Екатерина Попова (Калиткина)
Живые есть?
Глава 1
Дом Лаврова
Вы когда-нибудь сходили с ума на несколько часов? Чтобы, раз, и вы – псих, попадаете в странный мир к жутким обитателям, а потом – два, и вы сидите у себя дома и пытаетесь понять, как такое могло произойти и, как теперь жить с этим. У меня, например, такое происходит каждый день.
Я просыпаюсь нормальным человеком, пью кофе, топаю на работу, а чуть после, схожу с ума. Вечером, если удастся уйти пораньше, то снова прихожу в себя и попадаю в реальный мир.
Беда лишь в том, что я ещё не решила для себя, где мне лучше, в реальности или в другом мире. Нет, конечно, другой мир совсем не сказка, и не там не бегают единороги, и нет возможности летать. Но попав однажды на другую сторону, начинаешь любить её какой-то странной сумасшедшей любовью, которую трудно объяснить простому человеку.
– Алис, возьми на себя дом доктора Лаврова, – попросил Антошка, когда я зашла в его кабинет.
День только начинался, и я ещё не успела сойти с ума.
– Лаврова хотел взять Эдик, – заупрямилась я.
Дом покойного деда. Ну, кому он нужен? Толи дело с домами, имеющими жуткую историю. А Лавров был всего лишь лором, никаких специфических операций, странных смертей и уж тем более убийств. Он был хорошим дядькой, только одиноким.
– Эдик не может, – сказал, как отрезал Антошка.
Я опёрлась руками на стол и заглянула в зелёные глаза парня. Пять, десять, двенадцать. На тринадцатой секунде он, как всегда не выдержал и отвёл взгляд.
– Погоди, – насторожилась я. – Эдик уже был в доме?
– Был, – тихо ответил Антошка и потрепал свою рыжую шевелюру. На самом деле его звали Сашей, но "Антошка" прилипло как-то само по себе ещё в начале карьеры, и так и закрепилось.
– Испугался? – я потёрла ладони.
– Что-то там не так. Алис, съезди, проверь. Ты самый чувствительный – Антошка сделал вдох и проглотил слово "медиум", – человек.
– Ну, если так, то давай адрес. Уж больно утро скучным выдалось.
Солнце почти полностью проснулось, но ещё не улыбалось. Я трясусь в автобусе и еду на край города. В общественном транспорте всегда полно разноготивной энергии. У нас в конторе все так делают. Не выспался – прыгай в автобус, хандришь с утра – полезай в метро. Нахватаешься от пассажиров всякого и волосы потом часа полтора дыбом на загривке топорщатся.
Стою, держусь за поручень, смотрю в окно, а рядом со мной баба стоит. Не женщина, а именно баба. Юбка до пола, с сальными пятнами в области бёдер, в руках пять пакетов с продуктами, лицо не умыто, волосы собраны в скукоженый пучок. Вот, все едут на работу или по делам, а эта уже с базара домой направляется.
Ей не хватало только троих-четверых детишек, да стальной косы подмышкой. А веет от этой бабы отчаянием, безволием и самобичеванием. Ешь – не хочу.
Я закрыла глаза и мысленно потянулась к её ауре. Серая с полосками пурпурного и болотного. Ух! Аж, до рези в глазах. Резкие чувства стали заполнять мой разум и бум, разлетелись на сотни жёлтых искорок.
Волна пупырышек пробежала от моих кончиков ног до самого затылка. Энергия заполнила каждый кровеносный сосудик, и мне захотелось пробежать оставшийся путь.
Баба эта конечно, долго не протянет. В один прекрасный момент просто свалится замертво и всё. Не понимают такие люди, что самоедство в прямом смысле лишает души. Человек пожирает сам себя. Глупые.
Автобус фыркнул и остановился на убогой остановке в виде каменной коробки. Я в последний раз посмотрела на бабу и пожелала ей спокойной смерти. Может, ПОСЛЕ ей станет легче?
– Лавров, Лаврушкин, где же ты у нас?
Пропела я, и остановилась напротив длинного двухэтажного здания.
– Ого! Может, его лучше просто снести?
Дом выглядел не просто убого или потрёпано, нет, он разваливался на глазах. Второй этаж выглядел лучше первого и словно грозил его раздавить в случае чего.
Я вытащила из сумочки ключи и подошла к двери. Внутри слышались человеческие голоса. Сейчас будем делать перекличку. Открыла дверь и попала в уютный дворик со столом и стульями по кругу. Дворик в доме! Значит, пора.
Я закрыла глаза, представила перед собой пелену тумана, и вошла в неё. Я сошла с ума.
Двор был заполнен людьми, стол накрыт и завален блюдами. Сидящие были одеты в чёрное. Значит, похороны. И точно, в углу дворика, на двух табуретках стоял небольшой гробик. Для Лаврова маловат размером.
Я прокашлялась и деликатно спросила:
– Живые есть?
Сидевшие за столом не обратили на меня никакого внимания. Интересно, что они здесь все делают?
Слева от меня располагалась дверь, которая тихо приоткрылась. Из неё выглянул парень и поманил меня пальцем. Живой, что ли?
Вот, теперь я зашла в здание и огляделась. Штукатурка сыпалась прямо на голову, стены в разводах и плесени. Мебель сломанная, покрытая вековой пылью.
– Привет, – произнёс парень и дотронулся до моего плеча.
– Ты, что живой, что ли? – обалдела я.
– Да хрен его знает. Ты первая к кому я смог прикоснуться.
Симпатичный. Невысокий, но не толстый, прям, как мне нравятся. Правда, на вид ему лет около двадцати. Маловат для меня.
А глазки серенькие, красивые, нос ровный, скулы идеальны. Стоп! Мне нужен Лавров!
– Ты, как сюда попал?
– Вроде дело было. А тут, эти. Жуть! А ты, как вошла?
– Молча, – грубо ответила я. Не, ну а что с ними носиться, что ли?
Парень смотрел на мои волосы. Они на этой стороне всегда отличались роскошью и цветом.
– Ясно. Звать, как? Что молчишь?
Мертвяк. Просто, странный. А, как коснуться меня смог?
– Буянить не будешь?
– Нет, – ответил, а сам всё на меня как-то странно поглядывает.
Теперь стало понятно, почему Эдик сбежал отсюда. Тут место не хорошее. Непонятно почему меня одну отправили, тут целая контора нужна.
– Поможешь? – спросил паренёк.
– Навряд ли. Но если покажешь мне весь дом, то возможно, что-нибудь придумаю.
И тут, случилось то, что ещё ни разу не происходило на моём веку. Он взял меня за руку и повёл по коридору. От его ладони исходило приятное тепло, которое начало передаваться и мне. Возможно, я зашла слишком далеко и тут такое в норме? Но маленькие занозы страха засели в подкорке мозга.
– Смотри, тут эти двое, – и он указал на комнатку с двумя детьми. Старшая, лет пяти-шести играла на полу. А маленькая лежала на столе и резко перевернувшись, полетела вниз. Мои инстинкты едва успели дать команду рукам. Я поймала кроху и прижала к себе. На вид ей было около полугода. Молча, уставившись на меня, она громко причмокнула и закрыв глаза, уснула.
– Дурдом какой-то. Ещё есть?
Я прижала ляльку к себе, а парень, снова взял меня за руку и повёл дальше. Старшая девочка, так и осталась сидеть на полу, не обращая на нас внимание.
Коридоры и комнаты отличались обстановкой и временными дополнениями. Объединяло их только старение. На стенах местами висели картины явно не нашей эпохи.
В одной из комнаток мы нашли мальчика десяти лет, прятавшегося под столом. Подтяжки и непривычного кроя рубашка выдавала его происхождение. Он тут уже не один десяток. Из стен торчали металлические ручки, похожие на переключатели. Только для чего они, было не понятно.
– Привет, – обратилась я к мальчику.
Он сидел к нам спиной и никак не реагировал. Я посмотрела на парня.
– Он молчит. Но пару раз я видел, как он встаёт и нажимает эти рычажки в стене.
– Вот, что бывает, когда без подготовки суёшься в омут. Надо было сначала проверить всю подноготную дома.
Положила младенца на стул и достала из сумочки телефон. Антенны нет. Жаль. Глубоко забралась.
– Ещё есть кто-нибудь?
– Тебе нужны ещё? – в глазах парня застыл ужас.
– С чего это ты такой эмоциональный, а? – спросила я, и тыкнула его пальцем в лоб, но ничего не произошло.
– Больно.
– Для мёртвого ты слишком живой, а для живого… В общем, ты бы тут и часа не продержался. Придётся, потом рапорт писать на твоё тело.
– Дело?
– Неа, тело.
Пока я разбиралась с парнем, младенец на стуле перевернулся и тут же полетел головой вниз. Послышался хруст, а затем, воздух наполнила звенящая тишина.
– Она так и будет падать. Оставь её.
И мои руки замерли в сантиметрах от малышки.
– Слышь, сероглазик, не лезь! – рявкнула я, и подняла младенца. Та снова открыла глаза и сделала губки бантиком.
А в милых глазах парня читалась обида. Ну и пусть обижается, не маленький, жалеть не буду.
– Мне надо выйти.
– Ты уйдёшь?
– Прости, милый, но работа, на то и работа, что с неё можно уйти.
Я ещё раз для убедительности тыкнула парню в лоб и закрыла глаза. Перешагнула через туманное марево и тут же шум улицы оглушил меня. Словно я много часов находилась в полной тишине.
Перед глазами разбитое окно, за ним по дороге сновали машины, прохожие, дети. Я снова стала нормальной. Теперь комнаты отличались. Современные обои, целая мебель, книги, разбросанные по полу. Ковры.
Телефон в руке завибрировал, и я машинально сняла блок.
– Алло.
– Алиса, ты ахренела? – взревел голос в телефоне.
– Антошка, ты чего орёшь?
В животе у меня ужасно заурчало и слюни наполнили рот.
– Два дня ни слуху, ни духу! Только не говори, что ты ещё у Лаврова?
– Два дня, – шёпотом повторила я.
– Сдохнешь ты, а отвечать буду я. Я тебе какое задание дал, найти Лаврова, а ты куда пропала?
– Так я у него самого. Только не нашла ещё. Антош, тут место мутное, можешь на него историю покопать?
– Хорошо. Скину файлом. Значит, Эдик не преувеличивал, когда говорил, что это дурдом?
– Да нет, всё намного проще, просто временные цикличности наложились друг на друга. Что-то очень сильное повлияло на это место, вот оно и перемешалось.
– Алис, ты чего там ревёшь, что ли?
Я провела рукой по лицу и удивилась, из глаз ручьём текли слёзы.
Вот это денёк выдался. Точнее, два.
– Антош, я домой. Отосплюсь и вернусь к Лаврову.
– Ты в порядке, Алис?
Я огляделась и не нашла парня, которого окрестила «сероглазиком». Хорошенький он, жаль, что странный. Обычно, от моего прикосновения мёртвые отправляются дальше, а этот никак не реагирует. Может, как в сказке: ни жив, ни мёртв. Это бы многое объяснило.
В отражении остатков стекла на меня смотрела женщина тридцати лет. Прямые короткие волосы убраны за уши, немного курносая и с необычайно синими глазами, полными грусти.
– Я в порядке.
Вышла из дома, и едва передвигая ноги, направилась к остановке, небольшой заряд энергии мне не помешает. Обернуться и взглянуть на дом, не хватило мужества. Что-то в том пареньке было странное и притягательное одновременно. Может, мне пора кота завести? Телефон завопил о том, что батарея почти полностью разрядилась. Два дня и дом доктора Лаврова. Какие тайны хранил заурядный врач лор? Но если думать рационально, то вполне возможно, что дело не в докторе, а в самом доме. Слишком много временных цикличностей, а они сами собой не накладываются друг на друга. Что-то им помогло. Энергетический разлом? Сеансы по призыву мёртвых?
Подъехал автобус, и я запрыгнула в последнюю дверь. Вот так встреча! Передо мной снова стояла «баба». Если бы я её не попробовала, то в жизни бы не узнала. Накрученные волосы волнами лежат на плечах, на лице красивый и нежный макияж, платье тёмно-коричневого цвета с глубоким декольте, грудь того и гляди сейчас выпорхнет. Ножки в туфельках на шестисантиметровых каблучках. Красотка! Только взгляд выдаёт затравленность и депрессию.
Я машинально потянулась к её ауре и тут же почувствовала, как та чернеет и сыпется. Послышался крик, сдавленный стон, и когда я открыла глаза, то посреди автобуса уже лежала «баба» с чернеющими губами.
– Доктора, скорую! – кричали пассажиры и старались хоть как-то помочь женщине. Водитель остановил автобус прямо на дороге и присоединился к остальным в оказании помощи.
Я вышла и остановилась напротив. Сойти с ума под вечер? Представила туман, но шагать не стала, лишь заглянула краешком глаз. На пустынной дороге сидела женщина, которая всего минуту назад была красивой и желанной. Сейчас у неё частично отсутствовали пальцы на руках и ногах, тело тоже было в дырах. Она сама сожрала свою душу и теперь превратилась в жуткое существо.
Эх, люби себя, Алиска, а иначе, будешь похожа на эту жалкую особу.
Я вынырнула из тумана и пошла оставшийся путь пешком. Нагуляю аппетит и заодно интерес к жизни. Ведь, никогда не знаешь, сколько тебе осталось.
Глава 2
Проснулась я, как ни странно, спустя восемь часов, и чувствовала себя бодрячком. За кружкой кофе размышляла о странном доме Лаврова. В нашу контору всегда поступали «интересные» заявки. Вынести из проклятого дома, какую-то значимую вещь, выгнать духа шумной соседки или найти кого-то, кто там застрял. Я, чаще всего занимаюсь поисками пропавших. Прихожу, нахожу и выхожу. Три значимых слова в моей работе. Кто заказал найти Лаврова, я не знала, такую информацию знает только шеф, а его я видела лишь однажды, когда устраивалась в контору. Поэтому, на все мои вопросы отвечал Антошка, наш заведующий по «тёмным домам». Контора кстати, так и называется «тёмный дом». Название наверняка придумывали на ходу, потому что сесть и поразмыслить у нас не бывает времени.
Я достала мобильник и открыла файлы на клинику-дом доктора Лаврова. Покопаю немного и отправлюсь обратно.
– Такс, фото его я уже видела, дядька, как дядька, ничего примечательного. Рыхлое лицо с оспинами, нос картошкой, светлые волосы ёжиком, – произнесла я вслух, а мыслями прикоснулась к лицу парня, которого встретила в том доме. – Интересно, стоит рассказать о нём сейчас или просто, потом внесу в доклад?
Я вспомнила прикосновение руки и почувствовала тепло, словно он находится рядом. Сильная связь. Странный парень. Интересно, как его зовут?
– Алиска, ты с кем тут разговариваешь? – спросила сестра, входя на кухню.
Я посмотрела на свою точную копию и улыбнулась.
– По телефону говорила. Ты чего так рано встала, сейчас только семь утра.
– И почему риэлторы так рано ходят на работу? – Алина достала с полки печенье, и, не дожидаясь ответа, вернулась в свою комнату.
У меня всегда были странные чувства к сестре близнецу. Она не знала, чем я занимаюсь на самом деле и где пропадаю сутками. Приходилось врать ей с самого детства. Она родилась Нормальной. И порой, я ей даже завидовала. Как объяснили мне в конторе, что ещё в утробе матери, я поглотила все её способности, как доминантный близнец. Так бы мы сейчас были на равных. Но то, что было много лет назад – уже история, и её не повернуть вспять.
За Алиной закрылась дверь, и я вернулась к байкам о доме.
– Так, поехали, – я открыла файл и стала читать вслух для того, чтобы лучше запомнить. Алина всё равно ещё минут сорок не выйдет из своей комнаты. У неё йога по расписанию.
– Тысяча восемьсот двадцать третий, земля принадлежала знатной семье, открывшей здесь гостиницу. Так вот, что это были за рычажки! Они передавали сигнал консьержу из номеров. Дальше. Согласно бумагам чета не имела детей. Чей же мальчишка?
Я машинально потянулась к сигаретам сестры на столе, но вовремя отдёрнула руку. Раз бросила – значит бросила.
– Тысяча девятьсот первый. Еврейская община. Часть постройки обрушилась во время служения. Вот, что за люди были во дворе. Ясно. Тысяча девятьсот пятидесятый, брат с сестрой выкупили часть здания. После того, как их родители узнали о сексуальной связи детей, в доме произошёл умышленный пожар. Ходили слухи, что молодые успели обзавестись двумя детьми. Доказательств нет.
Потом дом простаивал. И в двухтысячном его полностью выкупил доктор Лавров.
Дальше в файле шла вырезка из газеты. "Знаменитый профессор Лавров после инцидента с пациенткой, сменил профиль, купил старый дом на отшибе и открыл бесплатную клинику для малоимущих".
– Что за инцидент? – я снова потянулась за сигаретами. – И кем он работал до этого?
Будильник на телефоне оповестил о выходе из дома, и я благодарно его отключила. Последние несколько месяцев я перестала чувствовать время. День прошёл или секунда, чувствовалось одинаково. Происходило это всё из-за частого пребывания на другой стороне. Там время стоит, и ты попросту перестаёшь его чувствовать совсем.
Скорее в автобус и на работу. Я, как могла, отгоняла мысли о парне, застрявшем в доме, но он просто маячил перед глазами. Что в нём такого? И в этот же момент моя ладонь потеплела, как от прикосновения.
Может, я скоро умру, и Они начали меня чувствовать? Я слышала от Эдика такие истории. Когда люди перед смертью начинают видеть то, что другим и в кошмарах не снилось. Одна нога уже за порогом, а другая всё ещё в мире живых.
Дорога пронеслась незаметно. И вот, я стою около дома Лаврова и пытаюсь разглядеть силуэты в окнах. Ничего. В этом мире их уже нет.
Битые кирпичи на углах здания, покосившиеся рамы. Но местами висели даже занавески. А второй этаж, был целым, но он-то меня и пугал больше всего. Слишком белые стены, запах больницы доносился даже до улицы.
Я достала ключи и сжала в руке. Мне нужен Эдик.
Он у меня стоял на быстром наборе и его голос послышался уже через несколько секунд.
– Алиса, доброе утро, какие новости?
– Эдик, не дури, что ты видел в доме?
– В каком? – пауза, – Ты видела их.
Я засунула палец в рот и погрызла ноготь.
– Ты поднимался на второй этаж? – спросила я, тоже выдержав паузу.
– Да. Но я не нашёл Лаврова.
– И тупо скинул всё на меня! Эдик, у меня полно своих домов.
Я люблю свою работу, но здесь происходит, что-то не то. Слишком много временных потоков перемешались. Оставшиеся бедняги попросту не в силах уйти самостоятельно.
– Я сейчас приеду.
– Уже не надо. На кой ты мне здесь?
– Я думал, что так и нужно, – тихо выдохнул сотрудник. – Дождись меня.
Но на этих словах я уже дала отбой.
Зайти, найти и выйти. Ничего сложного.
Я открыла дверь, зажмурилась и… сошла с ума.
Во дворике на этот раз никого не было. А, где евреи? Зашла внутрь дома и огляделась.
– Живые есть?
По протоколу мы обязаны проверять наличие живых. Если таковые имеются, они обычно сразу же появляются. Но сейчас ничего не произошло.
– Сероглазик.
Хорошо. Будем искать. Зашла в комнату к детям – пусто. К мальчишке из гостиницы, тоже никого. Что здесь произошло за одну ночь?
Из разбитых окон лился мягкий свет, но его источником было не солнце. В этом мире непонятное освещение. Небо сияет само собой, словно и есть один единственный источник света в этом мире.
Обстановка напоминала заброшенный музей. Кресла, торшеры, картины, чучела животных, и всё это покрыто толстым слоем пыли. Комната за комнатой. И ни одной души.
Я дошла до лестницы, ведущей на второй этаж и замерла. Наверху было темно, словно окон там не существовало. Но остановило меня не это. На своей шее я почувствовала тёплое дыхание.
Дыхание! Я не трусиха и работаю в конторе четыре с половиной года, но некоторые вещи заставляют пугаться. Не оттягивая момент ужаса, я резко обернулась и встретилась взглядом с моим пропавшим парнем, сероглазиком.
– О, – вздох облегчения вырвался из моей груди, – Ты здесь.
Он снова взял меня за руку и потянул в одну из комнат. Идти пришлось не долго, и я успела разглядеть фигуру парня. Кажется, он немного ниже меня. И точно младше. И будь он живым, общество не оценило бы мои мысли по отношению к этому юному телу.
– Сюда.
Это была старая прачечная. Ну, или что-то похожее. Там стояли три большие стиральные машины с зияющими круглыми ртами, с которых капала грязная вода.
Он подтолкнул меня к стенке и сам встал напротив, причём, очень близко. Я чувствовала его дыхание на своём лице.
– Кто ты такой?
Я подняла руку, желая прикоснуться к нему, но так этого и не сделала.
Серые глаза до глубины были наполнены болью. Казалось, что его разрывают изнутри. Но ведь так не бывает. Чувства – это удел живых.
– Тебя так долго не было.
Я замерла от его голоса.
– Что-то изменилось?
– Да.
– Тогда, блин, просто расскажи, в чём дело? – заорала я и в этот же момент услышала знакомый голос.
– Живые есть?
– Есть, – раздражённо ответила и пошла в сторону Эдика.
В этом мире невозможно противиться одному простому вопросу, если ты живой, а задаёт его работник «тёмного дома». Моё тело выпроваживалось из прачечной, а голове стоял крик. Я пыталась схватить тёплую руку, которая вела меня несколько секунд назад, но пальцы лишь скользнули по ладони, успевая почувствовать искорки энергии.
Моё сознание выдернули из сумасшествия, и я снова стала нормальной.
– Я пожалуюсь, и тебя уволят, – прикрикнул Эдик, тряся меня за плечи.
Высокий и накачанный, он сильно выделялся в нашей конторе. Бывший боксёр, любитель публики, стоял передо мной, согнувшись в три погибели, чтобы заглянуть в глаза. Меня этот зрительный контакт добьёт сегодня.
– Чего рёвешь? Я за тебя перепугался. Знаешь, сколько раз я орал "живые есть"? Двадцать семь! Да, что с тобой такое, Алиса? Ну, не реви.
Он встал на колени и прижал мою голову к своей широкой груди.
– Ну, успокойся.
Эдик провёл рукой по волосам и замер.
– Давай, продолжай, меня успокаивать, – попросила я. – Мне это сейчас очень нужно.
Интересно, почему я снова плачу? Что за эмоциональный барьер я перешла.
– Алис, у тебя волосы поседели. Прямо, белые, белые.
– Просто выведи меня до конца, и они снова станут прежними. Я поэтому ни с кем не хожу в паре. В этом мире моё тело выглядит немного иначе.
– Алиса, ты полностью вышла. Мы на стороне живых.
В момент, Эдик поднял меня на руки и вынес из дома, несмотря на мои протесты.
– Хорошо, что я на машине.
– Отпусти, я не маленькая и не больная, – затарабанила я кулаками по мощным плечам.
– Ты едешь к шефу.
– К Антошке?
– Выше.
У меня округлились глаза. Эдик посадил меня на переднее сиденье и завёл мотор.
– С тобой, что-то происходит и лучше будет узнать об этом первыми.
– Почему ты передал этот дом мне? – крикнула я, пиная изнутри дверь.
– Потому, что меня попросили.
– Кто? – моя нога застыла в воздухе, в миллиметре от стекла.
– Обитатели дома. Когда я пришёл, они голосили твоё имя.
– Но…
– Это были крики о помощи. Я думал, что ты справишься, но всё пошло криво.
Машина дёрнулась с места, и я бросила последний взгляд на дом Лаврова. На втором этаже в белоснежном окне виднелся силуэт. Сердце ёкнуло. Это был он, мой сероглазик.
