Екатерина Вэ
Дед
Произошло чудо. Та самая девушка появилась вдалеке. Дед вглядывался. Не ошибается ли? Началась паника: «Что делать? Сесть? Встать? Ведь нужно привлечь ее внимание. Что сказать? Позвать? Это странно. Я не знаю ее имени. Успею выбежать на улицу? Нет, не успею». Мысли сыпались одна за другой.
Юная особа почти поравнялась с окном пенсионера.
–Кх, кх, – попытался закашлять дед.
– КХ, КХ, – совершил он попытку закашлять громче.
Девушка повернула голову, посмотрела на Василия Федоровича, мило улыбнулась, хлопая длинными ресницами и пошла дальше своей дорогой.
Василий Федорович снова обомлел от счастья. В этот раз он рассмотрел ее еще лучше и нисколько не сомневался, что именно ее он так долго ждал. Все эти годы были проведены не напрасно у окна, не зря насижены были часы, сутки, а то и месяцы. Казалось, что солнечные лучи, словно театральные прожектора, разом слились в один и озарили милую деву. Легкий ветерок, наверное, специально замедлил свой темп, чтобы так неторопливо трепать ее рыжеватые локоны. Все автомобили, как по щелчку исчезли, чтобы он, Василий Федорович, пенсионер, мог услышать ее слова, если вдруг она надумает хотя бы поздороваться с ним.
Все следующие дни были для деда невероятно счастливыми. Ругаться на Пилипчука у него не было никакой возможности, хотя превредный пес так и продолжал делать свое «злое дело» под окнами хрущевки. Когда появлялся Пилипчук со своей дворнягой, через некоторое время, появлялась и прекрасная рыжеволосая незнакомка. Особенно злило деда, когда так получалось, что его избранница равнялась с окнами хрущевки одновременно с травматологом и скверной собакой. Девушка по-прежнему мило улыбалась, но так как ее улыбка предназначалась всем героям немой сцены, дед начинал ненавидеть своего давнего врага с еще большей силой.
Прошло несколько недель. Жизнь деда приобрела совершенно иной смысл. Его мечты стали настолько глубокими, что Василий Федорович словно проживал параллельную жизнь: нашел в себе силы познакомиться с рыжеволосой девушкой, она, конечно же, стала его избранницей, полюбила всем сердцем, стала скрашивать его вечера, злила дворовых пенсионерок своей молодостью, а он, дед, был счастлив.
Но то были мечты. В настоящей жизни Василий Федорович по-прежнему проводил свои утренние ритуалы, сидя у подоконника, по-прежнему ненавидел Пилипчука и его дворнягу, по-прежнему ждал незнакомку в надежде, что она снова посмотрит в его сторону и подарит милую улыбку, а еще лучше, если заговорит с ним.
Этим утром в открытое окно дед услышал знакомый лай. Пилипчук не пытался в этот раз усмирить свою дворнягу.
– Ах, ты, хулиган, – по-доброму, с любовью, на всю улицу говорил Пилипчук, – иди сюда, я тебя щекотать буду!
Вдруг пес взвизгнул от удовольствия. Игривый рык насторожил Василия Федоровича.
– Рекс, почему ты не слушаешь хозяина, а? – бархатный женский голосок раздался совсем близко.
Василий Федорович не мог понять, что происходит, пока не увидел все собственными глазами: прекрасная рыжеволосая незнакомка в одной руке держала поводок с собакой, другой же держалась за травматолога Пилипчука. Пес радостно прыгал вокруг хозяина и его спутницы.
От увиденного у деда потемнело в глазах. Жар подкатил к лицу и пронесся лавой от головы до пят.
