Елена Джеро
Вся правда о
***
Кабинет Алессандро, который в журнале назвался «аквариум», ощущение фантасмагории лишь усиливал. Царство архитектуры под открытым небом – крыша и три стены были из стекла. Сквозь них (находка фотографа) виднелись модели зданий, чертежный мольберт, на кирпичной стене – огромная белая доска, хочешь – рисуй маркером, хочешь – кино смотри. А главное (в статье прилагался вид сверху) – мечта любого бардакиста – стол с толстой стеклянной столешницей, под которой проглядывали выдвигающиеся веером ящики, тоже прозрачные – сразу видно, где прячется нужный предмет!
Стол был сделан на заказ – Доминик специально поинтересовалась, но желанию обладать шедевром не поддалась – куда его, спрашивается, девать? Дома она практически не бывает, а в офисе такая хрустальная шкатулка ни к чему – только клиентов отвлекать от дела. Так и попрощалась с мечтой.
А теперь вот встретилась. Стол стоял ровно посреди кабинета. Кроме него никаких бывших «обитателей» не осталось, служителей архитектуры заменили священники жизни – книги. Полки занимали всю кирпичную стену, они начинались от пола и шли до самого неба, неохотно уступая небольшое пространство двери. А больше в кабинете ничего не было – если не считать, конечно, прозрачных ваз с ирисами в углах.
Доминик уселась на эргономичный стул на колесиках, прокрутилась два оборота на месте и проехалась вокруг стола. Выяснилось приятное обстоятельство – сидеть за ним можно было с любой стороны – достаточно сдвинуть внутренние ящики. Доминик решила проинспектировать их потом, а сначала порыться в компьютере. Если уж где и скрываются ответы на вопросы, то именно там. Однако ультратонкий сейф потребовал пароль, и пришлось довольствоваться в буквальном смысле лежащей на виду информацией. Но вместо разъяснения информация эта только еще больше озадачивала.
Визитки, например. Не белые с тиснением, как у Доминик, а черные с серебряной гравировкой. На одной стороне почему-то пословица «Долг платежом красен»12, под ней – уравненные чаши весов и меч13. На другой, в самом низу – контактные данные: точнее, одно-единственное данное – телефон. Ее телефон. Доминик.
Теперь хотя бы понятно, почему Джулиан до нее дозвонился… не настоящий Джулиан, конечно, а его дубль, живущий здесь. Но почему на визитке нет имени? И что означает этот «Долг платежом красен» вместо «Всей правды о»?
Вздохнув, Доминик полезла в ближний стеклянный ящик, в котором неровной горкой лежали разноцветные планшет-пакеты. Открыла верхний. На первом листе значилось: «Не со мной, так ни с кем». Это что, название такое? Дальше шел подзаголовок «Главные герои»:
Клиент – Стефано Гарначчи, 36 лет. Холост. Миловиден. Место работы: банк «Парнас».
Лилия Теодоли, 45 лет. Замужем за управляющим римским филиалом банка «Парнас».
Карло Каррота, 29 лет. Очень миловиден. Тренер по йоге.
Экспозиция: Стефано и Лилия, познакомившись на корпоративной вечеринке, вскоре становятся тайными любовниками. В течение года их нечастые, но бурные свидания проистекают в охотничьем домике банкира. Организатором встреч всегда выступает Лилия. Стефано не получает никаких обещаний, но он искренне влюблен в более опытную партнершу и радеет только об одном – повышении регулярности встреч. Все это время он хранит имя возлюбленной чистым, не открывая даже близким друзьям запретной тайны. На 25 мая по случаю отъезда банкира в Милан запланирован трехдневный романтический уикенд, первый после почти двухмесячного перерыва.
Поворотный пункт: за несколько дней до поездки Лилия сообщает Стефано о своем решении расстаться. Отставной любовник, убитый горем, выясняет, что Лилия все равно собирается «на охоту», только уже не с ним. Счастливого соперника зовут Карло, и он работает тренером в студии «РаЙога», куда Лилия ходит по вторникам и четвергам (11.30—13.30). Он видел их вместе в кафе, где возлюбленная подкрепляется после тренировки.
Пожелания к мести:
1. Незабываемая. Сверхэмоциональная.
2. Место: охотничий домик – потому как, если его воспоминания о любовном гнездышке поруганы, так пусть и она при мысли о коттедже думает только о том, что там случилось.
3. Карло должен получить «свое».
4. Заказчик желает видеть спектакль своими глазами.
(Четвертый пункт был обведен шариковой ручкой и снабжен припиской «проблема – отсутствие алиби». )
Решение: мадагаскарские тараканы – доставка 24 мая.
Вопрос: как посадить в постель?
Дата исполнения: 25 мая.
Дальше шли фото дома и техническая информация – адрес, код снятия сигнализации и внутренняя планировка. На последнем листе – в столбик зачеркнутые четырехзначные цифры без каких-либо пояснений.
Отцепив расширенные глаза от сценария фильма ужасов, Доминик перевела их в окно. Что?! Тараканы??? В постель? Серьезно? Оторвав от первого листа краешек, Доминик нашла и положительный момент – отсутствие соблазнения. Других плюсов не было. Может, в другом сценарии найдутся?
Нет, не нашлись. Хотя в следующей папке уже был не хоррор, а комедия, но черная и самого низкого пошиба. В роли клиентов выступали два товарища по гольф-клубу, ссудившие третьему некую очень круглую сумму. И, как часто бывает в таких случаях, вскоре настал конец и деньгам, и дружбе. Имеется в виду дружбе, связывающей клиентов с дебитором, и одолженным ему же деньгам. Потому что между ними дружба как раз окрепла, и тысячи эти были у них вовсе не последние.
И если бы бывший друг показательно сражался с бедами или хотя бы сидел с грустным лицом в компании проблем, они бы, может быть, скрепя сердце, простили ему долг. Однако вместо этого будущая жертва Лауры С. купила себе «Donkervoort». Коллекционный. Открытый. Цвета молодого бордо. С широкими колесами и длинным, словно морда добермана, капотом. Машина, которая кричала: «Я – мечта!». С голландским акцентом.
И докричалась – кредиторы услышали и спать спокойно больше не могли. И вот, надо полагать, в эти бессонные ночи и сочинили жестокий «платеж». Мечта, погребенная под тонной навоза. Чтобы как в кино про Марти МакФлая и Бифа Таннена14. Клиенты, понятное дело, были Марти МакФлай.
Доминик развернулась на 180 градусов и уставилась на бассейн. Хотелось искупаться, срочно. Смыть с себя все эти нечистые замыслы, как приставшую к коже в ветреный день пыль. Вот, значит, чем занимается Лаура – крупным хулиганством. Никакого театра, никаких актеров, этот кошмар даже не напоминает «Всю правду о». Правильно, сама себе ответила женщина, зато хорошо вписывается в политику «долг платежом красен»: идеальная месть. Оба сценария целят в болезненную точку, но это даже не главное – именно из данной точки и произросла обида заказчика. Хм.
Доминик подошла к виду на бассейн и открыла центральную створку. Ой, какой ветерок свежий! И этот запах мокрой еще травы и уже теплого воздуха – какой бывает только после дождя. Доминик немного посмотрела на небо, по привычке выискивая фигурки в облаках, но сегодня порхали одни крокодилы.
Она уже собиралась вернуться к столу, когда в комнату залетел знакомый голос.
«Черт, почему здесь зеркала нет!» – фыркнула женщина, и тут вспомнила про сумку, в которой находился телефон. Так что, когда дверь распахнулась, она уже источала аромат с подписью Шанель и улыбалась свежей помадой, готовой раскрашивать другие губы.
Однако не пришлось. Серджио смерчем ворвался в «аквариум» с развязанным шарфом на шее и сползающей Марией на руке.
– Я не пускала! Он сам! – скулила домработница. Но за тирадой любовника (бывшего?) ее было почти не слышно.
– Как только в голову пришло такое? Совсем с ума сбрендила, да? Ну сколько же можно? Долго ты нас еще мучить собираешься? Год? Два? Всю жизнь?
Помада непроизвольно сложилась в букву О. Потом в тире. И только потом, без интонации, спросила:
– Кого. Вас. Мучить.
Мария громко вздохнула и на цыпочках ретировалась за дверь.
– Я не пойму, опять наклюкалась, что ли? – с гримасой отвращения поинтересовался Серджио. – Или таблеток нажралась? Если не что похуже…
Тут уже разозлилась Доминик.
– Чтобы говорить со мной подобным образом, нужна очень веская причина, синьор Виллани, – сказала она голосом, в котором было 90 процентов металла и еще 10 серной кислоты.
– Ах, да?! – Журналист покачал головой с горькой усмешкой, словно желая пристыдить хозяйку. – А у меня, значит, не веская?
– Не знаю.
Секунд десять они смотрели друг другу в глаза. Наконец, Серджио зажмурил свои и, не открывая, вытащил из кармана пиджака массивный «Самсунг». Доминик уставилась в экран. Развела пальцами фото, делая покрупнее, потом поменьше, влево-вправо, опять назад. Но мозг все равно отказывался воспринимать увиденное.
На фото был ее собственный дом – с торца. Тот, который с восточной стороны, не занятый рекламой. То есть это он вчера был чистый – или в альтернативном вчера. Сегодня там, растянувшись на два этажа, поселилось лицо Аличе. Даже более красивое, чем на самом деле. Художник, сотворивший это граффити, несомненно, обладал талантом – он сумел воспроизвести даже довольное выражение, какое было у нее вчера при рассказе о группах крови. Сверху портрета, – чтобы было видно и с виа Лабикана, и от Ослиных ворот – красными готическими буквами значилось: «Я украла мужа своей подруги». «То есть, – попытался в очередной раз осознать мозг, – это Аличе украла. Мужа. Подруги».
Доминик подняла глаза на гостя и тихо спросила с тайным желанием не услышать ответ никогда:
– Какого мужа?
– Твоего, – уже безнадежно-спокойно, как объясняют проштрафившейся собаке или кошке, сказал Серджио. – Меня. Такой уж мой статус, по крайней мере, до развода, который еще даже на горизонте не замаячил. Благодаря кому, рассказать?
Он опустился на стул и, вытянув по столешнице руки, уложил на них косматую голову. Голос стал глухим, словно из-под земли:
– Лаура, то, что случилось, случилось. Это не исправить, да и не нужно исправлять. Пройдет время – ты тоже полюбишь кого-нибудь и будешь счастлива. Я прошу тебя, Лаура, я тебя умоляю, не мешай нам, пожалуйста!
Он поднял усталые глаза.
– Да какое мешать! Я рада, наоборот! – искренне призналась лже-Лаура.
Во взгляде бывшего (теперь уж по всем направлениям) появилось недоверчивая надежда…
– Только зачем марать мой дом?
…и пропала.
Серджио тяжело поднялся и взял Доминик за плечи.
– В общем, так. Я не знаю, что с тобой происходит, и не хочу знать. Я устал от тебя, Лаура. И Аличе тоже устала. И поэтому если вот это… – Он потряс сотовым телефоном. – К завтрашнему дню не исчезнет, мы подадим на тебя в суд. Я пришел сообщить тебе это. Ты меня понимаешь?
Доминик хотелось сказать «да». Или «будьте счастливы!» Или хотя бы «приходи позже, когда Лаура вернется домой».
Но Серджио покинул помещение прежде, чем она успела открыть рот. И к лучшему – как вести беседу, чтобы не навредить своему двойнику, Доминик не знала. Обещать за Лауру убрать портрет со стены дома – глупо. Если она другого мнения на этот счет, завтра там появится новый. Она же не знает, что ее уже предупредили насчет суда. Кстати, надо ей каким-то образом об этом сообщить. И больше ничего в этой альтернативной реальности «не трогать».
Лауре, конечно, не позавидуешь, однако пусть сама свои проблемы решает. И с бывшим мужем (подумать только, Серджио – муж!), и с Джулианом. И не потому, что помогать не хочется, она бы с удовольствием протянула «сестренке» руку, тем более что жизнь у них странным образом содержит одних и тех же персонажей. А потому, что как только хозяйка вернется домой, могут начаться проблемы. И меньшая из них – клиника Сан Алессандро15. Причем трудно с уверенностью утверждать, для кого. А значит, отсюда следует немедленно исчезнуть. Это первое. Второе – надо вернуться «домой». Только вот как?
Доминик рассеянно посмотрела на обкромсанный титульный лист «Стефано против Лили» и оторвала еще кусочек. Что значит, «как»? Тем же путем, каким сюда угодила. Если, конечно, это не молния была. Потому что если молния, то идти просто некуда, разве что к врачам. Но лучше рассматривать перспективные варианты. Которые про то, что назад вернуться можно и возвращение зависит от нее, а не от каких-нибудь инопланетян.
Допустим, где-то по ходу проделанного ею маршрута находится дверь. Такая вот дверь между мирами, с одной стороны – вот это, а с другой – то, куда надо. И все, что Доминик требуется сделать – найти эту дверь и «выйти» обратно, правильно? Точнее, ее даже не надо искать! – Пальцы замели на проспект-пакет белые кружочки. – От больницы, где остался «Рикардо», и до зеленых ворот виллы дверь встретилась одна – в баре «Лия»!
Миниатюрные парашютики полетели, дергаясь, в ведро. Только один перед самым приземлением «спасся». Но Доминик уже не видела. Подхватив сумку, она проскочила между книжными рядами и стремглав помчалась по лестнице вниз. Притормозила лишь, чтобы дать инструкции Марии:
– Когда я вернусь, скажи мне разобраться с Джулианом и напомни, что Серджио заходил. Это главное – если шедевр к утру не сотрут, мне придется звонить адвокату. Прям так мне и передай, хорошо, Мария?
И побежала к воротам, оставив помощницу жалобно кудахтать в спину про забытые ключи.
Глава 4. Кротовая нора
Половина столиков уже была оккупирована громкоголосыми американцами, и кошкам Миро пришлось поменять дислокацию – теперь они спали на клумбе у самой двери. Доминик взялась за ручку, вдохнула побольше воздуха и нырнула внутрь. Лия, на сей раз с чашкой макиато в руке, лишь подняла кончики губ – хороший признак! Экзамен на мир, который ей предстояло пройти, состоял из одного вопроса.
– Кто я? – с надеждой спросила вошедшая.
– Все еще Лаура, – Лия сочувственно покачала головой и повернулась к лысому мужчине, достающему с витрины сэндвич: – Робби, я тебе говорю, она с утра такая. Надо что-то делать… я не знаю – «скорую» вызывать?
Лысый положил сэндвич в микроволновку и вперил в Доминик взгляд ветеринара – ласковый, однако без малейшего расчета на диалог.
– Зачем же «скорую»? Она не буйная вроде.
Небуйная испустила стон, вполне подобающий буйным, и вывалилась за дверь. Сюрреалистические кошки покосились на нее и снова закрыли глаза. Уже без малейшего оптимизма, а больше оттого, что следующего шага пока не придумалось, Доминик снова открыла резную дверь. Заходить не стала, на пороге ждала приговор. Он, к сожалению, не изменился.
– Лаура. – Роберто приблизился с тарелкой в руке и задушевно предложил: – Может, присядешь, скушаешь чего, а?
Доминик с тоской воззрилась на сэндвич, испускающий горячий сырно-хлебный аромат. Взяла и засунула в рот – а что, сумасшедшим можно, – уселась за свободный столик.
– Я тебе другой сде… ну, ладно, – махнул рукой Роберто и поставил тарелку рядом. – Пить как всегда?
Знать бы еще, что это – как всегда.
– Апельсиновый сок принесите.
– Как всегда.
– Однако, у нас с этой Лаурой похожий вкус, – пробормотала себе вод нос Доминик, вгрызаясь в моцареллу.
– Вы не Лаура.
Женщина медленно повернулась на голос. Через два стола, в тени раскидистого оливкового дерева, сложив руки перед ноутбуком, сидел «Рикардо». Точнее, здешний Рикардо, отличающийся от настоящего кроме отсутствия велосипеда длиной волос. Вместо рыжих завитушек на голове мальчика рос золотистый бархат. Ну и самое главное – этот «Рикардо» был в сознании.
– Офкуфа фы внаеф, фто я не Лаува? – рискуя подавиться, осведомилась Доминик.
– Потому что Лаура никогда не опаздывает.
– Ну и куфа я офоздава?
– На свидание со мной.
Доминик с усилием проглотила недожеванный кусок.
– Я как раз на «свидание» с тобой успела очень даже вовремя, лежал бы сейчас под кипарисом вместо полета на Марс. Кстати, поздравляю, у тебя аневризма. По крайней мере, у «того» тебя.
Мальчик, наверное, не знал, что такое «аневризма», поэтому не изменился в лице. Он молча закрыл крышку ноутбука и бережно засунул его в лежащий на земле рюкзачок. После чего приблизился к столику Доминик:
– Разрешите представиться, милая синьора? Меня зовут Дарио. Дарио Донати, я – друг и сотрудник Лауры Сантини, с которой, по-видимому, что-то случилось. Как и с вами. Если вы будете так любезны рассказать мне подробности, то я даю вам слово, что сделаю все возможное, чтобы помочь вам и вызволить из беды ее.
Надо же, Дарио. А казалось, ему подходит «Рикардо». Но почему он так по-средневековому выражается? Может, тоже не отсюда?
Однако Дарио был отсюдее не бывает – сыном держателей кафе. И лет ему, как выяснилось вскоре, уже 16 – с возрастом Доминик тоже промахнулась. Хотя это как раз неудивительно – на ее орбите в основном крутились взрослые, и несовершеннолетних друзей, в отличие от Лауры, у нее не водилось. И детский труд (еще одно отличие) Доминик в своих постановках не использовала. Правда, характер труда выяснить не удалось – мальчик неопределенно обронил «с компьютером» и сослался на профессиональную тайну.
Кажется, ему можно было открыться, этому программисту с тайной. Во-первых, он единственный не сомневался в том, что она и Лаура – два разных человека, а во-вторых, мог про неведомого двойника что-нибудь порассказать.
И Доминик, заказав дополнительно куриный салат (Роберто озабоченно переглянулся с сыном), приступила к рассказу. Начала с утра – как из дома, который отсюда километрах в десяти, отправилась к Алессандро, как он, Дарио, встретился ей на пути и как она привезла его, бесчувственного, в клинику «Рома-мед». Про аневризму рассказала все, что знала, особо выделив факт, что гадость эта никак себя до разрыва не проявляет, поэтому, исходя из похожести наших двух миров, надо бы сделать МРТ.
– Ну вот, а дальше началось странное. Сначала твоя мама назвала меня Лаурой, а потом и моя собственная помощница, Мария. Правда тут, у вас, она у Лауры домработницей служит. На вилле, которая по-настоящему… ну то есть в месте, откуда я, синьору Росси принадлежит. Он ее для себя построил, там еще кабинет стеклянный… не знаю, ты видел? – Дарио кивнул. – Потому что это мастерская его. Была. Ну, ты понимаешь.
– Эту виллу для Лауры тоже синьор Росси проектировал. А кабинет такой дядя Серджио захотел. Между ними тогда все еще хорошо было… Точнее, это Лаура думала, что все хорошо. А он уже ей изменял, – мальчик осуждающе цыкнул зубом, – и с кем! С ее лучшей подругой, представляете? Двойное предательство, вот как это называется!
Доминик согласно покачала головой. С этим поборником чести надо будет фильтровать информацию.
– Лаура очень переживала, из-за подруги в основном. А я не согласен – главный изменщик тут синьор Виллани. Раз женился, надо быть верным до конца, правильно?
– Конечно! Да ты не переживай, в моей жизни «дядя Серджио» как раз на Аличе женат. Уже лет шесть.
– Правда??? – Дарио засунул между губами зубочистку, и она тут же задвигалась в разных направлениях, зато глаза его стояли на месте. – Если люди и здесь, и там одни и те же, – значит, эти две реальности должны быть каким-то образом связаны. Только вот… – Зубочистка остановилась.
– Что только?
– Вы рассказали про синьору Марию, дядю Серджио и тетю Аличе тоже…
– Ну?
– Они, я так понимаю, и у вас, и у нас выглядят одинаково, и зовут их всех одинаково, так?
Доминик задумалась. Серджио, если не считать манеры разговора, был вроде таким же, Мария – чуть полней, а Аличе она видела только на художественном портрете. Но в общем и целом – да, это были они, хоть и с другими «ролями».
– В таком случае, – дедуктировал паренек, – получается, что вы – это Лаура. А зовут вас по-разному, потому что в приюте дали разные имена.
Доминик опешила.
– В каком еще приюте?
– Ну как же? В который вас, ну Лауру, по крайней мере, подкинули родители. Ни записки, ничего при ней не было, лишь цепочка золотая с буквами «Сантини». Она кулон этот до сих пор носит, только цепочку, конечно, подлиннее сделала.
Перед глазами Доминик всплыла золотая цепочка, подаренная родителями на ее десятый день рождения. Единственная вещь, которую она забрала с собой, покидая свое первое жилище. Больше взять было нечего – после кулона других подарков она не получала. Где же он теперь? Наверное, в плетеном сундучке с безделушками – в сейфе с драгоценностями его точно нет.
– Синьора, вы меня слушаете? – всплыл в ушах голос Дарио. – Вы слышали, что я сказал?
Доминик сфокусировала взгляд на собеседнике.
– Лаура уехала в ваш мир.
– Что??? – подпрыгнула Доминик на стуле. – Как это – уехала?
Мальчик выплюнул сломанную пополам зубочистку и взял новую.
– Ну может, не уехала – улетела, переместилась, телепортировалась. Но здесь ее нет. Вы – вместо нее. Если в этом мире кроме вашего появления больше ничего не поменялось, а пока мы других изменений не наблюдаем, то можно допустить, что система пришла к равновесию – выкинула Лауру туда.
– А может, наоборот, меня – выкинула? – неуверенно спросила Доминик.
Однако специалист по межмировым теориям это предположение отверг.
– Мама сказала, Лаура была здесь утром, еще до того, как вы пришли. А тут, милая синьора, никаких мостов нет, иначе у нас туристы толпами исчезали бы.
И хихикнул весело, довольный удачной шуткой. Доминик же было не смешно. Потому как доказательств, что туристы не исчезают толпами, на самом деле не было. Кто их потом видел-то? Они же назавтра не возвращаются! Но спорить с Дарио она не стала, важнее было выяснить про мост.
– Мост Эйнштейна-Розена, – охотно пояснил малолетний друг Лауры, стремительно подрастая в глазах Доминик. – Почти гладким образом соединяет две вселенные, два одинаковых пространства-времени. Вытекает из решений уравнений общей теории относительности, описывающие изолированные, нейтральные или электрически заряженные источники гравитационного поля. Если подробнее, то…
– Не надо, – перебила слушательница с вежливой улыбкой. – Просто скажи, как нам поменяться обратно.
– Надо найти самое узкое место моста, которое Эйнштейн называл «горловиной». По факту – это горизонт событий черной дыры.
– Ч-черной дыры??? Бахус, куда я попала, – выдохнула Доминик и зажмурилась.
Это все на самом деле происходит, что ли? Одинаковые пространства-время, так он сказал? То есть там, у нас, есть такой же бар, те же пятно-полосатые кошки, та же тень от колченогой оливы, только другие люди сидят за этим столом? Она открыла глаза. Напротив с восторженным энтузиазмом на лице восседал Рыжик. За ним, словно головки длинноклювых птиц, качались разноцветные бейсболки американцев. Интересно, там они тоже сейчас вопят?
– Да вы не пугайтесь, она просто так называется. Есть и другое название – кротовая нора. И вы своим… э-э-э… пролезанием в нее доказали верность решений уравнений Эйнштейна, в которых четырехмерное пространство-время существует как бы в двух экземплярах, а общими для них обоих является некое кольцо – источник поля. Ну это не суть. Так вот, кольцо это замечательно тем, что можно сколько угодно бродить вокруг него, оставаясь в «своем» мире, однако стоит пройти его насквозь – и попадешь совсем в другой мир, хоть и похожий на свой. Потому что хотя само кольцо сингулярно, то есть кривизна пространства-времени на нем обращается в бесконечность, но все точки внутри него вполне нормальны, и попавшее внутрь тело не испытывает никаких особенных неудобств. Только до сих пор это все это было доказано лишь математически, теперь же…
– Дарио, – вернула молодого гения в реальность Доминик, – так ты говоришь, можно вернуться обратно… математически?
– Без проблем. Надо просто вылезти из норы.
Вот и славно! Доминик практически так и думала, хоть ее фамилия и не Эйнштейн. Нора, дверь, какая разница, в главном она была права – где вход, там и выход. Только вот где они?
Математическое сообщество в лице Дарио ответа на этот вопрос не имело. Поэтому решено было идти эмпирическим путем – след в след «обратно». Тогда, даже если нора невидимая, Доминик выйдет из нее в первом мире (они договорились для ясности называть их «первый» и «второй»). А Лауру, где бы она физически в первом мире не находилась, вселенское равновесие выкинет на то же место, но во второй.
– Мы прогуляемся до «Смарта», – рассуждал добровольный помощник, – если машина там, значит, нора была раньше, а если нет – тогда вы вошли в нее пешком.
У Доминик, однако, по поводу местоположения норы возникла своя версия. Она была практически уверена, что миры соединяла не нора, а туннель. Тот самый, с башней поверх короткой арки.
– Гробница, – хлопнул себя по лбу математик. – Запросто может быть! – Он сложил руки в молитвенном жесте. – О боже, я не верю! Неужели я первый увижу черную дыру? Ну то есть второй…
– Не спеши особо. Там твой двойник на операционном столе. Если он сюда перелетит вместе с Лаурой, но без нейрохирурга, то путешествие для него окажется очень коротким, образно говоря.
Мальчик сглотнул.
– Я тогда не близко к вам пойду, метрах в трех. Так даже лучше – увижу, как вы исчезнете, и буду точно знать, где дыра. Как вы думаете, завтра уже будет можно?
– Врач сказал, неделя – постельный режим, а потом еще реабилитация.
Дарио сник, но ненадолго. В конце концов, важно знать, где проход, резюмировал он, а уж влезть в него всегда успеется.
Более мешкать резона не было. Доминик расплатилась, Дарио получил разрешение проводить Лауру домой, и новоиспеченный тандем отправился искать вход в параллельный мир.
***
По дороге восполняли пробелы – рассказывали друг другу про свои миры. Отличий, кроме уже известных, не нашлось – «Макдональдс» присутствовал, мигранты из Африки – тоже, Тринита-деи-Монти16 и там и тут на реставрации.
Из-за обширных познаний Дарио в области черных дыр Доминик, было, заподозрила разницу в общеобразовательной программе, но мальчик успокоил: большинство школьников по-прежнему не особо интересовались квантовыми теориями. Его однокашники уж точно. Несмотря на то, заметил он с упреком, что давным-давно существует телепередача с Морганом Фрименом, где говорят обо всех важных открытиях современности. Доминик промолчала, подтвердить наличие программы она не могла, однако по другим индикаторным точкам настоящее вроде сходилось.
Прошлое тоже было на месте – полуразрушенные надгробия, вызванные в памяти, вполне соответствовали тем, мимо которых они проходили. Хотя, возможно, эти принадлежали только второй реальности.
– Парня с барабаном я с той стороны обошла, точно помню, – показала на античного воина Доминик. – Там лужа была на всю тропу. А на булыжники не решилась наступать – боялась поскользнуться.
– Парень с барабаном – «героический рельеф» называется. Был водружен здесь в конце Республиканской эпохи. Мраморный оригинал, имеется в виду. Он теперь в Римском национальном музее. Это – гипсовая копия.
Дарио иногда подрабатывал гидом и про местные развалины знал все.
– Я облокотилась на руку героической копии вот так, – Доминик вцепилась в камень и застыла на одной ноге в позе падающей балерины. Проходящая мимо пара уставилась на нее с интересом. И тут опять завыл телефон.
Номер на этот раз не определился, но этот низкий голос спутать с другими было невозможно. Доминик засочилась медом:
– Сенатор, мое почтение, как поживаете? Чем могу быть полезна?
– Надеюсь, синьора Сантини, сегодня вы, наконец, порадуете меня.
Судя по голосу, сенатор настроен дружелюбно. Еще бы знать, о чем речь! Хотя, в принципе, какая разница? – рассудила про себя Доминик. Через каких-то десять минут она пролезет в нору, а Лаура вернется домой разбираться со своими делами.
– О, разумеется! Только мне сейчас не очень удобно разговаривать, простите великодушно, давайте попозже обсудим детали, хорошо?
– Так значит – да? Превосходно! – оживился сенатор. – Я не сомневался, что вы примете верное решение, синьора Сантини. Так я жду вас завтра на открытии.
– Непременно. Хорошего дня, – пожелала Доминик уже издающей гудки трубке и кинула телефон в сумку.
Они как раз преодолели изгиб дороги, за которым должен был быть виден «Смарт». Машины не было.
– Вряд ли ее смогли убрать так быстро, – предположил Дарио. – Тут у нас недавно дерево упало – высоченный кипарис. Так целую неделю поперек дороги лежал – никто не шевельнулся даже. Потому что у нашей страны вместо головы – мягкое место. Так папа говорит. Ну ничего, Бьянки все равно на второй срок не изберут.
– Может, и изберут, – возразила Доминик, не отрывая глаз от башни-туннеля, выплывающей из-за гигантской лиственницы. – У нас он, скорее всего, выиграет. «Если, конечно, я вовремя вернусь домой», – это, понятно, уже про себя добавила.
В профиль башня казалась даже более высокой. Хотелось побежать прямо к ней, но приходилось продвигаться зигзагами, обходя уже подсыхающие лужи. В целях исключить «невидимые» варианты, в которые Доминик могла нечаянно вступить, надо было идти по своему утреннему маршруту след в след. Дарио ради безопасности двойника шагал по другой стороне дороги. Он полагал, что заметить, как Доминик исчезнет, можно только сбоку, потому что сзади она все время будет ему видна. Даже когда оба уже пойдут по мосту Эйнштейна в другую вселенную.
Приблизился, лишь когда достигли античной башни (как объяснил гид, она так и называлась, оказывается – надгробие-башня! Сложена из травертина, второй век).
Прежде чем пробовать межреальностную телепортацию, обменялись контактными данными: Дарио собирался, как только станет можно, навестить свою новую знакомую (пришлось пообещать ввести двойника в курс дела), а Доминик еще предстояло отыскать его родителей – разумеется, там, у себя.
Подождали, пока мимо проедет, трясясь на булыжниках, неуклюжий «Фиат» и пройдут спортивные деды. На прощание провожающий сфотографировал отъезжающую на фоне «моста» и поцеловал руку.
– Ну ладно, пока, – сказала Доминик и медленно шагнула в арку.
Обернулась – все по-прежнему, поезд еще не ушел. Еще шаг. Еще. Дарио стоял на том же месте, махал рукой. Ладно, чего тянуть? Доминик бодро прошагала каменный туннель насквозь и обошла слева, возвращаясь к входу. Дарио, почесывая золотую макушку, стоял на том же месте. Хорошо хоть молча.
– Может, выходить с другой стороны надо? – предположила путешественница и, уже не обращая внимания на приближающуюся к телепортатору бегунью, зашла в туннель с обратной стороны. До мальчика насчитала ровно девять шагов.
– Это не важно, синьора Сантини, – сочувственно проговорил Дарио, когда она отправилась на третий круг. – Мост должен автоматически вернуть вас на место, с какого бы конца вы не зашли.
– И что же он тогда не возвращает? – с отчаянием в голосе воскликнула Доминик, хотя уже знала ответ: это – не мост. Естественно! Как они вообще могли историческую достопримечательность мостом представить! Это сегодня народу мало – понедельник, опять же, дождь. А в обычные дни здесь полноценный парад победы проходит! Многонациональный. И каждый третий марширующий норовит прикоснуться к кусочку истории, посидеть на нем, внутрь залезть… Если бы этот двух-тысячелетний туннель хоть один день в неделю работал, Рим бы уже переименовали в Бермудский треугольник. Ой. А если он действительно не постоянно работает? Вдруг для перехода какие-нибудь особые условия нужны? Типа какой-нибудь пролетающей рядом с Землей кометы или этих, как их… гравитационных волн?
