Екатерина Гейзерих
Йага
2. Водяной
– А ведь какая женщина была! Со змеиным хвостом. Пролетит по полю – ни одной живой души нет. Кто не успел спрятаться, с собой забирала. Все её боялись! Все, говорю…
Эхом по комнате разносились причитания кота Баюна под завывания ветра. Снаружи гремел гром. Сверкнула молния. Баба Яга медленно открыла глаза, но мутные зрачки не позволяли быстро всё проверить. Она чувствовала сухость губ, и каждое движение казалось ей болезненным.
Наконец зрение старухи прояснилось. Василиса хлопотала по хозяйству, ловко доставая ухватом чугун из горячей печи. Открыв чугунок, Вася выпустила облако ароматного пара. Изба наполнилась домашним теплом. Давненько ничего такого вкусного не дымило в избушке – Яге некогда было готовить, так что она пила какао и грызла сухие грибы с ягодами. Даже стены потянулись к горячему горшку.
– Целый штат ведьм! – продолжал кот Баюн, сверкая глазами в полумраке, – Сотни летали по свету. Питались душами покойников, оттого делались легкими, как сами души.
– А что с ней стало? – с любопытством спросила Василиса.
– Влюбилась, – ответил Баюн, будто это объясняло всё.
Яга вскочила с кровати, но тут же упала, не в силах сопротивляться немощи.
– Язык без костей! Ай! Кащей! – закричала она яростно. Но сил не хватило, и баба Яга начала кашлять.
– Дозовёшься ведь, – флегматично заметил Баюн, не двигая ни одной мышцей, – Опять всю еду в доме сожрёт.
– Ой, проснулась наконец! – радостно всплеснула руками Василиса. Вася подбежала и помогла Яге вернуться в кровать. Затем заботливо поправила подушки и вернулась за чугунком с горячей гурьевской кашей. Запах печеных сухофруктов вперемешку со сгущенкой соблазнительно клубился следом за новой хозяюшкой, отчего избушка одобрительно скрипела бревнами. Василиса аккуратно подсадила Ягу на подушки. Поднесла еду. Старуха для строгости поморщилась, но затем вдохнула целебный аромат, и её лицо смягчилось.
– Где ты так с печью научилась управляться? – спросила Яга с набитым ртом.
– Да я сама из деревни, – ответила Василиса, усмехнувшись, – Дело нехитрое. Ты кушай, кушай!
– Нехитрое! – прошелестел Баюн из угла, – Видела бы ты лягушек, что она через раз сжигает. А сколько ящериц пало смертью храбрых?
– Девка ты бедовая, конечно, – не отрываясь от еды, заворчала Яга, – Черепа отпустить! Семь веков собирали!
– Да что такого-то! Они попросили! – виновато ответила Вася.
Баба Яга и Баюн переглянулись, и кот закатил жёлтые глаза. Яга не ответила на вопрос – чуть ускорив темп, она продолжила есть кашу.
– Ничего особенного, – ответил за Ягу Баюн, – Врата в мир мёртвых теперь закрыты. Морана не проснётся, зима не наступит, люди не будут умирать. Наш мир погибнет в ближайшие семь дней. Но ты не переживай так. Починим.
– Что я натворила! – в ужасе всхлипнула Вася.
– Дело будничное, – ответила Яга, допивая сгущенку из горшочка. – В том моя работа. Врата отворять. Мёртвых водить. Монетки с них собирать. Но вот с черепами… Так не делается… Не принято. В нашем мире никто просто так ничего не даёт. Это закон.
– Какой ещё закон? – буднично спросила Вася.
Василиса делала вид, что ей совсем, вот нисколечко не интересно, как устроен загробный мир. Она придвинулась ближе, чтобы забрать пустой чугунок, хотя на самом деле ловила каждое слово наставницы. Баба Яга машинально отодвинула кашу чуть дальше. Повисла неловкая пауза. Василиса готовила и прибиралась всё утро, возможно, даже не успев сама поесть. Но Яга впервые за долгое время получала заботу, столь непривычную для одинокой ведьмы в лесу, оттого чувствовала неловкость и раздражение одновременно.
– Пристала, как банный лист, – пробормотала Яга.
– Ну расскажи! – не унималась Василиса.
– Законы магического мира, – встрял Баюн, поглядывая на Ягу с опаской, – Их никто не озвучивает, но все их знают.
– Ой, милая, родненькая Яга, научи меня, пожалуйста, всему, что знаешь! – Василиса почти молитвенно сложила руки, её голос дрожал от волнения.
– С ума сошла, верно. Ты же живая!, – упрямилась в недовольстве старуха, – Смотри, щеки румяные, коса до пояса. Деток еще рожать тебе, мужа встретишь хорошего. Верно, сумасшедшая ты девка, оттого и выгнал тебя твой жоних.
Баюн, разглядывая грозу сквозь стекло, тихо добавил:
– И черепов не испугалась она.
– И черепов не испугалась…, – согласилась Яга, неожиданно смягчившись.
– И избу повернула без слов.
Яга бросила на кота недоумённый взгляд. Тот слишком непринужденно следил за грозой, как будто боялся смотреть в глаза старой ведьме.
– А с утра метлой лётной двор мела! – невзначай бросил кот.
– Баюн! Алешко же сказал…, – испугалась Василиса за свою тайну.
– Алешко?!, – Яга вскинула бровь, её голос стал резким и тревожным. – Кащей бы его побрал.
Баба Яга вскипела от гнева, вскочила с кровати и закружилась, заметалась по избе. Ведьмина тень плясала по стенам. Яга схватила кочергу, но, не найдя выхода ярости и разочарованию, вернула её на место. Затем взглянула на зеркало в резной деревянной раме. Сомневалась. Медлила. Но всё же подошла. Там она увидела обессилевшую старуху с глубокими морщинами на лице. С болью в сердце и горечью на губах она завесила зеркало платком, не желая больше видеть своё истощенное отражение. Яга села на стул рядом, чтобы отдышаться.
– Что я сказала не так? – спросила Вася осторожно. Она чувствовала, что незатейливое мужское имя подействовала на Ягу, как заклинание.
– Этот… Алешко! Приезжал ко мне мёртвую воду хлебать да про девок своих трепался! – процедила Яга сквозь зубы и отвернулась.
– А Ягу нашу-то и не приметил, – вставил Баюн. Яга смерила его гневным взглядом, и кот съежился, стараясь слиться с тенью.
– Больно надо. Только время моё потратил.
Яга высоко вздернула подбородок да так и сидела – королева мёртвых, не меньше. Её седые волосы, как молочные реки с прожилками углём, разметались по плечам и спадали к полу, но больше не сливались с ним. Яга познала предел своих сил, и впервые за тысячи лет она почувствовала себя… Старой. Именно старость приносила ей ныне невыносимую боль. Когда знаешь, что в любой момент можешь перевоплотиться, первые седины, морщины и рыхлость тела вызывают лишь смех. Но без этой способности старость внезапно стала пугающей реальностью.
Темнота плотной пеленой окутала избу. Старуха встала и начала медленно ковылять по комнате. От печи к окну, от окна к столу – лишь бы не встретиться взглядом с зеркалом. Казалось, даже сквозь платок оно будет насмехаться над ней, напоминая о былой красоте, ныне затмённой морщинами. Печь погасла. В полумраке тонкой свечи, мерцающей на столе, отражались глаза, полные вековой мудрости и усталости.
– Ладно, – наконец Яга нарушила тишину.
Василиса тут же воспрянула:
– Что? Что ты решила?
– Пока силы не верну, оставайся, – голос старухи звучал мягче, но всё ещё резко, – Готовишь ты ладно. Метлу в руки взяла. И выпустить тебя из мира мёртвых пока не смогу. А когда смогу – тогда и решим.
Вася, обрадовавшись, захлопала в ладоши и кинулась обнимать и целовать бабу Ягу. Вся изба вдруг загремела от радости – прыгали по столу ложки с вилками, и даже огонь в печи вспыхнул вновь. Так старая избушка радовалась, что Василиса остается с ними. Уж больно любят русские избы чистоту да запахи каши.
– Но и научить тебя без сил не смогу, – пыталась вывернуться из объятий баба Яга, – Так что придётся поработать руками. Йорик!
Тишина стала Яге ответом. Привычного Йорика и след простыл.
– Ах, Кащей тебя побери! – ворчливо прошептала Яга. Она внезапно вспомнила что-то важное и скрылась в соседней комнате. Слышно было, как она разгребает. Из-за двери неслось её приглушённое ворчание: «Чтоб силы вернуть, это мне нужно тысячу мухоморов съесть да ещё к Кощею сходить… Но лучше уж мухоморы».
– А что не так с Кощеем? – спросила Василиса у Баюна. Тот лишь закатил глаза и вновь уставился на грозу, что уже подходила к концу. Небо прояснилось. Утро в царстве мёртвых вновь стало похоже на утро, хотя Василиса до сих пор не могла понять, как работает время суток и солнце под землей. Бодрая Яга появилась в дверном проёме, держа в руках серп и плетёную корзину.
– Судьба убережёт – не узнаешь. За мной!, – приказала она и направилась к выходу.
– Она не расскажет, в чем дело? – вновь обратилась Вася к коту.
– Тысяча мухоморов, Василиса. Будет вкусный ужин!, – то ли в шутку, то ли всерьез промурчал Баюн. Он вытянул спину, распушил хвост и деловито засеменил следом за старухой. Той уже и след простыл – спрыгнула с крыльца. Васе ничего не оставалось, как пойти за ними.
***
Баба Яга ковыляла по извилистой тропинке в поисках грибов. Их влажные шляпки блестели в приглушенном свете леса, словно маленькие светильники, разбросанные по земляному ковру. Небеса то ли хмурились, то ли готовились пролиться дождём. Однако лес оставался в вечном полумраке, где время как будто остановилось.
Василиса шла следом, стараясь не отставать от старухи, но время от времени останавливалась, чтобы срезать яркий мухомор. Её карманы уже были полны этих ядовитых грибов. Но до тысячи было далеко. Чтобы себя развлечь, Василиса думала одну мысль и никак не могла от неё избавиться. Она колебалась, прежде чем решиться задать давно мучавший её вопрос, но любопытство взяло верх.
– Почему ты меняешь личины? – почти шёпотом проговорила она, опасаясь разозлить хозяйку леса.
Баба Яга, не оборачиваясь, лениво бросила через плечо:
– А ты не меняла бы, будь у тебя морщины?
Василиса задумалась, глядя на потемневшее плотное небо, и пробормотала:
– Как будто морщины выгоднее для твоего имиджа…
Яга неожиданно остановилась и резко обернулась, прищурившись на гостью.
– Ну… Имидж, – будто оправдываясь, пояснила Вася, – Как тебя воспринимают люди и как ты представлена в интернете… Такое виртуальное пространство, которое люди…
– Ты думаешь, мы совсем туда не ходим?, – насмешливо перебила Яга и ткнула костлявым пальцем куда-то вбок, – И с вами, смертными, не общаемся? Недавно принимала одного из ваших, этого… маркетолога. Тьфу! Всю душу мне выел. Предлагал листовки в мире мёртвых печатать. А я ему говорю: «Пошто мне листовки, коли я и так каждую душу в глаза вижу?». Ведь я раньше таких людей переводила – императоров, художников, реформаторов, а теперь одни хипстеры. Шибко умные стали. Тьфу!
