Екатерина Константиновна Гликен
Курьез с видом на собаку. Откуда в поэме Блока «12» Христос
И это важно. Следом за Двенадцатью увязался сам Сатана или один из его слуг… И все бы ничего. Но Двенадцать ступают державным шагом не по прямой дороге. Они уверенно идут в очень неустойчивом мире.
Завивает ветер
Белый снежок.
Под снежком – ледок.
Скользко, тяжко,
Всякий ходок
Скользит – ах, бедняжка!
В этом мире, чтобы уверенно шагать надо держать равновесие. (Мы все это знаем, даже если ни разу не были в травмпункте, то уж грохались на льду частенько.)
Мир Блока в поэме не стабильный. Очень шаткий. С ног человека сдувает и ветер («Ветер, ветер! На ногах не стоит человек»), и лед не добавляет устойчивости.
Необходим баланс. И вот это то самое, почему впереди появляется Христос. Потому что только таким образом достигается баланс.
Позади – Сатана/бес, впереди – Христос. А посерёдке – слепой человек, «И вьюга́ пылит им в очи Дни и ночи Напролет…», глаза запорошены снегом. Они не идут конкретно к Христу, или за Христом или убивать Христа. Они просто идут вперед, впереди маячит кровавый/красный флаг, они стреляют перед собой, не зная, кто там. Ужасная картина, не правда ли?
Но именно в такой триаде сохраняется сам мир: черт-человек-бог. Если убрать что-то одно, всё рухнет.
Мне кажется, если так рассуждать, эта поэма – не такая уж и политическая, как и сам Блок отмечал, а это экзистенциальная, философская поэма. И не за и не против большевизма. Она о человеке, который «посетил сей мир в его минуты роковые», о душевном смятении, о ожидании новой жизни, о революции, конечно, но о революции в том числе, а не именно и только о ней. Десятью днями ранее Александр Александрович пишет статью «Русская интеллигенция и революция», где он прямо говорит, что неизвестно, кого вынесет на берег поток революции, может быть, и негодяя. Все неясно, все замело пургой, вьюгой, не видно ни зги, стоять прямо тяжело – сильный ветер, идти опасно – скользко, это ощущение человека в тяжелые времена.
