Елена Кулешова
Время спинакера
Утро встречало их ослепительной зарей и еще одной традицией: каждый из пилигримов писал три имени – для себя и своих товарищей на специальных дощечках-рунах, их складывали в ротатор, тот перемешивал все варианты, а затем выдавал каждому его имя. Иногда генератор случайных имен вносил свои коррективы, и тогда прозвище получалось самое что ни на есть странное. Но, что удивительно, оно всегда точно отражало суть души человеческой.
Таблетки да вода – быстрый завтрак, и вот уже пора приступать к процедуре. Никто не имеет права советоваться или сообщать другим о своих намерениях, потому трое юношей написали свои варианты и вложили их в ротатор. Крохотная машинка загудела и выдала варианты буквально через пару минут. Каждый с трепетом получил треугольник пластика, щелчок ногтем по еле заметному бугорку, и на траву упали три шеврона-неймпатча. Джек подобрал свой:
– Спинакер.
– Саванна… – это уже Аркрайт. И – молчание.
– Эй, Фаулер, а у тебя что?
– Какая скотина написала это?
– Да что такое? – Аркрайт не выдержал, залюбопытничал.
– Я… Я… Шакал… – белобрысый Александр, минуту назад бывший "Лисом", почти рыдал. В отличие от восемнадцатилетних спутников, он недавно разменял шестнадцать лет. В этом возрасте каждое прозвище – как каленое клеймо во все лицо и кажется – на всю жизнь.
– Не может быть! – Джек отчетливо помнил, что ни "саванны", ни "спинакера", ни "шакала" он не писал. Судя по выражениям лиц остальной части троицы они – тоже. Ротатор немного пожужжал и умер: эти машинки были одноразовыми и биоразлагаемыми. Рекомендовалось использовать их как основу для муравейника и с этой целью внутрь закладывались химические вещества, привлекающие семейство мирмика. Следовало зашвырнуть коробочку подальше…
– Эй, Фаулер, не кисни! Шакал – отличное животное, а морской шакал – и вообще суровый зверь, – это Леонард, теперь уже Саванна, со своими робкими попытками утешить.
– Не зовите меня "Шакалом"! Я – "Лис"! – капризный выскочка чуть не рыдал.
– Дай сюда… – Джек минутку посмотрел на неймпатч, свернул его и сунул в карман. – Будешь Лисом, и мы оба это подтвердим. А дома сделаешь себе новую нашивку, понял? Но лис – не шакал, и с этой минуты – ни нытья, ни слез. Понятно?
– Так точно, командир Спинакер, – Лис быстро сориентировался, только вот глаза продолжали излучать жаркую ненависть. И Джек подумал, не совершил ли он ошибку: ведь лис снаружи останется шакалом внутри. Обдумывать произошедшее, впрочем, времени особенно не было. Произнеся краткую молитву Нельсону, Кастору и Поллуксу, древним богам-покровителям моря, все трое отправились дальше. Целая неделя через мангровые заросли истощила их: дни были похожи один на другой, вахты следовали за вахтами, ночи – за днями. Фаулер все больше мрачнел и думал о чем-то своем, Аркрайт чистил бластер и поглядывал на командира внимательными темными глазами. Сам Джек чувствовал усталость, ему хотелось вымыться и отоспаться. И, желательно, подальше от Шакала, чья навязчивая манера подлизываться вызывала у него отвращение. Саванна же, напротив, казался большим и нагретым на солнце камнем, который отдавал ласковое тепло при каждом касании и, ко всему прочему, буквально излучал надежность и уверенность в светлом завтра.
На границе между Вашингтоном и Орегоном их ждал сюрприз: разбитая взрывами бетонная трасса была перегорожена пустыми ржавыми бочками, шинами, колючей проволокой и патрулями в цифровой форме, расставленными через каждые сто шагов.
– Что это, Спинакер? – голос лежащего в траве слева Аркрайта был тревожен. Им никогда не говорили, что в пустынных землях есть живые люди.
– Патруль. Надо разведать.
– Я схожу, – Фаулер выдвинулся вперед, приминая локтями истекающие белым молочным соком листья одуванчика. – Я знаю, что надо делать.
Остановить его Джек не успел: Александр, прячась за деревьями, побежал зигзагами по склону. Нырнул в купу пышных темно-зеленых кустов, и затих. Саванна коснулся плеча командира:
– Что будем делать?
– Ждать. Он просидит в этих кустах до темноты – я бы сам так сделал. К утру должен вернуться.
Утром Фаулер не появился. И лишь ближе к полудню, когда Салливан и Аркрайт уже решились на вылазку, он появился, мокрый от пота и слегка ободранный, выйдя вовсе не с той стороны, с которой его ждали:
– Ну вот, – он отказался от фляги с водой, протянутой ему Джеком, сел на землю, прислонившись к стволу спиной. – Теперь все точно будет хорошо. Это просто отряды народного ополчения. Местные жители боятся радиоактивных монстров и выставили заслон.
– Странно, – сказал Аркрайт, вглядываясь в фигуры патрульных. – Мне кажется, что они совсем не двигаются. Как манекены на стрельбище. Может, это роботы?
Фаулер как-то странно усмехнулся и сказал:
– Просто ребята повыносливее тебя будут, – он встал и, демонстративно расстегивая электромагнитную пряжку, направился к кустам.
– Пригнись! – прошипел ему Джек, но уже в следующую секунду был прижат к земле чьим-то сильным телом. Краем глаза он увидел, что Саванну держат двое, а еще пятеро-шестеро автоматчиков встали кругом.
– Фаулер, беги!
– Вот еще… – в поле зрения Джека появился Лис. Он хозяином ходил среди пятнистых солдат, похлопывая их по плечам.
– Это – мои друзья. Чтоб ты знал, Салли, я не собираюсь погибнуть в пустыне или болоте, чтобы добыть горстку дурно пахнущих кристаллов. Здесь довольно много людей, и они живут не в пример лучше нашего Биттерута. Только вот солдат у них маловато, да и мужчин… – он снял шлем с одного солдата, которым оказалась коротко подстриженная кареглазая и рыжая девушка.
– Мутации их почти не затронули, как и нас, так что я, пожалуй, останусь здесь. И вы – тоже. Потому как отпустить вас я не могу – не настолько глуп, но и убить – тоже. Ведь вы, все-таки, мои друзья, да? Так, Салли? – он наклонился к Джеку и заглянул в глаза. И тут Джек понял – Лис боится. Боится, что его накажут, заставят вернутся, убьют, наконец. Он боится жизни в Биттеруте и звания штурмана. Слишком быстрый взлет – и такое позорное падение…
– Слушай, Фаулер, а ты им уже сказал, что тебя зовут Шакал? – голос Аркрайта был хрипл и насмешлив. Фаулер быстро подошел к Саванне и несколько раз сильно пнул его в бок. Последний удар сломал несколько ребер, и Аркрайт, застонав, попытался свернуться в клубок.
– Оставь его, Шакал! – Джек знал, что его Фаулер не тронет. Страх в его глазах говорил об этом. И он был прав: солдаты Армии Вашингтона просто подняли их с земли, сковали руки магнитными браслетами, и потащили за колючую проволоку периметра. Сзади гордо вышагивал Фаулер, и бластер в его руке был направлен к небесам.
***
На третью ночь в деревянном бараке Аркрайта стало рвать кровью и желчью. Медицинские прилипалы у них отобрали, и помочь ему Джек ничем не мог, разве что держать голову Саванны на коленях, обтирать его лоб мокрой тряпкой и говорить вслух успокаивающую ерунду. Фаулер заходил пару раз, уже переодетый в зеленый камуфляж, сообщал новости: что они ждут посещения генерала Криденера, что после этого их непременно расстреляют, что жить им осталось дня три от силы… Аркрайт горел в огне и бредил соляными холмами Сиэтла, а вот Джек, в полном уме и памяти, прикидывал возможность бежать как можно быстрее.
Утром четвертого дня Аркрайт всхлипнул, вытянулся по струнке и затих.
– Доктора! – Салливан кричал и бил в стену деревянного барака сначала кулаком, а затем какой-то пустой канистрой из-под бензина. – Доктора!
– Нда? – в проеме двери показался человеческий силуэт. Рыжий, сухой как щепка врач быстро осмотрел Аркрайта, властно отодвигая порывавшегося помочь Джека.
– Ну что ж… Жив. Но без ухода умрет достаточно быстро, – он указал на пузырьки воздуха, лопавшиеся в кровавой пене, покрывавшей губы Леонарда. – Ребро проткнуло легкое. У парня на редкость могучий организм, раз он выносил такую боль четыре дня. В лазарет его!
