Екатерина Вэ
Дед
2
Наступило утро, и все повторилось снова. После всех подоконно-табуретных процедур дед уселся поудобнее, не забыв при этом открыть окно. Раздался знакомый лай и слегка истеричный голос травматолога Пилипчука. Собака с хозяином вновь оказались под окнами хрущевки. Только дед набрал воздуха в легкие, чтобы выкрикнуть с вечера приготовленные фразы, как не смог произнести и звука.
Все дело в том, что мимо проходила молодая женщина, вся такая аккуратненькая и одетая по моде. Глядя на нее, казалось, что легкая кучерявая волна оторвалась от океана и вышла на сушу, неся свою чистоту и прозрачность. В голове у Василия Федоровича заиграла приятная музыка, не та, что нынче включают в эфирах радиостанций, а самая приятная, убаюкивающая, нимфическая. Совсем не захотелось деду позориться. Да-да, именно так показалось старику. Показалось, что он опозорится. Молодая девушка, проходя мимо Пилипчука, его собаки и деда, вытянувшего свою шею от изумления, окинула всех своим взглядом. Только резвой дворняге она сказала «Привет» и пошла с очаровательной улыбкой дальше, остановив на мгновение время, и лишив знакомых нам героев утреннего скандала.
Опомнившись, Василий Федорович сел на свой табурет и лишь спустя время заметил, что возмутителя спокойствия и его дворняги уже нет.
Весь оставшийся день дед был наполнен юношеской бодростью: напевал что-то из времен своей молодости; пританцовывая, готовил обед; пообедал впервые за долгое время за кухонным столом и не отправился на послеобеденный сон. Настолько улыбка девушки впечатлила Василия Федоровича, что даже устроившись на своем диване в девять вечера, он не мог уснуть. Все вспоминал эту прекрасную улыбку, мысленно искал поводы для разговора, представлял себе случайные утренние диалоги с молодой особой, выдумывал интересные темы для обсуждения. Наверное, он даже пригласит ее в гости после пары приятных бесед, угостит чаем, поразит своими знаниями. Эти мысли настолько были завораживающими, что почти казались реальностью.
Ритуалы следующего утра прошли волнительно. Дед постоянно ерзал на табурете, боялся не успеть привести себя в порядок. Приятные мысли резко сменялись тревожными: "Сейчас увижу ее… А вдруг она не пройдет сегодня? Как же привлечь ее внимание? Нет, ты слишком стар… Но достаточно показать свою эрудицию… Девушка, сразу видно, знает толк в настоящих мужчинах». Сотни мыслей в голове. Дед не мог никак усмирить свое волнение и совершенно позабыл о Пилипчуке и его собаке.
В открытом окне послышался знакомый лай. На секунду Василий Федорович разозлился, но тут же одернул себя. Нельзя выставить себя в дурном свете перед прекрасной незнакомкой.
Пес поравнялся с окном деда, и случилась странная немая сцена, которой до вчерашнего дня и не было никогда: Пилипчук, осторожно всматривающийся в окно хрущевки; дед, с особой ненавистью переводящий взгляд то на пса, то на хозяина; пес, не думающий, по всей видимости, ни о чем, но исполняющий свое "злое дело" прямо на газоне, заросшем сорняками.
Дед и в этот раз не сказал ни слова, так как не желал оконфузиться перед юной девой. Пилипчук, убравший за своей собакой, поспешил удалиться.
Мгновения казались вечностью. Проезжающие мимо машины в этот раз не вызывали никакого раздражения. Сколько их уже проехало: десятки, сотни, тысячи? Отчаяние волной прокатилось по всему телу Василия Федоровича. Никак не верилось ему, что незнакомка больше не пройдет мимо его окон. Он вспоминал вчерашнюю встречу взглядами, теша себя, возможно, напрасными надеждами.
