Екатерина Оленева
Невеста Чёрного Змея
– Так вот зачем я вам нужна?! – вскричала Лейла. – В качестве племенной кобылы? Думаешь, скисшая сперма Кощея способна подарить кому-то жизнь? Фу! Даже думать об этом противно!
– Сколько экспрессии! Да любая жизнь, она родом из Темных Вод и Светлого Луча. Имей мудрость принять это.
Лейла не видела, как женщина переместилась ей за спину:
– Ты пока не готова. В твоих глазах я вижу маленькую, перепуганную девочку, едва не погибшую от руки не самого сильного волшебника, но которого ты, своим пока ещё неразвитым зрением, приняла едва ли не за полубога. Мы все исправим, дорогая. Я не повторю былых ошибок, из-за которых потеряла дочь. С тобой все будет иначе. Тебе понравится в моем мире, обещаю, – баюкал голос, – и ты не захочешь из меня убегать. Зачем бежать? Здесь есть всё, о чем только может мечтать женщина: красота, благородство, знания, неисчислимое количество тайн и загадок. А ещё – самые сильные, могущественные, умные и коварные мужчины. Я покажу тебе такие глубины магии, о которых не догадывается даже мой любимый племянник. Пока существуют головоломки – существует и азарт! Перед тобой будет столько загадок, сколько ты пожелаешь. Все, что захочешь, моя маленькая Лейла! Ну, подумай сама, моя милая, разве не интересно увидеть настоящее волшебство? Не такое, каким показывают его в дешёвом Голливуде, а настоящее? Разве не интересно поучаствовать во всем известной мистерии добра и зла, но увидеть её капельку иначе? А может быть, увидеть её именно такой, какой себе и представляла, но не застывшей – а в красках, движении, действии?
Веки Лейла неожиданно налились тяжестью. Её затягивало в сон.
– Ты станешь маленькой принцессой в нашем царстве Змей, Лейла.
– Нет, я не принцесса, – возразила Лейла, перед тем, как сдаться объятиям Морфея.
Глава 3. Колдовской дом
Тело покоилось на мягкой постели на нежных простынях, сама возможность осязать их была как ласка. Лейла потянулась, не раскрывая глаз и пододеяльник тёплой волной скользнула вдоль тела. В следующее мгновение яркой вспышкой прорезалось воспоминание о ночи, о странном разговоре с незнакомкой, и она резко села, сбрасывая с себя одеяло.
Лейла находилась всё в той же самой комнате, куда вела узкая лесенка в башенке. Над ней нависал всё тот же, скошенный, мансардного типа, потолок.
Подбежав к квадратному окошечку, где цветные стеклышки собирались в мозаику-витраж, складываясь в изображение светловолосой солнечной девочки с огромным букетом ромашек, Лейла распахнула створку и её дух занялся от восторга.
Насколько хватало взгляда, всюду стелились шелковые поля с разнотравьем. Их окаймляли узкие бархатистые полосы посадок. Красавицы березки кокетливо пожимали ажурными плечиками, помахивали сережками. Над ними куполом поднималось высокое голубое небо.
– Кхм–кхм!
Раздавшееся покашливание за спиной заставило Лейла поспешно обернуться и едва взглянув на источник звука она пронзительно завизжала с перепугу.
Невысокое, ростом с пятилетнего ребенка, существо, испуганно юркнуло за спинку стула, прикрывая морщинистое личико перепончатыми ушами. В глаза бросались коричневые волосы и ярко-голубые глаза.
Как только Лейла захлопнула рот, прекратив звуковую атаку, существо вынырнуло из-за стула и, бросившись на колени, принялось истово колотиться широким лбом, испещренным множеством глубоких морщин, об пол:
– Простите, мисси! Простите старого Ланко! Ланко не виноват! Ланко не хотел испугать! Хозяйка будет недовольна! Простите! Простите! Простите!
С каждым последующим «простите» существо усиливало размах, и удар получался смачнее.
– Простите!..
– Хватит!
Существо замерло, взирая на девушку глазами-блюдцами, видимо, в ожидании дальнейших указаний.
– Ты кто такой? – требовательно спросила Лейла.
Сложив перед собой морщинистые ручки с маленькими пальчиками, существо пискнуло, кивая несоразмерно большой, по отношению к телу, головой:
– Ланко – брауни. Домашний дух госпожи. Семья Ланко предана Аластаирам-Нахширонам на протяжении пяти столетий. Ланко любит Аластаиров. Любит всех Нахширон! Молодая госпожа не должна его бояться!
До этого существо стояло спокойно, поэтому Лейла никак не ожидала, что в следующую секунду он снова бухнет на пол и продолжит самоистязательные упражнения.
– Ланко – плохой! Ланко – плохой! Ланко напугал молодую госпожу!
– Я же велела перестать!
Брауни покорно поднялся на коротенькие тонюсенькие ножки и стал отряхивать узловатые коленки.
– Так лучше, – удовлетворённо кивнула Лейла. – Сядь на стул.
– Ланко не может! – в ужасе всплеснул ручками домовик. – Сидеть в присутствии молодой хозяйки? Невозможно! Ланко не может!
– Чего Ланко не может, так это ослушаться моего прямого приказа. Я сказала – садись.
Понуро сгорбившись, брауни повиновался. Забавно было наблюдать за тем, как его ножки, не доставая до пола, болтались в воздухе.
– Ну, Ланко?
Лейла присела рядом. Губы её сами собой складывались в улыбку, и она ничего не могла с этим поделать – домовик забавлял. Казался ненастоящим, будто анимашка получила трехмерное изображение.
– Рассказывай, что велела передать госпожа Василиса?
– Письмо.
Конверт материализовался из воздуха, завис на секунду, дожидаясь, пока его подхватят.
– И вот эту странную трубочку.
Лейла вздрогнула, ощутив на коленях тяжесть подарка. Опустив глаза, обнаружила свой смартфон и очень обрадовалась.
– Ещё Ланко строго-настрого велено слушаться молодую хозяйку, исполнять все её желания. До самого вечера, пока не проснется госпожа Аластаир.
Брауни ссутулился, прижимая уши к лысому черепу и испуганно вращая глазами:
– Молодая хозяйка прикажет накрывать стол к обеду?
В огромных глазах сияла такая надежда, что Лейла незамедлительно кивнула:
– Конечно, накрывай. Я ужасно проголодалась. Слона бы съела.
Рот домовика растянулся от уха до уха в счастливой улыбке:
– Слушаюсь, моя госпожа! Если Ланко потребуется молодой хозяйке, ей следует только позвать его по имени, как он тут же будет рядом.
С негромким хлопком брауни исчез.
Лейла осталась с удивлением глядеть опустевший стул. Через пару секунд ей это надоело, и она, сломала ярко-алую восковую печать на листе бумаге, свернутом в письмо. Так письма отправляли в позапрошлом веке, но чужой дом – чужие правила.
«Дорогая Лейла!
К моменту, как ты проснешься, я не смогу составить тебе компанию, за что приношу глубочайшие извинения. До заката солнца будешь развлекать себя сама. Надеюсь это будет несложно – в доме есть на что поглядеть. Исследуй его границы и возможности, запретных уголков для тебя здесь нет.
Я бы только попросила не спускаться без меня в подземелье. Не то, чтобы это могло представлять опасность – ни одна Тварь на моих землях не тронет того, в ком течет кровь Нахширона, – но некоторые из населяющих подземелья созданий не столь симпатичны и дружелюбны, как Ланко. Для молодой девушки, впервые постигающей волшебный мир, я бы рекомендовала держаться от инферналов, зомби и Врат Дракона подальше».
Лейла сразу для себя решила, что в подземелье спустится разве только что под пистолетным дулом.
«Из дома можешь выходить, но покинуть границы поместья не получится. Зато, при желании, сумеешь позвонить родителям и убедиться, что с ними все в порядке.
К огромному сожалению, пришлось подкорректировать их память. Для них ты теперь отдыхаешь на Мальдивах, но это мелочи. Главное, что они теперь довольны и счастливы, и не беспокоятся о тебе.
Светает. Вынуждена прерваться. Привыкай к новой роли. Развлекайся.
До вечера
Василиса Аластаир».
– Госпожа желает кушать? – напомнил о себе Ланко. – Возможно, она сочтёт, что лучше переодеться? В доме госпожи не принято садиться за стол в одежде для сна.
Лейла вздохнула. На ней была кружевная и красивая рубашка. Конечно, не лучший выбор для парадного выхода.
Ланко вновь сверкнул широкой счастливой улыбкой. Быть полезным не просто доставляло ему удовольствие – это делало его счастливым.
– Ланко покажет молодой хозяйке комнату с одеждой. Ланко покажет молодой госпоже «гардероб», – последнее слово коротышка выговорил с усилием, шамкая губами. – Госпожа Василиса весь оставшийся вечер создавала одежду для дорогой гостьи. Позвольте помочь вам переместиться, миледи? Вам нужно всего лишь протянуть Ланко руку.
Перемещение ощущалось резким рывком. Потом было падение столь быстрое, что краски размазавшись, слились.
Когда предметы вновь обрели четкие очертания, оказалось, что Лейла стоит в другой комнате. Мебель в ней отсутствовала, зато одежды было больше, чем в магазине.
– Путёна! – позвал Ланко.
С очередным хлопком появился новый домовик. Такой же ушастый, глазастый и коричневый.
– Где тебя носит, бестолковая? Молодая госпожа желает одеваться! – с гордостью заявил он.
Вращающиеся блюдца-глаза брауни Путёны смерили Лейлу оценивающим взглядом:
– Миледи желает одежду для черни или одежду господ?
– Конечно, одежду господ, – пожала плечами Лейла.
Брауни вся аж засветилась, как двухсотваттная лампочка под напряжением. «Наш человек», – говорил её взгляд.
В воздухе возникло зеркало. Словно вспыхнувшие голограммы появились три пышных платья с длинными юбками в пол.
Лейла выбрала ярко-алое, чем ещё больше подняла настроение Путёне.
Остальная одежда растаяла в воздухе.
Выбранное платье оказалось Лейле чуть великовато, но Путёна подогнана его по фигуре, заставив уменьшиться его в размерах там, где материи было многовато и увеличиться в тех местах, где ткани не хватало.
В результате наряд сел по фигуре идеально, ни один портной так не сошьет. Одно слово – магия!
Лейла с удовольствием наблюдала перемены в собственной внешности. Пышные юбки визуально сделали талию тоньше, плечи – округлее, грудь – выше. Цвет платья выгодно подчеркивал тон кожи и совсем чуть-чуть диссонировал с желтоватым оттенком её топазовых, тигриных глаз.
Брауни, приблизившись, что-то нашептала.
Легкие серые тени в уголках подчеркнули удлиненный персидский разрез глаз, мазок румянами выделил нежные скулы, а полупрозрачный блеск сделал губы полнее и ярче. Волосы взметнулись и завились мягкими локонами у висков.
– Путёна, ты молодец, – похвалила брауни довольная результатом Лейла. – Спасибо, – поблагодарила она.
В солнечном свете дом выглядел привлекательнее.
Мебель освободили от чехлов, полировку навощили. Деревянные половицы покрыли коврами. Длинный стол, занимающий центр широкого зала, сервировали, словно к празднеству. Он ломился от изысканных, невиданных яств. Название большинства блюд Лейла, привыкшая к незатейливой кухне, даже не знала.
Стул сам собой отъехал в сторону, стоило протянуть к нему руку, радушно приглашая присесть.
Еда оказалась волшебной, сама таяла во рту.
Ланко наблюдал, поигрывая ушами, то распрямляя их, то опуская. Ожидая реакции на трапезу.
Стоило подняться из-за стола, как еда, посуда, подсвечники со свечами, плавающие в воздухе, растворились в одно мгновение.
– Это было волшебно. Хочу видеть всех, кто занимается приготовлением обеда.
Домовик хлопнул в ладоши, и рядом с ним выросло ещё четыре коричневые фигуры.
– Синки, Тонки, Марки, Тобби, госпожа.
Каждый из представляемых кланялся, в свой черед втягивая ушастую голову в плечи.
– Я хочу поблагодарить вас всех, – постаралась приободрить их Лейла. – Никогда не ела ничего вкуснее. Спасибо.
Глаза-блюдца у брауни зажглись таким ярким светом, словно внутри их черепушек загорелась китайские фонарики. Кто-то, кажется Синки, даже всхлипнула от переизбытка чувств.
– Синки, Тонки, Марки и Тобби счастливы, госпожа.
– И Ланко – тоже!
– Ланко, остальные могут быть свободны. А ты, пожалуйста, покажи мне дом?
В конце комнаты с длинными, узкими, словно бойницы, окнами, таилась, скрытая в нише, едва приметная дверца. За ней начинал кружить коридор. Изгибаясь, точно неторопливая змея, он уводил вдаль.
Ланко демонстрировал многочисленные библиотеки, кабинеты, ванные, каминные, бильярдные, гостевые, портретные галереи, просто галереи, гардеробные, лабораторные.
– Как мне выйти из дома на улицу? – не выдержав, сдалась Лейла.
– Просто пожелайте, чтобы появилась дверь, госпожа. Она и появится.
– В любом месте? В любой комнате? – уточнила она.
– Да.
– Дверь!
Лейла, не сдержавшись, радостно вскрикнула, когда со вспышкой света в дверном проёме образовался проём. Когда дверь распахнулась её под ноги лёг яркий и ослепительный солнечный свет. Полной грудью вдохнула она запах разогретых трав и цветов.
Вернувшись в дом после прогулки, она отыскала в доме библиотеку. Окон там не было; лишь тусклый зеленоватый свет освещал ряд длинных шкафов – хранилище вековых знаний.
Дитя нового века, Лейла почти разучилась читать книги на бумажном носителе, давно предпочитая электронные вариант, доступ к которым через сеть интернета был гораздо дешевле и проще. Читать книги её показалось утомительным и из библиотеки она перешла в картинную в картинную галерею, где хранились портреты.
Поплутав с полчаса, удалось отыскать среди множества незнакомых лиц портрет бабушки Изабель. Она показалась незнакомкой. Взирала свысока портретной рамы с царственной надменностью, высокомерно вздернув острый подбородок. В уголках рта совсем юной девушки таилась недобрая, едкая, словно кислота, усмешка, свойственная более зрелому возрасту.
Под одним из портретов Лейла с удивлением прочитала «Эссус Нахширон Дрейк».
К её удивлению, он оказался красивым. Высокий, худой, изящный, в пижонском костюме. Нежная атласная кожа, бледная, будто прозрачная. На пальцах перстни с бриллиантом, в ухе – серьга с прозрачным камнем. Может быть тоже бриллиант? Лейла не знала. Она не слишком хорошо разбиралась в драгоценностях. Волосы чёрные-чёрные, гладкие, такие разве что у азиатов бывают? Только глаза не азиатские, не чёрные, а светло-серые, как дым в небе осенью, прозрачные, почти бесцветные, словно у альбиноса.
Четко вырезанные, плотно сомкнутые губы; хищные гневливые ноздри прямого патрицианского носа; гордо, даже спесиво, вскинутая голова и замораживающий, отстраняющий взгляд. Каждая черточка этого лица выдавала человека умного, амбициозного, расчетливого. Жестокого? Возможно. Но, без сомнения, сильного.
Чем же он так напугал её бабку, что она предпочла прожить и умереть вдалеке от всего, что прежде составляло её жизнь? Может быть, она любила его, а он разбил ей сердце?
Как бы то ни было, теперь ему должно быть за шестьдесят. В этом возрасте появляются лысина, живот, шаркающая походка и первые признаки маразма.
Хотя – он ведь маг. Василина старше этого Эссуса, а выглядит едва ли не моложе самой Лейлы.
***
Солнце неизбежно клонилось к горизонту. А вечер должен был принести новые загадки и интересные ответы. По-крайней мере, Лейла на это надеялась.
Глава 4. Тёмное наследие
Дом Василисы, мрачноватый при белом свете дня, с приходом ночи становился откровенно пугающим. Пространство наполнилось шелестом и шуршанием. С подобным звуком жалуется уносимая по гладким плитам листва, подхваченная северным ветром.
Колыхались занавески, будто гулял сквозняк, только в окна не вливалось ни единого дуновения.
Повсюду скользили тени, тени, тени!
Василиса с распущенными волосами, с запавшими щеками, очерченными чернотой глазами исподлобья взирала на правнучку. Ещё секунду назад её за столом, не было – Лейла могла в этом поклясться!
– Добрый вечер.
Сейчас голос Василисы нисколько не показался Лейле благозвучным. Он был скрипучий, старушечий, недобрый. Куда же подевалось за день богатое переливами контральто?
– Или правильнее сказать – доброй ночи? Да, наверное, так будет лучше. Чувствуешь?..
Василиса запрокинула голову, смежая веки, раскидывая руки в стороны, словно приветствуя подступающий мрак.
– Чувствуешь, как она сгущается? Тьма! Ещё чуть-чуть и её можно будет не только вдохнуть, но и попробовать на вкус. У ночи запах жасмина и аромат сирени, вкус диких вишен с капелькой хмеля.
Розовый, по-змеиному юркий язычок облизал сухие губы, когда Василиса жадно втянула воздух, алчно блеснув белоснежными острыми зубами.
– Вкус у крови пряный, горячий, – глаза ведьмы по-кошачьи сверкнули зловещей зеленью. – Боишься? – прошелестела она. – Страх – это нормально. Боишься, значит, живой. Инстинкт самосохранения зиждется на страхе. А здесь есть, чего бояться. Мрак, магия, дар ночи, смерть – это всё реальность. И когда они приходят, от них не избавиться.
Холодные бескровные пальцы скользнули по щеке Лейлы с насмешливой лаской:
– Прошлой ночью мы миновали первый рубеж. Сегодня предстоит подняться на вторую ступень.
Василиса вытянула руку перед собой, широко расставив пальцы.
– Вармониа никтьери пассус!!!
С пальцев сорвалось сверкающее сизое облако, похожее на сияющую плазму, внутри которой подрагивали голубые молнии. Облако ударилось в стену и на секунду Лейле показалось, что будет взрыв. Но плазма впиталась в стену как вода в песок, и кирпичи стали исчезать один за другим, открывая проход.
Следом за Василисой Лейла спустилась по ступенькам, стараясь не касаться стен. Их покрывал белый, похожий на размокшую известь, налет.
Если бы утром девушка не видела, что дом стоит в поле, сейчас бы прониклась уверенностью, что ступени вырублены в толще скал.
Спустившись до последней ступени вниз, они оказались в коридоре с низким потолком.
– Где мы?
Насмешливое эхо многократно умножило вопрос, заданный дрогнувшим от испуга голосом.
– Тихо! – приложила Василиса к своим кроваво-красным губам палец с остроконечным ногтем. – Молчи. Ни слова.
Через десяток шагов коридор резко сузился. В стенах темнели углубления-ниши, подозрительно напоминающие ячейки с трупами в морге. Ход вызывал в воображении древние римские катакомбы, где первые христиане чаяли долежаться до иерихонской трубы и вновь воскреснуть.
Лейла, запаниковав, ухватилась за ледяную руку проводницы:
– Куда ты меня ведёшь?
Василиса заговорщицки улыбнулась. Между мягкими губами сверкнули острые змеиные резцы. Ничего так и не ответив, она продолжала увлекать девушку за собой.
Воздух сделался влажным, дышалось с трудом.
Проход вывел их к подземной пещере. Сталактиты и сталагмиты, подсвеченные магическим светом, усиливали таинственную атмосферу.
Василиса снова улыбнулась, на сей раз без всякого намека на насмешку.
– Темнота, луна, подземелья: их не боятся те, у кого они в крови, – сказала колдунья. – Никого из Нахширонов темнота никогда не пугала. Она – наша мать. К слову, не только наша. Темнота мать всему сущему, как Свет – отец. Жалко, что нерадивые дети отказываются признавать одного из своих родителей.
Они стояли у кромки подземного озера. Идеально круглого, идеально черного.
– Дальше пойдёшь одна, – напряженным голосом велела Василиса.
– Пойду – куда?
– Вперед.
– Но…
– Ты должна войти в воду.
– Я плохо плаваю!
Поздновато бунтовать. Бабуля, чего доброго, способна разозлиться и оставить её одну. Или утопить. Мало ли что придёт в голову ведьме?
Перед тем, как заходить, Лейла разулась. Камни, не холодили ноги, напротив, были теплыми, будто под ними горел огонь, как в печи. Все вокруг было таким странным, что Лейла поначалу даже не боялась. Спасала уверенность, схожая с той, что присутствует в кошмарах – если сон станет плох, всегда можно проснуться.
Ноги, будто объявив полную автономию от головы, побрели вперед, уводя глубже в воду.
Как только вода дошла до пояса, темная маслянистая поверхность подземного озера начала вскипать. Она вспенивалась так, словно со дна поднималось нечто огромное.
Тяжелый, скрипучий звук заставил стены пещеры содрогнуться.
Лейла в испуге попятилась.
– Нет! – закричала Василиса. – Не оборачивайся! Ни в коем случае не оборачивайся. Иди вперед! Думать не смей вернуться или мы погибнем!
Жуткий, утробный звук, раздавшийся вслед за голосом Василиса породил малоприятный ассоциативный ряд: тонущие корабли, уходящие на дно морское – беспощадные волны сминают в грязный комок твердый металл. Последняя жалоба рукотворного исполина перед погружением в вечный мрак…
Рык повторился, полный мощной первозданной силы. В нём отсутствовала ярость, но все органы чувств просто кричали о страшной, смертельной опасности.
– Великий Отец, Змей! – пропела за её спиной Василиса. – Прими свою жертву!
Даже не оборачиваясь, Лейла знала, женщина стоит сейчас на коленях, простирая руки во мрак.
Непонятно каким образом, но в подземелье поднялся ветер – настоящий ураган.
– Я привела к тебе дочь Аластаиров – ведьму, способную вместить в себя твою Силу и Мощь. Да пребудут с ней силы Рода! Да ниспошлешь ты чары Тёмных Вод. Да подаришь способность повелевать силами Тьмы, подчиняя их себе! Великий Отец, Змей! Не гневайся за то, что сто лет я не взывала к тебе! Услышь меня! Благослови ту, в чьих венах течет твоя кровь!
На несколько томительных секунд воцарилась тишина. Лишь где-то далеко-далеко капли, падая и дробясь, точили камень.
Потом земля в один миг, резко расступилась под ногами и вода, чёрная, густая, сомкнулась над головой Лейлы.
Тьма поглотила её в считанные секунды.
***
Она понимала, что бредит. Или видит сны. Как ещё можно объяснить такие видения?
Перед ней колыхалась тварь со змеиным телом и божественно красивым лицом. Волосы заменял клубок шипящих, извивающихся в волнах, кобр. Существо покачало головой, и змеи заколыхались по волнам, точно растрепавшиеся локоны, шипя и скалясь друг на друга, во все стороны.
Демон или древнее божество внимательно, с лёгким интересом смотрело на неё.
А потом произнесло с ленивой улыбкой:
– В тебе не чувствуется большой силы, но ты не бесполезна. В твоей душе есть искра, но принять Силу Атума ты не сможешь – она слишком велика для тебя. Ты не столь темна, чтобы вынести даже его частичку, ибо она сожжёт тебя. Что ж? Подарю тебе иную способность. Баланс. Ты сможешь давать покой мёртвым. Решено. Прими мой дар!
Но принять предложенную силу оказалось нечем! Рук Лейла не чувствовала. Здесь их у неё просто не было.
В лицо ударила ледяная вода. Вспыхнула радуга – красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый цвета закружились, складываясь в фантасмагорию.
***
Очнулась Лейла у себя в комнате. Привычный диван, голубые обои и занавески! Стол, ноутбук, картинка с изображением морского пейзажа на стене. Её же комната. Определённо – её!
Лейла не знала, какое чувство преобладало: разочарование или облегчение?
– Мама? – позвала она. – Мама, мне такой странный сон приснился!
Хлопок!
Вращая глазами-блюдцами, словно Пиноккио, появился Ланко. И начал привычно кланяться:
– Госпожа Василиса посчитала, что подобная обстановка покажется молодой хозяйке приятной. Госпожа Василиса сказала, что среди привычных вещей молодой хозяйке будет не так тоскливо и грустно. Госпожа Василиса…
– Довольно!
Чувство разочарования и облегчение никуда не делись, сместились лишь акценты.
– Принеси кофе и эклеры, Ланко. Прямо сюда.
Как только последний солнечный луч угас, на подоконник раскрытого окна уселась ворона, хлопая маслянисто-черными крыльями. Через мгновение на месте птицы сидела женщина. Её черные волосы свободно развевались за спиной на ветру.
– Доброй ночи, Лейла.
– Доброй ночи, Василиса.
– Ждала меня?
– И я с нетерпением предвкушала встречу.
– Сегодня третья ночь, – Василиса отбросила за спину густые черные волосы. – И третий рубеж.
Легко оттолкнувшись от подоконника, колдунья гибким змеиным движением соскользнула на пол:
– Идем!
– Куда?
Нет уж! Сначала пусть объяснит, к какому черту лешему её собираются волочить на этот раз. Иначе Лейла и с места не сдвинется.
Василиса возвела очи горе.
– Да как же с тобой трудно! Ну, не бойся. Самое страшное уже позади. То, что может произойти сегодня детские игры по сравнению со вчерашней высочайшей аудиенцией у демона высшего порядка.
– Кстати, о вчерашнем? Я так и не поняла, что же всё-таки произошло? Что это было?
– Некоторые вещи не требуют объяснений. На самом деле ты сама всё прекрасно знаешь. Тебя представили нашему демоническому предку, и он поделился с тобой своей силой. Теперь ты одна из сильнейших ведьм. Сегодня мы с тобой выясним, что же это за сила.
Лейла нахмурилась.
Демон?! Она вчера говорила с демоном? То есть… с настоящим демоном? О, ужас! Она теперь что, проклята? Неужели после смерти она попадёт в ад.
– Но я… он… я не подписывала никаких договоров. Я ни на что не соглашалась.
– Лейла, не будь дурочкой. Договоры демоны заключают с простыми смертными, получая их души в обмен на покровительство. Ты же его потомок, дитя. Не станет он твоей душой ад топить. Успокойся. Его сила – это дар. Он ведь ничего с тебя не требовал?
– Кажется, нет. Не требовал. Только сказал, что…
– Что? – голос Василисы звучал так, словно она за раздражением пыталась спрятать испуг.
– Что силы Атума я не выдержу. И сказал ещё, что мне достанется Баланс. Ты понимаешь, что это значит? Можешь мне объяснить?
– Нет. Я никогда не сталкивалась с балансом. Но мы всё выясним.
– Как? Где?
– Опытным путём. На кладбище.
Ну, конечно же. Где ещё может колдовать?
– Надеюсь, хоть кости мертвецов грызть не придется? –с тоской фыркнула Лейла.
Василиса посмотрела на неё, как на юродивую.
– А что? – пожала плечами Лейла. – Во всех сказках про злых ведьм те сначала пляшут на гробах, потом высасывают из бедренной кости костный мозг со злобным хохотом и после до рассвета катаются на помеле. Грызть тазобедренные кости я наотрез отказываюсь. Это не гигиенично, не эстетично…
– И не практично, – закончила Василиса.
Через полчаса они стояли в центре небольшого кладбища. Погост расположился рядом с маленькой деревенькой. Кусты сирени, густо разросшиеся повсюду, отлично скрывали ведьм от посторонних глаз без всякой магии.
– Ты должна поднять зомби, – обыденным тоном наставляла Василиса. – Возьми их под контроль, а затем успокой.
В её исполнении это казалось простым. У, и делов-то, в самом деле? Поднять, подчинить, успокоить! Да на раз-два, взяли!
Ладно, если не получится – полбеды. Ну а как выйдет? Что тогда? Вдруг она целое кладбище поднимет, а после не подчинит и не успокоит?
– Верь мне. С тобой ничего плохого не случится. Я не позволю никому причинить тебе вред, – заверила, успокоив её, Василиса.
– Что я должна делать?
– Опустись на землю. Почувствуй её. Можешь закрыть глаза, если хочешь.
Лейла чувствовала себя глупо сидя на корточках и уцепившись руками за пучки травы. Ветер, задувавший с юга, игривый и ласковый, приятно щекотал шею и щеки. Потом она услышала, как тихо падали капли в пустоту: кап, кап, кап.
Темная гладь воды, ничего не отражающая, никуда не текущая.
Спокойная.
Бездонная…
Лейла напряглась – ладони наливались холодом, студёным и резким, почти обжигающим.
– Хорошо, – удовлетворенно зашептала Василиса. – Теперь повторяй за мной! Левантэ инсиргеа мортэ.
– Левантэ инсиргеа мортэ!
Руки заломило, будто их на двадцатиградусном морозе облили водой. Земля колыхнулась под ногами так, будто началось землетрясение.
– Получилось! – звенел ликованием голос Василисы. – Получилось! Открывай глаза! Смотри… Я не видела такого с тех пор, как потеряла мою Изабель!
«Не мудрено, что она сбежала, – в ужасе подумала Лейла. – И мне кажется, красавец-жених был вовсе не при чём. Если меня заставят поднять зомби – тоже сбегу. Не знаю, как, но – сбегу. О, Отче наш! Что же теперь делать?»
Мёртвые поднимались из земли, ломая истлевшие доски.
«Что мы знаем о душе?! – думала Лейла, созерцая дело рук своих. – Что, если нет никакой души? Что, если тело единственное, в чем присутствует сознание и труп – это всё, от после нас остаётся? Что, если потревоженный прах этих существ силится переварить окружающую их реальность? Если их нервы, двигающие разваливающуюся плоть, способны посылать в мозг сигналы, то какова же боль от этих язв, трещин, отваливающихся конечностей? А если трупы ничего не чувствуют, то почему на останках их лиц застыло это безмолвное выражение дикого ужаса? Не тупая бессмысленность, не злость, не кровожадность, даже не равнодушие – мука, как у мучеников в аду? Неужели они понимают, что мертвы?».
Что если, когда-нибудь, кто-то вот точно так же потревожит покой её, Лейлы, родителей или друзей? Или саму Лейлу?
– Как это прекратить?
– Сначала подчини их, – велела Василиса. – Возьми контроль.
– Как это прекратить?!
– Они не могут причинить вреда ни тебе, ни мне. Заставь их слушаться. Повторяй…
– Фините Инканта́тем, – завопила Лейла во всю мощь, отведенную природой, срывая горло от крика.
По кладбищу распространились вспышки света. Мертвецы проваливались в свои могилы.
Спустя пять минут лишь луна умиротворяюще сияла над мирно спящим миром.
– Что ты… это неправильно. Ты завершила заклинание неправильно. Откуда ты вообще взяла это безумное сочетание?
– Не важно. Я никогда больше не потревожу покоя мертвых! Никогда! Можешь говорить, что хочешь, я тебя слушать не стану.
Она решительно направилась прочь, в сторону от могил. Собственный голос казался Лейле чужим.
– Что бы вы ни говорили мне, чем бы ни пугали, чтобы не сулили! Слышите меня, Василиса Аластаир Нахширон? Никогда!
– Да чего ты так испугалась? – презрительно хмыкнула Василиса. – Я же была рядом. Опасности не было.
– К чёрту опасность! – заорала Лейла. – Ты что же? Не понимаешь?
Голос её сорвался на шёпот:
– Ты что же, не видела? Им же было больно!
– Больно? Мертвецам? – засмеялась Василиса. – Что ты несешь, глупенькая? Их души далеко отсюда. Эти тела, как сброшенные платья. Ими движет твоя рука, как двигала бы куклами.
– Ты хотела бы увидеть свою дочь Изабель в таком виде? Просто платьем, натянутым на мои руки?
Повисла напряжённая пауза.
Ветер грустно перебирал листву сирени, прорастающей то тут, то там.
Так ничего больше друг другу и не сказав, Василиса и Лейла молча шли по дороге.
