Екатерина Сергеевна «Лис»
Цвет меда
Глава 21
В тумане она все бежала. Фигура человека все отдалялась от нее. Маруся знала, что это был судья, но догнать не могла. Туман был таким плотным, что, делая шаг, она не видела ничего впереди. Пот тонкой струйкой струился у нее по лицу. Маруся пыталась его стереть, но четно.
– Ваша честь! – кричала она в пустоту, и только эхо ей отвечало «честь, честь». Маруся встала, понимая, что уже не может бежать. Почему судья передумал? – возник у нее вопрос. Какая разница сама себе ответила Маруся. Макс будет жить, а значит, она дождется его и все будет хорошо. В тумане, что-то опять зашевелилось. А будет ли хорошо? Чей-то голос задал ей вопрос. Вернется ли он оттуда. Ведь каторга – это та же смерть, но медленная. И многие не доживают до конца срока, а если и выживают, то возвращаются инвалидами.
– Ну и пусть, – сильно закричала Маруся в туман. – Я знаю, он сильный он выживет, потому что я люблю его. Голос охрип. Только сейчас Маруся поняла, что говорит сама с собой.
– Ну и пусть, – уже тихо повторила она. Опустив голову, Маруся побрела в перед. Не видя, куда ступает она твердила «я дождусь», «я дождусь». Вдруг в тумане она увидела лицо Макса, его глаза были грустные, а уголки рта опущены как у клоуна, печаль покрыла его лицо.
– Прощай, любимая, – молвило лицо и полетело в туман.
– Макс, Макс! – кричала Маруся. Она бежала за лицом падала, поднималась вновь, коленки болели, но она бежала
– Ма-а-акс! – истошный вопль раздался у нее из груди. Маруся открыла глаза.
– Тише, тише, – шептала испуганная Пелагея. – Все хорошо ты дома тише.
– Что, что случилось, где Макс? Что с ним? – Маруся попыталась встать, но тело отозвалось болью в колени они болели.
Пелагея положила мокрое и очень холодное полотенце ей на лоб.
– У тебя лихорадка – сказала служанка. – Маруся ты больна врач сказал, что это нервное. Ты спала три дня и постоянно, что-то говорила. – Пелагея протерла ее пот и унесла полотенце.
– Я плохо помню, – Маруся покрутила головой – что произошло после суда. Маруся немного приподнялась на подушки, чтоб было удобно говорить и видеть Пелагею. Служанка поднесла стакан воды и села рядом с подругой на диван.
– Ты упала в обморок в зале суда. Несколько мужчин вынесли тебя и позвали врача, а уж он то и привез тебя домой. С тех пор ты все спала и кричала. Доктор приходит каждый день дает тебе лекарство, а потом общается с твоей мамой. – Пелагея улыбнулась – знаешь мне кажется, что он влюбился. Ой! – закрыв рот рукой Пелагея испугалась.
–Все нормально улыбнулась Маруся – все уже знают, и я буду только рада, если они сохранят эти чувства и будут жить вместе. – Маруся почувствовала, что устала. Она аккуратно сползла с подушек и легла.
–Может ты хочешь есть?
– Нет, ты мне лучше расскажи. – Маруся задумалась, а может ли Пелагея знать, что случилась с Максом.
– Ты знаешь, что с Максом? – все-таки спросила она. – Пелагея отошла от кровати к окну и раздернула шторы. – Наконец то солнце и хорошая погода, а то последние дни как специально шел снег. – Пелагея уставилась куда–то далеко. – Дороги все замело не проехать не пройти.
И правда солнце светило в окно, ослепляя Марусю, которая еще не привыкла к яркому свету.
– Пелагея, не тяни, скажи ты знаешь, что с Максом? – Маруся с трудом сдерживала рев, который так и рвался у нее из груди. Пелагея все молчала. Стало на секунду тихо–тихо, только старые часы говорили в тишине «тик–так»
– Его увезли. Куда, в какую сторону не известно, но я и не стала выяснять. Судья и так сделал больше того, что мог. Он пошел против закона и еще не известно, чем это ему обернется. – Пелагея повернулась и посмотрела на Марусю, ее взгляд был осуждающим. Маруся понимала, что своим визитом к судье дала повод соседям судачить, но она не могла по-другому.
– Маруся, твой Макс убийца, а судья не казнил его. Вся деревня стоит на ушах, Ян был из благородной семьи, и ты думаешь, что Антон Павлович простит судье такое решение. – Маруся молчала, ах, если бы все знали.
– Знаешь, девочка моя, я понимаю, что ты его любишь и поверь мне я знаю, что такое любовь, но закон есть закон.
– Закон тогда они должны были судить меня – сгоряча вырвалось у Маруси.
– Что, что ты говоришь дуреха – Пелагея села к Марусе и взяла ее за руку. – Не говори так, ты совсем с ума сошла. Ты маленькая невинная дурочка, которая влюбилась не в того человека.
– Нет, Пелагея я не невинная – Маруся заплакала – и к судье я ходила, чтобы сказать ему это. Он все понял он оказался благородней, чем я изначально подумала о нем. Он спас нас и меня и Макса. – Маруся уткнулась в руку Пелагеи. Жаркие слезы намочили ее.
– Я не понимаю, не реви ты. Объясни, что случилось – Пелагею затрясло она нервно ковыряла пальцем пытаясь успокоить разгулявшиеся нервы.
– Это я стукнула Яна, – захлебываясь от слез, пропищала Маруся. – Он делал мне больно, а Макс заступился, и они подрались. Я так испугалось, что просто ударила Яна, а он, он умер. Когда я выбежала из спальни, то не сразу поняла, что сделала. А Макс просто взял мою вину на себя.
Пелагея встала, капельки крови стекали у нее из оторванного заусенца. Она немного постояла.
– Кто еще знает об этом?
– Ты и судья – зареванным голосом сказала Маруся.
– Дура, не говори больше не кому – Макс подарил тебе жизнь и судья сделал для него тоже самое, ты должна ценить эти подарки. Будем считать, я этого тоже не слышала – уже более нежно сказала Пелагея. И как-то быстро увела разговор в сторону.
– Наверное, я лучше принесу тебе бульон, на кухне как раз зарезали курицу. – Пелагея вильнула подолом своей длинной юбки и вышла за дверь, оставляя, заплаканную Марусю наедине со своими мыслями. Только часы говорили с ней «тик–так». Под этот разговор Маруся и заснула.
Глава 22
Дни летели за днями, недели за неделями. Маруся все лежала. Тело ее болело, особенно болело сердце. Желудок отказывался от еды. Вся еда через некоторое время выходила наружу. Пелагея, освобожденная хозяйкой от всех домашних забот, только ухаживала за Марусей. Все были встревожены. Доктор уже и не пытался уезжать домой. Его отношение с Анной Васильевной были настолько заметны, а Марусино состояние здоровья так плохо, что он переехал жить в их дом. Чему сама Маруся была очень рада. Она очень надеялась, что ее мама примет предложение доктора и будет счастлива. Прошло чуть больше месяца с суда над Максом. Люди в поселке успокоились и даже судья не пострадал, но Маруся больше его не видела. Она несколько раз просила Пелагею позвать его в гости или передать записку, но та рвала все бумажки и говорила: – Не гневи Бога девочка. А Маруся так хотела сказать ему: «Спасибо». Доктор заходил к Марусе каждый день, а то и два раза за день. Давая ей лекарства, мило улыбался и уходил, ничего ей не говоря. Однажды он только взял кровь и после этого постоянно ей улыбался. Мама, Пелагея и сама Маруся были встревожены состоянием здоровья. И каждый раз, когда задавали вопрос доктору тот говорил, что это стресс и нервы. И все хорошо. Но Маруся думала, что хорошо не будет. Она чувствовала усталость и ей постоянно хотелось спать. Через два месяца она могла заснуть даже стоя. Через мерный аппетит заканчивался голодовкой, а ноги почти не слушались ее. Даже спуститься в зал ей было трудно, уставала, поэтому она предпочитала сидеть в своей детской комнате. Переехать в комнату, где все случилось она не смогла, хотя ее полностью подготовили для нее. Детская комната теплее и уютней отговаривалась Маруся каждый раз, когда мама заводила разговор о том, что теперь Маруся должна жить и вести себя как взрослая женщина. Долгими вечерами Маруся читала или писала письма Максу. Прятала она их под доской в полу, которую предусмотрительно сама же и оторвала не без помощи Пелагеи.
Служанка же объявила Марусе, что выходит за муж за Федора, чему Маруся была очень рада и обещала, что по весне устроит им свадьбу, какую они пожелают. Зима подходила к концу.
В очередной раз визит доктора разбудил Марусю.
– Вставай, соня, – мама ласково обняла дочь, – как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – заспанным голосом сказала Маруся. – Что случилось?
– Все хорошо, у нас сегодня в гостях твой свекор и мы с доктором решили разбудить тебя и позвать на завтрак. Гость уже ждет.
Оставив лекарства на столе, они вышли. Немедля ни минуты Маруся умылась в тазике с изрядно холодной водой, значит, Пелагея ее принесла рано. Оделась и вышла в коридор. Она не могла понять для чего пришел Антон Павлович, его так давно не было, а теперь вот пришел, да так рано. Маруся спустилась в зал. Стол был накрыт, мама хлопотала, а мужчины разговаривали.
– Доброе утро, – негромко сказала Маруся.
– Доброе, доброе, девочка моя, – отозвался свекор. – Я слышал, ты последнее время плохо себя чувствуешь. Как ты?
– Сегодня лучше, спасибо.
– Не надо лишних разговоров, – вступилась мама, – садитесь за стол, а то пироги остывают.
Все как по команде уселись на свои места.
– Ну, милый наш доктор, я все же хочу узнать повод такого раннего приглашения. Антон Павлович запихивал пирог себе в рот. – Что же случилось?
Маруся посмотрела на маму, та ей улыбалась, значит она уже в курсе событий и в неведении только она и ее родственник. Доктор встал.
– Прошу прощения, но хорошие новости надо сообщать с утра. Я долго молчал, но пришло время, когда вы, – он кивнул на Антона Павловича, – и ты Маруся должны узнать. – Он замолчал, собираясь с силами.
– Маруся, – он повернулся к девочке, – твое плохое здоровье не что иное, как беременность. Поздравляю, ты беременна!
Позади Маруси что-то упало, это Пелагея уронила поднос, а мама захлопала в ладоши.
– Я скоро стану бабушкой, а вы, дорогой сват, – дедом.
Зал погрузился в тишину. Маруся не могла осознать эту новость. Неловкое молчание нарушил доктор.
– По моим подсчетам и осмотру Маруси я сделал вывод, что беременность чуть больше 8 недель. Ее самочувствие считается нормальным на этих сроках. А не говорил я вам этого, чтобы лишний раз не травмировать Марусю, она и так была слаба после похорон. Теперь плод укрепился, и я надеюсь, что при должном уходе беременность пройдет хорошо. – Доктор улыбнулся такой добродушной улыбкой, что следом улыбнулись и все.
– Не волнуйтесь, мы обеспечим ей должный уход. Надеюсь, вы нас не оставите. Пелагея убери осколки, что же ты стоишь. Бедная служанка так и стояла около разбитого подноса, как вкопанная. Маруся, улыбаясь, смотрела на родных. Мама была такая довольная, что уже начинала считать с доктором приблизительные числа для родов. Только Антон Павлович сидел нахмурясь, как будто что-то подозревал.
– Извините меня, – Маруся встала из-за стола, – я пойду в свою комнату.
– Что-то не так? Ты не рада? – встревожилась мама.
– Нет, что ты, я очень рада, но такую замечательную новость надо обдумать, – Маруся улыбнулась.
– Я провожу тебя, – отец Яна приподнялся, – хочу наедине поздравить тебя, Маруся. Вы позволите? – он обратился к Анне Васильевне.
– Да, конечно, мы все понимаем из-за чего-то смутилась хозяйка.
– После разговора спускайтесь к нам.
– Да, конечно, должны же мы выпить за внука, – придерживая Марусю за локоть сказал Антон Павлович.
– Не торопитесь, друг мой, может там прелестная внучка, – довольно улыбнулась мама. Доктор хихикнул.
– Пойдем же, родная, – Антон Павлович подтолкнул Марусю к выходу.
Путь до комнаты они преодолели молча. Впустив Марусю в комнату, Антон Павлович запер дверь. Она знала, какой вопрос задаст свекор. Маруся села у окна. Свекор ходил в зад то в перед, не решаясь произнести ни слова. Как тигр, большими шагами он мерил Марусину комнату. Наконец-то ему надоело, и он встал как вкопанный. Прислонился к стене. Маруся смотрела на него, не отводя глаз. Она ожидала крика возмущения, но не видела зла на его небритом лице. Время будто замерло. Что сказать ему, она не знала. А он все время молчал и странно смотрел на нее. Только спустя какое-то время он спокойно спросил:
– Кто-отец-то? – он кивнул на живот Маруси. – Ты мне скажи, но подумай сперва. – Он отошел от стены и прислонился к окну рядом с Марусей. – Тебе же нужна будет моя помощь? А я за внука все отдам. – Он строго посмотрел на Марусю. Она опустила глаза. Что ему ответить она не знала. Если обмануть, то сохранить репутацию не только свою, но и доброе имя семьи. Ведь Антон Павлович не оставит просто так ее предательство. А правда – очень горька.
По щеке ее побежала слеза. Глядя на Марусю, Антон Павлович все понял, но продолжал выжидающе смотреть.
– Вы простите, но этот ребенок не вашего сына.
На комнату опустилась долгая тишина. Маруся встала, встряхнув тишину.
– Простите, но обманывать вас я не могу. Делайте, что считаете нужным, я этого заслуживаю, но…
– Никаких «но», – оборвал ее свекор. – Значит этот ребенок того убийцы, – утвердительно сказал Антон Павлович. – Я не знаю, как ты будешь жить с этим, но Бог тебе судья. – Он подошел к двери, и не оборачиваясь вышел вон. Ожидая скандала, Маруся прислушалась, но было тихо. Только потом Пелагея рассказала, что Антон Павлович сообщил, что уезжает с семьей в другую деревню из-за того, что все здесь напоминает о сыне. И просил сообщать ему все новости о внуке. Маруся была удивлена таким поведением свекра, но очень обрадовалась, что все так закончилось.
Время побежало по ее линии жизни, неумолимо меняя все на своем пути.
ЭПИЛОГ
Утро выдалось теплым. Цветы в полях старались заполнить все вокруг своим запахом. Дорога была долгой очень долгой. Путник в ободранной рубахе сел на берегу речки. Там, дальше по дороге, он когда-то оставил свою жизнь и любовь. И теперь, как бы не смешно это не звучало, он просто боялся не найти все это там. Он вглядывался в гладь воды, пытаясь отыскать в ней немного храбрости. Хотя там, откуда он вернулся, путник доказал свою храбрость и силу. А вот перед домом испугался. Опустившись к воде, он еще раз умылся и пригладил торчавшие во все стороны волосы. Отражение ему не понравилось, и он с силой ударил по воде ладонью, круги побежали по глади, а рябь исказило его лицо. Он изменился, его изменило время и место, но не прогнуло. Путник все так же любил всем сердцем, хоть и стал более жестче и старше. Глаза не блестели, а голос стал грубее. Но все равно, глубоко в душе он был все тем же. Он это знал, а поймет ли она, примет ли его такого? Путник поднялся и двинулся в деревню, ждать больше не было смысла. Он шел медленно, едва передвигая ноги, поднимая пыль с дороги. Деревня встретила тишиной. Почти ничего не изменилось, – подметил он. Колокола на часовенке зазвонили, приглашая людей к ранней службе. Кое-где начали встречаться люди. Кто-то спешил на работу, а кто-то, крестясь спешил помолиться.
На путника никто не обращал внимания. Еще немного, и он у ворот дома, который так долго снился ему во снах. Тот сад, где он долгими ночами стоял под окнами. Путник втянул освежающий аромат цветов. Он помнил каждый цветочек и каждое деревце. А вспомнят ли они его? Этот вопрос не давал ему покоя. Сколько раз он поворачивал назад, вот и сейчас он был готов уйти, убежать в свой лес, сидеть там, как трусливая собака. Неожиданно калитка скрипнула и приоткрылась. Ветер сам предлагал ему войти, и путник сдался. Он тихонько зашел в тенистую прохладу сада. По привычке ноги сами повели его по тропинке к тем окнам, покой которых он так долго охранял. Вот и беседка. Путник затормозил. В ней кто-то был. Тихий голос и смех ручейком разливался по сторонам. О, как знаком ему этот смех. Сердце вырывалось из груди, теперь он не боялся, он хотел только одного опять увидеть ее. Он сделал шаг и вышел из тени деревьев. В беседке была она – любовь всей его жизни. Маруся стояла к нему спиной и что-то готовила.
– Маруся, – окликнул ее путник. Девушка повернулась. Увидев его, она ахнула, уронив маленькую чашечку на пол.
– Максим, – ее губы еле смогли произнести его имя.
– Да мамочка, ты звала?
Путник вздрогнул. Из-за беседки, в окружении цветов, на него смотрели маленькие глаза цвета меда. Как две капли похожие на его.
Благодарности
Спасибо моим родным и близким за вдохновения.
Спасибо моей маме и сестре за твердую веру в меня. За неизменную поддержку и мудрые слова. Люблю Вас!
Отдельное спасибо моему редактору за то, что помогла сделать эту книгу лучше!
Хочу выразить благодарность друзьям и коллегам, щедро даривших свое время и энергию, чтобы помочь мне произвести на свет эту книгу.
В оформлении обложки использована фотография автора "lilioooon", которая была любезно подаренна автору.
Для подготовки обложки издания использована художественная работа самого автора.
