Екатерина Кузнецова
Рожденные сердцем. Честная история приемного родительства
Глава 6
Что скажет мама?
Повезло мне не только в том, что я давно знала свой диагноз и понимала, что усыновление – это единственный путь в материнство для меня (не считая вдовца с тремя детьми из первых глав). Еще одним везением было то, что все мои близкие тоже за это время успели адаптироваться к мысли, что кровных детей, внуков, племянников не будет. Когда мама услышала, что мы с мужем собрались проходить Школу приемных родителей, она сразу меня поддержала: знала, как давно я хочу стать мамой. Конечно, волновалась – куда без этого. Старшее поколение вообще иначе относится к усыновлению, в его сознании сильны стереотипы, что приемные дети – это что-то не очень хорошее. Впрочем, и сегодня это мнение только начинает меняться. Родители моего мужа отнеслись к нашему решению куда более скептически. Еще бы, ведь у них не было за спиной 15 лет, чтобы привыкнуть к этой мысли, к тому же их сын как раз вполне мог бы стать отцом кровных детей. Но важно заметить, что никаких резких высказываний и категоричных заявлений они себе не позволили – попробовали только мягко уговорить пожить еще немного для себя. Я за это очень им благодарна.
Хорошо помню, как моя мама узнала про Ангелину. Мы приехали знакомиться с малышкой и сделали одно-единственное фото на старый телефон моего мужа. Я отправила его маме и почти сразу получила ответ: «Наша!!!». Малышке тогда было 3,5 месяца, а сейчас ей 11,5 лет. И дочка очень похожа на мою маму, до сих пор соседи говорят – «бабушкина копия». Карие, чуть миндалевидные глаза, круглое личико, нос кнопочкой – конечно, не точь-в-точь, но общий облик похож. Это, кстати, один из важных факторов принятия ребенка – он должен хоть немножко восприниматься как «свой», не вызывать отторжения внешне. Вроде бы головой понимаешь, что он не может быть на тебя похож, но подсознательно ищешь сходство.
Лешины родители какое-то время держали дистанцию, даже познакомиться решили только спустя пару месяцев после усыновления. Я тогда мало думала на эту тему, была поглощена дочкой. Главное, что после знакомства Лина быстро завоевала их сердца, ведь она – маленькое очарование. Потихоньку реальная жизнь развеяла все страхи и сомнения. Вот ребенок, обычный, как все. А кровный, не кровный – кто об этом помнит спустя время?
Самое главное, что я хочу здесь сказать: усыновление – дело двоих (или одного, если усыновитель не состоит в паре). Все остальные, конечно, могут высказаться и пытаться повлиять на решение, но в итоге подпись в согласии об усыновлении ставить именно мне, становиться родителем этого ребенка тоже мне и нести ответственность за него всю оставшуюся жизнь – мне. В момент принятия решения я и только я взвешиваю все «за» и «против». И так же точно делает второй партнер.
Еще хочу сказать, что на протяжении пути я была максимально честна с близкими и очень много общалась с ними на эту тему. Я пыталась донести до других свои мысли и свои знания о процессе усыновлении, о детях, оставшихся без попечения родителей, о будущем материнстве. Проговаривала (и часто не по одному разу) зачем мне это нужно, как я это вижу, чего жду в будущем. Я старалась помочь родным разобраться с их страхами, чтобы не осталось осуждения и неприятия. Ведь я сама давно проделала этот путь внутри своей головы и могу мягко помочь пройти его другим.
Вернулась
Ее просто вернули в детский дом. Как ненужную вещь.
Знаете, в магазинах есть срок возврата товара – две недели ты можешь держать купленную сумочку дома и прикидывать, подходит ли она к твоим вещам, характеру, стилю жизни и обоям на кухне. А потом вернуть, и ничего тебе за это не будет.
Вот так же вернули Юльку. Только дома она была почти два месяца. Но к обоям, похоже, все равно не подошла. Или к чему там должны подходить дети?
Юльке даже не объяснили, что не так. Может, у нее нос картошкой, все дело в этом? Может, веснушки? Или всему виной волосы, которые по утрам похожи на одуванчик? Ее новой маме Наташе, кажется, не нравились эти волосы, и Юлька даже старалась потихоньку их примять влажной ладошкой…
Юлька сидела на своей кроватке, подобрав ноги к груди и опустив на колени лоб. Она по одному перебирала все свои огромные недостатки и не могла понять, какой же из них стал последней каплей.
В это же время Наталья сидела дома в той же точно позе и пыталась осознать произошедшее. Муж ушел, и за квартиру теперь платить нечем. Нужно собрать вещи и уехать. Куда?.. И главное: как, как теперь жить без Юльки, без ее смешных веснушек и непослушных кудрявых волос? Что вообще на нее нашло, когда она увела ребенка обратно в детский дом? Идиотка.
Наташа порывисто встала, выгребла из шкатулки обе пары сережек и поснимала с пальцев кольца. Пройдя через ломбард, отнесла деньги еще за месяц квартирной хозяйке. И пошла за дочкой. Деньги – ерунда, что-нибудь придумаем. А вдруг Юлька не простит ее? Вдруг не сможет снова поверить?
В комнату девочки Наташа вбежала вся в слезах. Юлька подскочила как мячик и кинулась обнимать маму. Они бормотали обе какую-то невнятную ерунду, одна про некрасивый нос, другая про тяжелую жизнь, одна про неприбранную постель, другая про слабость и глупость. Но слышно было во всем этом гомоне только три слова: «мамочка», «доченька» и «люблю».
И стало совершенно ясно: будет тяжело, но они справятся втроем – мама, дочка и их совсем еще юная любовь.♥
Глава 7
Как уговорить мужа?
Очень часто женщина готова на усыновление, а муж – против. Меня иногда спрашивают, как заставить мужа решиться взять в семью ребенка. Снова забегая вперед, скажу – у меня два мужа, два усыновленных ребенка, и я никого не заставляла. Поэтому и методов принуждения не знаю. Первый муж, как вы знаете, сразу был готов на такой серьезный шаг (и до сих пор остается папой для нашей дочки). Но я расскажу вам, какой путь мы проделали со вторым мужем Вовой и сыном Никитой.
Я совершенно уверена, что единственный способ изменить чье-то отношение к усыновлению – говорить об этом словами через рот. Просто на минутку представьте, что ваш партнер – живой, адекватный, взрослый человек. И обсуждайте усыновление исходя из этого. Всего и делов!
Расскажите, почему для вас это важно. Расскажите о том, что вас вдохновляет, как вы видите свою жизнь с детьми. Расскажите о своих страхах и волнениях. Расскажите, почему без детей вам будет хуже жить. А потом выслушайте его. Спросите о его ожиданиях, о том, как представляет свое родительство, что ждет от появления детей. Чаще всего для мужчины дети – это продолжение рода. А чужой ребенок вроде как чужой и есть, какой уж тут род…
Спросите у мужа, что именно для него является продолжением: похожий нос и разрез глаз, или это все же схожие привычки, общие идеалы, мгновения пережитого счастья? Все это может дать и приемный ребенок. Да и нос, что удивительно, часто оказывается возмутительно похож.
Еще одна мысль, которая страшит – и не только мужчин, – а вдруг я не сумею полюбить ребенка, как своего.
Возможно, прозвучит резко, но на самом деле любить, как родного, совсем не обязательно. Забрав малыша из детского дома, вы подарите ему целую жизнь. Семью. Принятие. Это уже очень много. А он подарит вам возможность стать родителями. Хотя на практике любовь обязательно приходит, ведь мы умудряемся полюбить даже котенка, за которым ухаживаем, а его-то уж точно родила какая-то чужая кошка.
Если для вас важно, чтобы решение об усыновлении было не только вашим – дайте мужу время. Не давите, не торопите. Хорошо, когда есть возможность пройти Школу приемных родителей вместе. Она не обязывает к усыновлению, зато очень многое раскладывает по полочкам. Постарайтесь говорить с мужем на эту тему открыто. И так же открыто, без осуждения, слушать. Дайте ему время прийти к решению самому.
Еще одна мысль, которая страшит – и не только мужчин, – а вдруг я не сумею полюбить ребенка, как своего.
Но хочу оговориться: сама я в вопросе приемных детей изначально рассчитывала только на себя. Я приняла решение, что детей у меня будет двое, и шла к этому, несмотря на то, что была в разводе. Идею о втором ребенке все восприняли без восторга – и мама, и двоюродная сестра, и мужчина, который был рядом. Мой тогда еще будущий муж Владимир не очень-то хотел детей, но я знала – второй ребенок мне просто необходим. Конечно, я надеялась, что Вова останется со мной и станет для будущего сынишки папой. Конечно, верила – моя мама сможет принять и второго малыша, как когда-то полюбила Лину. Конечно, я очень желала своему сыну большую семью – с тетями и дядями, с троюродными братишками. Но если бы вдруг все в раз от меня отвернулись, я бы справилась.
Именно это чувство – будет здорово, если помогут, но я смогу и сама – является, мне кажется, основой уверенности в своем решении. Если планируешь усыновить и выскочить на работу, оставив ребенка с бабушкой – конечно, необходимо заручиться помощью и поддержкой. Если не видишь свою жизнь матерью-одиночкой с ребенком, лучше идти на усыновление с надежным партнером, согласным на этот шаг. Но прежде всего, мне кажется, уверенность в правильности принятого решения должна быть внутри. А остальное – приложится. Я проверяла.
Школа приемных родителей – невероятно крутой опыт. Это не столько обучение, сколько путешествие в свой внутренний мир. Каждый перебирает себя с самого детства, вспоминает отношения с родителями, поднимает пласт эмоций и травм, накопившихся за жизнь. Люди успевают понять, зачем они хотят стать родителями, чего ждут и чего боятся. Во время этой серьезной психологической работы могут даже сниматься блоки, которые не давали наступить долгожданной беременности: почти в каждой группе ШПР есть пара, которая после прохождения Школы получает в подарок кровного малыша. Равно как почти в каждой группе находятся те, кто отчетливо понимают, что не готовы к появлению в семье ребенка, не важно, кровного или приемного.
Я училась в ШПР дважды и знаю несколько таких людей. Одна девушка осознала, что хочет усыновить малыша из жалости. Сейчас она нашла себя в работе волонтером. Кто-то надеялся зацементировать ребенком разрушающийся брак и за время занятий понял, что причина развала вовсе не в бесплодии. Еще одна пара осознала, что шла за ребенком на поводу у общественного мнения. В последние два года эти люди завели трех котов и собаку, нашли для себя интересную работу и много путешествуют по миру. Они вообще пока не нуждаются в детях. И это нормально! Так бывает.
Важно осознать свою мотивацию до того, как ребенок окажется в семье. Любой подопечный потребует от вас очень много внимания, сил, энергии, принятия. Очень много любви. И страшнее детского дома – только повторный возврат туда из принимающей семьи.
В паре родитель-ребенок взрослый – вы, и ответственность ложится именно на ваши плечи. Прежде чем делать шаг, убедитесь, что действительно готовы нести ее.
Именно ШПР поменяла отношение к усыновлению Вовы: с кардинального «нет» на «вполне возможно». Пройти ее он согласился, скрепя сердце, и на первом занятии откровенно скучал. Но уже к середине стал активным участником тренингов и обсуждений. И теперь очень благодарен за то, что узнал – и о детях, и о себе самом.
Долгожданный
Наташа стояла возле кроватки и внимательно смотрела на спящего малыша. Все было не так – слишком длинные пальчики на руках, остренький носик, узкий подбородок, худые ножки…
Муж беззвучно подошел и обнял жену. Наташа вздрогнула от неожиданности и прижала ко рту ладонь, чтобы не вскрикнуть. В испуге посмотрела на мужа – заметил? Но Леша лишь улыбался, с нежностью глядя в кроватку.
Девушка отошла и сжала руками голову. Страх сводил ее с ума и с каждым днем становился все больше. Внутри не осталось ничего, только всепоглощающий ужас разоблачения…
Перед глазами снова стоял тот самый день. После двух неудачных протоколов ЭКО врач, задумчиво вертя в руках ручку, сказала тихо: «Вы не думали взять донорский эмбрион? Мы выберем похожих на вас доноров, никто и не заметит подмены!». Никто не заметит. Никто…
Голос звенел в Наташиной голове как молот. Муж ничего не знал. Никто ничего не знал, но разве можно не догадаться, глядя на этого младенца? Мальчик, казалось, ей назло с каждым днем становился все сильнее не похож на их семью. Свекровь долго рассматривала колыбель и удивлялась, в кого же такой нос. Мама только бровь подняла, когда увидела: худенький такой, наши-то все коренастые рождались… Скоро все всё поймут. Или они уже догадались?
Утром, когда муж ушел на работу, Наташа собрала малыша, уложила в коляску и под косым осенним дождем побежала в больницу. Мокрая, встрепанная, с опухшими от бессонницы глазами она ворвалась без приглашения в кабинет врача и закричала:
– Я больше не могу так! Заберите этого ребенка! Он чужой, ЧУЖОЙ!!!
Ноги подкосились, и девушка медленно осела на пол, уже не сдерживая накрывшую с головой истерику.
– Наталья Андреевна? Добрый день… – врач растерянно прикрыла дверь кабинета. – Вот салфетки, держите. Что случилось? Что-то не так с Егоркой?
– Все не так! Все! Вы говорили, что доноры похожи на нас с мужем, а Егор совсем другой! Все догадываются, что он не наш сын! Абсолютно все!!!
Доктор ошарашено присела на край стула, сняла очки, потерла переносицу и снова надела. Минуту в кабинете были слышны только всхлипывания Наташи, а потом врач заговорила.
– Я сейчас не очень понимаю, о каких донорах вы говорите, Наталья Андреевна.
– Вы что, не помните? Перед третьим протоколом! Вы сами предложили! Сказали, что можно найти похожих родителей, и…
– Стоп. Я предложила, я помню – мне казалось, шансов получить жизнеспособный эмбрион из вашего с Алексеем материала не получится. Но ведь все получилось! Беременность наступила, развивалась нормально, вы родили здорового сына. Никаких доноров не было, Наталья Андреевна. Егор – ваш сын, на все 100 процентов.
– Наш… сын? Наш?
Наташа собрала, кажется, все силы, чтобы встать на ноги и подойти к коляске. Осторожно, с опаской заглянула внутрь. Из теплого одеяльца на нее настороженно уставились два глаза.
Большими, серо-зелеными – точно как у мужа – глазами, из коляски на нее смотрел долгожданный сын.
