Елена Гринева
Мелодия одной ведьмы
Она застыла с чашкой в руках, словно сова, впавшая в спячку. Все внутри замерло в ожидании, только в голове пульсировал вопрос: «Когда же я снова увижу ее?»
Мы приехали на удивление быстро. Барри Хеббер с ворчанием потянулся, услышав паровозный гудок, а затем вальяжно вышел из вагона, естественно, не захватив чемодан госпожи.
Самым тяжелым оказалось тащить поклажу по узкому проходу мимо закрытых купе.
– Ну же, Марго, еще немного! – С этими словами, морщась от напряжения, я донесла свой груз до двери.
Проводник, увидев мое красное лицо, покачал головой и помог спустить чемоданы вниз на перрон.
Госпожа, похоже, была не в духе. Она задумчиво смотрела на небо, красное облако её платья покачивалось на ветру.
Увидев меня, она молча направилась вперед.
– За мной, мышка! – Скомандовал несносный Барри и резво двинулся следом.
Мне оставалось только ползти за ними с чемоданами в руках, периодически останавливаясь, чтобы отдышаться. Поэтому, когда мы вышли из вокзала и перед нами возник блестящий красный электромобиль, я чуть не запрыгала от радости.
Как хорошо, что не придётся больше тащить на себе клятые покупки Клариссы Райвен!
– Садись-садись, мышка, не задерживай леди, – тараторил Хеббер, который наконец-то соизволил помочь и сложить чемоданы в багаж.
– Мобиль господина Грея, – произнес он со смесью зависти и восхищения. – Машина миледи в ремонте, поэтому пришлось позаимствовать этого красавца у ее достопочтенного сына.
– Он великолепен, – пробормотала я, тяжело плюхнувшись на заднее сидение.
– Да-да, мышка, согласен. Могу поспорить: ты никогда раньше не ездила на таких. Но все бывает впервые.
Он по-отечески обнял мои плечи левой рукой и совсем не по-отечески положил правую руку на мое колено.
Я резко отстранилась и вжалась в самый угол мобиля. Кажется, с этим Барри мне придется нелегко.
Госпожа ехала молча, царственно расправив юбку платья на переднем сиденье.
Мы минули кленовый лес, поляну с первой травой, полуобвалившиеся лачуги фермеров, и наконец перед глазами появились великолепные башни замка Лейстрим.
Я видела его всего один раз в газете, но даже там он показался мне величественным гигантом из детских сказок. Вживую замок выглядел еще прекраснее.
Темные башни, статуи птиц на крыше, великолепная изгородь в виде переплетавшихся ветвей и беседки, окруженные деревьями, за ней.
– Охх, – сказала я, выйдя из машины и абсолютно позабыв о тяжелых чемоданах, которые Барри всучил мне в руки.
– Внутри еще лучше, мышка. Лейстрим умеет удивлять.
– Да, – я так и шла до массивной входной двери, задрав голову вверх и стараясь запомнить резные арки, темные птичьи фигуры, которые, казалось, готовы взлететь в любой момент.
Первой внутрь вошла госпожа, к ней кинулся слуга в ливрее.
– Как хорошо, что вы прибыли, миледи! В кабинете вас ожидает некая Жаклин Стэрвик. Она пришла на собеседование.
– Очень кстати, – сдержанно кивнула госпожа Райвен, и красное облако начало подниматься вверх по лестнице.
– Эх, мышка, – шепнул Барри. – Для тебя еще не нашли комнату, подожди пока здесь, хорошо? Леди скоро освободится и решит, что с тобой делать.
Он забрал у меня чемодан с платьем и направился вперед по коридору, оставив меня в полном одиночестве.
В желудке урчало, от волнения кружилась голова. Я села на красный уютный диван и положила свой чемодан на колени, а потом незаметно уснула.
Дверь в кабинет открылась, вопросительно скрипнув.
Шаг, другой, шуршание подола, стук каблуков и напряжение, застывшее в воздухе…
Жаклин сжала чашку побелевшими пальцами. Она повернула голову медленно, словно время застыло на миг, даже тиканье настенных часов будто стало тише.
На зеленом персидском ковре стояла Клариса Райвен.
От одного взгляда на нее все внутри Жаклин сжалось. Мысленно она достала из-за пояса нож и с криком вонзила его в сердце стоящей перед ней женщины. Кровь пролилась, обагрив и без того ярко-красное платье, а его хозяйка упала на прекрасный зеленый ковер, словно поверженная шахматная королева.
Мысленно.
В реальности Жаклин аккуратно поставила чашку на стол, встала и сделала вежливый реверанс:
– Рада вас видеть, миледи. Я прибыла на собеседование в назначенный час.
Клариса Райвен сморщила слегка вздернутый носик и властно махнула рукой:
– Да-да, мисс Стэрвик. Слуги рассказали мне о вас. Прошу прощения, пришлось немного задержаться в Дублине.
С этими словами она села за стол и откинулась на мягкую спинку кресла.
– Вы – одна из кандидаток на вакантную должность экономки Лейстрима. Расскажите о себе подробнее.
Жаклин улыбнулась. В душе она ликовала. Похоже, чары сработали и леди Райвен не удалось распознать настоящий облик так называемой мисс Стервик.
– Я родом из Лондона, могу тщательно контролировать работу прислуги, имею сертификат от клининговых компаний «Непыльный город мистера Джексона», «Чистые пальчики лондонского денди» и…
– Достаточно, – властным тоном оборвала ее Клариса. Судя по сжатой линии тонких губ, хозяйка замка сегодня была не в настроении. Она придирчиво разглядывала мисс Стэрвик, склонив голову набок.
На миг Жаклин показалось, что взгляд госпожи Райвен вот-вот прожжет отверстие в ее клетчатом платье, или, еще хуже, развеет чары, сотворенные с таким усердием, и откроет главную тайну лондонской экономки.
– Какой у вас опыт? – Наконец спросила Клариса.
Жаклин выдохнула, улыбнулась, а затем произнесла заранее подготовленную ложь:
– Двенадцать лет я работала экономкой в лондонском поместье Карла Фергюсона.
От одного звука этого имени лицо госпожи Райвен вытянулось, а щеки побледнели.
Жаклин, словно не заметив этих изменений нанесла следующий удар:
– У меня есть рекомендательное письмо от бывшего хозяина.
Она открыла кожаную сумку, ловким движением достала письмо в желтом конверте и протянула его владелице Лейстрима.
«Шах и мат, чертова ведьма, – подумала Жаклин, – никто не смеет отказать самому известному лондонскому…».
Ее мысли прервал взволнованный голос Кларисы:
– Это…это от Карла Фергюсона? Председателя Лондонского географического общества?
– Именно, мэм.
Леди Райвен осторожно открыла конверт и начала читать.
Ее лицо приобрело восковую бледность, а губы сделались тончащей полоской.
Тем временем Жаклин внимательно разглядывала лицо сидящей перед ней женщины.
«Ты совсем не изменилась, Кларисса. Все такая же, как в ту ночь. Я думала, когда мы встретимся, небеса падут и закат окрасится в алый, но нет. Все то же спокойное небо и абсолютно обычный кабинет. Между нами километры ненависти и вековая вражда, а ты спокойно читаешь рекомендательное письмо и совсем не думаешь о том, что совершила десять лет назад, проклятая ведьма».
Госпожа Райвен вздохнула и принялась читать вслух:
– Я, Карл Фергюсон, прошу принять на работу свою подопечную Жаклин Стэрвик.
– Что ж, – она взглянула на мисс Стэрвик так, словно видела впервые. – Вы приняты, Жаклин. Сейчас я расскажу вам о ваших обязанностях.
Сознание новой экономки Лейстрима словно разделилось надвое. Одна половинка, скромно потупив взор, слушала Клариссу, другая смеялась, раскинув руки, и думала только об одном:
«Меня приняли..»
«А это значит..»
«Совсем скоро я отмщу за всё».
«И луна окрасится в красный».
«Как в ту ночь».
Вскоре Кларисса закончила свою речь и поднялась со стула.
– Ваша комната будет на первом этаже. Я провожу вас.
Жаклин, поклонившись еще раз, последовала за хозяйкой. В коридоре царил полумрак. Внимание новой экономки привлекло яркое пятно. Девушка. Совсем юная, с копной светлых волос и растерянными голубыми глазами.
Мисс Стэрвик застыла, подавив в горле крик. Это была она. Несомненно. Невозможно не узнать ее даже спустя десять лет.
– Боже, – произнесла Жаклин одними губами.
– Ваша комната будет на первом этаже.
Я вздрогнула, проснувшись от громкого голоса леди Райвен. Она стояла в конце коридора рядом с миловидной женщиной в желтом клетчатом платье.
Наверное, нужно напомнить о себе. С этими мыслями я схватила чемодан и решительно направилась вперед. Женщина в желтом, увидев меня, как-то странно покачнулась и схватилась рукой за стену.
– Вам плохо? – Я уже хотела ринуться на помощь, но незнакомка лишь с улыбкой покачала головой:
– Нет-нет, дитя, все хорошо, its all right.
Миледи переводила раздраженный взгляд с женщины в желтом на меня. В эту минуту прямо перед моим носом открылась дверь, и я увидела Грея Райвена с картонной коробкой в руках.
Судя по всему, его рана на плече зажила, по крайней мере, рукой он двигал легко и свободно.
– Греей! – Раздался взволнованный голос мисс Райвен. – Иди сюда, нам нужно побеседовать.
Увидев ее, молодой Райвен застыл, затем произнес ругательство и повернулся ко мне.
– О…, – он замер на миг, словно обдумывая следующий шаг, затем схватил меня за руку
и потащил за собой.
Чемодан чуть не выпал из моих рук.
– Грей, куда ты пошел? Нам нужно…
– Покажу наш сад новой служанке, матушка, – с улыбкой ответил он.
Я чувствовала себя тряпичной куклой, которую зачем-то тянут вперед. Мы почти бегом дошли до конца коридора, затем Грей наконец-то сбавил темп.
– Милорд, куда вы меня ведете?
Я попыталась освободить руку – бесполезно.
– Милорд?
Грей молча вел меня вперед по коридорам, которые становились все уже.
Наконец мы вышли в парадную с массивной дверью. Он выпустил мою руку и внимательно посмотрел мне в глаза:
– Ты ведь та девушка с дублинской ярмарки?
Я кивнула.
Первой мыслью было: «Он меня помнил, помнил все это время!» За ней последовала вторая, менее радостная: «И что с того? Кто я для аристократа? Всего лишь несчастная приютская мышка».
– Странно, странно, – продолжил Грей, прищурив глаза. – А магический поединок тоже помнишь?
Я склонила голову:
– Да, милорд.
– Хм…Отчего же на тебя не действуют мои чары? Я ведь велел всем горожанам забыть увиденное. – Он начал ходить из угла в угол, словно перед ним была неразрешимая математическая задача, а не испуганная приютская девчонка.
– Быть может, ты – ведьма?
Я сдержала улыбку:
– Никак нет, милорд.
– Тогда в твоем роду, возможно, были маги? Ведьмы? Провидицы?
Мистер Райвен сделал еле уловимое движение рукой, и я поняла, что не могу пошевелиться, словно тело связали невидимые веревки.
– Да нет же, магия на тебя действует, тогда в чем причина?
– Ммм, – я попыталась ему ответить, но язык не шевелился. Внутри меня разрасталась злость. Как можно так относиться к женщине, пусть даже просто служанке? В нем нет ни капли уважения, и вообще…
– Хорошо, сейчас расколдую, – он со скучающим видом взмахнул рукой, и я, тяжело вздохнув, покачнулась, согнула руку в локте и с радостью почувствовала себя снова хозяйкой собственного тела.
– Вы…вы…Отчего вы проводите опыты на мне? Я обычный человек, как можно быть таким бесцеремонным?
Глаза Грея расширились от удивления. И тут я интуитивно прикрыла рот ладонью, вспомнив, что передо мной аристократ, сын хозяйки замка, которому не стоит дерзить. Что же ты творишь, глупая Марго!
Так мы и стояли несколько секунд, беспомощно хлопая глазами.
Наконец Грей вздохнул:
– Будь осторожна со словами, в этом замке они имеют особую силу. Ты ведь новая служанка?
– Да милорд, – я услужливо поклонилась, чувствуя, что наш разговор возвращается в привычное русло.
– Странно, сначала мы встретились в Дублине, теперь здесь. – Он резко повернулся. -
Знай, если ты шпионишь за мной по приказу матери, то я превращу тебя в огромную жабу.
– Я не шпионю за вами, милорд.
– Что ж, надеюсь, это правда
Взгляд Грея стал чуть мягче. Он подошел к массивной двери и взялся за ручку.
В глаза ударил пронзительный солнечный свет, в воздухе запахло цветами.
Мистер Райвен махнул мне рукой:
– Иди сюда, новая служанка, я ведь обещал показать тебе сад.
Его фигура, залитая светом, напоминала облик святого с иконы в приютской церкви. Таинственный Грей, умевший превращаться в птицу на фоне красных лучей солнца, – картина, достойная пера художника.
Второй раз меня звать не пришлось. Поставив чемодан к стене, я последовала за ним. Шаг, другой, и вот мрачный интерьер замка сменился яркими цветами вечернего неба, ноги мои оказались на траве среди дикой клубники и вереска.
– Фьюю, – свистел ветер, окутав меня прозрачным покрывалом.
Чуть дальше виднелись густые кусты красных роз и синих фиалок, массивные клены и цветущие яблони.
– Боже, как тут красиво! – Я сомкнула ладони и удивленно приоткрыла рот, совсем забыв об этикете.
Этот сад был чем-то на грани безумия.
На дворе царил апрель, а здесь уже распустились розы и цвели яблони. Как такое возможно?
«Магия, – шептал ветер, – только магия может быть настолько прекрасной».
Волшебный аромат цветов наполнял сердце какой-то непривычной грустью.
Я подошла к кусту с розами и зачем-то прикоснулась к бутону. Ладони почувствовали мягкость лепестков и колкость розовых шипов.
Внезапно мне стало весело, и я засмеялась, раскинув руки в стороны, словно чары этого сада затуманили рассудок.
– А говорила, что не ведьма, – раздался вкрадчивый голос за моей спиной.
Я вздрогнула и обернулась.
Грей задумчиво смотрел куда-то вдаль на кучевые малиновые облака:
– Только здесь я чувствую себя живым, в этом саду пахнет свободой, маленькая служанка.
– Вы простудитесь, милорд, на вас лишь твидовый костюм и тонкая рубашка. Может, принести пальто?
Собственный голос показался мне неуверенным.
Грей лишь усмехнулся:
– Лучше позаботься о себе, я ведь все-таки волшебник. Кстати, слугам не дозволено говорить о магии. Все в Лейстриме делают вид, что не в курсе происходящего безумия и не знают, кто на самом деле Райвены.
Ветер снова подул мне в лицо, пришлось поплотнее застегнуть старое пальто мышиного цвета. При виде дыры на рукаве, я смущенно опустила глаза и тихо спросила:
– А кто вы на самом деле, господин Грей?
Он усмехнулся. В серых глазах появился недобрый блеск. В лучах солнца его лицо приобрело таинственную бледность. Могу поспорить, господин Грей вскружил голову не одной девице.
Будь я художником, захотела бы изобразить его на картине, но, к сожалению или к счастью, Маргарита Брентон – всего лишь серая приютская мышка.
– Лучше тебе не знать. Наверное, я просто еще один несчастный человек. Отправляю ей письма, а она…читает ли? Или сжигает в камине?
На миг мое сердце замерло, я тяжело вздохнула:
– Вы о леди Эллин Форнейт?
– Да…нет, – лицо Грея помрачнело, – оставь меня, маленькая служанка.
В воздухе воцарилась тишина, и мне вдруг стало неловко.
Зачем я здесь? В прекрасном саду, в обществе молодого джентльмена… Таким, как я, – место на кухне с грязными от пролившегося масла стенами и кучей скворчащих сковородок или же в коридорах замка с шваброй в руках.
– Простите, мне пора, – я вежливо склонила голову и быстро пошла прочь из этого сада с чарующим ароматом цветов, который так некстати сводит с ума наивных приютских девиц.
Открыв массивную дверь в замок, я невольно оглянулась. Грей стоял, расстегнув жилет и подставив лицо вечернему свету, он словно состоял из таинственных полутонов и оттенков, окруженный яркими бутонами роз.
На миг мне показалось, что господин Рейвен через несколько секунд снова превратится в большую черную птицу, взлетит к небу и оставит меня здесь одну с кучей наивных вопросов.
Широкие рукава его рубашки напоминали крылья, сотканные из магии этого странного вечера.
Кто же вы, молодой господин? Злой волшебник из детских сказок или добрый маг из тех историй, которые так любят молодые аристократки.
В этот миг я поняла, что слишком долго его разглядываю, абсолютно забыв о приличиях. Но, похоже, Грея это мало волновало. Он так и смотрел на небо с немой тоской, совершенно не думая о новой прислуге.
Я вздохнула и юркнула в дверной проем, оказавшись снова в полумраке парадной.
Здесь было прохладно и неуютно. После цветущего сада это помещение показалось на редкость тоскливым.
Чего только стоили портеры хмурых джентльменов в темных тонах! Они укоризненно разглядывали меня с высоты стен. А бордовые кресла, обитые бархатом! Эти громоздкие творения мебельных мастеров возвышались подобно тронам для королей и королев, особенно выделялся стул с позолоченной спинкой, он словно кричал: «Только посмей сесть на меня, замарашка! Ты хоть знаешь сколько я стою! Грязные приютские крысы в жизни не видели столько денег!»
Я фыркнула и улыбнулась:
– Простите, господин стул, не буду вас тревожить.
У стены громоздился мой потрепанный чемодан. Я подхватила его за ручку и решительно направилась вперед, стараясь выкинуть мысли о молодом господине в темный уголок сознания.
Коридор, затем другой, развилка… Вокруг – ни души, только я и неровное биение моего собственного сердца.
Наверное, надо было спросить господина Грея дорогу до кабинета миледи. На стенах красовались картины с высокомерными лицами незнакомцев.
В какой-то момент я с ужасом поняла, что уже видела портрет хмурого старика во фраке в одном из коридоров. Неужели заблудилась и хожу кругами?
И тут передо мной возникла фигура, словно сотканная из самой тьмы.
Черная платье, черная вуаль, закрывавшая лицо, и белые костяшки пальцев, видневшиеся из-под длинных рукавов. Женский силуэт словно застыл в центре коридора.
От ужаса я попятилась и выронила чемодан.
В приюте ходили слухи о призраке черной вдовы, бродившей ночью по пустым залам.
Говорили, что леди в черном забирает души заблудших девиц.
Внезапно мне захотелось убежать или спрятаться где-нибудь, только ноги от страха отказывались идти. Я словно приклеилась к полу.
Фигура в черном приблизилась ко мне, остановилась рядом с упавшим чемоданом и вытянула костлявую руку вбок:
– Тебе туда.
Ее голос, хриплый и приглушенный, вызвал новый приступ страха, и я, подхватив чемодан, ринулась в направлении, куда показывали ее белые, как у мертвеца, пальцы, попутно нащупывая на груди крестик.
– Святая Марта, сохрани мою грешную душу от нечистой силы!
Стены с белыми абажурами ламп плясали перед глазами, дыхание сбилось.
Наконец я увидела в конце коридора знакомые очертания парадной, в которую мы недавно прибыли вместе с миледи и Барри Хеббером.
В сердце затеплилась надежда, я сбавила шаг и, запыхавшись, вышла в светлое помещение, обставленное статусной мебелью.
Там на бордовом пуфике с видом вальяжного кота читал газету мистер Хеббер.
Увидев меня, он удивленно поднял бровь:
– О, мышка Маргарита. Миледи велела проводить тебя в комнату. Кстати, выглядишь ты неважно. – Он склонился над моей головой, – молодой Райвен что-то с тобой сделал?
Я уставилась на него, округлив глаза и чувствуя, как пылают щеки:
– Ничего, сэр. Мы смотрели сад, а потом господин…
– Изволил грустить? – С насмешкой перебил меня Хеббер.
– Да, сэр.
– Что ж, это обычное его состояние. Ох уж эта молодежь! На уме одна любовь, да стихи! -
Он вздохнул и махнул мне рукой, – иди за мной, мышка.
Мы прошли еще один ненавистный коридор, и наконец Хеббер достал ключ и открыл дверь комнаты.
– Та-дам, – он картинно поклонился, – вот ваши покои, юная леди.
Я лишь фыркнула, пробормотав очередное: «Спасибо, сэр» и зашла внутрь.
Комната выглядела вполне уютной. Подумать только, у меня теперь свои покои,
а не какая-то приютская спальня, где девчонки спят на двухэтажных кроватях, набившись в малюсенькую коморку, как кильки в бочку.
Я поставила чемодан на пол и восхищенно вздохнула.
– Кхм, – произнес Барри, уставившись на мою талию, словно что-то прикидывая в уме.
– Чувствуй себя как дома, милая Марго. Кстати, через полчаса миледи ждет тебя к ужину.
Обеденный зал на втором этаже. Третья дверь слева. Лестница рядом с твоей каморкой, думаю, найдешь.
С этими словами он вышел. Я долго слышала его шаги и звук низкого голоса, напевавшего мелодию «Распутной пастушки».
Каморка! Я придирчиво осмотрела свои владения. Как можно назвать такую комнату каморкой! Здесь даже воздух пах уютом.
На стене висели большие часы с маятником. Они громко тикали, иногда я слышала скрежет механических шестеренок. Наверное, любая знатная леди скривилась бы, увидев этого уродливого монстра с толстыми стрелками, но мне было все равно.
Я с разбегу плюхнулась на кровать. Мягкая. Теплая. Раньше Марго Брентон о такой и мечтать не смела!
В углу комнаты стояла ваза с голубыми розами. От их прекрасного запаха хотелось танцевать, что я и сделала, предварительно закрыв шторками окно.
Ноги сами кружили меня по комнате, мимо шкафа из грубого дерева и письменного стола, мимо тумбы с фарфоровой статуэткой танцовщицы и графином, полным воды.
Боже, как тут прекрасно!
Внезапно часы издали хрипящий звук, дверца под циферблатом открылась и из нее выехала миниатюрная фигура попугая с желтым хохолком.
Краем глаза я заметила, что стрелка показывает семь тридцать. Неужели полчаса прошли так быстро?
С этими мыслями я быстро скинула пальто, с тяжелым вздохом осмотрела свое старое шерстяное платье и растрепанную косу, затем вышла из комнаты и закрыла дверь.
Предстоит знакомство с новыми хозяевами. Они удостоили приютскую мышку небывалой чести: отужинать с ними за одним столом.
Теперь главное – не ударить в грязь лицом.
Лестница на второй этаж и впрямь оказалась совсем рядом.
Я быстро взлетела по ступенькам и осторожно пошла вперед по коридору – туда, где из открытых дверей на пол падала полоса света, звенела посуда и слышался недовольный голос миледи:
– Вы обещали мне ростбиф с кровью на ужин, а не это отвратительное месиво, дорогой Роджер.
Я тихо вошла и застыла в дверях, глядя, как госпожа Райвен отчитывает пожилого слугу.
Бедняга лишь кивал и виновато улыбался.
В обеденной пахло мясом, рисовым пудингом и какими-то сладковатыми травами.
Во главе длинного стола сидела миледи в своем неизменном красном платье, над ней склонился слуга в ливрее, сжимавший пальцами поднос с дымящимся блюдом.
– Вы его пережарили, Роджер. Можете быть свободны. – Госпожа Райвен царственно махнула рукой в сторону слуги, и тот, поставив поднос на стол, с небывалой прытью скрылся из виду.
Я склонила голову перед своей хозяйкой.
– О, ты пришла, Маргарита, садись скорее, – пробормотала миледи, рассеянно глядя на стол.
– Благодарю вас, это большая честь для меня.
Я сделала шаг вперед, затем другой. Внутри похолодело от волнения. Эти нарядные разодетые господа смотрелись изящными статуэтками в дорогом кукольном магазине, мое платье мышиного цвета, казалось грязным темным пятном на их фоне.
Время словно застыло в этот волнующий миг.
Вот с довольной ухмылкой сидит Барри Хеббер. Увидев меня, он приветливо машет рукой.
За ним странная пожилая дама с вязанием в руках. Она смотрит на меня с любопытством, растягивая напомаженные губы в улыбке. На фоне накрахмаленного темно-синего воротника блузки ее лицо кажется мертвенно бледным, а глаза сияют, словно фонари в узких переулках Дублина.
Или мне только кажется?
Миледи, поймав мой взгляд, говорит:
– О, это моя компаньонка Зои Сандерс.
Я снова делаю реверанс, улыбаюсь, поймав горящий взгляд мисс Сандерс.
– С моим сыном ты уже знакома, Маргарита.
Леди поворачивает голову вправо, и я вижу сидящего рядом с ней Грея, бледного как смерть, нервно сжимающего вилку в руке. Он даже не смотрит на меня, и отчего-то внутри разрастается странная пустота.
Словно его взгляд сейчас – самая важная вещь в этом мире.
Грей напоминает печального призрака, наверное, он чем-то расстроен.
Я снова склоняюсь в вежливом поклоне и вижу самое настоящее привидение.
Слова теряются, а горло сжимает страх.
Черная леди, та жуткая незнакомка. что я видела в коридоре…На лице вуаль цвета непроглядной ночи. Ее длинные пальцы в свете лампы кажутся восковыми.
Я смотрю на нее, не отрываясь, и тихо говорю:
– П-призрак. Здесь призрак!
Мы с Жизель всегда боялись не упокоенных душ, которые, по слухам, бродят по ночным коридорам. Говорят, черная дама может утащить несчастную жертву прямо в ад, говорят, она питается чистыми душами…
И тут леди Кларисса засмеялась, и время снова пошло вперед.
Она махнула рукой в сторону черной леди:
– Ты что, Маргарита, боишься нашу Кэт? Мою младшую сестру?
Я кинула, понимая, что выгляжу полной дурой, и почувствовала, как щеки становятся пунцовыми.
– Простите меня, леди.
Грей отбросил вилку и раздраженно на меня уставился.
Казалось, все взгляды в этом доме устремлены на меня. Черная вуаль качнулась от прикосновения хозяйки, которая подняла ее вверх, освободив лицо, и снова на меня взглянула, теперь уже с улыбкой:
– Прости, что напугала тебя, дитя. Видишь ли, я ношу траур. Не стоит извиняться. Думаю, все в этом доме боятся моего облика.
Женщина была на удивление красивой. Темные волосы, теплый взгляд и загадочная полуулыбка. Она выглядела более удачной копией Кларисы Райвен.
– Вот и отлично, – подытожила миледи. – Садись рядом с Кэт, Маргарита.
Я прошла как можно тише и послушно села.
Все переводили взгляды со столовой посуды на Кларису Райвен, словно чего-то ждали.
Удивительно, но никто в этом доме не читал молитву перед ужином.
Наконец миледи улыбнулась, взяла в руки вилку и нож:
– Отведаем пережаренный бифштекс. Приятного аппетита.
– Приятного аппетита, – разнеслось по залу.
И все принялись за еду, услышав благословение хозяйки.
Я поймала мрачный взгляд Грея и отвела глаза, наблюдая за изящной рукой Кэт, в которой еле заметно дрожала вилка. Дама внезапно вздрогнула, и вилка выпала, звонко стукнувшись об пол.
Кэт всхлипнула и прижала руки к лицу.
– Леди, – я протянула ей свою нетронутую вилку, но сестра госпожи лишь молча покачала головой.
– Оставь меня, дитя, здесь душно, слишком душно, – она быстро сжала мою руку, встала и ринулась прочь.
– Остановись, Кэтрин! – громким голосом произнесла миледи, но сестра даже не подумала ее слушать.
Я увидела лишь след черной вуали в дверном проеме, а потом дама в трауре скрылась из виду.
– Не обращайте на нее внимания, – усмехнулся Барри, с довольным видом уплетавший ростбиф. – Наша добрая Кэт любит страдать и готова вечно носить траур по своему прошлому.
Он фыркнул и жестом позвал слугу, который наполнил его бокал виски.
Я лишь вздохнула, плотно сжав в кулаке крохотный листок бумаги, оставленный Кэтрин в момент рукопожатия.
Одно ловкое движение свободной рукой, и вот бумажный лист развернут у меня на коленях.
«Второй этаж, комната 8, зайди».
Очевидно, леди желает меня видеть. Только зачем?
Где-то внутри я по-прежнему ощущала интуитивный трепет перед этой странной особой.
Тем временем компаньонка Зои ополовинила бокал виски и весело смеялась над шутками мистера Барри.
Я поняла, что сижу, застыв с вилкой на весу, перед нетронутым бифштексом.
Он выглядел весьма аппетитно, только розовая сердцевина казалась не совсем прожаренной. Что за странный вкус у этих аристократов!
Ловким движением я отрезала кусочек и отправила к себе в рот. Божественно. В приюте нас никогда не кормили так вкусно!
Грей вяло ковырялся в тарелке. Поймав мой взгляд, он фыркнул так, словно перед ним был назойливый комар.
– Щелк-щелк, – зазвучали спицы мадам Зои. Со своим уродливым вязанием в руках она напоминала огромного паука.
От этих мыслей аппетит исчез.
– Тебе нравится Лейстрим, Маргарита? – Внезапно спросила мадам.
Я поперхнулась и громко закашлялась. Боже, какой стыд!
– Здесь весьма скромно и уютно, – словно не замечая этого, продолжала миледи. – По утрам ярко светит солнце, а ночи такие ясные, правда, сынок?
– Ужасное место, – с ненавистью в голосе ответил Грей, – настоящая тюрьма. матушка.
Он поднялся со стула, собираясь покинуть зал вслед за дамой в черном.
– Сядь, – В голосе миледи чувствовался лед – нет, скорее, целая глыба льда. – Помни о своем долге, сынок. Ты наследник рода. Так завещал твой отец.
Немного поколебавшись, Грей с обреченным видом сел обратно.
Он достал из кармана что-то блестящее, раздался механический скрежет, а затем случились два абсолютно странных, иррациональных события.
Мадам Зои выронила из рук фиолетовую пряжу, вскочила на стул и заорала:
– Жук!! Там жук!! Уберите его!
При этом она комично размахивала руками и сама походила на огромного майского жука.
– Вот он! – Толстый палец Зои указал на стол, туда, где на маленьких юрких ножках действительно ползло большое золотистое насекомое.
Жук ловко огибал тарелки с пудингом, бутылки с виски и графин с водой, а затем остановился напротив меня.
Я осторожно взяла его в руки. Большой, размером почти с ладонь. Тяжелый. В руку впился острый металл, несомненно жук был…
– Мадам, – я улыбнулась, – он механический, не живой. Вам нечего бояться.
Высокая прическа компаньонки вопросительно качнулась. Зои поджала губы и слезла со стула, видимо, осознав, в каком глупом положении находится.
Барри Хеббер отвернулся, стараясь сдержать смешок, а вот Грей улыбался во весь рот, откинув темные волосы назад. На миг я залюбовалась его улыбкой.
Жук в моих руках зашевелился и взлетел к потолку.
Миледи неожиданно тоже улыбнулась:
– Тебе нравится это насекомое из металла и шестеренок, Маргарита?
– Да, госпожа, оно прелестно.
Услышав мой ответ, Клариса Райвен склонила голову набок. И тут я поняла, насколько они с Греем разные.
Хозяйка замка сейчас походила на затаившуюся кобру, в ней не было и капли обаяния Грея, словно эти двое созданы разными творцами: Грей – одаренным скульптором, а его мать – сумасшедшим ученым.
– Этот механизм сделал мой сын. Он весьма талантлив.
– О, это восхитительно! Мистер Райвен – настоящий мастер.
Услышав мои слова, Хеббер недоверчиво хмыкнул, а Грей лишь тяжело вздохнул, снова уставившись в тарелку. Наверняка он опять думает о несравненной Эллин.
Тем временем собравшиеся вспомнили об остывшей еде. Конец ужина прошел без особых событий.
Только мадам Зои постоянно интересовалась у меня подробностями приютской жизни, то и дело сочувственно качая головой:
– Бедная девочка, и платьице-то на ней штопаное.
А я боролось с желанием кинуть тарелкой в ее голову с толстыми щеками и глазами-бусинами.
Наконец все пожелали друг другу спокойной ночи и начали расходиться.
Когда платье госпожи исчезло за дверью вслед за Греем, пьяный Хеббер начал меня звать:
– Мышка! Мышка-норушка! Пойди сюда…У дяди Барри кое-что для тебя есть.
Плохо дело. Я вежливо поклонилась и стремглав выскочила из столовой, делая вид, что не слышу.
Этот человек пугал меня гораздо больше механического жука.
«Второй этаж».
«Комната 8».
«Зайди».
Эхом отдавались в голове строки записки черной леди, пока я стремительно поднималась по лестнице
В коридоре перед глазами то и дело мелькали двери покоев обитателей замка.
Наконец я нашла дверь с потертой синей цифрой 8 и табличкой «Леди Кэтрин Райвен».
Моя рука на миг замерла в воздухе, когда из комнаты послышались приглушенные всхлипы, и все же я набралась смелости и постучала.
