Екатерина Мортус
Траурницы
Леня ударил кулаком по столу.
– Я не хочу, чтобы так все закончилось. – Мужчина вцепился тремя оставшимися пальцами в лицо. – Будто все замерло на несколько лет, а потом резко сделало скачок, приближаясь к финалу. – Леонид уставился на усик монстра. – Открой дверь, я хочу вернуться.
– Не… пропустят… ты был так… два раза…. Похитил меня… Потом стал взрослым….
Существо замолчало. Оно и раньше пыталось говорить, но давно забытая человеческая речь давалась ему с трудом.
– Я отпущу тебя. – Леня решился на последний шаг, который обдумывал последние несколько недель. – Тебе решать, как распорядиться своей свободой.
– Хорошо…– Существо прошептало это слово, будто обрело оазис, к которому стремилось всю свою жизнь. – Завершу свое превращение и…
Замок скрипнул и дверь отошла в сторону. Смесь мускусного запаха, человеческого пота и испражнений ударили в нос. Существо выпрыгнуло из «тюрьмы» и приземлилось на гнилой пол. Хитиновое тельце зашевелилось, задние лапки почесали бронзовое пузо, а девчачья голова с огромными черными глазами повернулась на сто восемьдесят градусов.
– Свобода. – Существо выпрыгнуло в открытое окно и ускакало в сторону леса.
Леня ждал. Час, два…. Он привык ждать. Во дворе раздался стрекот – тихий, будто ребенок пытается развернуть конфету втайне от родителей. Нарастающий шум резко смолк, и Леонид понял, что пора выходить. Во дворе стояла старуха. Носки, те носки, что были на ногах Полины, красовались на уродливых ступнях. В грязных волосах покачивались головы фарфоровых кукол, разноцветные бусины и засохшее яблоко.
– Вернись домой, – грозным голосом приказал Леня.
Старуха в ответ зашипела и спрятала под платком клетку. Новые мотыльки копошились, пытаясь вырваться на волю, но стоило им оказаться на ложной свободе, просочиться сквозь прутья, которые они считали своей тюрьмой, как набегали существа и поглощали их, не давая и шанса на побег.
Мотыльки… Они не были мотыльками. Темно-коричневая окраска крыльев со светло-желтой каймой. Они оправдывали свой псевдоним – слетаясь, как насекомые на свет, многие погибали, а редкие везунчики обретали новую и ужасную форму.
– Вернись домой! – прокричал Леня. – Сейчас же.
Старуха застрекотала и повернулась, уставившись в сторону там, среди других монстров, пряталось существо, что было множество лет в плену у Леонида.
– Да, это я приказал ей привести тебя. И снова найду способ в очередной раз тебя заманить. И буду это делать, пока ты не вернешься домой!
Старуха недовольно заворчала и обвязала платком клетку. Мотыльки затихли, ожидая беды. Когтистые пальцы вцепились в шею Лени. Тело упало на землю, больно ударившись об выступающий камень. Снова. Эта возня продолжалась множество лет. Старуха всегда оставляла на теле новые царапины и уходила, дожидаясь, пока Леня не найдет новый способ призвать ее обратно. Снова, снова, снова… Пока жизнь не оборвется, пока он не докричится. Она там, зарытая глубоко под телом божественной прислуги. Если бы ее там не было, она бы давно его убила, она бы не приходила и игнорировала его зов. Кроме нее у него никого не осталось. И так будет продолжаться, пока не оборвется его жизнь. Не ее. Она этого не заслужила. С рассветом, когда первые лучи коснутся сухой кожи, Леня откроет в очередной раз глаза и начнет свою борьбу против трусливого божества, которое все забыли, которое прячется за спинами своих слуг. Пусь ему не победить забытого бога, но он вернет ту, которую у него забрали. Пусть не сегодня, но у него еще есть время. Пока дышит и бьется сердце, пока есть те, кто бросает вызов забытому богу, есть шансы на победу, но сейчас он ослаб. Можно снова уступить и отдохнуть. Немного, а утром начать новую битву, пока победный возглас не сорвется с его губ.
