Когда Марина возвращается, кухню не узнать: на столе, украшенном красной, потертой от времени скатертью, поблескивают белые чашки с синим рисунком, в центре стоит горячий чайник и пузатая сахарница.
– Вот это да! – протягивает Марина, по-хозяйски проходя в кухню. – Вот. Купила тебе продукты и бытовую химию. Почему-то мне показалось, что тебе надо… Кукла пока болеет, по магазинам особо не побегаешь. Заодно и денежки твоего красавчика потратила. Ну а что?
– Ох, Марина. Спасибо тебе. Наверное, надо и Родиона Максимовича поблагодарить. А я его номера телефона не знаю.
– Он сам объявится. Вот увидишь. Я «Красный бархат» купила, любишь его?
– Не знаю…
– Садись, горе луковое. Давай я с малышкой поиграю, а ты поешь. Сейчас ей лекарства дам. И распишу, что и когда принимать, поняла?
– Угу, – отвечаю, нарезая ароматный торт и раскладывая кусочки на блюдца.
– Мазь тебе купила. Выпьешь чаю, а потом физиономию намажешь. Замки не хочешь сменить? Чтобы этот козел снова не…
– Хочу, Марин. Но пока не могу, – обреченно вздыхаю. – На то есть веская причина…
– У тебя телефон звонит, – обрывает Марина, ласково поглаживая мою куклу по лицу.
Номер незнакомый, но я почти уверена, что звонит Родион…
– Да.
– Полина Романовна, это Родион… Максимович. Как вы себя чувствуете? Простите за самодеятельность, врач приходил?
– Да. Спасибо вам большое. Я… Я очень благодарна и…
– Я заеду к вам завтра. Вы не против?
– Нет. Давайте в два?
– Договорились.
Родион.
Мерзкое лицо мужика до сих пор стоит перед глазами. Я даже знаю, как все завтра произойдет… Он помоется и наденет чистую одежду. Припрется в мой офис и с важным видом вывалит какую-нибудь чушь про Полину… Что она может сотворить? Украсть деньги со счетов отца? Она и мухи не обидит… Тогда откуда в мерзавце уверенность, что его «стоящая инфа» подействует на меня? Выезжаю из двора, издали замечая светящуюся вывеску частной клиники. Ну, конечно! Ее малышка больна, а Полина… Романовна не пойдет в детскую поликлинику с разбитым лицом – кто угодно бы пошел, а она нет… Напустив на лицо грозный вид, выхватываю в коридоре молоденькую девчонку-педиатра. Сую в ладонь деньги, называю адрес и почти приказываю тотчас идти к Полине… Пулей – именно так я и говорю, сверля взглядом испуганную рыжую врачиху. Конечно, она соглашается – ее маленький кулак сжимает половину врачебной зарплаты, если не больше…
С чувством выполненного долга возвращаюсь в машину. Рыжая девчонка выбегает из дверей клиники ровно через минуту. Послушная попалась… А уж какая смешная… Красная шапка, малиновое пальто, фиолетовые сапоги, а сумка зеленая. Ну точно светофор.
Домой добираюсь быстро – город еще не уснул, и дороги не заполонили автомобили… Оставляю машину в подземной парковке и поднимаюсь на этаж. Распахиваю двери уютной светлой «холостяцкой берлоги», вспоминая, что так и не оставил Полине своего телефонного номера. «А он ей нужен?», – опережает меня внутренний голос – скептический и презрительный. Нужен, – уверенно прогоняю сомнения я. Нам еще наследство делить… Так что он ей точно понадобится.
Набираю заветные цифры, добытые у нотариуса, гадая, о чем ее сожитель может сообщить? Может, спросить у нее прямо и освободить себя от встречи с этим куском дерьма?
Не-ет… Я ведь придумал для него наказание. Он рассчитывает срубить куш, а получит… Но об этом я подумаю завтра. Слышу ее голос в динамике, чувствуя, как внутри разливается странное тепло. Опасное состояние… Давно забытое… И чего я к ней привязался? Пожалел, откопав в очерствевшей душе что-то человеческое… Верите, я даже чувствовать себя стал лучше. Человеком, а не пропащей гнидой… Именно таким меня считал отец. Поверил лживым доказательствам и прогнал не разобравшись. Вычеркнул из своей жизни, поставив крест на нашем родстве… Вор, предатель, Иуда… Каждый день я слышал его слова, брошенные мне в спину. Они витали, как мерзкие невидимые гадины и мучили меня долгие годы. А сегодня заткнулись… Не совпадение ли? Я помог не его вдове – себе…
– Полина Романовна, я приеду к вам завтра, вы не против?
«А нафига тебе к ней ехать?», – не унимается внутренний голос. Ну что за дрянь – и откуда он только взялся? Я действительно не понимаю, зачем мне ехать? Просто хочу ее видеть и… все. Убедиться, что ей никто не навредил.
– Не против. Давайте в два.
В два… Повторяю, как идиот, раздумывая, что принесет мне встреча с ее сожителем… И с ней…
Мужик приезжает ровно в десять. Топчется на пороге и виновато протягивает:
– Доброго дня, Родион Максимович. Разрешите войти?
– Входите, – сухо бросаю я, махнув ладонью в сторону кожаного дивана. – Я вас слушаю.
– Э-э, нет. Мне нужен миллион за информацию, – облизав губы, проговаривает он. – Инфа стоящая, не сомневайтесь.
– Миллион рублей? – уточняю я, придав лицу вид каменного изваяния.
– Ну… да. А вы можете и лям долларов дать?
– Вам? Нет. Я почти уверен, что ничего толкового от вас не услышу. Однако, от Полины Романовны мне нужен отказ от наследства. Только и всего… Я считаю ее мошенницей и хитрой лгуньей. Она втерлась в доверие моему отцу, так все и было, – знаю, что переигрываю, но решаюсь отыграть задуманную роль до конца. И я готов заплатить вам, как вас…
– Петр Сергеевич…
– А фамилия?
– Жуков.
Вот так, значит? Фамилия ничтожества у меня есть, остается дело за малым… Встаю с места и подхожу к сейфу. Вынимаю пачку в банковской упаковке и небрежно бросаю ее на стол перед мерзавцем.
– Теперь вы мне расскажете?
– Да, – он тянется дрожащими руками и спешно прячет деньги в кармане пиджака. Как я и думал, алкаш нарядился в чистое. – Полина убила человека.
– Что? Вы несете бред. Она не…
– У меня есть доказательства. Полина испытывала неприязнь к одному мужику с завода. Однажды он пришел к ней в кабинет и… – он прерывает рассказ, глубоко вздыхая. – Он хотел поухаживать, пригласить ее в кино или кафе, но Атаманова ударила его по голове тяжелой хрустальной вазой. И… убила, – хрипло произносит Петр. – Я записал ее слова на диктофон.
– А как вы там оказались? – складывая пальцы в замок, спрашиваю я. Наваливаюсь на стол, не в силах уместить в голове услышанное.
– Я работал охранником. Услышал крики и прибежал. Помог ей тогда оттащить убиенного в подсобку и промолчал о происшествии. Тогда все списали на пьяную потасовку между рабочими. Мужик тот подшофе был… Следаки не увидели ничего подозрительного в том, что его ударил кто-то из собутыльников. Я записи с камер стер, но себе на всякий пожарный копию оставил.
– То есть дело замяли? – севшим голосом уточняю я.
– Да, но я могу пойти в полицию и во всем признаться. У мужика семья была, дети… Полька оставила их сиротами.
– А что заставило вас прийти ко мне именно сейчас? Почему вы молчали столько времени? Это же год назад произошло?
– Даже больше, чем год… Просто она… – Петр вытирает вспотевший лоб и расстегивает ворот рубашки. – Она меня не уважает. Не считается со мной и… Не сложились у нас отношения. Да я и молчать не могу об этом! – придумав благородную причину, почти вскрикивает он. – Меня это мучит. Хочу признаться. И хочу, чтобы убийцу скорее посадили.
– Ах так? – поднимаюсь с места, не выдержав разговора, и подхожу ближе. Ну все, Петя, держись… – А мне кажется, ты просто хочешь разжиться чужими деньгами. Я прав, Петюня?
Хватаю недоумка за полы пиджака и рывком тяну на себя…
