Елена Гринева
Мелодия одной ведьмы
На миг всё замерло, словно мир освободился от звуков, а потом скрипнула дверь – глухо, протяжно, как полуночный призрак, молящий о вечном покое.
Слуга схватил меня за руку.
– Быстрее, миледи!
Оцепенение прошло. Я рефлекторно последовала за ним, молясь о том, чтобы преследователи нас не настигли. Только не сейчас. Надо торопиться, пока они меня не уничтожили.
«Быстрее, – эхом отдавалось в голове. – Ну же, Марго, надо торопиться, пока они тебя не уничтожили».
«Жила на свете девочка в красивом замке с хрустальными башнями, – думала я, спасаясь от назойливых страшных мыслей (повторяла, как молитву, некогда услышанную историю). – И не было не свете никого счастливее её. Каждый день был похож на сказку. Все ее любили. Утром она гуляла в саду, любуясь клумбами роз, а вечером слушала мелодии флейты, которые наигрывал ее отец».
Я судорожно вздохнула, стараясь не потерять сознание прямо сейчас в узком коридоре мрачного замка.
– Дзынннь!
Где-то внизу рухнула тяжелая люстра, издав жалобный стон. Кто-то закричал, за спиной послышались шаги.
Они уже близко. Проклятье!
В унисон моим мыслям раздался протяжный звук скрипки. Неужели оркестр в бальном зале продолжает играть, несмотря на царящий вокруг хаос?
«Только любой сказке рано или поздно приходит конец, и история девочки в прекрасном замке тоже закончилась».
– Сюда, миледи! – Слуга открыл оконную створку, и через несколько секунд мы оказались на крыше.
– Вьюю, – поприветствовал нас ветер, всколыхнув подол моего платья.
«Сказка закончилась. Наступила Вальпургиева ночь, и всё исчезло, осталась только бесконечная тьма, сотканная из грусти и сожалений. Девочка оказалась совсем одна в большом, неприветливом мире».
– Что будем делать дальше, Гюстав?
Я с надеждой взглянула на слугу. В толстых линзах его очков играли блики лунного света. Он улыбнулся, достал из нагрудного кармана фрака миниатюрную флейту и протянул ее мне
– Думаю, время пришло.
Флейта казалась невесомой. На миг я закрыла глаза, меня захватила ненависть к этому замку, в груди что-то сжалось от давно забытого волнения.
Будь, что будет.
Я прикоснулась к флейте губами, и в ночной темноте раздалась знакомая мелодия, грустная и тягучая, как вересковый мед.
В этот момент все изменилось, даже ветер стал другим, он словно шептал: «Слышишь, они идут к тебе, твои верные слуги».
Голоса преследователей затихли. Вместо них я услышала тяжелые шаги и звук механических шестеренок.
– Ты разбудила темную часть замка, – задумчиво произнес Гюстав. – Что будешь делать?
Я лишь пожала плечами и оглянулась. Из темноты коридора на нас смотрело два ярких желтых глаза. Мне вдруг стало весело, и я с улыбкой протянула руки навстречу тому, кого так боялись простые смертные.
В эту ночь я стала ведьмой.
– Марго! Марго!
Голос Жизель раздавался откуда-то издалека. Я тяжело вздохнула и открыла глаза, увидев прямо перед собой испуганное лицо подруги
– Ты кричала во сне. Приснился кошмар? Снова?
Она зачем-то начала трясти меня за плечи, будто от этого мне станет спокойней. Заскрипели пружины старой приютской кровати.
– Тише, тише, Жизель, это всего лишь сон.
Я виновато улыбнулась, приложив указательный палец к ее губам.
В приюте имени святой Марты можно было получить пятьдесят плетей за ночной шум. Вспомнилось строгое лицо наставницы мисс Росс и ее слова: «Да накажет господь непокорных».
– Да-да, помню. – Жизель слезла с моей кровати и села на свою, такую же старую и скрипучую. – Просто волнуюсь за тебя. – Она легла и, тяжело вздохнув, свернулась калачиком. – Теперь мне тоже не спится. А что тебе снилось, Марго?
Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, но в памяти царила пустота, темная, как ночь за окном. Наверное, лучше сразу забывать о ночных кошмарах, тем более жизнь в приюте и так не сахар. Шесть дней в неделю мы учимся и помогаем наставницам по хозяйству, мечтая поскорее достичь совершеннолетия и найти работу, ну или выйти замуж, если повезет.
– Забыла.
– Жаль. Кстати, Марго, мне холодно, – пожаловалась Жизель.
– Прекратите уже шептаться! – проворчала веснушчатая Рози с соседней кровати.
Я подошла к подруге и приложила ладонь к ее лбу:
– Жизель, может, у тебя температура? Позвать наставницу?
Она сморщила нос.
– Нет-нет, к утру станет легче, мы ведь хотели поехать в город, Марго. Лучше расскажи мне что-нибудь. Сказку, – с мечтательной улыбкой прошептала Жизель.
Я легла на край ее кровати.
– Сказок не знаю, но могу спеть.
Мне вспомнился уличный музыкант, который играл на гитаре знакомую мелодию там, в городе, где по выходным проводили ярмарки, продавали сладости, показывали кукольные спектакли, где по небу летали огромные дирижабли, а на станциях гудели громадины-паровозы.
Я закрыла глаза и тихо запела, стараясь не разбудить соседок:
– Вспомню нашу любовь, сеньорита, когда за окном льет дождь.
– Фьюююю, – послышался звук ветра за тяжелыми приютскими ставнями.
Я невольно вздрогнула и продолжила:
– Мы будем вместе, как в тот день, когда в саду цвела душистая сирень.
Рядом послышалось мирное сопение Жизель. Как можно заснуть под такую песню! Ее ведь исполняла сама несравненная Эллин Форнейт – любимая певица приютских девушек и звезда нашего ирландского города.
Я вспомнила афиши кабаре «Мон-Дон» с распрекрасной Эллин, изящной и тонкой, как фарфоровая статуэтка. На ней было великолепное платье с расшитой розами юбкой, на голове красовалась изящная шляпка, а улыбке мисс Форнейт могла позавидовать сама королева!
Для нас она стала воплощением грации и предметом обожания. В глубине души все приютские девчонки мечтали стать похожей на несравненную Эллин.
С этими мыслями я и заснула, а проснулась, когда за окном сияло солнце. Жизель все еще спала, а остальные собирались на завтрак.
Я снова приложила ладонь ко лбу подруги. Горячий. Плохо дело. Пришлось быстро надеть потертые туфли, платье и бежать за помощью.
В коридоре мне встретилась мадам Розенберг, наставница для младшей группы. Повезло!
Я схватила ее за подол и быстро сказала:
– Мисс, у Жизель температура, ей надо в лазарет, срочно!
На суровом лице наставницы появилось взволнованное выражение, и она молча пошла за мной в спальню.
Там, осмотрев подругу, которая лишь слабо улыбнулась нам, наставница принялась ворчать:
– Плохо-плохо. Юные девицы – сплошное легкомыслие, ветер в голове, а потом жар, простуда. В лазарет, – властным голосом подвела итог мисс Розенберг.
И мы повели несчастную Жизель в обитель покоя и горьких микстур.
– Не хочу болеть, хочу в город, на ярмарку, – плаксиво жаловалась она.
Я сочувственно кивнула:
– Да ладно тебе, Жизель, нам всего семнадцать – вся жизнь впереди. Вот вылечишься, и пойдем не только на ярмарку, но и на концерт самой Эллин Форнейт, а потом на вокзал смотреть паровозы.
– Паровозы! – радостно повторила Жизель. Почему-то именно этих паровых гигантов она обожала больше всего, даже больше дирижаблей и электромобилей.
В лазарете наставница вручила ей градусник, а мне велела уходить, дабы не нарушать священный покой этого богоугодного места.
Я пожелала подруге скорейшего выздоровления и помчалась в столовую. Все-таки сегодня особенный день. Предстоит поездка в город, о которой я мечтала весь последний месяц.
Город! Ярмарка, сладкие леденцы и пряники – от этих приятных мыслей закружилась голова, а в желудке предательски заурчало. Бедная Жизель – разболеться в такое прекрасное утро, вот же не повезло!
В столовой было пусто и холодно, я даже чихнула, озябнув в один миг, и пожалела о том, что не захватила из комнаты шаль. Похоже, все уже отправились на воскресную службу в приютскую церковь, но мне абсолютно не хотелось слушать скучные проповеди святого отца. К черту!
Сегодня мне не до службы. Надеюсь, наставница поймет и не станет наказывать бедную Марго слишком сурово. Как назло, вспомнилось морщинистое лицо мисс Росс с раздутыми, как у быка, ноздрями и маленькими заплывшими глазами-бусинами.
Наставницу боялись все приютские дети, про нее ходили жуткие слухи. Жизель даже видела, как мисс Росс своими наказаниями довела малютку из младшей группы до обморока. А еще говорили, что мисс Росс – ведьма. Ведьма… Я пошатнулась, вспомнив жуткий сон.
– Мяууууууу.
Об ногу терся приютский кот Бандит. Он облизывался, глядя на мою тарелку с противной склизкой кашей.
– Эй, ты чего? – Я погладила его по мохнатой голове. – Мисс Росс наверняка уже тебя покормила. Ты ведь ее любимец, Бандит!
Кот продолжал гипнотизировать взглядом мою тарелку, и я, вздохнув, отломила ему кусок черствого хлеба. Может, настоятельница не будет сильно гневаться, если узнает, что я кормила Бандита.
– Твоя хозяйка отпустила меня в город.
Я вытащила из кармана помятую бумажку, нацарапанную кривым почерком мисс Росс:
«Разрешаю Маргарите Брентон и Жизель Уилс посетить город первого числа этого месяца в сопровождении наставницы Крисли».
Я закатила глаза. Что за ужасные правила! Почему бы не отпустить меня без старухи Крисли, которая ходит медленней черепахи и постоянно нюхает свой отвратительный табак!
Скорее бы мы с Жизель стали взрослыми дамами и нашли работу, ну, или вышли замуж.
На миг я представила воображаемого мужа. В моих мыслях он почему-то носил серую шляпу и с важным видом ходил на работу в контору «Перкинс и Роджерс: лучшие электробусы».
Наверное, он будет немолодым и не очень красивым, возможно, даже с кривым носом и большим животом, на котором с трудом будет сходиться жилет. Мисс Росс говорит, что приютским девчонкам рассчитывать особо не на что.
Я вздохнула и, закончив свой скудный завтрак, поплелась к выходу из приюта, захватив из комнаты верхнюю одежду.
Рядом с входной дверью за большим деревянным столом с надписью «Пропускной пункт» сидела старуха Крисли и, нахмурившись, читала газету.
Увидев меня в старом пальто, она изумленно подняла одну бровь:
– Так-так-так, милочка, и куда это ты собралась?
Я изобразила улыбку и протянула ей записку от наставницы. Крисли отложила газету, но мне удалось прочитать заголовок: «Наследник семьи Райвен и несравненная дива Эллин Форнейт: что их связывает?»
На фото улыбалась Эллин с маленькой сумочкой в руках, а рядом с ней был хмурый молодой господин в модном твидовом пальто. Он смотрел на мисс Форнейт с такой же тоской, с какой Жизель провожала взглядом величественные громадины паровозов на вокзале.
Мне даже стало его жаль. Говорят, несравненная Эллин – та еще сердцеедка.
Прочитав послание, наставница Крисли сделалась мрачной.
– Ох, придется ехать с тобой в город, – она смерила меня недовольным взглядом, словно перед ней был мерзкий таракан, и покачала головой, – подожди, милочка, бедной Крисли надо надеть теплые вещи.
Старая дама грузно поднялась со стула и, набрав в легкие воздуха, завопила:
– Уиильяям!!! Мне нужно в город, замени меня на пару часов!
Ее громкому голосу мог позавидовать любой диктор на радио. В тот же миг послышалось шарканье шагов, и из кладовой вышел завхоз с длинными сальными волосами, собранными в хвост.
– Бегу, дорогая! – Он улыбнулся почти беззубым ртом и занял место Крисли, которая с ворчанием скрылась в коридоре.
Я продолжала скромно стоять, потупив взор:
– Здравствойте, мистер Хорси.
– Доброе, утро деточка, – проворчал завхоз и уставился на стену, где висел портрет святой Марты.
Приют наполнился тишиной. Я даже слышала тиканье часов и хаотичное биение собственного сердца. Мысли сменяли одна другую со скоростью экспресса:
– Как там Жизель? Она поправится? Попаду ли я на воскресную ярмарку?
Затем красным пунктиром пронеслась еще одна, волнующая и тревожная: «Городской архив, я должна успеть, иначе…»
– Фьююююююю, – задул ветер снаружи, и входная дверь со скрипом отворилась, показав мне полоску серого утреннего неба.
Завхоз Хорси захрапел, склонив голову набок, видимо, портрет святой Марты действовал на него успокаивающе.
Газета на столе под порывом ветра развернулась, и я успела прочитать:
«Мистер Грей Райвен был замечен два дня назад в кабаре «Мон-Дон» в обществе прелестной певицы Эллин Форнейт, которая держала господина Райвена за руку и кокетливо ему улыбалась. Попал ли наш герой под чары несравненной дивы, или это всего лишь сплетни?
Как известно, Райвены – одна из наиболее влиятельных семей Дублина, их состояние превышает…».
– Фьюююююю, – страница снова перевернулась, и я увидела красивый паровоз, выпускавший белые клубы пара. Надпись под ним гласила: «Новый скоростной экспресс от компании «Золотая шестеренка» с комфортом довезет вас куда угодно».
Дальше я читать не стала, вместо этого посмотрела на открытую дверь, затем – на спящего завхоза. Сейчас или никогда!
Свобода и свежий воздух с запахом дождя манили, и я сделала шаг в сторону двери, затем еще один, а потом рванула прочь из клятого приюта, туда, где за пыльными серыми облаками светило прекрасное утреннее солнце.
К дьяволу! Поеду в город одна без старухи Крисли. В конце концов, мне уже семнадцать, совсем скоро я стану взрослой, и тогда…
Что случится тогда, я подумать не успела, потому что споткнулась о корень дуба, торчавший посреди дороги, и решила идти медленней, как подобает статусной леди, задрав подбородок и расправив плечи. За моей спиной темнела громадина приюта. Надеюсь, наставница меня не накажет. Зато будет что рассказать Жизель. Это ведь самое настоящее приключение!
От этих мыслей сердце мое учащенно забилось, я дошла до станции электробусов и села на железную лавку рядом с господином средних лет в серой шляпе и теплом пальто, который задумчиво рассматривал вывески у остановки.
Он выглядел настолько солидным, что походил на индюка. Наверное, мой будущий муж будет таким же. Я хихикнула и отвернулась.
Между тем, голос из громкоговорителя объявил: «Внимание! Подъезжает общественный транспорт».
Я встала с лавки одновременно с господином в серой шляпе и взглянула на обшарпанные стены электробуса, который остановился рядом с нами.
У входа столпилась очередь. Пропустив двух ругавшихся между собой старух, я наконец вошла внутрь и оплатила проезд, сунув мелочь неприветливому кондуктору.
Двери закрылись. Мы отправились в путь – прочь от мерзких наставниц, в Дублин, где играет музыка и поет великолепная леди Эллин, в Дублин, где продают сладости и устраивают представления бродячие кукольники.
В электробусе было тепло, мимо пролетали ветвистые деревья и редкие здания нашего захолустья. Я села на пустую скамью и взглянула в окно на мрачное серое небо, затем закрыла глаза и улыбнулась. Из окна в лицо дул прохладный ветер, а сердце наполнялось радостным предчувствием.
«Глупая, глупая Марго, – шептал внутренний голос, – зачем ты обманула старуху Крисли и пропустила воскресную службу? Мисс Росс жестока, она не даст тебе спуску».
И все же я была бесконечно счастлива! Плевать на настоятельницу! Меня ждут приключения, большой красивый город, запах выпечки и дорогого парфюма!
А вдруг я встречу на ярмарке великолепную Эллин! И получу у нее автограф…
Я тут же представила, как несравненная дива ставит подпись на листе из блокнота и с улыбкой протягивает его мне, а рядом с ней стоит тот молодой господин с мрачным взглядом. От них обоих пахнет чем-то неземным, совсем другой жизнью – накрахмаленными рубашками, дорогими вещами и бесконечным праздником, из которого состоит воскресный Дублин.
И все же, вспомнив лицо молодого господина из газеты, я вздрогнула. Отчего-то он показался мне знакомым. Мы где-то встречались?
В эту минуту рядом со мной сел незнакомец в серой шляпе, тот самый сосед с остановки.
Он обернулся ко мне неожиданно резко и принялся внимательно разглядывать мое лицо.
У него был крючковатый нос, тонкие губы и пристальный взгляд, делавший его похожим на хищную птицу.
Незнакомец протянул мне что-то белое:
– Возьмите. У вас кровь из носа.
– О, спасибо.
Я схватила платок и поднесла его к лицу. Белая ткань тут же окрасилась в красный.
– Не стоит волноваться, – равнодушно сказал он. – Юным девицам свойственны излишние эмоции, отсюда – скачки давления. Просто запрокиньте голову.
– Хорошо, мистер…
– Барри Хеббер, – господин снял шляпу. – Едете в город? Что ж, в воскресенье там весьма занятно.
– Да, хочу попасть на ярмарку и в архив.
– В архив? – Он склонился над моей головой. – Стало быть, что-то ищете или… кого-то? Пронзительные глаза-бусины сузились, и мне стало не по себе. И зачем я заговорила с этим странным типом?
– Д-да, я из приюта святой Марты, хочу отыскать родителей.
И тут незнакомец рассмеялся. У него был неприятный смех, похожий на карканье вороны.
– Что тут смешного?! – Не выдержала я.
Барри Хеббер явно не располагал к себе. Надеюсь, мой будущий муж не будет похож на этого противного господина!
– О, нет, ничего. Просто, иногда лучше не искать то, чего нет. Вы ведь воспитываетесь в приюте с рождения, Марго? – Хеббер задумчиво взглянул в окно, а потом перевел взгляд на мое раскрасневшееся лицо.
Я смутилась и с вызовом ответила:
– Да. Меня нашла настоятельница у приютских дверей.
Хеббер с улыбкой кивнул и произнес:
– Значит, все в порядке. Веселитесь на ярмарке, Марго, как в последний раз, пейте пряный херес и танцуйте под песни уличных музыкантов.
Мне стало совсем тревожно. Что-то жуткое было в этом господине. От него пахло опасностью, и он…
– Постойте! Откуда вы знаете мое имя? – Я развернулась к нему и увидела рядом с собой пустое сидение. Старуха, спавшая напротив, открыла глаза и укоризненно покачала головой, проворчав «даже здесь нет покоя».
Куда делся Барри Хеббер? Он ведь только что был тут. Неужели человек в серой шляпе растворился в воздухе?
Радостное предвкушение праздника куда-то исчезло, на смену ему пришла необъяснимая тоска.
Я начала нервно теребить рукав старого пальто.
Наставница говорила, что господь бережет от нечистой силы тех, кто молится на воскресной службе. И зачем я ее пропустила!
А может, незнакомец мне просто привиделся? Вдруг я уснула, и это был дурацкий сон?
В электробусе объявили станцию Амьен. Я с удивлением взглянула в окно и увидела аккуратные дома Дублина. Неужели мы уже приехали?
На остановке толпились люди в праздничной одежде, женщины в нарядных шляпках и их спутники в тонких кожаных перчатках.
Я быстро прошла в узкий переулок, туда, где виднелось уродливое здание городского архива. Под ногами блестела вода. В глубине души мне стало жаль, что я уже не малолетка, которая может мерить лужи в резиновых сапогах.
В лужах отражались башни архива.
Я перевела взгляд на серую громадину. Сердце пропустило пару ударов. Вдруг сейчас мне пришел ответ?
И у меня появятся родственники. Наконец-то. Быть может, где-то в королевстве живут мои тетя и дядя, старая бабушка или двоюродная сестренка. Господи, я буду рада кому угодно, лишь бы не быть одной в этом огромном мире мрачных приютов и сияющих городов.
С этими мыслями я открыла прозрачную входную деверь с надписью: «Архив работает без выходных» и взяла бумажный талон в автоматоне. Сегодня здесь пусто, похоже, горожане решили гулять на ярмарке, а не стоять в очереди за справками в унылом муниципальном здании.
В воздухе пахло пылью и бумагой. За столиками администраторов возвышались громоздкие стеллажи с пожелтевшими документами.
На синем табло появился номер моего талона, и я подошла к администратору мистеру Джонсу, с которым уже успела подружиться.
– О, привет, Марго, – увидев меня он виновато улыбнулся, и в груди появилось знакомое нехорошее предчувствие. Сейчас он скажет: «Извини, милая Марго, мы отправили запрос во все города объединенного королевства и ничего не нашли».
– Извини, милая Марго, – мистер Джонс отвел глаза, – мы искали везде, и ничего. Ты словно появилась из воздуха. А может, к дверям приюта тебя принес аист?
– Совсем-совсем ничего? – Грустно переспросила я.
Архивариус кивнул:
– Эй, Сергиус, принеси Марго ответ на ее прошение!
Послышался шум колес автоматона, и рядом с пыльными стеллажами появилась серая громадина с механическими руками-щупальцами. Сергиус подмигнул мне лампой на своей железной голове и протянул бумагу.
«Уважаемая мисс Брентон, на территории Британии не найдено ваших родственников», – гласили печатные буквы.
Всего несколько слов, способных разбить мне сердце! Я с удивлением поняла, что больше искать кого-то с фамилией Брентон нет смысла. Мы действительно уже подали прошение во все города королевства. Проклятье!
– Не расстраивайся, Марго, – мистер Джонс протянул мне шоколадку. – Ты просто была ангелом, а потом решила спуститься с неба на грешную землю.
– Спасибо вам, – я вцепилась в шоколадку пальцами, словно на ней были сосредоточены все мои мысли и надежды. «Бонти Берр со вкусом мяты и орехов». Я люблю орехи, а вот мяту отчего-то ненавижу. Как можно в одной плитке шоколада воплотить такие разные вкусы?
И все же я понимала, какой у нее будет вкус: вкус разочарования.
Мистер Джонс с сочувствием поставил рядом со мной чашку с дымящимся чаем.
– Выпей, Марго. Это горные травы, они успокаивают.
Мне было одиноко и пусто, словно я стала рыбой, выброшенной на берег.
Иногда самые ужасные трагедии случаются не на поле боя, не во время столкновения дирижаблей или огромных поездов, а в пыльных зданиях городского архива, где человек теряет последнюю надежду найти кого-то родного в этом враждебном мире.
Чай оказался действительно вкусным.
– Спасибо, мистер Джонс, – я с благодарностью взглянула на архивариуса, а потом на железного Сергиуса.
Ладно. Будь, что будет.
Сколько раз я представляла, как встречаюсь со своей престарелой бабулей в очках и пушистой шали. Мы обнимаемся, она поит меня чаем, рассказывает о трагической случайности: мои родители плыли морем из Лондона в Дублин, на них напали пираты и маленькую Марго похитили, а затем оставили у дверей приюта.
В этой истории появлялись мои двоюродные сестры и братья, которые искали меня долгие годы…
– Смирись, – говорила Жизель, услышав, как я фантазирую вслух. – Иногда лучше не знать. Добрые люди не оставляют детей в приюте.
Затем она тяжело вздыхала и смотрела на меня как-то по-взрослому, с бесконечной тоской в глазах:
– Вот моя мать любила выпить. Она родила меня от своего дружка из паба, а потом оставила здесь, потому что дети ей не нужны. Знаешь, Марго, я отдала бы все за твое неведение. Хорошо мечтать о добрых родственниках.
– Ты права, Жизель, – прошептала я, сделав последний глоток чая. – Больше нет смысла мечтать, есть приют и Дублин, неясное будущее и воскресная ярмарка.
Ярмарка! Надо торопиться.
Я поблагодарила мистера Джонса и вышла из архива. По небу плыли серые облака, но дождя не было, только холодный ветер, как будто на город надвигается буря.
Дорога до главной площади оказалась недолгой.
Я прошла мимо домов, магазинов и наконец увидела несколько разноцветных шатров под вывеской «Воскресная ярмарка чудес».
Рядом с шатрами под аплодисменты горожан играл оркестр уличных музыкантов.
Жаль, что Жизель нет рядом, она ведь так хотела их послушать.
– Голубая роза – к разлуке, – пела незнакомая певица, подражая Эллин Форнейт.
Я подошла ближе. И тут кто-то толкнул меня в плечо, грубо, с такой силой, что мне стоило больших стараний удержать равновесие и не рухнуть в грязную лужу.
– Какая мерзость, – голос был сердитым и каким-то ледяным. От него мурашки пробежали по коже. Я обернулась, чтобы получше разглядеть лицо обидчика, а заодно высказать ему все, что думаю.
Передо мной был молодой господин. Тот, что стоял рядом с несравненной Эллин на странице утренней газеты старухи Крисли. Плохо дело, он – чертов аристократ, придется держать язык за зубами.
Господин прошел вперед, словно и не заметив меня. Я только успела разглядеть, как мелькнула в скудных лучах солнца белоснежная перчатка.
Мерзость? Это он про меня так? Лучше не думать о благородных заносчивых выскочках. Я печально взглянула на потрепанные рукава старого пальто, свои руки без перчаток и облезшие носы ботинок. Действительно – мерзость.
Похоже, радужное настроение окончательно испорчено. А я так ждала этот день!
Толпа людей заставила меня идти к шатрам, где кричали наперебой продавцы, расхваливая свои товары
– Сувенирные клинки с гравировкой! – ревел зычный бас в зеленом шатре.
– Украшения для модниц! Жемчуг не хуже, чем в ожерелье самой королевы! Серьги! Кольца. Все для прекрасных леди! – Нараспев говорила торговка, стоявшая рядом со мной.
Я на миг остановилась, взглянув на сверкающее великолепие камней на ее витрине, где красовалось фото несравненной Эллин в модных жемчужных бусах.
Мне захотелось посмотреть поближе, и я сделала неуверенный шаг в сторону прилавка.
– Назад! – Рыкнул охранник с ружьем, стоявший у шатра с украшениями. – Ты – девица в хламье, не вздумай приближаться! Видел я таких! Ходите, разнюхиваете, а потом крадете все, что блестит!
Вокруг меня образовалась толпа горожан, мальчишки со смехом показывали пальцами на мое потрепанное пальто.
Я почувствовала, как щеки становятся пунцовыми, и в тот же миг ринулась прочь отсюда.
Какой стыд! Проклятый громила!
На глазах застыли слезы.
– Пряники! Пряники! Пирожные и леденцы! Воздушное безе! – Кричала полная женщина с руками в звенящих браслетах. На ее прилавке лежали аппетитные булочки, сушеные фрукты и другие вкусные сладости.
Я молча протянула ей деньги и пальцем указала на безе. Торговка бережно положила его в бумажный пакет и с улыбкой протянула мне:
– Такая юная и такая грустная. А все потому, что кушаешь плохо, – она подмигнула мне и положила в пакет еще одно.
– Спасибо вам, – я выдавила улыбку и помахала рукой доброй женщине.
От сладкого крема настроение стало чуть получше. Хмурого незнакомца в моей голове вытеснила мысль о втором лакомстве.
Напротив меня в сиреневом шатре заиграла музыка. Я увидела людей, столпившихся у небольшой сцены, где стоял человек в черном пальто и широкополой синей шляпе.
Похоже, это был фокусник.
Словно подтвердив мои мысли, человек снял шляпу, провел рукой по воздуху, и на нас со сцены полетели белоснежные голуби. Толпа захлопала, кто-то старался протянуть руку вверх и поймать птиц, мальчишки рядом со мной прыгали и что-то кричали, а фокусник молча наблюдал за нами.
Он достал из шляпы цветочный горшок с маленьким ростком, поставил его на сцену, взмахнул рукой. Росток на глазах стал вытягиваться, превращаясь в огромный куст с прекрасными голубыми розами, фокусник сорвал одну из них и кинул в толпу, ее поймала девица в модной шляпке с пером.
До меня донесся только нежный запах бутона, такой приятный, лучше любых духов, – любимый с детства аромат.
– Магия существует! – Громко сказал фокусник, тряхнув жидкими черными прядями, и подмигнул зрителям, а потом исчез, словно его и не было.
Толпа ахнула, когда он как ни в чем не бывало вышел из-за синий ширмы, стоявшей за сценой, и поклонился.
Выступление закончилось. Все же интересно, как ему удаются эти чудные фокусы?
Я побрела вперед к разноцветным ларькам с предсказаниями, механическими деталями для автоматонов, детскими игрушками и духами от самого Жана Дюпье.
И тут рядом со мной раздался чей-то язвительный голос:
– Грей Райвен, какая встреча! И что ты забыл на этой нищенской ярмарке?
Я вздрогнула и уже хотела ответить что-нибудь грубое, как вдруг случайно поймала взгляд господина, толкнувшего меня совсем недавно. Он смотрел не на меня, скорее сквозь меня, словно я в одно мгновение сделалась прозрачной, как капля дождя.
Да что за день такой! Одни неприятности!
– Не твое дело, Джейкоб, – процедил Грей Райвен.
Я перевела взгляд на того, кому адресовались эти слова. Еще один богатый господин, по виду ровесник отвратительного Райвена. Черное пальто с иголочки, модная шляпа с широкими полями и серой лентой. От его злобной ухмылки по спине пробежали мурашки, и я поспешно отошла в сторону. Подальше от этих двоих.
– О, ты решил выбраться из своей конуры? А как же механические безделушки, – продолжал некто Джейкоб.
Тем временем рядом с ними образовалась толпа зевак, мешавшая мне пройти.
– А ты все вынюхиваешь чужие секреты? – Парировал Райвен.
Джейкоб скрестил руки на груди:
– Конечно, особенно после того, как ты связался с этой омерзительной певичкой. Как нехорошо, Грей, позорить честь семьи, марать руки о самую настоящую грязь!
В этот момент лицо Райвена стало бледным, как первый зимний снег, а в глазах появился стальной блеск. Я кожей чувствовала, как между этими двумя растет напряжение, даже воздух словно нагрелся, или мне показалось?
– Быть беде, – проворчал хмурый старик рядом со мной.
– Как ты посмел, – тихо сказал Грей, – чертов….
– Вьюююю, – последнее слово растворилось в ослепительном белом вихре, который возник после того, как Райвен, словно нехотя, махнул ладонью. Вихрь сбивал несчастных зевак, я ухватилось за плечо старика и только поэтому осталась на ногах. Где-то заплакал ребенок.
Люди начали разбегаться в разные стороны.
Вот только этот Джейкоб не сдвинулся с места, казалось, вихрь не причинил ему ни малейшего вреда.
– Это все, что ты можешь? – Усмехнулся он, прищурив блеклые зеленые глаза.
Затем что-то прошептал, и в сторону Грея полетела ослепительная синяя вспышка, похожая на молнию.
И тут я поняла, что надо бежать, но не успела.
– Relatorum!
Слова Грея потонули в крике прохожих. Меня обвили толстые, словно канаты, красные нити, взявшиеся непонятно откуда. Об одну из них я запнулась и упала рядом с другими несчастными, не успевшими сбежать с поля этого странного боя.
Старик рядом со мной безуспешно пытался освободить от нитей руки, но они впивались только сильнее.
– Уйдите, – злобно прошептала я, схватив одну из них. Отчего-то нити послушались и начали с шипением отползать.
– От него тоже уйдите!
Красные нити, похожие на змей, освободили руки несчастного седовласого прохожего.
Да что тут происходит? Я развернулась, поднялась с грязной земли и взглянула туда, где только что стояли два господина.
– Святая мадонна, – непроизвольно вырвалось у меня.
Их фигур не было видно из-за поднявшейся пыли, я разглядела только смерч из пыли, красных нитей и синих искр.
У одного из ярмарочных шатров снесло крышу от поднявшегося ветра. Продавец что-то кричал и хватался за голову, люди убегали прочь. Кто-то крестился, кто-то пытался освободиться от опоясавших нитей.
Внезапно смерч исчез, искры растворились в воздухе, словно их никогда не было, как и двух странных аристократов. Там, где они только что стояли, появились огромные птицы.
Они воинственно вскрикнули и взлетели вверх над ярмарочными шатрами. Я задрала голову и открыла рот, даже не подумав убежать, настолько мне стало интересно и жутко одновременно.
Сердце билось, как бешеное, оно само словно превратилось в птицу.
